скачать книгу бесплатно
А губы младшего брата между тем искривились недобро:
– Ты дурак что ли, Пьер? Неужели ты решил, будто мне так приспичило… что я, позабыв обо всём, понёсся в Артаньян, только бы трахнуть Катрин?
– Ты… – а потом до Пьера дошло. – Твою мать, прости меня, малыш. Ты… у него был, да?
– Ну да. На кладбище, – злость в глазах юноши погасла, теперь в них была только бесконечная усталость. – Я знаю, что надо было раньше навестить его… но я не мог, Пьер… мне так страшно было… Хотя я думал, что после похорон и… – тут он сглотнул судорожно, – и убийства Антуана… я уже ничего не боюсь, а вот не мог себя заставить снова пойти туда, веришь?
– Верю, – Пьер поднялся и обнял его. – Надо было мне сказать. Я бы хоть проводил. Ты… сразу нашёл?
– Да, – Шарль уткнулся брату лицом в грудь, прикусил до крови губу, чтобы только не вспоминать нагретую солнцем шероховатую поверхность креста на могиле. – Надеюсь… он услышал то, что я хотел ему сказать…
Д’Артаньян-старший только обнял его покрепче, чувствуя, как отчаянно дрожат под руками тонкие плечи:
– Конечно, услышал, даже не сомневайся. А со своей стороны… Я уже говорил тебе и повторю ещё раз: обещаю, что за могилой будут смотреть, как следует.
– Проследи только, чтоб… когда крест поставят… уже каменный… чтоб ерунды всякой не писали, ладно? – юноша вздохнул. – Имени и даты… будет вполне достаточно.
Пьер кивнул, а Шарль вдруг прищурился насмешливо:
– А что до Катрин… то это была совершенно случайная встреча. И ничем хорошим она, к сожалению, не закончилась.
– Если честно, я где-то предполагал, что ты всё-таки зайдёшь к ней, – его брат запнулся, подбирая слова. – И надеялся, что тебе… что хоть Катрин поможет тебе отвлечься.
– Банальный перепихон, к тому же не слишком удачный, – молодой человек хмыкнул невесело. Отстранился и сел, подтянув колени к груди. – Ладно, это я, скажем так… по секрету. Но если честно… Вот я уезжаю, Пьер… а с чем? Я потерял Жака, убил брата, разругался с приятелями… отца хватил удар… Даже бывшая подружка послала меня ко всем чертям. Ей-богу, я совсем не так представлял себе прощание с Гасконью!
– Поэтому я и настаивал, чтоб ты больше не задерживался здесь, – Пьер принялся откупоривать следующую бутылку. – Только не забывай писать нам, пожалуйста. Как доберёшься, так сразу и черкни пару строк, обещаешь?
– Я же уже говорил, что буду, – юноша пригубил вина. – А ты тоже пиши. Как отец, про свадьбу, как у вас с Полем дела…
– И как Жак, – совершенно серьёзно закончил д’Артаньян-старший. – Обещаю.
– Хорошо, – Шарль вздрогнул, закашлялся. – Да, вот ещё что… Мы, конечно, уже говорили об этом, но я считаю нелишним повториться.
– Ты по поводу Антуана? – догадался его брат. – Я нем, как рыба.
– Хотелось бы… прости. Я знаю, что на тебя можно положиться, но знаю также, как подобные тайны жгут душу. А потому я повторяю опять: никому, Пьер, ты слышишь, никому! Я понимаю, ты будешь скучать по мне, и тебе будет не с кем поговорить. Поль, конечно – хороший брат, но прошу тебя: ради бога, воздержись. Надо просто подождать, пока сукиного сына объявят пропавшим без вести, а затем – умершим. И проблема решится сама собой, – молодой человек помолчал и добавил с улыбкой:
– Захочешь поговорить – лучше напиши лишний раз. Я обязательно отвечу.
– Ловлю на слове, – Пьер едва сумел кивнуть – так тоскливо ему стало при мысли, что это последний их разговор по душам. – Ты… чёрт, как же я теперь понимаю твоего приятеля!
– Не надо, – юноша закашлялся снова. – Радуйся, что я уезжаю. Потому что… ничего хорошего общение со мной, похоже, не приносит.
– Буду считать, что даже не слышал этого, – д’Артаньян-старший ухватил его за плечи, встряхнул основательно. – Такими словами ты обижаешь и меня, и память о Жаке, понятно тебе?
– И ты, и Жак… вы всегда думали обо мне лучше, чем я есть на самом деле, – Шарль вздохнул. – Мне будет не хватать вас. Ты даже не представляешь себе, насколько.
– Вот это другой разговор, – Пьер обнял брата, осторожно поцеловал его в лоб – совсем, как отец. – Давай-ка ложись спать, дружок. В конце концов, есть ещё завтра: успеем не только наговориться, но и надоесть друг другу.
