скачать книгу бесплатно
В центре спальни размещался неглубокий круглый декоративный бассейн с многоярусным фонтаном в виде огромного букета причудливых зеленовато-голубых стеклянных цветов. Это тоже была тактильная голограмма, созданная специально для украшения спальни. Струи воды, выбрасываемые фонтаном, имитировались с помощью системы частиц. Эдельвейс могла бы создать в спальне и настоящий фонтан, но вода давала бы дополнительную влажность, нежелательную при влажном климате Нижних Клонов.
Обойдя фонтан, занимавший весь центр спальни, Эдельвейс сбросила обувь и забралась на тахту в альков. Обрамленный позолоченной резьбой с цветочным орнаментом, альков был украшен шелковым пологом и двумя откидными портьерами, днем раздвинутыми и перехваченными витыми шнурами. Некоторые считали интерьер спальни излишне вычурным, но Эдельвейс он был по вкусу.
Заложив руки за голову, она растянувшись на широкой тахте и расслабилась. Взгляд ее упал на украшавшее стену небольшое стереоизображение в простой деревянной раме. Полотно, послужившее основой стереоизображения, было написано в импрессионистской манере, широкими мазками металлизированной краски.
Выдержанный в зеленовато-голубой гамме, морской пейзаж изображал поросшее тростником пустынное побережье, уходящую к горизонту водную гладь, над которой парили чайки, низкое небо, одинокий маяк и вытащенную на мелководье лодку. Написанное крупными мазками изображение было как будто размытым, нечетким, но именно эта недосказанность позволяла фантазировать и мысленно дополнять пейзаж несуществующими деталями. Картина эта приводила Эдельвейс в меланхолическое настроение и будила воспоминания, заставлявшие сердце то сжиматься от сладкой тоски, то биться упругими тревожными толчками. Ей даже чудилась тихая тревожная музыка…
Весь день одна мысль не давала ей покоя: еще утром, при первой встрече с капитаном Кеннетом, она испытала какое-то неприятное чувство, в душе появилось смутное беспокойство. У нее было такое ощущение, что она забыла нечто важное, то, что обязательно необходимо вспомнить… Это беспокоило ее весь день, и вот теперь в памяти всплыло смутное воспоминание, постепенно оформившееся в четкую картинку. Ну конечно, сегодня утром она видела Кеннета уже не в первый раз! Она уже видела его раньше! Около трех недель назад, в апреле, когда американская делегация посетила с визитом Центральный Имперский дворец творчества юных при Храме Немезис! Четырехэтажное кирпичное здание Дворца творчества, построенное еще в начале 20-го века, не раз переходило переходило из рук в руки, в нем размещались различные благотворительные организации, оно пережило не один капремонт и перепланировку, и вот теперь его интерьеры, как и 180 лет назад, были выдержаны в стиле модерн и поражали роскошью, необычной для детских заведений подобного профиля.
Сестра Теодосия, как в Храме называли Эдельвейс, стояла рядом со своими воспитанниками в актовом зале, расположенном на первом этаже. С собранными в пучок на затылке волосами, в дурацком мешковатом розовом свитере домашней вязки – подарке Сельмы, от которого она не могла отказаться, а снять попросту не успела, – ее вызвали прямо с занятий, -она стояла позади своих учеников, совсем рядом с американской делегацией.
Да, из всех американцев она запомнила Кеннета: рослый, атлетического сложения молодой капитан в мундире, явно сшитом на заказ, Кеннет стоял чуть впереди Эдельвейс, в три четверти к ней.
Гордый, надменный американец не повернул головы и даже не взглянул в сторону скромной преподавательницы.
А может, это был все же не Кеннет? Возможно, воображение искажало ее воспоминания и заставляло принимать желаемое за действительное?
Надо было, конечно, уточнить, кто именно входил в состав американской делегации, но и без проверки Эдельвейс была на сто процентов уверена, что в тот раз видела именно Кеннета. Однако проверить это было все же необходимо.
Проверка не заняла много времени, и Эдельвейс убедилась в том, что память не подвела ее: она не ошиблась. В тот раз она действительно видела и запомнила Кеннета: он был в составе той американской делегации.
«Интересно все же, узнал он меня сегодня или нет?» —думала Эдельвейс.
