скачать книгу бесплатно
Хоть бы женщину с собой прихватил в лес для маскировки!
Дэки пару раз встречал Кронина в лесу, но тот его не заметил: заметить лачра, прирожденного охотника, в лесу невозможно, если только он сам того не захочет. Дэки умел пройти по лесу незримым, в отличие от Кронина. Тот полагал, что двигается бесшумно, но с точки зрения лачра, шумел, как слон. Бесшумно ходить по лесу можно босиком или в мокасинах, но никак не в берцах.
У кромки леса Кронин заметил молоденького доктора со звездолета ВКС Парадизской Империи «Верный». Совсем молодой парень, по виду – вообще студент, небольшого роста, худощавый, со светлыми вьющимися волосами и мечтательными голубыми глазами. Если бы Кронин не знал его в лицо, то никогда бы не подумал, что это судовой врач с имперского боевого звездолета.
В Империи Кронина вообще многое удивляло. Он как-то видел на пирсе капитана звездолета «Верный», Валентина Ивлева. Молодой, не старше 30 лет, капитан Ивлев шел по пирсу в сопровождении двух дам средних лет. Одна – старший штурман- была среднего роста сухощавая дама со строгим лицом, вторая – старший инженер – маленькая полненькая дама с лицом добродушным и улыбчивым. Несмотря на то, что в Парадизской Империи на все ключевые посты обычно назначались женщины, мужчину могли назначить капитаном космического корабля, но ответственные решения он, как правило, принимал только после предварительного совещания с «женсоветом» в лице старшего штурмана и старшего инженера. Как говорится, королева властвует, но не правит.
Обе дамы что-то оживленно втолковывали капитану, и по тому, как синхронно открывались их рты, было понятно, что говорят они одновременно. Издалека было видно, что Ивлев не может вставить ни слова – он только красивым плавным движением повернул голову, открыл рот, чтобы что-то сказать – но тут же его закрыл… Кронин встретил невозмутимый взгляд серых глаз, к цвету которых удивительно шла серая форменная накидка.
В ВКС Парадизской Империи форма черная с серой накидкой, по покрою напоминающей сюрко времен средневековья: имперские дизайнеры одежды, разрабатывая модели военной формы, явно вдохновлялись в своем творчестве картинами прерафаэлитов. На рослом, спортивного сложения Ивлеве форма сидела как влитая, удивительно гармонируя с его русыми, пепельного оттенка волосами и серыми, с серебристым отливом глазами.
Кронин вспомнил, что Ивлев прославился тем, что на «Верном» врезался в другой звездолет Парадизской Империи. Рассказывали, что на слушании дела он объяснил:
– Старший штурман требовала, чтобы я повернул направо, а старший инженер – чтоб налево. Я пытался угодить обеим – не люблю скандалов на капитанском мостике.
С судовым врачом со звездолета «Верный» Кронин встречался во время Конгресса, в котором тот участвовал в качестве слушателя.
«Как же его по имени? – попытался вспомнить Кронин. —Кажется, Иван…» А фамилию он, как ни старался, вспомнить не мог.
Имперец сидел на камне на небольшом пригорке и увлеченно рисовал с натуры цветы. Кронин удивленно покосился на него.
Ну, что поделаешь, если у человека такое хобби – рисовать! Если бы Кронин не знал, кто такой этот Иван, то подумал бы, что это местный житель – парень был одет не в черный мундир имперского судового врача, а в свободную белую рубаху с широкими, сужающимися к запястью рукавами: такой покрой был характерен для Нижних Клонов, так как в болотистом лесу комары легко прокусывали прилегающую к телу одежду. Принадлежность имперца к ВКС выдавали только черные форменные брюки, заправленные в резиновые сапоги с низкими голенищами – самая удобная для походов в лес обувь.
Кронин, проходя мимо, поздоровался с ним. Тот ответил ему и, достав скальпель, с задумчивой улыбкой принялся точить карандаш.
Кронин почему-то подумал, что если бы этому Ване не карандаш, а дудочку в руки, то он был бы похож на деревенского пастушка. Кронин не удивился бы, увидев «пасущихся» возле холмика вьючно-верховых роботов. За спиной у Вани возвышались толстые березы и вела в глубину леса еле заметная тропка, известная только местным жителям.
И тут среди деревьев мелькнуло длинное белое платье с узкими до локтей, расширенными книзу рукавами. Этот фасон, недавно вошедший в Империи в моду, повторял покрой средневекового блио.
