скачать книгу бесплатно
– Я слышал, что в Секретной Федерации используют другую метрическую систему… -встрял старший инженер.
– Программа позволяет вставлять единицы измерения по усмотрению пользователя. Дюймы, сантиметры, миллиметры… Правда, сразу могу сказать, что многие 3d принтеры путают сантиметры с миллиметрами, поэтому сантиметры в качестве метрической единицы не рекомендую. Или миллиметры, или дюймы.
– Сколько времени артефакт будут печатать? —озабоченно спросил Кеннет.
– Это зависит от того, где именно его будут печатать. Я могу отправить файл вам, могу в любую фирму по вашему усмотрению. Кроме того, у нашего отдела техподдержки есть собственные цеха, расположенные в нижележащем времени. Но, я полагаю, вы предпочитаете распечатывать вашу деталь в той фирме, услугами которой уже пользовались?
Разумеется, капитан предпочел бы. Ибо имел все основания подозревать, что на имперском производстве его деталь могут напичкать всякими недозволенными вложениями – от жучков до маячков. И его подозрения были не так уж беспочвенны.
Но, учитывая, что «Инвиктуса» были создан на заводе в Секретной Федерации и все, что надо, туда явно уже вложили, Кеннет пожал плечами.
– На ваше усмотрение.
– Тогда послезавтра я предъявлю вам виртуальную модель «Волшебной мельницы».
– Хорошо, послезавтра, в десять утра на «Инвиктусе», – кивнул Кеннет.
Назад в усадьбу Эдельвейс должен был отвезти старший штурман Ральф Маккормик.
Выйдя на пирс, Эдельвейс окинула взглядом акваторию —вдалеке за «Инвиктусом», у горизонта, почти на пределе видимости, дрейфовали «плавучие острова» – одна из местных достопримечательностей, привлекавшая туристов. И неиссякаемый источник тем для анекдотов…
…Несколько лет назад, решив заранее подготовить рекламные проспекты для имперских и иностранных туристов, какие-то умники из отдела туризма прислали фотографов на берег моря Нево в начале мая. Для съемок выбрали необычно теплый для этого времени года день. Стоял полный штиль, в лазурном небе над морем Нево лениво плыли легкие перистые облачка.
Фотомодели в бикини полулежали в шезлонгах на пляже, тянули через соломинку коктейли и демонстративно мазались солнцезащитным кремом. Море Нево уже почти полностью очистилось ото льда, однако благостную картинку портила только маячившая на горизонте крупная льдина. Сначала ее хотели просто замазать в графическом редакторе, затем решили отбуксировать в сторону, но потом придумали более оригинальный выход из положения. Льдину догадались сверху засыпать песком, а в просверленные во льду дырки вставить пластмассовые пальмы. Получилось нечто вроде тропического островка на горизонте. С большого расстояния все выглядело весьма достоверно, фотографии для проспекта получились впечатляющие. Идея понравилась, и ее было решено развить. Администрация Нижних Клонов заказала в фирме, специализирующейся на декорациях для фильмов, плавучие модели тропических островов. Несколько островов, каждый площадью несколько десятков квадратных метров, были спущены на воду моря Нево. Оснащенные двигателями, острова могли на малом ходу передвигаться по всей акватории и вставать на якорь в указанном заказчиком месте. Эти острова можно было брать в аренду, устраивать на них пикники, загорать, купаться и даже ставить палатки. Учитывая прохладный климат, каждый остров был оснащен собственным термогенератором. Плавучие острова пользовались популярностью у туристов… Единственное неудобство заключалось в том, что периодически приходилось их перегонять с одного места на другое, чтобы не мешать звездолетам двигаться к порталу…
Идя по выложенному плитами пирсу, Эдельвейс заметила группу людей, столпившихся возле берега. Все они смотрели в сторону стоявшего на рейде звездолета «Мирный», принадлежащего Московской Федерации. Эдельвейс приостановилась, заинтересованная происходящим, и прислушалась.
– Лодку нашли в камышах у берега, недалеко отсюда, – услышала она. – А его удочку унесло под днище звездолета…
Эдельвейс поняла, что речь идет об имуществе незадачливого рыбака, героя утренних новостей.
