скачать книгу бесплатно
…Это было через несколько недель после того, как Аида привезла ее в свой замок.
В замке Аиды Эдельвейс получила возможность ездить на верховых роботах, но это были чужие, «общественные» роботы. А ей хотелось создать своего собственного…
В то время она только- только начала учиться трехмерному моделированию. Одно из первых заданий, которое она выполняла, было связано с анимацией объекта с помощью встроенной в его оболочку системы костей. Само задание не представляло особой сложности, однако для его выполнения обязательно требовался объект, представляющий собой трехмерную модель с некими опорами, в которые и предстояло встроить систему. Проще говоря, модель должна была представлять собой некий предмет на «ножках», количество которых варьировалось от двух до бесконечности. И вот тут Эдельвейс и столкнулась с проблемой: в ее распоряжении не оказалось ни одной подходящей модели, а создать собственную, пусть даже очень простенькую, в те времена она еще не умела. Конечно, можно было взять любую модель из библиотеки бесплатных моделей, однако внезапно в голову ей пришла более интересная идея. К выполнению задания можно было подойти творчески… Ведь анимировать можно было не только модель, представляющую собой тактильную голограмму, но и любой материальный объект, если он был достаточно пластичным. Эдельвейс огляделась.
В предоставленной ей полностью меблированной комнате на диване лежало украшение интерьера в виде огромной, размером со льва, мягкой игрушки-кошки. Песочного окраса кошка из искусственного меха с длинным ворсом лежала на животе, как сфинкс, глядя прямо перед собой и вытянув длинные лапы. Эдельвейс внимательно осмотрела ее и ощупала толстые, округлые на концах лапы – каркаса внутри не было. Это было как раз то, что нужно.
Надеясь, что Аида не рассердится на такое использование мягкой игрушки, Эдельвейс принялась за дело.
И через каких-то полчаса юные хэльфи с восхищением махали руками вслед Эдельвейс, крупной рысью проезжавшей мимо них верхом на анимированной меховой кошке по грунтовой дороге испытательного трека, выглядевшего так, словно по нему прошла танковая колонна, а потом выбоины еще и размыло ливнем. Пружинистой рысью, едва касаясь поверхности дороги подушечками лап, меховая игрушка неслась по треку, слегка потряхивая наездницу на своей мягкой спине, и длинный пушистый хвост кошки волочился сзади по колдобинам, подметая пыль.
А Эдельвейс, сидя в джинсах верхом на пушистой кошке, в очередной раз порадовалась, что воспитанникам тейи в свободное от занятий время разрешалось ходить в той одежде, к которой они привыкли у себя дома: столь популярные в свое время в России джинсы, рабочие штаны из арсенала американских фермеров, ковбоев и букмекеров, обладали одним неоспоримым достоинством: шерсть к ним не липла.
Те джинсы… Они до сих пор еще «живы», и Эдельвейс иногда она надевает их со старыми синими кроссовками на липучках и черной борцовкой. Даже и теперь в Империи в сельской местности джинсы еще носят кое-где как рабочую одежду…
Из фирмы прислали материализованную модель артефакта «Волшебная мельница».
Эдельвейс об этом сообщили по коммуникатору, и она прибыла на «Инвиктус» посмотреть на готовый артефакт. В ее присутствии не было особой необходимости, но она любила лично проверять качество материализации своих виртуальных моделей.
«Волшебную мельницу» уже установили на камбузе.
Кронин пришел за Эдельвейс, когда она как раз наблюдала за работой артефакта.
– Поскольку вы уже закончили конструирование «Волшебной мельницы»…У нас тут к вам есть еще одна просьба. У нас там в лазарете небольшая проблема…
Эдельвейс кивнула и двинулась за Крониным в сторону лазарета. У нее появилось нехорошее предчувствие, которое, впрочем, появлялось у нее всякий раз, когда ей приходилось иметь дело с врачами.
Медотсек представлял собой облицованное светло-зелеными пластиковыми панелями небольшое помещение, буквально забитое различной аппаратурой. Аппаратура непонятного Эдельвейс назначения с хромированными и пластиковыми поверхностями, гофрированные трубки, кушетка, лабораторный стол, реанимационная капсула, встроенные шкафы с инструментами занимали все пространство медотсека.
