скачать книгу бесплатно
– Ни о чём, – сказал Пьер, но уж слишком поспешно.
– Да неужели? – у Шарля от ярости даже губы побелели.
Д’Артаньян-старший не ответил. Он впервые видел брата в таком гневе. Конечно, они и раньше много спорили, ссорились не раз, но никогда ещё у него не было такого лица.
Почему-то подумал, что вот теперь отлично представляется, как мальчишка при своём невеликом росте и субтильном сложении может держать в подчинении роту из ста пятидесяти человек.
Однако помочь в данной ситуации эти размышления никак не могли, а потому Пьер постарался сосредоточиться. Тем более, разговор предстоял непростой, и мужчина ощутил, как в глубине души закипает глухое раздражение.
Вот ведь глупая баба, всё-таки разболтала…
Зачем? Что это уже изменит? И кому станет легче от подобного знания?
Быть может, одной Катрин, и то единственно в том случае, если кормилица решила отомстить своему бывшему кавалеру, что на неё абсолютно не похоже.
А он… он так хотел уберечь брата от этой новой боли, и всё зря. И дело даже не в том, что Шарль теперь злится на него, и, возможно, они уже никогда не будут по-настоящему друзьями, а в том, что Пьер, действуя из самых лучших побуждений, невольно усилил его страдания.
– А ты? – произнёс он вслух. – Ты о многом мне писал? Многим делился? Несколько лживых строчек о том, что у тебя всё в порядке! Нет, только не повторяй их вслух, потому что я, пожалуй, ещё начну сомневаться в твоих умственных способностях…
– Что? – в голосе лейтенанта послышалась открытая угроза. – Разве мы о письмах сейчас? Я спрашиваю… кто дал тебе право решать, о чём я должен знать, а о чём нет? И как ты посмел скрыть от меня, что у меня есть… что у меня был сын?
Никто, подумал Пьер; просто тебя пожалел, дурак ты этакий… но какой смысл объяснять, если мальчишка изначально не хочет слышать никаких объяснений?
Он снова подумал о том, что, возможно, никогда и не знал по-настоящему своего младшего брата. По крайней мере, тот ухитрялся каждый раз в корне ломать уже устоявшееся мнение о себе.
Так было в истории с Жаком, так было теперь.
Конечно, д’Артаньян-старший был уверен, что брат никогда не стал бы уклоняться от заботы о ребёнке, пусть даже совершенно незапланированном, но что он так обрадуется ему и, тем более, настолько болезненно воспримет известие о его смерти, даже предположить не мог.
– Лучше не молчи, – сказал между тем Шарль. – Для твоего же блага… лучше не молчи!
– А то что? – не выдержав, взорвался Пьер. – Что ты сделаешь? Пошлёшь меня ко всем чертям? Так мы с тобой и так… Сколько дней ты уже тут? Четыре? Пять? А ты хоть раз захотел нормально поговорить? Ты даже зануде Бернару уделил целый день, а меня кормишь сказками, будто у тебя всё хорошо! А ты хоть раз спросил… каково мне было… этих четыре года… без тебя?
– Я спросил, – ярость в глазах юноши мгновенно потухла. – Как только мы встретились…
Он замолчал, прикусив по привычке губу, и тут же чертыхнулся тихонько от боли. Походил по комнате, провёл пальцем по корешкам книг. Ещё раз представил себя с братом со стороны: что же он делает? Разве он забыл, как говорил когда-то, что после истории с Жаком простит ему всё? Он стольким обязан Пьеру, а вместо этого…
А когда Шарль обернулся, его лицо больше не было ни удивлённым, ни злым.
– Так, – сказал и улыбнулся вдруг, – давай-ка всё сначала.
С минуту Пьер молчал, разглядывая его, а потом наклонил голову в знак согласия:
– Ну давай. Кто первый?