Женщина! Так вот кого дожидался этот парень! Что ж, умно, ничего не скажешь! Контрабандисты часто использовали этот прием: если клиент и контрабандист разнополые, попробуй докажи, что это была деловая встреча, а не банальное свидание мужчины с женщиной! Хотя, вполне возможно, что в данном случае это и есть настоящее свидание.
Хотя женщина в светлом платье не торопилась выходить из тени деревьев и разглядеть ее лицо на таком расстоянии было невозможно, Кронину показалось, что он узнал Эдельвейс. Эдельвейс и этот Ваня? А почему бы и нет? Эти двое подходили друг другу по возрасту и, вероятно, по психотипу. И даже в их внешности было нечто общее: у обоих были мечтательные серые глаза и задумчивая улыбка.
Надо будет предупредить Кеннета, чтобы он был поосторожнее с Эдельвейс. Они-то думали, что Эдельвейс не проявляет интереса к Кеннету, да и, похоже, к мужчинам вообще, а тут… А вдруг у нее уже есть ухажер – врач с имперского боевого звездолета? И если Эдельвейс расскажет ему про Кеннета? Выглядит этот Ваня безобидно и даже цветочки рисует, но Кронин хорошо знал, насколько обманчива бывает внешность.
Ваня посмотрел вслед американцу и вернулся к прерванному занятию.
Он периодически брал заказы на создание цветных эскизов фантастических цветов. Он любил тщательно прорисовывать мелкие детали: прожилки на лепестках и листьях, тычинки, шипы… Иногда, фантазируя, он вместо прожилок рисовал на листьях кровеносную систему. Получалось затейливо!
Он умел работать и карандашом, и акварелью, и на планшете в двумерном графическом редакторе, но трехмерные текстурированные модели создавать не умел, поэтому всегда работал в паре с кем-нибудь из моделлеров. Вот сейчас он выполнял заказ на цветы для какого-то фантастического боевика, который будут снимать под Выборгом.
Когда вахтенный сообщил Кеннету, что его спрашивает некий Дэки Тариве-Лацис, Кеннет понял, что за ним пришли от Эдельвейс.
Дэки издалека увидел, что к нему уверенно направляется капитан Кеннет.
«Хвала Высшим Силам, что не пришлось долго ждать,» – с облегчением подумал Дэки. После инцидента в Свободной Народной республике он всячески избегал бывать в людных местах, особенно таких, где можно было встретить иностранцев, а если бывал в порту, старался не заходить ни в кафе, ни в другие заведения, расположенные в портовых терминалах. Он замечал украдкой брошенные на него взгляды и понимал, что его еще долго не оставят в покое.
Дэки вспомнил, как на Пасху – а в Империи традиционно продолжали отмечать христианские праздники, – они с Эдельвейс сидели в портовом кафе возле моря Нево, терминал работал в аудиорежиме, и как раз передавали концерт по заявкам. Ведущий концерта начал громко зачитывать только что пришедшую заявку:
– Прошу передать для моих боевых товарищей, служивших вместе со мной в…
Дэки с Эдельвейс сидели за маленьким столиком возле стены, лицом друг к другу. В центре зала находился длинный стол, за которым сидела компания иностранцев, оживленно болтавших на своем языке. Из-за шума, стоявшего в кафе, разобрать, на каком языке они говорят, не представлялось возможным.
«Наверное, финны с круизного лайнера,» – подумал Дэки, сидевший спиной к стене, а лицом к шумной компании.
Ведущий еще не дочитал заявку до конца, а Дэки краем глаза заметил, что на него в упор уставился один из иностранцев, сидевших с компанией за тем самым столом. Вообще-то этот иностранец сидел за столом спиной к Дэки, но сейчас он повернулся на стуле, с усмешкой глядя на юношу.
– А вы где именно служили? Не хотите передать привет? —неожиданно громко, на все кафе, спросил иностранец по-русски с явным французским акцентом.
Дэки слегка повернул голову, в упор взглянув в насмешливые серые глаза. За последние месяцы он уже привык к тому, что многие знакомые и незнакомые люди в Нижних Клонах проявляют такой повышенный нездоровый интерес к его персоне. Отец даже предлагал ему пожить какое-то время у одинокой пожилой дальней родственницы, у которой был участок земли и коттедж под Меншиковым, возле залива. Однако Дэки был не из тех, кто отступает: за словом в карман он не лез и умел ставить наглецов на место так, что те быстро оставляли его в покое: им было просто неинтересно поддевать человека, который умеет отвечать.