– Американцы предложили отправить за удочкой ныряльщика из своего экипажа, но московцы не позволили американцам подплывать под днище своего звездолета.
– Ну, еще бы! – усмехнулся кто-то.
В результате за удочкой отправился кто-то из экипажа «Мирного», явно специалист по подводному плаванию. Эдельвейс остановилась понаблюдать за мероприятием по извлечению удочки. Ныряльщик в гидрокостюме уже появился на поверхности воды с удочкой в руках. Высоко подняв свой трофей над головой, он помахал им в воздухе. В толпе на пирсе зааплодировали.
Когда, выбравшись на мелководье, ныряльщик снял маску, Эдельвейс с удивлением узнала в нем врача со звездолета «Мирный». Воистину, у некоторых докторов слишком много талантов! И, конечно, гидрокостюм последней модели! Хорошо, хоть маска не инкрустирована бриллиантами… Московцы славились тем, что демонстрировали достаток при каждом удобном случае, причем зачастую делали это столь нарочито, что вызывали у людей раздражение. Показная роскошь во всем являлась отличительной чертой граждан супербогатой Московской Федерации. Конечно, Парадизская Империя ни в чем не уступала по части уровня жизни граждан, но у имперцев не принято было демонстрировать достаток публично и столь вызывающе.
Маккормик любезно улыбнулся, открыв перед Эдельвейс дверцу аэрокара. С тяжелым вздохом села она в аэрокар – не к лицу девственнице Храма Немезис садиться в аэрокар с малознакомым мужчиной! С хорошо знакомым, впрочем, тоже. Это было опасно… Для мужчины, конечно же.
За ужином Эдельвейс рассказала Сельме о новом заказе.
– Мне, конечно, лестно, что из всех моделлеров выбрали именно меня, причем по настоянию лично капитана «Инвиктуса» Джона Кеннета, – Эдельвейс знала за собой эту маленькую слабость – благоволить к людям, которые ценили ее способности, – но причины такого выбора я не понимаю. Для такой работы не нужен высококлассный моделлер. Кеннет мог бы выбрать кого попроще. К тому же мои расценки достаточно высоки… Обычный специалист среднего уровня обошелся бы американцам куда дешевле.
Сельма только пожала плечами.
– Возможно, капитан Кеннет по складу характера относится к перфекционистам. Таким подавай все самое лучшее… А возможно, он из тех мужчин, которые слово «нет» просто не воспринимают. То, что ты отказалась работать на выезде, просто его раззадорило. Он воспринял это как вызов, и… Однако клиент всегда прав. Пока платит, конечно же.
– Особенно если готов платить за копию примитивного артефакта -несложную разновидность пищевого синтезатора, -как за дизайнерское авторское изделие, – усмехнулась Эдельвейс.
– Возможно, он где-то видел тебя раньше. Например, на фотографиях в журнале «Мир усадьбы». Или на рекламных проспектах продукции завода Эдуарда Лациса… Ты же у нас теперь фотомодель, – чуть вызывающе усмехнулась Сельма.
– Что ж я могу поделать, если фотографы выбирают меня чаще других… Наверно, я фотогеничная, – пожала плечами Эдельвейс.
– Ага, худая и плоская… Типичная фотомодель!
Сельма Акка и сама всегда была худощавой, она не располнела даже в старости, но она была высокого роста. Эдельвейс ростом не отличалась и на роль модели на подиуме не годилась, но для фотомодели был важен не рост, а пропорции. Но фотографов, конечно, привлекали не столько ее пропорции, сколько стильные, а порой чересчур экстравагантные наряды, прекрасно сидевшие на ее стройной фигуре.
Сельма отхлебнула чай из чашки.
– Привлекательная внешность действительно значит очень много, к сожалению, даже больше, чем душевные качества человека или его интеллект. Некоторые мужчины предпочитают предоставить заказ понравившейся молодой женщине… В надежде на благодарность.
Эдельвейс возмущенно фыркнула.
– Ну и не забывай, что ты – леди Парадизской Империи. И к тому же— воспитанница и компаньонка тейи Аиды. Многие не прочь завязать знакомство с тобой только поэтому. Хотя бы просто из любопытства. Капитан Кеннет, возможно, не исключение.