Судя по тому, что в тот раз он даже не взглянул в ее сторону, скорее всего, он ее не запомнил. Вряд ли он мог теперь ее узнать. Но чем черт не шутит!
Знает ли он, что сестра Теодосия и Эдельвейс Акка – одно лицо? А если и знает, то что это, собственно, меняет? Эта информация не являлась секретной, и для Кеннета не составляло труда это выяснить.
И все же у нее сложилось впечатление, что во время утренней встречи Кеннет вел себя так, словно видел ее впервые. Однако в любом случае следует уведомить Аиду… Эдельвейс потянулась к коммуникатору.
…За этот день произошло столько событий, что смертельно уставшая от переизбытка впечатлений Эдельвейс заснула почти сразу же, как только залезла под одеяло в своей уютной спальной нише и задвинула портьеры. Ночью ей снились диверсанты в белых колготках и балетных пуантах, топающие через болото взрывать американский звездолет.
Кеннет с самого начала не хотел принимать назначение на «Инвиктус»… Знал он об особой миссии «Инвиктуса». И вот теперь – камбуз разворочен, сто человек остались голодными, а на него волком смотрит имперский специалист. Ну не знал Кеннет, вызывая специалиста к десяти утра, что в Империи рабочий день начинается поздно, не раньше 11, что в 10 утра приличные люди еще только встают к завтраку… И это не удивительно, учитывая близость Парадиза к полярному кругу— зимой здесь в десять утра только-только рассветает. А летом имперцы встают поздно по привычке. Имперскому специалисту пришлось встать часов в восемь утра – ни свет, ни заря по здешним меркам. Поэтому время от времени Эдельвейс кидала на Кеннета злобные взгляды. Правда, делала это только тогда, когда он, по ее расчетам, не мог видеть ее взгляда. Но Кеннет видел, незаметно наблюдая за ней через зеркальные поверхности.
Эдельвейс демонстрировала Кеннету и старшему инженеру восстановленную модель, сидя за рабочим столом в инженерном отсеке. Сидя в кресле, она в очередной раз сетовала на то, что ее рост опять доставляет ей неудобства: эргономические характеристики кресла были рассчитаны на более рослых людей. Эдельвейс убедилась в этом, когда попыталась подстроить кресло под свои физические данные, но ей это не удалось. Старший инженер бросился помогать ей, но у него тоже ничего не вышло. Подстроить параметры кресла под ее рост не представлялось возможным: оборудование боевых звездолетов не было рассчитано на столь миниатюрных людей, как Эдельвейс. Таких, как она, в ВКС США просто не принимали по физическим характеристикам.
Теперь уже она не сомневалась, что «Инвиктус» – именно боевой звездолет, Сельма не ошиблась. Вот это кресло, в котором Эдельвейс буквально утопала, служило настоящим доказательством правоты Сельмы.
Она села за стол, соединила ладони. Понимая и чувствуя, что за ней внимательно наблюдают, она развела ладони в стороны, и между ними растянулось полупрозрачное полотно – виртуальный экран. Быстрый резкий хлопок ладоней – и на месте полотна возникла сфера. Теперь между ладонями светилась молочно —белым светом сфера с проекционной сеткой внутри: сферический монитор был более удобен для моделирования, чем в монитор форме параллелепипеда.
Установленная прямо на коммуникаторе программа трехмерной графики позволяла Эдельвейс работать над моделями где угодно.
На проекционной сетке одно за другим возникали голографические модели восстановленных деталей артефакта. Затем они сложились в голографическую модель артефакта «Волшебная мельница».
– Вот так это и будет выглядеть после материализации, – пояснила Эдельвейс. – Можно уже сейчас проверить, как впишется виртуальная модель в отведенную ей нишу на камбузе.
На камбузе уже был наведен порядок. Все металлические поверхности начищены до блеска, техника отремонтирована и расставлена по своим местам, мусор вынесен.
Пока Эдельвейс пристраивала голографическую модель на отведенное ей место, Кеннет продолжал незаметно наблюдать за девушкой.
Он еще вначале заметил, что Эдельвейс избегает смотреть ему в глаза, и приписал это особому имперскому воспитанию или обычаям тейи: в некоторых культурах женщина не должна смотреть в глаза мужчине. Впрочем, бывает и другое объяснение такому поведению – Кеннет знал, что даже мужчины, находясь длительное время в замкнутом пространстве, избегают смотреть друг другу в глаза. В животном мире прямой взгляд в глаза – это вызов на бой. И люди подсознательно стараются не провоцировать друг друга. Так что если леди привыкла находится в замкнутом пространстве – например, в своих покоях или в небольшой мастерской, ничего удивительного в таком ее поведении нет.