– Я, наверное, – лейтенант присел на краешек стола, снова принялся тереть переносицу и виски. – Я… очень ждал этой поездки, дружище. Просто не сумел… перестроиться, что ли? Знаешь, поначалу… когда я только приехал в Париж, мне очень не хватало тебя. Мне было так плохо… что Жак умер, а тебя рядом нет, но потом я привык… потому что служба и мои душевные метания – вещи абсолютно несовместимые.
– Почему ты не писал об этом? Ни строчки?
– По той же причине, что и ты.
– Не держи на меня зла, слышишь? – Пьер вздохнул. – Просто… я не знал, как написать… о таком. Да и к тому же… я сам узнал о мальчике только за день до его смерти.
– То есть? – вот теперь Шарль растерялся по-настоящему. – Я думал, ты знал, что у меня родился сын.
– Нет, – его брат покачал головой. – Естественно, я знал, что у Катрин есть ещё один ребёнок, потому что не раз заходил к ним… то есть к Мишелю… в связи с работой в кузне. И я видел мальчишку, но что он – твой сын, узнал уже после… всего. Видимо, Катрин было слишком тяжело, ей нужно было хоть с кем-то поделиться своим горем. Вот она и прибежала ко мне.
– Я думал, ты знал. Поэтому и разозлился так. Ведь у меня целый год был сын, а я даже не подозревал об этом.
– Нет. Катрин пришла сюда, когда он заболел. На неё было невозможно смотреть. Она рассказала, что это… твой сын и просила помочь разыскать старшего Роже, потому что Жан никак не мог сбить малышу жар. А Никола, как на грех, уехал в Люпиак и когда вернулся, было уже поздно. Поэтому, как только представился случай, я забрал её сюда. Чтобы хоть как-то вернуть долг, понимаешь? А вовсе не для того, чтобы полюбоваться твоей растерянной физиономией, как ты решил.
– Так Поль тоже знает?
– Нет. Он видит в Катрин просто твою бывшую подружку, ну и, видимо, считает забавным, что вы вот так неожиданно опять встретились, – Пьер помолчал и закончил с усмешкой:
– Видишь, я прямо кладезь твоих секретов.
– У меня больше нет… никаких секретов, – Шарль ответил бледной улыбкой. – Брат… пусть ты не знал, что он – мой… но ты ведь видел его? Как он выглядел?
– Мальчишка как мальчишка, – Пьер замялся. – Смуглый, тёмные волосы… Да разве я приглядывался? Я ведь к Мишелю приходил, а его видел исключительно мельком. Я же не знал… что это – мой племянник.
– Катрин сказала, у него были мои глаза, – задумчиво произнёс молодой человек. – И я всё пытаюсь представить себе, как он выглядел.
– Помню только, он совсем не капризничал, – д’Артаньян-старший вздохнул. – Всё время лепетал что-то. Такой улыбчивый малыш…
– Не надо, – быстро сказал Шарль, чувствуя, как на глаза снова наворачиваются предательские слёзы. – Может быть, ты был прав, что не писал ни о чём…
– Слушай, – осторожно спросил тогда Пьер, – ты ведь никогда не интересовался детьми. Ты и вправду обрадовался?
– Да, – юноша усмехнулся криво. – Я, конечно, порой веду себя, как бесчувственная эгоистичная скотина… а может, и вправду являюсь таковой… но я очень обрадовался. Хотя, как выяснилось, зря.
– Ну вот, – старший брат помрачнел. – И как ты хотел, чтоб я написал тебе о подобном? Если бы ребёнок был жив, и я знал об этом, я обязательно сообщил бы тебе о нём, поверь. Потому что знаю, что ты вовсе не бесчувственная скотина. А так… Я подумал: быть может, это и к лучшему? Пусть всё останется в тайне, раз мальчика всё равно больше нет. Достаточно того, что ты винишь себя в смерти своего приятеля.
И отца, добавил мысленно Шарль. А теперь вот ещё и сын… как же стремительно растёт страшный список дорогих ему мертвецов…
– Я хочу, чтобы ты сходил со мной на кладбище, – попросил он. – А то я, наверное, и не найду уже… ведь столько времени прошло… И потом… если честно, я просто боюсь идти туда сам.