– Будем надеяться, что причина значительно проще, – фыркнула Эдельвейс.-Просто этот Кеннет, видимо, как-то прознал, что я понимаю по-английски. И выбрал меня потому, что его инженерам будет легче общаться со мной, чем с теми моделлерами, кто по-английски вообще не понимает.
Сельма согласно кивнула. Да, это многое объясняло. Имперцы, как правило, не владели никакими иностранными языками, не видя в этом необходимости. Они и до появления автопереводчиков не тратили время на изучение иностранных языков, а уж после…
– Другой вопрос, как он узнал про мои познания в английском…
Эдельвейс погрузилась в раздумья.
…Появление первых межвременных порталов позволило людям заглянуть на сотни миллионов лет назад, в прошлое, и там, в далеком прошлом, они впервые столкнулись с необычной цивилизацией, представленной единственным государственным образованием, которое называлось Секретной Федерацией.
Первые порталы были маломощными, они были способны переместить в прошлое только одного человека, однако Секретная Федерация предложила свою помощь в строительстве более мощных порталов. Межвременных порталов у Секретной Федерации не было, только пространственные, зато многие технологии значительно превосходили технологии человечества. В результате при поддержке Секретной Федерации была создана сеть порталов настолько мощных, что сквозь них могли проходить даже звездолеты. Тем самым было положено начало масштабным исследовательским проектам, а затем и межвременному туризму. Но именно это полностью изменило карту мира.
Когда из-за появления межвременных порталов возникло множество новых государственных образований и политическая карта мира полностью изменилась, Парадизская Империя оказалась в числе тех государств, чье правительство не отказывалось принимать в качестве гуманитарной помощи артефакты, изготовленные по неизвестным в Империи технологиям.
Секретная Федерация готова была поделиться многими своими технологиями, в частности, в области моделирования трехмерных объектов, представляющих собой белковые или кристаллические атомные структуры. И в спешном порядке Секретная Федерация адаптировала свои программы моделирования трехмерных объектов под потребности человечества. В Империи государственным языком являлся русский, однако, поскольку в Парадизской педагогической Академии обучались и иностранные студенты, некоторые терминалы на кафедре виртуальной симуляции предметов и явлений были укомплектованы программами на английском языке. Кто-то, должно быть, видел, что Эдельвейс легко управляется с англоязычной программой трехмерного моделирования. Как об этом узнали американцы, неясно, возможно, среди иностранных студентов были шпионы… Но вот теперь ей придется за это расплачиваться.
«Думаешь, мы не знаем, что ты понимаешь по-английски? – злобно прошипел в ее мыслях недоброжелательный голос, похожий одновременно на голоса всех ее коллег по работе. – Вот теперь ты и впредь будешь возиться с американцами!»
Эдельвейс представила, с каким подозрением на нее будут теперь коситься сотрудники храмовой службы безопасности: ведь одно дело, переговоры с иностранцами через автопереводчик, фиксирующий каждое слово, другое – личное общение. Кто знает, что она там наговорит американцам в неофициальной беседе? А у нее не будет никаких шансов доказать, что в действительности говорить по-английски она не умеет, да и понимает с трудом. И теперь она будет под подозрением и под наблюдение храмовой службы безопасности… Не было печали!
И это, между прочим, могло поставить под угрозу выполнение задания. Но кто же ее заложил? У них что, действительно шпионы на кафедре? От этой мысли стало совсем нехорошо. Да, похоже, кругом шпионы…
Голос Сельмы вернул Эдельвейс к действительности.
– А вот когда я была молодой и патрулировала эти земли с овчаркой… – поддев на вилку ломтик ветчины, Сельма приготовилась пуститься в воспоминания о своей боевой молодости.
Лихая контрабандистка, в молодости ходившая на катере в весьма рискованные рейды, а в смутное время, вследствие знаний и опыта, призванная в народное ополчение, и снова ходившая на катере, только теперь на десантном, Сельма приосанилась, а Эдельвейс приготовилась терпеливо слушать о героических подвигах бабушки по поимке шпионов и прочих темных личностей в смутные дни… И неважно, что на самом деле Сельма патрулировала не эти земли, а совсем другие, те, что лежали значительно севернее Нижних Клонов, возле западного берега моря Нево. Там, где у семьи Акка был еще один загородный дом.