Ничего удивительного? Впервые увидев имперского специалиста-моделлера вживую, Кеннет испытал легкий шок: он ожидал увидеть высокомерную леди Парадизской Империи, надменную воспитанницу тейи, магичку, уверенную в себе, а увидел девчонку-подростка, замкнутую и молчаливую.
Впрочем, когда речь заходила о профессиональных вопросах, голос ее звучал твердо и решительно.
– Вот так эта модель будет выглядеть после установки, – продемонстрировала Эдельвейс установленную на предназначенное ей место восстановленную конструкцию.
Кеннет внимательно осмотрел голограмму артефакта. Впрочем, он и не сомневался, что имперский специалист справится со своей работой и модель будет высококачественной.
– Жаль, что время поджимает, – заметила Эдельвейс. – Иначе можно было бы украсить корпус артефакта орнаментом по вашему выбору, так было бы посимпатичнее. А то уж больно дизайн примитивный. Вот я как-то моделила часы в резном деревянном корпусе, так там такая резьба…
– Нет-нет, орнамент делать некогда, – быстро откликнулся Кеннет. – У нас тут сто человек на сухом пайке… Можно сегодня же отправить файл с моделью в фирму?
– Разумеется, – кивнула Эдельвейс. – Вот список фирм на ваш выбор. Конечно, здесь только те, которые расположены в том нижележащем времени, в которое вы выйдете из портала.
Когда появились первые межвременные порталы, выяснилось, что перемещать в прошлое можно живые объекты, растения, некоторые сыпучие и газообразные вещества и жидкости. Но с искусственно изготовленными предметами дело обстояло сложнее. Если предмет был изготовлен в вышестоящем по отношению к выходу из портала времени, он просто бесследно исчезал сразу после выхода из портала в нижележащее время. Таким образом, если человек отправлялся хоть на сто, хоть на миллион лет назад в современной одежде и с современной техникой, в прошлом он оказывался голым и с пустыми руками. Искусственно изготовленные предметы, которые еще не существовали в то время, просто бесследно исчезали. Правда, существовал один хитрый способ переправлять в нижележащее время искусственно изготовленные предметы. Например, можно было перед переходом через портал превратить материю в энергию, а после перехода вернуть энергию в первоначальное материальное состояние. Однако это было очень сложно, и результат не всегда был удовлетворительным. Поэтому появилась необходимость строительства в глубоком прошлом предприятий, на которых изготавливалось бы все необходимое для путешествий во времени. Вот на одном из таких предприятий и предполагалось материализовать артефакт «Волшебная мельница».
Эдельвейс достала из кармана распечатку и протянула ее Кеннету. Пока он просматривал распечатку, Эдельвейс еще раз окинула взглядом камбуз.
Новый иллюминатор уже установили. Старый иллюминатор со слегка погнутой рамой стоял, прислоненный к стене камбуза.
Эдельвейс впилась в него взглядом. Осенившая ее идея была настолько хороша, что она решила немедленно приступить к ее реализации.
– А этот иллюминатор… Он вам нужен? – спросила она Кеннета.
– Нет, мы его отправим в утиль.
– Так отдайте его мне.
– Да зачем он вам? – удивился Кеннет.
– Да есть у меня одна мысль… Дома приспособлю, – широко улыбнулась Эдельвейс, явно осененная какой-то идеей.
Кеннет не удивился. Это в Америке такая просьба показалась бы странной, но Кеннет уже побывал на экскурсии в Нижних Клонах и собственными глазами видел, как местные народные умельцы приспосабливают к делу буквально все – у одного из домов верхняя площадка крыльца была огорожена ажурной чугунной могильной оградой, а к высоко расположенной входной двери другого дома вела металлопластовая лестница, в которой без труда можно было опознать трап, снятый явно с военного корабля. Так что Кеннет не сомневался, что Эдельвейс сумеет приспособить к делу даже иллюминатор.
К тому же просьба Эдельвейс пришлась как нельзя кстати. Кеннет долго ломал голову, как бы создать такую ситуацию, чтобы заглянуть к ней домой, в гости, а она сама сделала первый шаг. Это было ему на руку.