Но вот такой подлянки со стороны иностранца Дэки не ожидал. Однако спускать ему он не собирался…
– Вы сами прекрасно знаете, что факт прохождения службы в некоторых частях является военной тайной. Я давал подписку о неразглашении, – ответил Дэки, твердо глядя в глаза французу.
Эдельвейс тоже среагировала мгновенно. Сидевшая спиной к столу, занятому иностранцами, она резко повернулась и неожиданно встала, отодвинув стул. Неторопливо переступая ногами в высоких замшевых сапогах с бахромой и заклепками, она медленно подошла к французу, не сводя с него глаз. Остановившись, она окинула его внимательным взглядом с головы до ног, безошибочно распознав по нашивкам, что он является старшим штурманом одного из звездолетов ВКС Европейского Альянса. Иностранец тоже окинул ее взглядом, в котором явно читалась насмешка: надевшая по случаю праздника леопардовой расцветки пиджак- этой весной-последний писк моды, – и облегающие брюки со вставками такой же расцветки, Эдельвейс с завязанной на голове особым образом леопардовой банданой с «ушками», из-под которой падали на плечи светлые косы, выглядела весьма экзотично.
Глядя в упор в насмешливые глаза француза, она медленно и негромко, но четко произнесла:
– Будучи старшим штурманом ВКС Европейского Альянса, то есть являясь военным, – тут она сделала выразительную паузу, чтобы придать значимость своим словам, и бросила взгляд на его нашивки, – вы знаете, что такое государственная тайна. Вы только что в присутствии свидетелей попытались выведать у гражданина Парадизской Империи сведения, не подлежащие разглашению. Вы понимаете, что ваш поступок можно истолковать как попытку добыть сведения секретного характера, а это в любой стране подпадает под определение «шпионаж» и карается соответственно?
В кафе мновенно воцарилось гробовое молчание. Француз все еще продолжал улыбаться, однако было заметно, что улыбка постепенно сползает с его лица. Может, он и не принял бы заявление Эдельвейс всерьез и перевел дело в шутку, однако та, отвернув лацкан пиджака, продемонстрировала французу значок сотрудницы Храма Немезис.
– Мне что, вызвать службу безопасности? – тихо спросила она.
Стушевавшийся француз не знал, куда девать глаза и бросал по сторонам затравленные взгляды. Вокруг него уже образовалось пустое простанство: те, кто сидел рядом, поспешили отодвинуться: они знали, что связываться с Храмом Немезис небезопасно. Француз пробормотал нечто невразумительное и извинился, что его не так поняли и, поспешно расплатившись, бросился к выходу. Вслед за ним и остальные иностранцы начали поспешно покидать кафе. В считанные минуты зал почти полностью опустел. Наступила долгожданная тишина.
Эдельвейс как ни в чем не бывало вернулась на свое место. Они с Дэки обменялись понимающими улыбками: наконец-то эти болтливые иностранцы смотались, теперь никто не помешает сделать несколько снимков на память!
Они неторопливо направились туда, где в уголке зала стояла искусственная елка, оставшаяся еще с новогодних праздников. По случаю Пасхи ветви ее были украшены игрушками в виде ярко раскрашенных пасхальных яиц на ленточках с бантиками. Стоящее рядом с елкой чучело медведя держало в лапах серебряный поднос с огромным куличом. А под елкой вместо обычного для здешних мест чучела нерпы или белька красовалась игрушка в виде белого пушистого месячного крольчонка породы «Белый великан» в натуральную величину, сидящего в половинке яичной скорлупы. Яйцо, судя по размеру, было страусиное.
– Новости кролиководства, – хмыкнул Дэки.– Впервые вижу, чтобы крольчата вылуплялись из яиц!
– Последнее достижение генной инженерии, – пожала плечами Эдельвейс.
Эдельвейс поочередно позировала то возле елки с пасхальным крольчонком, то возле медведя, а Дэки снимал ее на коммуникатор. Фотографировать он умел неплохо, Эдельвейс его сама обучила. Казалось бы, что сложного в том, чтобы сделать снимок? Однако композиция снимка строится по тем же сложным законам, по которым строится композиция живописного полотна, и законы эти надо изучать специально. Сложнее всего снимать фигуру в интерьере: тут следует учитывать множество факторов: и позу фигуры, и расположение объектов заднего плана, и местонахождение источников света, и расположение теней, и многое, многое другое. И, хотя способностей к рисованию у Дэки не было, парень схватывал объяснения насчет построения композиции на лету. У него получалось настолько правильно располагать фигуру в кадре, что Эдельвейс потом почти не приходилось подправлять сделанные им снимки в графическом редакторе.