…Тем домом семейство Акка владело уже в течении нескольких поколений.
Дом находился в поселке, расположенном к северу от Парадиза, недалеко от шоссе, рассекавшего поселок на две неравные части. Вдоль шоссе, в нескольких метрах от обочины, тянулась полоса длинноплодного шиповника, достигавшего высоты человеческого роста. Шиповник служил в качестве живой изгороди, отделяющей картофельные поля от дороги. К дому от шоссе вела наезженная дорога, проходившая между картофельных полей.
Дом был развернут передним, восточным фасадом к склону горы. Со стороны заднего фасада, обращенного на запад, к шоссе, был разбит сад. С северной стороны дома простиралось большое поле, с южной стороны примыкавший к дому небольшой огород доходил до длинного одноэтажного строения. Этот барак под низкой двускатной крышей когда-то гордо именовался базой отдыха и использовался по назначению, но давно уже был заброшен. Между базой отдыха и шоссе располагался еще угольный склад. Больше никаких строений вблизи не было.
Такое удобное расположение и отсутствие соседей и определило дальнейший принцип использования дома.
Возвышавшийся над Реющим склоном дом был развернут передним фасадом к низине. В нескольких метрах от крыльца равнина обрывалась, уходя вниз крутым склоном, поросшим полевым разнотравьем. С гребня склона открывался захватывающий вид на затянутую сизой дымкой низину, в центре которой вздымался поросший соснами холм, у подножья которого с одной стороны между деревьев темнело небольшое озерцо под названием Лужа, а с другой стороны вдалеке за холмом блестела поверхность огромного Чайкина озера.
Именно в доме над Реющим склоном располагалась перевалочная база контрабандистов.
Эдельвейс вспомнился какой-то далекий день… Льет дождь… Шум дождя приводит ее почти в гипнотическое состояние…
Несмотря на дождь, наружная дверь почему-то открыта. Дверной проем обрамляет вид на затянутую сизой туманной дымкой низину, на поросший соснами холм, на исхлестанную дождем поверхность Чайкина озера. Эдельвейс стоит в дверном проеме, завороженная видом низины и шумом дождя.
Позже, когда она впервые увидела картину Луи Ленена «Семейство молочницы», она почему-то вообразила себе, что вот так могло бы выглядеть семейство контрабандистов, готовящееся к переходу границы. Почему при взгляде на мирное семейство в голову приходили мысли о контрабандистах, она не знала. Возможно, было в этой группе людей нечто такое… В их позах, пластике, выражении лиц… Ей казалось, что они стоят над Реющим склоном, тревожно вглядываясь с высоты в даль низины, куда собираются спуститься. В стоявшей на переднем плане девочке лет восьми Эдельвейс почему-то видела себя, возможно, потому, что в детстве очень хотела, чтобы у нее был такой же чепчик, как у этой девочки, и такая же коса, но таких чепчиков в продаже не было, а косу она почему-то так и не удосужилась отрастить.
Навьюченный ослик под деревянным седлом позже напомнил Эдельвейс тех вьючных роботов, на которых контрабандисты перевозили грузы по пересеченной местности. Стоящая рядом с осликом женщина внешне не напоминала Сельму Акка, к тому же в лице ее читалась усталось и безнадежность, но она была женщиной того же типа, что и Сельма: самостоятельной и решительной.
Она спускалася с горы на лошадях…
Сельма между тем в очередной раз рассказывала одну из самых ярких историй, приключившейся с ней во время службы в народном ополчении. О том, как она ночью в одиночку выследила и задержала двоих подозрительных личностей.
– Так вот я направила фонарик ему в лицо и говорю: что это вы тут ходите в темноте? А он отвечает: «Убери фонарь, чертова баба! Я начальник полиции, а это – мой заместитель!»
И, видимо потому, что это воспоминание вызвало у нее определенные ассоциации, Сельма без перерыва перешла к вопросам культуры:
– Давненько я не была в театре… Надо бы съездить в город на оперу или балет.
– Я бы тоже была не против, – поддержала ее Эдельвейс, неравнодушная к вопросам культуры. —Только я люблю про шпионов…
– А, значит, балет «Гаянэ», -понимающе кивнула Сельма.-Это где по сцене бегают пограничники с собаками. Тебе понравится.