Выполняя заказ на «Инвиктусе», имперка и не подумала бы пригласить Кеннета или кого-то еще из членов экипажа к себе в гости. Но теперь у Кеннета был предлог. Когда он привезет ей иллюминатор, с ее стороны будет просто невежливо не пригласить его в дом. Опять же, русская традиция…
Вот так и завязываются дружеские отношения. Это ему объяснили психологи из внешней разведки, которые заранее разработали несколько оперативных комбинаций, которыми он мог бы воспользоваться, чтобы напроситься в гости к Эдельвейс. Ну, а потом… если потом он сам куда-нибудь пригласит Эдельвейс, она не удивиться.
– А как вы понесете этот иллюминатор? – спросил Кеннет. —Он же очень тяжелый.
– Надеюсь, что как-нибудь справлюсь.
Эдельвейс подошла к иллюминатору и приподняла его. Увесистый…
– Мы должны будем в ближайшее время поехать на склад закупать продовольствие, -сказал Кеннет. -Так что можем вам его завезти. Только скажите, куда.
Эдельвейс бросила на Кеннета благодарный взгляд.
На следующий день Кеннет, как и обещал, по дороге на склад завез Эдельвейс иллюминатор. Вообще-то Кеннету не нужно было сопровождать старшего интенданта и принимать участие в закупке провизии, интендант и сам бы справился, но Кеннет хотел вручить Эдельвейс иллюминатор лично. К тому же Кеннету было интересно прокатиться по Нижним Клонам.
Свернув с шоссе на линию, они припарковали аэрокар у ворот усадьбы. За воротами, раскинувшись наподобие шатров, возвышались огромные ели, их нижние ветви смыкались над головой, образуя подобие беседки. Слегка дрожал и мерцал воздух за оградой, выдавая наличие силового поля. За густыми зарослями разросшегося сада возвышался трехэтажный особняк на невысоком фундаменте.
Кеннет нажал на кнопку звонка. В силовом поле образовался прямоугольный проход, калитка открылась автоматически. Хозяева даже не поинтересовались, кто направляется к ним в гости. Кеннет понял, что их ждали.
Шагнув за калитку, он с интересом огляделся. Кеннет, конечно, еще в США прочитал много интересного в секретном досье на семейство Акка: у него был высший уровень допуска к секретным документам. Хотя, как сказал Кеннету Кронин, успевший пообщаться с местными жителями, род занятий семейства Акка был секретом разве что от полиции и администрации, но никак не от простых жителей Нижних Клонов.
Ветви разлапистых елей смыкались над головами вошедших, а между елей брала начало аллея, ведущая на широкую лужайку, расположенную перед северным крыльцом коттеджа. Когда-то в прошлом эта аллея служила, по-видимому, для подъезда транспорта к самому коттеджу, но теперь для этих целей явно не использовалась: усадьба претерпела не одну перепланировку. Аллея, ведущая к северному входу в коттедж, являвшийся центральным строением усадьбы, была вымощена по центру небольшими квадратными плитами терракотового цвета с розоватым отливом, на которые ветви елей отбрасывали тени лилового оттенка, отчего казалось, что плиты то вспыхивают, то гаснут.
Аллею по обеим сторонам окаймляли две полосы разросшегося декоративного кустарника. Слева – уже отцветшая форзиция, справа – еще не зацветший жасмин и калина.
За разросшимися кустами форзиции виднелась стена длинного невысокого строения, по виду напоминавшего ангар.
Дорожка из терракотовых плит вывела Кеннета и его спутника на аккуратно подстриженную лужайку возле северной стены особняка.
Возле крыльца на качелях, представляющих собой скамейку, подвешенную на толстых цепях, сидели, слегка покачиваясь, две женщины. Одна пожилая —Сельма Акка, вторая молодая. У Сельмы Акка было узкое строгое лицо с удивительно белой кожей, цепкий, с прищуром, взгляд. Во всем ее облике чувствовалась настороженность много повидавшего в жизни человека.
У молодой женщины взгляд был открытым, приветливым. Светлые, почти белые волосы, расчесанные на прямой пробор, были заплетены в две толстые косы. Длинное белоснежное платье с расширенными книзу рукавами более уместно смотрелось бы лет этак двести-триста назад, но Кеннет не удивился: он уже привык к тому, что имперцы одеваются весьма причудливо: люди в шортах и топиках на улицах смешивались с людьми, одетыми по моде давно ушедших эпох.