Эдельвейс была очень довольна: праздник удался и получился даже более захватывающим, чем она ожидала. Она была почти уверена, что Дэки не обидится на нее за заступничество: с одной стороны, она влезла в его дела, с другой… Как преподаватель с многолетним стажем, она привыкла к каверзным вопросам и подколкам со стороны учащихся и поэтому умела реагировать на провокации мгновенно. А поскольку они с Дэки, прежде всего, боевые товарищи – а эту мысль она уже давно внедрила в его сознание, – заступаться друг за друга в сложных ситуациях – это для боевых товарищей дело чести, доблести и геройства. И половая принадлежность тут роли не играет. Конечно, женщине незачем лезть в мужские разборки, но друзья, даже если они разнополые, должны горой стоять друг за друга. А они с Дэки именно друзья, что бы ни думали некоторые!
Она заметила, каким торжеством блеснули глаза Дэки, когда она осадила зарвавшегося французика. Дэки был явно доволен ее вмешательством, поскольку особую пикантность ситуации придавал именно тот факт, что взрослого мужика в чине старшего штурмана сумела уесть похожая на подростка девушка!
Она была очень довольна собой, и настроение ей слегка омрачил разве только тот факт, что на снимках, как ей показалось, обтянутые брюками леопардовой окраски бедра у нее выглядели слегка полноватыми. Или ей показалось? Да и талия… Этот пиджак ее явно полнит, надо было застегнуть его на молнию! А может, ей просто не идет леопардовая окраска?
…Кеннет издали увидел Дэки Тариве-Лациса.
«И еще говорят, что на широте Парадиза солнце слабое,» – в очередной раз подивился Кеннет, глядя на загорелое лицо Дэки.
Юноша выглядел так, словно только что вернулся с курорта, и на фоне загорелой кожи выгоревшие волосы казались серебристыми. Вокруг глаз был нанесен грим в виде полумаски— последний писк молодежной моды. Одет он был в черные шаровары и подобие кожаной черной жилетки, напоминающей разгрузку со множеством накладных карманов.
Парень окинул Кеннета внимательным взглядом с головы до ног и скептически хмыкнул:
– Вы и хирурга с собой прихватите, ну, этого, который с военной выправкой, он только что прошел в сторону леса, -Дэки кивнул головой в ту сторону, куда ушел Кронин.
– Зачем мне хирург? – опешил Кеннет.
– Так вы в берцах собираетесь ездить на роботе, а у них подошва рифленая… Упадете, нога застрянет в стремени, робот вас поволочет за собой…
– Так вы тоже в берцах, – заметил Кеннет.
Действительно, шнурованные ботинки Дэки напоминали берцы.
– Я сегодня ездить не собираюсь, да и вообще, могу и не опираться на стремена, а держаться только коленями, а вы так сможете? – парень усмехнулся. – Да не беспокойтесь, мы вам пояс-антиграв выдадим, так что не упадете.
Они двинулись к стоянке аэрокаров.
Интересно, подумал Кеннет, работает ли этот парень на имперскую контрразведку или нет? Если работает, то ему обязательно должны были показать фотографии всех членов экипажа «Инвиктуса» и объяснить, кто есть кто. Тогда, конечно, он знаком и с краткой биографией каждого всех членов экипажа. Впрочем, и сам Кеннет уже навел справки насчет некоторых имперцев… Вот на этого юношу в ЦРУ такое досье —зачитаешься… Взлом сайта – это еще цветочки! Правда, в досье нет никаких свидетельств того, что парень работает на имперскую контрразведку, но вот случай на военной базе в Свободной Народной республике… Так действовать мог опытный, хорошо подготовленный диверсант, а не семнадцатилетний парнишка. Возможно, парень прошел очень хорошую подготовку, ведь даже сотрудники гуманитарных миссий проходят специальные тренинги, как вести себя в боевых условиях, при захвате заложников, при попадании в плен… И, поскольку завод Эдуарда Лациса выпускает модифицированные модели роботов, и Дэки был откомандирован за границу для наблюдения за испытаниями роботов в реальных полевых условиях, он обязательно должен был пройти перед этим специальную подготовку. Однако могло ли хватить этих специальных знаний для того, что он сумел натворить на базе в Свободной Народной республике? Кеннет весьма в этом сомневался.