– Ляг, отоспись для начала, – и брат, как встарь, обнял его за плечи. – Ты ужасно выглядишь. Как, кстати, рука?
– Лучше, – юноша прислонился к нему и с облегчением прикрыл глаза. – Можно даже сказать, практически зажила. Одним словом, мне снова повезло. Потому что запросто мог бы калекой остаться.
– И чем ты думал, когда хватался ладонью за лезвие? Пусть бы эти кретины, что устроили поединок, сели в тюрьму… да даже пусть поубивали бы друг друга… разве ты можешь отвечать за всех?
– За всех – конечно, нет. Но за солдат своей роты… я не могу по-другому, понимаешь? Тем более, один из них сознательно пошёл на риск, потому что оскорбили меня. По крайней мере, так ему показалось…
– Понятно, – сказал Пьер, безошибочно уловив, как изменился голос брата. – А вот теперь поподробнее. Кто он?
– Нет, – возразил Шарль, стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно естественней, – это совсем не то, о чём ты думаешь.
– Ну, я, пожалуй, ещё ни о чём не думаю. Пока я просто жду твоего рассказа. Принести вина?
– Не стоит, – юноша покачал головой. Подумал только, насколько легко ему стало вдруг говорить со старшим братом, хотя тема беседы ничуть не располагает к этому. Потому что он даже сам себе ещё не рискнул признаться, что значит для него Жак д’Эстурвиль. – Нет, – повторил с улыбкой. – Потому что если я после сегодняшней ночи ещё и выпью вина, то, боюсь, просто свалюсь. И тогда вообще не сумею тебе ничего рассказать.
– А ещё говорят, «пьёт как мушкетёр», – фыркнул Пьер, но потом стал серьёзным. – А ты и вправду хочешь рассказать?
– А тебе не смущает, что я буду рассказывать о… в общем, вовсе не о любви к белошвейке? – младший брат смотрел вроде бы насмешливо, но Пьер явственно ощутил, насколько важен для него ответ. – Помнишь, как ты взбесился, когда узнал о Жаке? Я думал тогда, что мы с тобой впервые всерьёз подерёмся.
– Ничуть, – д’Артаньян-старший шутливо взлохматил ему волосы. – Ты же знаешь, что для меня главное, чтоб ты был счастлив. А ты… когда ты приехал… ты знаешь, что крайне паршиво выглядишь? И если благодаря мне тебе станет легче…
– Напрашиваешься на комплимент? Я не знаю, хочу ли говорить. Может быть. Хотя бы потому, что я… наверное, я запутался, и хочу, чтобы ты помог мне разобраться.
– Ладно, не тяни. Рассказывай, что это за парень, из-за которого ты едва не остался без руки.
– Не из-за него. Я попытался бы остановить дуэль в любом случае. Я же уже объяснял: за подобное можно угодить на эшафот.
– Да-да, конечно, так я и поверил… ладно, молчу!
– Вот и молчи, а то не расскажу ничего! – молодой человек шутливо пихнул брата в плечо. – Слушай… всё-таки принеси вина. А то у меня мысли в разные стороны разбегаются.
– Сейчас, – Пьер поспешно поднялся. – Я скоро.
Он действительно вернулся очень быстро – показалось, что прошло всего несколько минут.
Однако зайдя в библиотеку, понял, что его любопытство, по крайней мере, сегодня, так и останется неудовлетворённым.
Потому что пока его не было, младший брат успел пристроиться в уголке небольшого диванчика, стоящего у окна, и уснуть.
* * *
Проснувшись, Шарль с удивлением обнаружил, что находится не в библиотеке, а у себя в комнате.
Он совершенно не помнил, как оказался здесь, но с удовольствием ощутил, что достаточно отдохнул. Голова была ясной, и сердце больше не щемило. По крайней мере, пока.
Несколько минут юноша с подозрением прислушивался к себе, а потом открыл глаза.
– Привет, – сказал Пьер, появляясь в поле зрения. – Ты как?