В подобных помещениях у Эдельвейс всегда слабели от страха ноги. Скрестив руки на груди, она прислонилась спиной к стене, выжидательно глядя на Кронина. Специфический запах лазарета ее нервировал. Несмотря на то, что воздух усиленно стерилизовали во избежание специфических, «больничных» запахов, этот запах был неистребим. Страшные воспоминания нахлынули на нее при первом же вздохе, сердце забилось в груди так, как не билось во время самого напряженного поединка.
Доктор… Эдельвейс узнала его сразу. А он ее не узнал. Каждый раз, когда она его видела в коридоре, ее так и тянуло спросить: ну, как поживаете, доктор? Но напоминать ему о некоторых событиях не входило в ее планы.
Яркое освещение лазарета позволило ей хорошо рассмотреть Кронина. Он почти не изменился с того времени, когда она его видела в последний раз. Чуть выше среднего роста брюнет со слегка волнистыми волосами. Спортивное телосложение – худощавый, но с широкими плечами. Фигура – выраженный треугольник, что всегда говорит о многолетних занятиях теми видами спорта, где основная нагрузка приходится на руки и плечи. Эдельвейс знала, что отец у него – сын русских эмигрантов. Впрочем, мать тоже.
Кронин случайно столкнул на пол листок бумаги со стола. Эдельвейс присела, чтобы поднять листок. Хрустнули не только коленные, но и левый тазобедренный сустав.
– Это у вас так?… – буквально вскинулся Кронин. Рефлекс хирурга, однако! Но он сразу же заметил, что спина у нее сгибается нормально, и почти успокоился. Вот когда человек приседает, чтобы поднять упавший предмет, с прямой спиной, это повод для хирурга насторожиться.
– Ну, расшатана суставная сумка, – пожала плечами Эдельвейс.
– Это вам врач сказал?
– Нет, в сети прочла. Я ведь уже взрослым человеком растянулась на продольный шпагат и на поперечный. Может, от этого.
– Один мой пациент десять дней лечился по сети… А потом попал ко мне на операционный стол.
– Увы, если бы все болезни можно было бы вылечить по сети, врачи вообще были бы не нужны. Но у меня пока что получается, -вызывающе откликнулась Эдельвейс.
– Ну, естественный отбор еще никто не отменял, -подтвердил Кронин.
Эдельвейс кивнула. То же самое говорил ей и Ингвар… Сговорились они все, что ли?
Она понимала, что врачи скептически относятся к тем, кто лечился по сети, потому, что сеть является для врачей конкурентом, а конкурентов всегда не любят.
Что касается скрипа в суставах… Вспомнилось прошлое… Пустой зал Русского музея. Кроме нее и служительницы – никого. Она не торопясь ходит по залу, рассматривая полотна. Тишина. И в тишине – скрип ее коленей. Так было неудобно… Как ни странно, со временем этот скрип при ходьбе прошел сам по себе и проявлялся разве только во время приседаний, да и то – изредко.
– Слушайте, Кронин, вы не могли бы хоть ненадолго забыть, что вы хирург? – сокрушенно вздохнула она. -Вы же когда- нибудь человека до смерти напугаете! – и Эдельвейс возвела глаза к потолку.
– Не беспокойтесь, камер здесь нет – все-таки врачебная тайна, – сказал Кронин, неправильно истолковав ее взгляд. Он с самого начала заметил, что Эдельвейс украдкой поглядывает на стены и потолок. -Камер нет ни в лазарете, ни в туалете.
Эдельвейс кивнула. Насколько она слышала, в свое время во многих российских медицинских учреждениях дело обстояло с точностью до наоборот: камеры наблюдения устанавливались прямо в кабинетах: доведенные до ручки хамством, вымогательством и некомпетентностью врачей, пациенты, не надеясь добиться справедливости через суд, все чаще брались за оружие. Впрочем, бывало и наоборот: врачи воздействовали на строптивых пациентов кулаками… К счастью, в то время Эдельвейс уже не прибегала к услугам российской медицины.
И вот теперь у нее были нехорошие подозрения насчет причины ее вызова в лазарет… Неужели Кронин все-таки что-то заметил и решил поговорить с ней наедине? Вот только его участия в ее жизни и не хватало! Если он кое-что заметил… Сейчас начнет читать нотации: а вы знаете, что может случиться… а если то… а если это…
Запах лазарета по-прежнему раздражал ее, но если когда-то этот запах вызывал у нее животный страх, то теперь на смену страху пришла ярость. Чтобы Кронин не прочел эту ярость в ее взгляде, Эдельвейс опустила глаза. Мысли опять потекли свободно и увлекли ее так далеко, что она с трудом вернулась к действительности, услышав голос Кронина.