И она мечтательно задумалась. Должно быть, вспомнила молодость и свою служебную овчарку.
Несмотря на то, что в Нижних Клонах на центральной площади их района каждые выходные транслировались голографические записи различных спектаклей и концертов, все же это был только суррогат настоящего театрального действия. И, несмотря на полную реалистичность происходящего на сцене, действие отдавало какой-то фальшью. Все же голограммы —совсем не то, что настоящие, живые актеры.
– Возьми два билета, -попросила Эдельвейс.– Я вот тоже давным-давно хотела приобщиться к настоящей культуре…
После ужина Эдельвейс поднялась в свой рабочий кабинет, интерьер которого Эдельвейс почти полностью скопировала с интерьера своего кабинета в замке Аиды – первого интерьера, оформленный ею самостоятельно. Скопировала и с небольшими нюансами перенесла в свой кабинет в имении «Темные ели».
Интерьер был выдержан в готическом стиле, стены облицованы панелями темного дерева с прорезями в виде четырехлистника-крестоцвета. Укрепленные для контраста на светлой подложке, прорезные панели расчерчивали стены крестообразным готическим орнаментом.
К стене напротив входа была придвинута консоль с резными ножками, а над ней висело большое прямоугольное, горизонтально расположенное зеркало в резной раме. Опытный взгляд распознал бы в этом зеркале настенный терминал, хотя на самом деле это был устаревшей конструкции портал имперского производства. Подобные порталы во множестве производились около пятнадцати лет назад и, прикрытые защитным экраном, использовались в качестве видеофонов.
А к боковой стене была придвинута большая, громоздкая лошадь-качалка, выполненная в готическом стиле. Темное дерево отливало матовым блеском. Спину лошади в качестве попоны укрывал гобелен.
В детстве у меня никогда не было лошадки-качалки. И дело было не в том, что мне не хотели ее покупать, нет.
Когда мы с мамой шли на почту проверять лотерейные билеты, которые она регулярно приобретала, я спрашивала ее: «А если ты выиграешь, ты купишь мне лошадку-качалку?» Не помню, чтобы она возражала против этой идеи, но только она никогда не выигрывала. Ни разу… А даже если бы и выиграла, все равно это ничего бы не изменило: в игрушечных магазинах лошадок-качалок в продаже не было.
Оставалась надежда на знакомых, которые умудрялись правдами-неправдами где-то доставать для своих детей этот предмет моих мечтаний. Когда дети знакомых вырастали, ненужная им теперь качалка могла «по наследству» достаться мне, но… Каждый раз, когда появлялась надежда заполучить в свои руки вожделенную игрушку, с фатальной неизбежностью происходило нечто такое, что делало невозможным обретение мною этого сокровища.
Свою первую лошадку-качалку, массивную и прочную, рассчитанную на габариты взрослого человека, я получила в подарок от Аиды вскоре после приезда в замок.
…Когда Аида впервые привезла Эдельвейс в свой замок и поселила в меблированной гостевой комнате, то предоставила в ее распоряжение также полностью пустое помещение с голыми стенами и полом, порекомендовав обставить его по собственному вкусу. Это было важным этапом обучения: облицовку стен, напольное покрытие, мебель и предметы интерьера Эдельвейс должна была смоделировать и материализовать самостоятельно. Она предпочитала готический стиль. Позже она оформила в этом же стиле свой рабочий кабинет в особняке имения «Темные ели».
Аида уже поджидала Эдельвейс в кабинете.
– Присаживайтесь, – указала Эдельвейс на стулья с высокими спинками. Сама Эдельвейс устроилась за консолью в изящном кресле с прихотливо изогнутыми ножками и подлокотниками.
Аида придвинула к столу один из стульев, приподняв его за высокую спинку с очень кстати сделанным вырезом. Стул оказался на удивление легким для резного изделия из дерева – это была искусная имитации под древесину, выполненная из более легкого материала.
Усевшись за консоль, выполнявшую функции стола, рядом с Эдельвейс, Аида с интересом огляделась: в кабинете почти не наблюдалось смешения стилей, как в других интерьерах этого дома.
– Ну, что у них там в действительности случилось?