– Привет, – Шарль сел и, щурясь от солнца, улыбнулся брату. – Нормально. Слушай, а как я сюда попал?
– Как, как, – фыркнул тот, – я тебя сюда отнёс. На руках. Решил, что диванчик в библиотеке – не самое подходящее место для сна.
– На руках? Как это?
– Обыкновенно, – д’Артаньян-старший улыбнулся. – У тебя ведь только должность важная, а сам ты… ты же весишь, как воробей.
– Гм, – пробормотал молодой человек, – вот, ей-богу, не помню ничего…
– Слушай, – его брат между тем оглянулся, – ну и разгром у тебя! Сроду такого не видел! – тут он нагнулся и подобрал забытый Катрин платок. – А это что? А точнее, чьё?
– Что… чьё… – Шарль скривился досадливо. – Как будто не знаешь.
– А… – Пьер сконфуженно взглянул на него. – Что-то я ничего не понимаю.
– Да что тут непонятного, – юноша вздохнул. – Ну не мог я вот так просто отпустить её… после всего, что узнал. Не всё же тебе одному расплачиваться по моим долгам.
– Она ведь до сих пор любит тебя, знаешь?
– Не надо, – лейтенант забрал у брата платок и засунул его под подушку. – Я ничего не могу дать ей. Даже сына… А ты знал, что она назвала его моим именем?
– Да, – сказал Пьер, а Шарль молчал долго и лишь потом произнёс едва слышно:
– Когда погиб Жак, я был уверен, что это – самое страшное, что могло произойти со мной. А оказалось… Хотя, с другой стороны, какой из меня отец? Я – в Париже, он – здесь… был бы… Ладно, к чему всё это?
Он снова замолчал, отвернулся.
– Малыш, – рискнул спросить тогда д’Артаньян-старший, – неужели ты и вправду… я не спрашиваю о ребёнке, это другое… неужели ты и вправду по-настоящему любил только Жака?
– Да, – его брат смотрел без тени усмешки. – Такой вот я засранец.
– А… этот парень? Который остался в Париже?
– Д’Эстурвиль? – Шарль так растерялся, что даже ответил. – Нет, что ты! Я не знаю…
– Д’Эстурвиль? – теперь уже пришёл черёд удивляться Пьеру. – Это же вроде бы… твой учитель фехтования из Лиона?
– Ой, – юноша фыркнул смешно, – я же так и не объяснил тебе ничего… Конечно, это не мой учитель. Это его племянник.
– Ух, ты! – не удержался д’Артаньян-старший и едва увернулся от полетевшей в него подушки. – Ладно, молчу! И обещаю: больше никаких комментариев. Рассказывай.
– Что рассказывать, – лейтенант вздохнул. – Всё предельно просто… да нет, что я вру… Эта история тянется уже несколько месяцев, и я так запутался… не знаю даже, что и думать.
– Вина принести? Или, быть может, поешь, а тогда съездим, прогуляемся?
– Нет, я вообще не хочу никуда выходить. На душе… погано так… а вот вина, конечно, принеси.
Пока Пьер ходил за вином, юноша успел не только умыться, но и привести в порядок комнату.
Подумал, что надо будет вернуть Катрин платок, да и вообще на этот раз попрощаться по-человечески, потому что теперь их связывает не пропитанный обидой старый роман, а память о маленьком мальчике, похороненном на артаньяновском кладбище.
От этих мыслей сердце заныло опять, а потому Пьер, вернувшись с бутылкой вина и нехитрой снедью, застал брата в довольно хмуром расположении духа.
Он безошибочно уловил это, но теперь уже не стал осторожничать.
– Ну, не надо так, – подошёл и неловко погладил Шарля по голове и плечам. – Держись, малыш, слышишь? Что уж теперь…
– Слышу, – молодой человек ещё с минуту позволил брату обнимать себя, а потом отстранился со вздохом. – Сходим вечером… в Артаньян, хорошо? Потому что мне ведь завтра уезжать уже.
– Как? Я думал, ты хоть дней десять побудешь!