– В общем, у нас возникла одна проблема…
– Так в чем у вас тут проблема? – Эдельвейс обвела взглядом медицинский отсек.
– Да вот проблема заключается в том, что наш запас жидкой валюты практически на нуле…
В первые же дни пребывания в Империи капитан Кеннет столкнулся с проблемой: для успешных переговоров с местными необходимо спиртное. Если бы капитан Кеннет в достаточной степени знал русский язык, чтобы понимать смысл пословицы «За что боролись, на то и напоролись», он бы не отдал в свое время приказа, запрещающего членам экипажа держать на борту спиртное. Но поскольку приказ был отдан и исполнен, спиртного на борту не было, в чем и убедился капитан по прибытии в порт на берегу моря Нево.
А уже в Нижнеклонском порту выяснилось, что решение некоторых задач первостепенной важности в этой части Парадизской Империи совершенно невозможно без спиртного. Традиция! Гражданин Соединенных Штатов Америки, Джон Кеннет не подозревал, насколько живучими могут быть некоторые древние традиции в этой части Империи с преимущественно русскоязычным населением.
По правилам хорошего тона, освященным местными традициями, за некоторые услуги следовало расплачиваться бутылкой. Разумеется, пищевые синтезаторы, установленные практически в каждом имперском доме, могли синтезировать этиловый спирт, но спиртное как жидкость само по себе—ничто, однако спиртное в стеклянной таре, преподнесенное в качестве подарка, служило символом, знаком уважения и признания заслуг. Сама по себе бутылка, как и сам по себе спирт, особой ценности не имели, но, составляя симбиоз, вместе переходили на качественно новый уровень.
Еще в самом начале визита капитан Кеннет имел беседу с имперским инструктором, приставленным к нему администрацией порта.
Рослая женщина габаритами напоминала шкаф средней величины, а выражением лица – каменную статую. В длинном черном бесформенном плаще с капюшоном она более всего напоминала аббатису монастыря.
– Она ответит на все ваши вопросы, – заверили капитана Кеннета в администрации порта.
Кеннет поинтересовался у инструкторши, как ему решить проблему со спиртным.
– Ящик водки? – она посмотрела на капитана с таким презрением, что он мгновенно почувствовал себя законченным алкоголиком и готов был от стыда провалиться сквозь землю. -Империя не продает иностранцам нейротоксический яд в бутылках. Тем более целыми ящиками.
Она готова была испепелить капитана взглядом.
– В любом кафе или ресторане вам подадут спиртное, но в разливе, – с презреньем добавила она.
Затем, по-видимому, у инструкторши в голове зазвучали строчки дворовой песни: «Они идут туда, где можно без труда достать себе и женщин, и вина». Решив, что следующий вопрос капитана Кеннета будет о женщинах, она решила пресечь подобные разговоры на корню.
– Так вот этого позорного социального явления у нас нет, -заявила она, даже не удосужившись уточнить, о каком явлении идет речь.– Никаких проституток в баре не будет. Познакомиться с женщиной можно по каталогу в сети, – сухим, официальным тоном, но при этом брезгливо поджав губы, объяснила капитану инструкторша. – Однако это не значит, что если женщина согласна на личную встречу, она согласна вообще на все. Как иностранцам следует вести себя в Империи, написано вот в этой брошюрке. Советую ознакомиться лично и довести это до сведения членов экипажа.
Она сунула Кеннету в руки небольшую брошюрку в сером переплете.
– Более подробно можно познакомиться с правилами поведения на территории Парадизской Империи с помощью материалов, размещенных в сети.
Кеннет обещал обязательно ознакомиться. А ознакомившись, убедился, что решить проблему со спиртным будет чрезвычайно сложно.
И вот, поскольку на борту спиртного не было, так как в США приказом капитана проносить спиртное на борт запрещалось, а достать спиртное на берегу моря Нево не представлялось возможным – в ближайшем кафе на берегу навынос не продавали в принципе, а идти в ближайший поселок по незнакомой местности не было смысла – иностранцам спиртное не продали бы даже там, а искать местных самогонщиков капитан пока не решился, он задумал идти другим путем.
– Синтезировать спиртное? – доктор Кронин был удивлен. —Почему нельзя просто купить?
Он, видимо, невнимательно прочитал брошюрку.
– Спиртное навынос они продают только своим гражданам… -Кеннет поморщился, вспомнив, как бармен из кафе на берегу скривился, когда Кеннет спросил его насчет возможности купить несколько бутылок водки, и объяснил, что нейротоксический яд в упаковках таких объемов в Империи иностранцам не продают.