Эдельвейс вытащила пакет с поврежденными деталями и разложила их на поверхности консоли. Затем активировала свой коммуникатор.
Ее коммуникатор был многофункциональной моделью производства Секретной Федерации, для безопасности стилизованной под имперскую модель коммуникатора. У него было значительно больше функций, чем у имперских моделей, и его можно было использовать как настольный терминал для моделирования.
Эдельвейс сложила ладони, затем развела их в стороны. Между ладонями возникла, засветилась молочно —белым светом сфера. Внутри возникла проекционная сетка, справа и слева на виртуальном экране возникли панели управления. На проекционной сетке одна за другой начали проявляться голографические изображения деталей поврежденного артефакта.
– Вот это – изображения сосканированных мною деталей, – пояснила Эдельвейс.-Вот – поврежденная деталь. В общих чертах все соответствует той версии, которую озвучил капитан Кеннет.
Аида нетерпеливо кивнула. Ее не слишком интересовали технические подробности, ей было важно другое.
– А этот капитан или кто-нибудь из членов экипажа пытался задавать интересующие нас вопросы?
– Пока нет. Впрочем, после того, как кто-то слил в сеть информацию о нашей семье… Неудивительно, если мне начнут задавать подобные вопросы. И я теперь не буду знать, с какой целью мне их задают— просто из любопытства, или…
– Да, -поморщилась Аида, – это сильно осложнило нашу задачу. Подозреваю, что информацию слили умышленно… И теперь будет очень трудно вычислить нашего… гм… клиента. Что ж… Продолжайте работать.
Эдельвейс кивнула. Назавтра ей предстояло серьезно потрудиться, и возможно, напрасно.
На самом деле Эдельвейс нисколько не сомневалась в том, что все представители иностранных ВКС являются шпионами по определению, и американцы – не исключение, но, вполне возможно, что в планы этих американцев входит всего лишь примитивный промышленный шпионаж или даже просто сбор информации, а не незаконный вывоз человека из нижележащего времени через территорию Империи.
Иностранцы не имеют права заниматься контрабандой на нашей территории. Особенно контрабандой людей. Недавно к нам поступил сигнал, что один из граждан Империи совместно с иностранцами задумал осуществить именно такую операцию. Нам известно имя имперца и все данные человека, которого он собирается вывезти из нижележащего времени. Имена и гражданство иностранцев, которым он должен будет передать живой груз – нет. Их нужно вычислить.
Оставшись в одиночестве, Эдельвейс приступила к работе. Работа была несложной, но требовала внимания и сосредоточенности. С головой погрузившись в процесс моделирования, она не заметила, как пролетело несколько часов.
Из кабинета она спустилась в свою спальню, расположенную на втором этаже.
Приостановившись на ее пороге, Эдельвейс в очередной раз с удовольствием огляделась. Эту спальню она декорировала сама и была весьма довольна результатом.
Из окна, расположенного напротив двери, открывался вид на огромные разлапистые ели, окаймлявшие въезд в усадьбу. Роскошными шатрами вздымались они за окном, полностью заслоняя расположенный через дорогу от «Темных Елей» соседский особняк, и только темными вечерами между еловых лап светилось оранжевым светом его одинокое окошко.
Стены спальни были затянуты одноцветным светло-зеленым шелком с вытканными рельефными цветами. Эдельвейс пришлось долго трудиться, чтобы так смоделировать фактуру ткани в трехмерном графическом редакторе, чтобы эта имитация, напечатанная на 3D принтере, выглядела как настоящая шелковая ткань.
Слева от входной двери, в глубине спальни широкая тахта была задвинута в глубокий альков, увенчанный резным позолоченным украшением. В изножье тахты, в самом ее уголке, образованным стенками алькова, вытянув длинные, как макаронины, ноги, сидел один из фамильяров Эдельвейс, напоминавший по виду мягкую игрушку. Это был ее самый первый фамильяр, подаренный ей Аидой еще в самом начале их знакомства.
Спальня Эдельвейс напоминала оранжерею из-за огромного количества цветов, размещенных по всему помещению, но присущей оранжереям теплой душной влажности в комнате не было: ни комнатных растений, ни свежесрезанных букетов Эдельвейс в спальне не держала, а все эти цветы были искусно выполненными ею самой голографическими моделями.