– Хорошо, – юноша в одно мгновение сбросил башмаки, снял рубашку и забрался под одеяло.
Стащил удерживающий волосы шнурок, тряхнул головой.
– Слушай, – улыбнулся вдруг как-то даже виновато, – ты не побудешь со мной ещё немного? Может, так я быстрей усну…
– Конечно, – мужчина взял с подоконника томик Вийона и присел на краешек кровати. – Почитать тебе?
– Не надо, – Шарль закрыл глаза. – Посиди просто так. Когда ты рядом, я вдруг начинаю верить, что всё действительно будет хорошо.
– А так оно и будет, – Пьер подвинулся ближе, стал гладить брата по голове. – Помяни моё слово.
Молодой человек ничего не ответил, улыбнулся только краешком рта.
И, засыпая, представил себе, что это Жак мог бы вот так сидеть рядом и неспешно гладить его.
И уже через несколько минут привычно провалился в сон, наполненный воспоминаниями и не менее привычными кошмарами.
Через два дня Шарль уехал в Париж.
Глава II. Ла-Рошель
* * *
Шарль вернулся в Париж ранним утром.
Тётушки Мари дома не оказалось, зато комнаты просто сияли чистотой. Да уж, служанка в полной мере воспользовалась отсутствием хозяина и, что называется, отвела душу…
Оставив вещи, молодой человек отправился в конюшни, потому что измотанный дорогой конь нуждался в отдыхе ещё больше, чем он сам.
Старательно объехал стороной пристройку, откуда доносился мерный стук молота, завёл Ворона в конюшню.
Конечно, это был не тот конь, на котором он приехал в Париж почти четыре года назад, но когда пришло время, юноша по привычке приобрёл лошадь такой же масти и, не задумываясь, назвал её тоже Вороном.
Он по-прежнему не мог заставить себя находиться в прилегающей к конюшне кузне дольше нескольких минут, но, как и раньше, тщательно проверял, как ухаживают за его конём.
А при малейшей возможности старался делать это сам, понимая, насколько зависит жизнь всадника от здоровья и ухоженности лошади.
А ещё он просто любил побыть среди лошадей, где никто не мог его потревожить, и можно было отдохнуть душой.
Вот и сейчас конюшня встретила гасконца тёплым сумраком, запахом сена, железа и кожи и, конечно же, самих животных.
А дежурных, кстати говоря, нигде не было видно, и лейтенант тут же отметил для себя это. Так, похоже, в его отсутствие подчинённые всерьёз разболтались, и первым делом придётся срочно заняться восстановлением дисциплины в роте.
Но вместе с тем, тот факт, что в конюшне, кроме него, никого нет, неимоверно обрадовал, и Шарль неторопливо расседлал коня, налил ему свежей воды. А когда Ворон вдоволь напился, проверил его копыта и, взяв пучок соломы, принялся тщательно вытирать взмыленные бока.
Конь благодарно тыкался ему в плечо мягкими губами, а молодой человек водил неторопливо соломой по его крупу и всё пытался составить примерный план действий на остаток дня.
Сначала, конечно, он вернётся домой и напишет письмо Пьеру. Как и обещал. Потом придётся доложить о своём приезде де Тревилю, но в этом визите есть свой плюс, потому что по дороге можно будет отправить письмо брату. Пока ещё в отношении корреспонденции не начала действовать военная цензура.
Затем – улица Нёв-Монмартр. Баня, и только баня, какие бы поручения не вздумал дать ему капитан. Потому что за десять дней дороги Шарль так пропитался потом и пылью, что стал сам себе противен.
А вот после того, как он вернёт себе человеческий облик, можно будет отыскать Атоса, Портоса и Арамиса и пригласить их поужинать. А заодно выяснить последние новости о предполагаемой осаде Ла-Рошели. Ну и, напоследок, конечно, проверить караулы. Пусть мушкетёры видят, что их лейтенант вернулся, и не расслабляются.
Примерно как-то так.
Но потом гасконец вздохнул и прислонился к стойлу.
Стоп, сказал сам себе, ты опять лукавишь. Можно подумать, весь этот месяц и особенно по дороге обратно ты думал исключительно о караулах или об осаде дурацкой гугенотской крепости. Да ты даже о поручении кардинала забыл, хотя оно, как раз, может стоить тебе жизни.
Нет, ты думал о Жаке д’Эстурвиле – неужели и сейчас станешь оттягивать вашу встречу под какими-то смешными предлогами?
Нет, не стану, но может… уже и говорить не с кем?
Может, за этот месяц кадет действительно перевёлся в другой полк?
Или вообще уехал домой?