– А как насчет тех наших членов экипажа, у кого двойное гражданство? -сообразил Кронин.
Кеннет поморщился, вспомнив, как изъял у одного такого гражданина ящик с тройным одеколонам, который тот предусмотрительно закупил в порту, в магазинчике дюти-фри, и спрятал под койкой. Хорошо, что бдительные американские члены экипажа доложили… Кеннет хотел подвергнуть нарушителя дисциплинарному взысканию, но изворотливый ловчила сумел доказать, что одеколон спиртным напитком не является, а проносить на борт спиртосодержащие жидкости капитан не запрещал.
– Как только мы прибыли в порт, все члены экипажа с двойным гражданством тут же подали прошение предоставить им отпуск по семейным обстоятельствам. Я потом пытался отозвать хоть кого-нибудь из них из отпуска, но все они предъявили больничные листы с диагнозами, которые не позволяют им нарушать постельный режим.
– Ну, еще бы, после теплой встречи с родственниками… – криво усмехнувшись, пробормотал Кронин.-Надо полагать, они и вправду на ногах не стоят. Ладно, попытаюсь решить проблему самостоятельно.
Зная имперские обычаи, Кронин самонадеянно решил, что сможет «договориться» насчет закупки спиртного, но выяснилось, что спиртное в таре иностранцам действительно не продают. Договориться не удалось, даже несмотря на свободное владение русским языком.
Кронин сгонял на аэрокаре в ближайший к порту поселковый магазин. Поскольку дороги Кронин не знал, ему пришлось долго петлять по узким улочкам поселка, руководствуясь сбивчивыми пояснениями местных жителей. В конце концов он все же обнаружил магазин – одноэтажное здание из белого силикатного кирпича. Сидя в аэрокаре на площади перед магазином, Кронин какое-то время раздумывал, не приплатить ли ему кому-нибудь из местных, чтобы тот купил для него ящик спиртного, но не решился. Выйдя из аэрокара, он сам вошел в магазин.
Стоя в хвосте небольшой очереди, он с интересом рассматривал местных жителей. В легких разноцветных бриджах, шортах и топиках, в босоножках, пластиковых тапочках и кроссовках, они представляли собой типичных разнежившихся на отдыхе дачников. Многие имперцы держали на руках фамильяров в виде маленьких собачек или кошек, только у одной девочки лет десяти был фамильяр в виде белька. Имперцы непрерывно разговаривали со своими фамильярами, те негромко отвечали. Поглощенные собой и своими фамильярами, имперцы не глазели по сторонам и не обращали никакого внимания на Кронина. Он надеялся, что и продавщица не обратит на него внимания. Тогда он сойдет за местного и купит вожделенное спиртное, расплатившись наличными, но… Продавщица, окинув его цепким взглядом, потребовала предъявить хоть какие-то документы: а вдруг несовершеннолетний? Кронин опешил: конечно, последнее время он вел здоровый образ жизни, но чтобы так помолодеть!… Должно быть, просто она заподозрила в нем иностранца и решила воспользоваться любым предлогом, чтобы потребовать документы. Документы он мог предъявить, но вот тут бы и выяснилось, что он действительно иностранец и продавать ему спиртное нельзя! Но как она догадалась, что он не местный?
Выходя из магазина с пустыми руками, Кронин мельком взглянул на себя в зеркало, висевшее на стене у самого выхода: в зеркале отражался брюнет, весьма импозантно смотревшийся в темно-синем мундире ВКС США и с эмблемой судового врача на груди.
В этот же день Кронин доложил Кеннету, что миссия, с которой он ходил в поселковый магазин, действительно невыполнима.
И вот теперь у них серьезная проблема. Кто бы знал заранее, что тщательно продуманный и разработанный план может дать сбой из-за такой мелочи! Тоже мне, специалисты из внешней разведки!
Кеннет понимал, что если Кронин не сумеет синтезировать нужное количество спирта, придется искать местного жителя, который согласится закупить необходимое количество бутылок спиртного. Пока что положение спасал Кронин: регулярно совершая рейды в здешние леса якобы для ознакомления с местной флорой, он неоднократно сталкивался с местными жителями, уже пронюхавшими, что он врач. Кронину приходилось регулярно консультировать местных старушек, а они презентовали ему то банки с домашними заготовками, а то и бутылки со спиртным. Спиртное Кронин честно отдавал капитану. Но этого было недостаточно. Бутылки нужны были всем – и заведующему портовым складом, и операторам грузовых роботов, и… Кеннет усмехнулся, подумав, что было бы неплохо сдать Кронина в аренду, чтоб он работал в местной больнице. Сколько бутылок приносил бы он после каждого дежурства!