Кеннет поприветствовал дам и представил своего спутника.
– Эдельвейс там, – с улыбкой махнула рукой в сторону длинного строения, напоминавшего Кеннету ангар, женщина в белоснежном платье. Сельма кивнула, и у Кеннета создалось впечатление, что она чувствует себя не в своей тарелке: держится несколько скованно и непроизвольно пытается отодвинуться в дальний угол скамейки.
Кеннет двинулся по дорожке в сторону ангара, неся в одной руке иллюминатор.
Вход он заметил не сразу, так как тот находился на южной, полускрытой кустами разросшейся форзиции стороне ангара. Между форзицией и стеной тянулся узкий проход.
– Чертов Рудольф, надо с ним что-то делать! – донеслось из ангара.
И Кеннет был с этим совершенно согласен. Прозвучавшая фраза была точным отражением его мыслей…
…То, что с Рудольфом надо что-то делать, капитан Кеннет подозревал давно: сразу после прибытия «Инвиктуса» в порт судовой врач Рудольф Кронин, сославшись на необходимость участия в каком-то конгрессе, отбыл в Парадиз. Впрочем, это было оговорено с самого начала, Кеннета предупредили, что доктор просто обязан участвовать в конгрессе в Имперской Военно-Медицинской академии. И Кеннет знал, почему. Но теперь-то конгресс уже закончился!
Не слишком доверяя автопереводчикам, Кеннет хотел, чтобы Кронин, в совершенстве знавший русский язык, сопровождал его во время поездки в Нижние Клоны, но тот заупрямился, заявив, что выполнение обязанностей переводчика не входит в его служебные обязанности, четко прописанные в контракте. И вообще у него куча дел. И формально он был прав.
Этот Кронин… Его прислали вместо того доктора, который вышел в отставку. Военный врач, бывший зеленый берет с опытом участия в боевых операциях… Конечно, другой человек и не подошел бы для предстоящей миссии. И под предлогом подготовки к этой самой миссии Кронин, вместо того, чтобы сопровождать Кеннета, предпочитает разгуливать по местным лесам, собирая образцы флоры. Вот и сегодня, вместо того, чтобы сопровождать Кеннета, чтобы помочь с переводом, он, сославшись на неотложные дела, сначала укрылся в лазарете, а потом вообще сбежал в лес.
Поэтому прозвучавшая из ангара фраза являлась точным отражением мыслей капитана.
Кеннет вошел в широко раскрытую дверь ангара.
Эдельвейс, в белом чепчике, из-под которого выбивались пряди светлых волос, и белой же сорочке с закатанными рукавами, в длинной черной юбке с белым передником и остроносых шнурованных сапожках возилась с роботами – оленями, запряженными в сани. Девушке помогали еще несколько человек, по виду подростков. Эдельвейс явно заправляла этой компанией.
Упряжка оленей зависла в воздухе. Похоже было, что у их упряжи перепутались постромки.
– Я попытаюсь развернуть Рудольфа, – говорила Эдельвейс, взяв под уздцы одного из оленей. Все олени были светло-коричневого окраса, с густым белым мехом на груди и животе, и по окрасу они совсем не напоминали северных оленей, скорее, эти роботы были декоративной модификацией, этаким собирательным образом оленя вообще. Взнузданы они были, как лошади, а их сбруя была украшена бубунчиками и декоративными пряжками.
– О, готовь сани летом… – улыбнулся Кеннет, вспомнил одну из русских пословиц, заученных с помощью встроенного в коммуникатор разговорника. Кеннет вынужден был регулярно заниматься разговорным русским: для выполнения поставленной перед ним задачи ему необходимо было в кратчайшие сроки выучить русский язык так, чтобы владеть им как можно более свободно.
– Да, заранее готовим упряжку к зимним праздникам, – кивнула Эдельвейс. -Постромки перепутались… Левый пристяжной опять барахлит. Вот что значит распаковывать модели после сжатия…
– Ваши киборги прямо как настоящие олени…
– Это не киборги. Правильнее называть их роботами на основе тактильной голограммы. И да, я люблю, чтобы модели животных выглядели реалистично. Хотя вот некоторые моделлеры выставят на зимние праздники модели оленей, стилизованные под изображения с палехской декоративной росписи. И в роскошной сбруе.