Хм, а как он сказал насчет Кронина – «с военной выправкой»? Если он знаком с его досье, то знает, что Кронин – из зеленых беретов. А если не знаком… Впрочем, выправка видна невооруженным глазом. Надо будет предупредить Кронина, чтобы не ходил по причалу строевым шагом.
А Дэки искоса наблюдал за Кеннетом: вот сейчас они подойдут к стоянке аэрокаров, и придется решать вопрос: кто будет за штурвалом? Пилотировать аэрокары Дэки умел, но прав у него не было, и не только на управление аэрокаром, и он не был уверен, что права вообще когда-нибудь будут после того, что он заявил комиссии, которая дисквалифицировала его во время конгресса… Он, конечно, и сейчас был глубоко убежден в своей правоте и даже подал на комиссию, которая тогда была с ним не согласна, в суд, но не был уверен, что суд примет его сторону. То, как он счел нужным объяснить свой поступок во время показательного выступления, поступок, за который его дисквалифицировали, было напрямую связано с происшествием на военной базе Свободной Народной республики… Однако в любом случае Кеннету совершенно незачем знать, что у него, Дэки, нет прав на управление аэрокаром. И Дэки знал, что не будет даже пытаться сдать экзамен на права, по крайней мере, до решения суда. И не важно, что решит суд, в любом случае будет скандал, его поступок на показательных выступлениях получит огласку, и на экзаменах его явно провалят. Вот если бы он не подал в суд, все бы осталось в тайне! Но он был убежден в своей правоте и не собирался отступать. Так что придется выждать время… Что делать, если уж так сложились обстоятельства!
Поэтому, когда они подошли к стоянке, Дэки просто встал возле пассажирской дверцы, показав тем самым, что Кеннет может занять место пилота, и вопрос насчет прав отпал сам собой, не успев даже возникнуть.
Когда аэрокар промчался над Большим каналом и мимо промелькнуло расположенное на левом берегу кафе, Кеннет мельком заметил за стеклами внутри заведения нескольких младших офицеров с «Инвиктуса». Сидя за одним столом с какими-то имперцами, они непринужденно болтали. Кеннет раздраженно покачал головой: вот они, отдаленные последствия американской государственной эмиграционной политики конца 20-го – начала 21 века. На территории Империи внезапно выяснилось, что чуть ли не половина экипажа «Инвиктуса» – потомки эмигрантов из России в третьем-четвертом поколении, и большинство из них в той или иной мере владеют разговорным русским. Правда, когда Кеннет попытался привлечь кого-нибудь из них в качестве переводчика вместо вечно занятого Кронина, он столкнулся с тем, что все потенциальные кандидаты на эту роль начинали уверять его, что говорят по-русски плохо, на уровне самых расхожих фраз, да и понимают не очень хорошо. Доказать обратное он не мог, и от соблазнительной идеи по замене Кронина ему пришлось отказаться.
Трек для испытаний верховых роботов-лошадей напоминал зимний пейзаж кисти голландского живописца 18 века. Ивы, склонившиеся надо льдом узкой извилистой речки и вмерзшие нижними ветками в лед, стебли тростника и жесткой травы по берегам, припорошенные снегом могучие ели. Все детали пейзажа представляли собой тактильную голограмму с тщательно проработанными деталями, что вызывало ощущение полной реальности. Однако зимнего холода не ощущалось, по температурному режиму день был явно летний.
Тематические парки развлечений, где можно было прокатиться по дремучему лесу или вдоль руин неведомой древней цивилизации на роботе-лошади, или олене, или трицератопсе – о вкусах не спорят- по заранее намеченному маршруту, не были редкостью, но там робот делал только то, на что был запрограммирован. Любая импровизация исключалась. Если бы роботу встретилось незапланированное препятствие в виде ствола упавшего дерева, или крупного камня, или ямы, робот не знал бы, как поступить в подобной ситуации и просто уперся бы в препятствие и остановился.
В отличие от этих довольно простых механизмов, те роботы, которых конструировала Эдельвейс, могли двигаться по любому произвольно выбранному маршруту: ими можно было управлять, как настоящими верховыми животными. Они умели вовремя среагировать на внезапно возникшее препятствие и преодолеть его тем или иным способом – обойти, перелезть или перепрыгнуть.