– И сколько же всего бутылок нужно? – спросил Кронин, прекрасно понимая, что в случае неудачи в синтезе спиртного искать сговорчивого местного придется ему: будучи потомком российских эмигрантов в третьем поколении, да еще и воспитанным русской бабушкой, он в совершенстве знал русский язык.
…Свое знание русского языка он скрывал с детства: помнил рассказы отца о том, как того, сына российских эмигрантов, дразнили в школе русским шпионом, несмотря на то, что он был рожден в Америке и английский язык был для него вторым родным языком. Поэтому свое знание русского языка доктор Кронин обычно скрывал.
– Сейчас подсчитаю… – деловито сказал капитан, – Итак, нужно…
…Взяв весь запас йода, приобретенного в местной аптеке у подозрительно косящегося на него аптекаря, Кронин перегнал его на спирт. Бутылки с этикетками удалось приобрести по дешевке в одной фирме. Разлив осуществляли в лазарете, крышки варганили в инженерном отсеке.
Увы, спирта хватило всего на несколько бутылок…
Кеннет был в раздражении: вот если бы у них на «Инвиктусе» был хоть один синтезатор пищи из тех, что в Империи имеются в каждом приличном доме!.. Да, у них много чего не было, например, сети таких мощных пространственно-временных порталов, как в Империи, но зато благодаря этому удалось сохранить территориальную целостность США. В противном случае на территории США сейчас существовало бы множество карликовых государств… Но зато на «Инвиктусе» был бы синтезатор пищи, с помощью которого можно синтезировать хоть овсянку, хоть чипсы, хоть спирт, но синтезатора нет, и проблема остается.
Вот тогда и возникла идея привлечь к делу Эдельвейс.
– Купить спиртное здесь мы не может, как и заказать из-за границы, – объяснил ей Кронин.
– Понимаю, – с энтузиазмом кивнула она, -вы сейчас решаете, что заказать: самогонный аппарат или синтезатор спирта.
– Самогонный аппарат мы заказывать точно не будем: после взрыва на камбузе не хотим рисковать. А вот синтезатор спирта…
Эдельвейс облегченно вздохнула и расслабилась: всего лишь новый заказ! А она-то думала… Она в своей жизни уже наслушалась различных нотаций, бреда и благоглупостей! Не всегда знаешь, как среагирует человек, заметив такое… А ему всего-то и надо – синтезатор спирта!
Итак, хирург ничего не заметил… Но вместе с радостью она на миг испытала досаду: ничего не заметил, тоже мне, специалист! А может, заметил, но решил, что это его не касается? Что ж, разумное решение.
И Эдельвейс согласилась конструировать синтезатор спирта. Обговорив все детали и время выполнения заказа, она сделала необходимые замеры и покинула лазарет.
А после ее ухода Кронин обнаружил на стене приклеенный стикер: сидящий за столом молодой человек с волевым лицом решительным жестом выставленной перед собой ладони сурово отвергал протянутую ему рюмку со спиртным. «Нет!» – крупным шрифтом красного цвета было написано в верхнем правом углу стикера.
Кронин не знал, в какой именно момент появился на стене этот стикер и кто именно его наклеил, но на всякий случай решил посоветовать Эдельвейс в будущем клеить листовки только на оккупированных фашистами территориях.
Черт бы побрал этих джентльменов! Умеют же люди навязываться!
Так думала Эдельвейс Акка, идя по пирсу в сопровождении капитана американского звездолета «Инвиктус» Джона Кеннета. Ветер трепал ее русые волосы. Тихо плескались волны…
На рейде, на фоне пламенеющего заката, темнели силуэты звездолетов, подсвеченные бортовыми огнями.
Над морем Нево разливался удивительно красивый закат. Солнце садилось, свет его проливался в спокойную водную гладь. У горизонта оранжево-желтое небо отражалось в удивительно спокойной поверхности пресноводного моря, но в вышине над морем зависли темно-серые облачные слои, подсвеченные оранжевым светом заходящего солнца.