И Эдельвейс пустилась в рассуждения об оленьих нагрудниках, расшитых вручную бисером и украшенных узорными медными бляшками. Она подчеркнула, что особым шиком считалось надевать на роботов сбрую, созданную вручную, а не с помощью программ трехмерной графики и принтеров трехмерной печати.
Кеннета несколько удивило, что вместо того, чтобы выполнять заказ, полученный на «Инвиктусе», Эдельвейс занимается чем-то другим, но потом он решил, что, поскольку она отправила файл для материализации в выбранную им фирму, она действительно временно свободна.
– Эти роботы чисто упряжные? – Кеннет показал на оленей из упряжки.
– Нет, верхово-упряжного типа, – Эдельвейс, поддернув подол длинной юбки, продемонстрировала хорошую спортивную подготовку, легко запрыгнув прямо с земли на спину ближайшего оленя, зависшего в воздухе в фазе прыжка. Олень начал покачиваться в воздухе, как лошадка-качалка. Ухватившись за его рога, Эдельвейс стала раскачивать его еще сильнее.
– Продемонстрировать вам галоп на месте?
– Если не сложно, – кивнул Кеннет.
– Жезл! – протянула руку Эдельвейс. Один из подростков шагнул вперед и подал ей предмет, похожий на указку.
Когда подросток вышел из тени на яркий свет, падавший из дверного проема, Кеннет узнал парнишку. Он видел его несколько дней назад, когда делегация старших офицеров со звездолета «Инвиктус» побывала с ознакомительным визитом в Парадизской педагогической Академии —высшем учебном заведении по подготовке наставников для средних и высших учебных заведений.
Кеннет дружелюбно улыбнулся, парнишка ответил тем же. Вероятно, он не обиделся на дурацкое поведение Кеннета в педагогической Академии…
… -Вот, пожаловались из ЦРУ, пришлось наказать!
Заведующий кафедрой кивком показал американской делегации на невысокого паренька лет семнадцати, сидящего за монитором, расположенном в самом углу компьютерного класса.
Кроме капитана Кеннета, в состав делегации входил старший штурман, старший инженер и судовой врач. Собственно, присутствие судового врача не было обязательным, но Кеннет попросил того на всякий случай присутствовать, но при этом не выдавать своего знания русского языка. Кеннету было важно знать, насколько соответствует то, что переводят автопереводчики, тому, что на самом деле говорят русскоязычные имперцы.
Поскольку наступило очередное регулярно наступающее каждый раз после нескольких десятилетий холодной войны традиционное потепление отношений между Парадизской Империей и США, экскурсию было решено начать с демонстрации недостатков работы кафедры. Этот дружеский жест должен был убедить американцев, что Империи теперь скрывать нечего.
– Мы не будем закрывать глаза на пиратские выходки разных хакеров, особенно этого Тариве-Лациса! -подчеркнуто громко, для американцев, заявил завкафедрой, показывая пальцем на провинившегося.-Мы его в наказание отправили в угол и от сети отключили!
По мнению завкафедрой, это было страшное наказание. И, судя по виду паренька, это было действительно так.
…Несколько дней назад на кафедре виртуальной симуляции объектов и явлений разразился скандал: заведующего кафедрой вызвали к ректору академии: из ЦРУ поступила жалоба, что именно с этой кафедры взломали их сайт.
– Этого не может быть потому, что не может быть никогда, – категорично заявил ректору завкафедрой, – у нас не тот уровень подготовки воспитанников. Они на это просто не способны.
На заседании кафедры заведующий поставил преподавателей в известность о сложившейся ситуации.
Они сидели за старинным овальным столом, помнившим еще те времена, когда к компьютерам было принято подходить не иначе как в белом лабораторном халате.
Те времена давно канули в Лету, никакого особого дресс-кода в Академии не существовало, однако в любое время года большинство преподавателей предпочитало удобные и практичные брючные костюмы темных тонов. Эдельвейс приходила на занятия со студентами в черном приталенном пиджаке, под который она надевала гладкоокрашенный бадлон с высоким горлышком, и черных расклешенных брюках.
– Товарищи, – заявил заведующий кафедой, обведя взглядом коллег. – Мы попали в сложную ситуацию.