Серый в яблоках жеребец-робот с мощным корпусом и не менее мощным крупом, с изящной головой на длинной шее, с тонкими ногами, длинным пышным хвостом и густой гривой, выглядел так, словно сошел с полотна Рубенса. Под управлением Эдельвейс он успешно справлялся с преодолением сложного маршрута.
– Эта модель из серии «Лорд Годольфин», – пояснила Эдельвейс, спрыгивая на землю возле Кеннета и передавая ему поводья. – Это серия мощных боевых коней серой в яблоках масти.
Сама она предпочитала для прохождения сложных маршрутов облегченный вариант этой модели. Облегченный вариант носил название «Черный принц», хотя роботы этой серии были не только вороной, но и светло-серой масти, но учитывая, что в природе лошади не рождаются светло-серыми, а «седеют» в возрасте нескольких месяцев от роду, Эдельвейс сочла возможным присвоить серии такое название. От серии «Лорд Годольфин» роботы серии «Черный принц» отличались меньшим ростом, более изящным экстерьером, длинным корпусом, а также дополнительным суставом на задних ногах, из-за чего ноги робота могли сгибаться в плюсне ровно посередине, что существенно облегчало передвижение по пересеченной местности и преодоление препятствий. Однако Эдельвейс рассудила, что для рослого Кеннета больше подойдет крупная и массивная модель жеребца-робота серии «Лорд Годольфин».
Кеннет вскочил в седло. Почувствовав непривычно большой вес и чужую руку, робот присел на задние ноги, вскинув голову, но затем выровнялся и двинулся вперед.
На заснеженном льду робот продвигался вперед мелкими шагами, скользил, садился на задние ноги, один раз почти сел на круп, метя хвостом снег, скользил, перебирал задними ногами, но не заваливался на спину, а продолжал упорно двигаться вперед. Кеннет с трудом удерживался в седле, думая о том, что даже если не завалится на спину сам робот, завалится он. Положение стало опасным… Один раз робот встал на дыбы, и Кеннет почувствовал, что балансирует на грани падения. Дэки, державшийся рядом с Кеннетом, стремительно рванулся к роботу, уверенно ухватил его за повод и рванул на себя и вниз. Робот не завалился, а опустился на передние ноги, равновесие было восстановлено, и Кеннет удержался в седле.
Дэки отошел в сторону, отряхивая с черных шаровар снег.
Кеннет тоже был весь в снегу: вставший на дыбы конь задел головой ветку заснеженной ели, осыпав всадника снегом. Субстанция, имитирующая снег, не напоминала ни вату, ни муку: взглянув на свой рукав внимательнее, Кеннет заметил, что эта субстанция состоит из множества частиц, размером и формой напоминающих настоящие снежинки, но, в отличие от настоящих снежинок, эти частицы не холодили кожу и не таяли от тепла.
На заснеженном берегу конь-робот двигался по снегу легким галопом, уверенным прыжком преодолел поваленное бревно, но потом вдруг начал осаживать и едва не взвился на дыбы.
– Это потому, что он реагирует на наклоны корпуса, – пояснил оказавшийся рядом Дэки. – Так он настроен. Вообще каждый конструктор настраивает верхового робота под себя, и этот настроен для самой Эдельвейс. А ездить на чужом верховом роботе так же сложно, как на чужой норовистой настоящей лошади.
Кеннет выехал на лесную тропинку. Робот с трудом переползал через заснеженные корни деревьев: сосны здесь почему-то стояли на собственной корневой системе, как на ходулях. Тропинка неожиданно пошла под уклон, расширилась и превратилась в дорогу, по обеим сторонам которой вздымались не укрытые снегом песчаные откосы, над которыми высился сосновый лес. Кеннет огляделся по сторонам: взбираться на роботе по песчаному откосу он бы не решился: угол подъема был слишком крутым, да и субстанция, имитирующая песок, скорее всего начала бы проседать и осыпаться под копытами коня-робота, так что тот просто бы завяз задними ногами в песке, а потом завалился бы на круп. А вылететь из седла на глазах таких зрителей, как Эдельвейс и Дэки, Кеннету не хотелось. Поэтому, когда дорога уперлась в более-менее пологий заснеженный склон, Кеннет направил робота вверх по этому склону. Робот с подъемом успешно справился, и Кеннет оказался неподалеку от той точки, с которой начал прохождение маршрута. Все это время он ехал почти по кругу.