Солнце уже почти коснулось краем поверхности моря. От нижнего его края вытянулся похожий на лезвие кинжала красно-оранжевый луч и раскаленным клинком вонзился в почти идеально ровную водную гладь. Казалось, что заходящее солнце, как проткнутый желток, стекает в море, постепенно растекаясь по его ровной, почти как зеркало, поверхности…
Когда цвет луча сменился на желто-оранжевый и садящееся солнце коснулось краем своего отражения, по гладкой поверхности воды расплавленным металлом стало разливаться сияние. И вот уже солнце погрузилось краем в воду и соединилось со своим отражением в единое целое, и словно растеклось по поверхности воды.
Голубоватые сумерки белых ночей уже начали окутывать пирс.
В белой блузке с широкими, суженными к запястьям рукавами, в темно-синей юбке – брюках с широким поясом, Эдельвейс выглядела совсем тоненькой. Ее наряд был наиболее удобен и практичен в это время года: в заболоченном лесу комары стаей роились вокруг путников, легко прокусывая облегающую одежду. Впрочем, Эдельвейс комары не угрожали: защитный костюм на основе силового поля надежно защищал ее не только от комариных укусов. Однако Кеннету об этом знать не следовало.
Вот угораздило же ее встретить Кеннета в коридоре «Инвиктуса» почти у самого выходного люка, с досадой подумала Эдельвейс! Надо было уйти пораньше… Или попозже… Но тогда бы она опоздала на рейсовый. А Кеннет, скорее всего, поджидал ее специально.
Эдельвейс косилась на Кеннета и думала: да чтоб ты ногу себе свернул на наших дорогах!
…Она задержалась на «Инвиктусе», делая замеры в лазарете, и торопилась на последний рейсовый аэробус. Рейсовый аэробус проходил по Петровской дороге и делал остановку как раз возле мостика через Малый канал. От КПП на пирсе Эдельвейс нужно было дойти до моста через Большой канал, пересечь его, потом пройти около ста метров по аллее через лесополосу, а там перейти мостик через Малый канал и выйти прямо на остановку.
В инженерном отсеке, где ей выделили рабочее место, было довольно тесно. Перед уходом Эдельвейс поставила сумку на кресло и еще раз проверила ее содержимое. Затем внимателььно осмотрела стол и кресло. Не хотелось бы что-то забыть на «Инвиктусе». Возвращаться потом или просить кого-то передать ей забытое… Не любила она этого. Уходя – уходи, как говорится. Даже если ты уходишь только на время.
Перебросив длинный ремень сумочки через голову, Эдельвейс еще раз оглянулась. Вроде бы ничего не забыла… Выскользнув из инженерного отсека в коридор, она бодрым шагом двинулась в сторону выходного люка мимо закрытых дверей кают. Она уже предвкушала поздний ужин и вечерний сериал. В коридоре было пусто… Она была уже у самого люка, когда Кеннет вывернулся из-за угла. Когда он вызвался проводить ее, Эдельвейс не успела даже открыть рот, чтобы отказаться…
– Я провожу вас, – заявил Кеннет. Он не предлагал проводить ее, а констатировал факт. И она поняла, что возражения не принимаются. Напористость и безапелляционность американцев порой возмущала ее до глубины души. Если правы те, кто утверждает, что наглость – второе счастье, то капитан Кеннет был человеком счастливым.
Эдельвейс Акка в очередной раз осознала это в тот момент, когда капитан Кеннет, как истинный джентльмен, вызвался ее проводить. По американским понятиям было уже слишком поздно, чтобы даме идти через лес одной.
Потом Эдельвейс сообразила, что такая ситуация, что ее вызвали вечером, была создана умышленно, для того, чтобы она задержалась на «Инвиктусе». А Кеннет специально поджидал ее у выходного люка. Если бы она не задержалась, у Кеннета не было бы повода ее проводить… В этом Эдельвейс не сомневалась. Капитан, вероятно, был уверен, что так и завязываются дружеские отношения.
Как ее раздражает, когда ей навязываются!
За те несколько встреч, которые были необходимы ей для выполнения работы, Кеннет несколько раз слегка выходил за рамки обычного делового общения. То он словно невзначай подходил к ней ближе, чем это было необходимо, то слегка прикасался к ее спине или плечу, а прикоснувшись к воротнику ее куртки, словно случайно задевал пальцами шею. Эдельвейс понимала, что капитан Кеннет проверяет, насколько он может переступать границы, установленные имперскими правилами приличий… Вернее, насколько сама Эдельвейс ему это позволит. Интересно, как далеко он мог бы зайти, выполняя приказ – если, конечно, он выполнял приказ, а не действовал по собственной инициативе?