Нет, вряд ли.
Конечно, Шарль очень плохо знает мальчишку, но сам же рассказывал Пьеру, что упрямства и храбрости тому не занимать, а это значит…
Он ждёт моего возвращения, и нам всё равно придётся объясниться.
А я чертовски боюсь этого разговора.
Ладно, сказал себе лейтенант, возвращаясь к прерванному занятию, поживём-увидим. В конце концов, время до завтра ещё есть.
…
Однако Шарль снова ошибся.
Не успел он закончить с конским крупом и перейти к ногам, как двери конюшни распахнулись, и на пороге возник д’Эстурвиль – растрёпанный, без шляпы и в расстёгнутом камзоле.
– Д’Артаньян! – произнёс он, улыбаясь во весь рот. – Чёрт, вот как чувствовал, что застану вас именно здесь!
Гасконец выпрямился и медленно обернулся.
– Здравствуйте, – сказал, искренне надеясь, что его голос звучит ровно. – Вы караулили меня, что ли?
– Почти, – как Жак ни старался, а всё не мог согнать улыбку с лица. – Вы же на месяц уехали – это все знают. Вот я и подсчитал примерный день вашего возвращения…
Он запнулся, а потом взглянул растерянно:
– У меня очень дурацкий вид, да?
– Немного, – юноша позволил себе улыбнуться краем рта. – Но вам идёт.
Д’Эстурвиль хмыкнул, однако затем вдруг стал совершенно серьёзен:
– Пускай. Главное, что вы вернулись.
Помолчал и всё-таки добавил, не сводя глаз со своего командира:
– Я… еле дождался, честно. Мне всё казалось, что этот месяц никак не закончится.
Шарль не ответил. Едва только кадет появился на пороге, он запретил себе даже двигаться, потому что чувствовал: ещё чуть-чуть, ещё одна такая улыбка или, не дай бог, прикосновение – и он потеряет над собой контроль.
Смотрел на молодого лионца, чувствуя, как в глубине души зарождается какой-то тёплый, трепещущий комок и волной разливается по всему телу.
Он вдруг ясно понял, до чего же соскучился.
Понял, что действительно уже давно думает именно о своём протеже, а не о Жаке из Артаньяна, на которого тот так удивительно похож.
И вместе с тем, он совершенно не ожидал, что настолько обрадуется мальчишке.
И близко не подозревал, что желание прикоснуться к нему, пусть даже под самым смехотворным предлогом, окажется таким мучительно-непреодолимым.
Так нельзя, приказал он себе, остановись немедленно, а д’Эстурвиль в этот момент взял его за руку, перевернул её ладонью кверху.
– Я вижу, ваша рана уже зажила? – погладил осторожно по свежему шраму. – Если честно… я ведь думал извиниться перед вами за неё да так и не собрался…
Шарль не ответил, но и руки не убрал: просто не нашёл в себе сил.
– Как вы съездили? – спросил между тем кадет. – Дома всё в порядке?
– Да, – и хотя гасконец наконец-то высвободил руку, ощущение прикосновения горячих пальцев собеседника осталось. – Благодарю вас, поездка удалась.
– Родные, наверное, соскучились по вам, – д’Эстурвиль не спросил, а произнёс это скорее утвердительно. – Знаете, я вот всего несколько месяцев, как уехал из Лиона, а с удовольствием навестил бы дядю.
– Учитывая, что скоро начнутся военные действия, вас никто не отпустит, – Шарль с облегчением ощутил, что близость молодого человека уже не вызывает такого напряжения. Они просто болтали, словно и впрямь были приятелями. – Но вот после… после вы вполне можете рассчитывать на недельный отпуск.
А Жак вдруг перестал улыбаться.
– Д’Артаньян, – сказал совершенно серьёзно, – только мне кажется, что мы с вами вот говорим, говорим, да всё не о том?
– Может быть, – лейтенант усмехнулся невольно, потому что и сам думал так же. – И что же такого важного вы хотите мне сказать?
– Что я соскучился, – д’Эстурвиль вдруг притянул его к себе. – Я даже представить себе не мог, что это будет… так мучительно – целый месяц не видеть вас.
Шарлю не хватило всего мгновения, чтобы отреагировать нужным образом. А в следующий момент он уже почувствовал на своих бёдрах ладони кадета – показалось, их прикосновение обжигает кожу даже сквозь ткань штанов.
– Нет, – это слово было единственным, что он успел произнести.
– Да, – Жак склонился к нему и поцеловал.
Его глаза оказались совсем близко – светло-зелёные, усеянные мелкими медовыми точечками. Глаза улыбались, а губы продолжали мягко, даже нежно касаться губ Шарля.
И юноша не выдержал – обхватил лионца за шею, стал отвечать.