Эдельвейс и Дэки, находясь на возвышенности в самом центре этого испытательного «круга», на примерно равном расстоянии от любой его точки, наблюдали за Кеннетом с превосходящей высоты, готовые придти на помощь в случае серьезной проблемы.
Шагом подъехав к Эдельвейс, Кеннет спешился.
– Однако вы превосходно держитесь в седле, – заметила Эдельвейс, принимая повод своего робота.
– В детстве я занимался верховой ездой, – довольно улыбнулся Кеннет.
– Это многое объясняет, – кивнула Эдельвейс и поспешно отвернулась, чтобы он не заметил в ее глазах боль, тоску и зависть. Откуда знать этому благополучному американцу, что иногда совершенно невинная фраза может причинить человеку страшную боль?
В соответствии с традициями имперского гостеприимства, Эдельвейс пригласила Кеннета выпить чаю. На этот раз он никуда не спешил и охотно согласился.
Они расположились на веранде, выполнявшей роль кухни.
На столе уже кипел огромный самовар.
Эдельвейс распахнула дверцу холодильника, стоявшего в дальнем углу у окна: внутри было пусто, не считая двух банок варенья и банки горчицы. Заметив взгляд Кеннета, Эдельвейс скромно потупила глазки и просюсюкала:
– Наша страна может на равных противостоять Америке в гонке вооружений, но для этого ей приходится экономить на зарплате бюджетникам. Вот так выглядит изнутри холодильник рядового сотрудника имперской научно-исследовательской лаборатории…
Увидев выражение лица Кеннета после этого ее заявления, она не выдержала и расхохоталась.
– Знаете, капитан, нельзя же все воспринимать на веру… Сейчас я продемонстрирую вам мой синтезатор пищи, и вы поймете, что мне просто нет смысла набивать едой холодильник.
Она щелкнула пальцами, и на кухню вошел Дэки. На большом подносе он нес шампуры с шашлыком.
– Так вот он какой, синтезатор пищи! —изобразил изумление Кеннет.
– Самая лучшая модель синтезатора пищи всех времен и народов, – кивнула Эдельвейс на Дэки. – Я подумала, что вы не захотите довольствоваться синтетикой, и вот… Не буду утверждать, что этого кабана он выследил лично, однако идея с шашлыками была его. Так что сегодня на столе будет все натуральное, приготовленное вручную.
Эдельвейс вспомнила, что Сельма Акка предлагала ей угостить Кеннета местным деликатесом – щами из нежной молодой крапивы, со сметаной и сваренным вкрутую накрошенным яйцом, но Эдельвейс не решилась предлагать американцу такую экзотику из опасения, что он неправильно это истолкует…
– Ты бы еще лебеду предложила! -укоризненно фыркнула она, услышав предложение Сельмы. Она уже представляла броские заголовки на страницах американских сетевых изданий: « Имперцы вынуждены питаться одной крапивой!»
Эдельвейс достала из буфета блюдо с пирогами и вазочки с печеньем, конфетами и орешками.
Повернувшись к столу, она поняла, что допустила непростительную оплошность: помня, что фрукты-овощи для американцев можно мыть только кипяченой водой, тщательно промыла салат холодным кипятком и оставила в дуршлаге, чтобы стекла вода, а потом положила в миску, но не успела порезать и заправить растительным маслом. Отвлекшись, она случайно оставила миску с салатом на столе. Пока она суетилась возле буфета, Кеннет подвинул салат к себе…
– Вот на таких мелочах и сыплются американские агенты, -усмехнулся Дэки, уже заметивший, что Кеннет ест салат целыми листьями. Но откуда американцу знать, что в Империи салат принято сначала резать и заправлять маслом, и только потом есть?
Кеннет, вздрогнув, чуть не подавился. Он бросил на Дэки весьма выразительный взгляд, отчего парень согнулся от хохота.
– Агенты на таких мелочах не сыплются, они ведь проходят специальное обучение, -тихо произнес Кеннет, глядя Дэки прямо в глаза.
Дэки обезоруживающе улыбнулся. Он был веселым, озорным парнем, любителем безобидных розыгрышей. Однако далеко не всем его выходки нравились…
Эдельвейс была одной из немногих, кого его проказы никогда не раздражали и у кого не возникало желания его отлупить.
