скачать книгу бесплатно
Какой важной птицей я стал, с невольной усмешкой подумал гасконец: что бы сказал отец, узнав, что я вот так запросто шастаю по кардинальскому дворцу?!
В кабинете не было никого, кроме нескольких кошек, нагло развалившихся в самых неожиданных местах. В отличие от его преосвященства, обожавшего этих животных, Шарль был к ним крайне равнодушен. Более того, каждый раз, оказываясь рядом, еле удерживался от чисто мальчишеского, проказливого желания наподдать усатым нахалкам ногой под пушистый зад.
Одна из кошек спрыгнула со стола и прошлась в опасной близости от сапога гасконца. Юноша вознамерился уже реализовать своё желание, но тут двери за его спиной отворились, и появился кардинал. На руках у него была ещё одна кошка.
Поспешно согнав с лица улыбку, молодой человек склонился в низком поклоне.
Ришелье прошёл к столу и кивком указал на кресло напротив:
– Садитесь, шевалье. Я знаю, что вы устали, а впереди у нас серьёзный разговор.
Твою мать, подумалось Шарлю, да что ж сегодня за день такой? Сплошные разговоры, и один «приятней» другого…
Однако вслух он, разумеется, ничего не сказал. Сел в кресло, пристроив шляпу на коленях. Молча взглянул на кардинала.
Если бы гасконец признался кому-то, что первый министр не вызывает у него абсолютно никакого трепета, его бы сочли либо сумасшедшим, либо наглым вруном.
И тем не менее, это было так.
Более того, в присутствии его преосвященства Шарлю было куда спокойней и комфортней, чем в обществе собственного капитана. Может, оттого, что многие слова первого министра были словно отражением собственных размышлений молодого человека?
– Как ваше здоровье, д’Артаньян? – спросил его между тем кардинал. – Я слышал, вы серьёзно заболели?
– Нет, – юноша едва разомкнул уста, потому что, как на зло, захотелось раскашляться. – Благодарю вас, я здоров.
– Позвольте усомниться в этом, но… как вам будет угодно.
Ришелье помолчал, а потом заговорил опять:
– Когда-то я предлагал вам перейти ко мне на службу, и вы отказались.
Гасконец только кивнул.
– Наверное, я не удивлю вас, если скажу, что слежу за вашими успехами.
– Я просто исполняю свои обязанности… – Шарль всё-таки закашлялся. – Прошу простить.
– Вы необычный человек, д’Артаньян. Как правило, я никогда не предлагаю дважды, но вы даже в этом оказались исключением, – тонкие пальцы его преосвященства благодушно чесали кошку за ухом, однако глаза смотрели пристально и цепко. – Вы знаете, что должность капитан-лейтенанта моих гвардейцев… в силу определённых обстоятельств… вакантна со вчерашнего дня?
Несмотря на то, что Шарль слышал об этом, он удивился. Совершенно искренне, потому что подобного предложения всё-таки не ожидал.
Сравняться в статусе с де Тревилем… покончить одним махом со всеми сомнительными интригами и двусмысленностями… открыто служить человеку, чьи убеждения относительно будущего страны он в последнее время разделял всё больше и больше…
Одним словом, предложение было крайне заманчивым, и тем не менее Шарль покачал головой.
– Нет? – ответное удивление кардинала было столь велико, что он даже забыл разгневаться. – Не кажется ли вам, что вы преступаете все границы, юноша?
– Монсеньор, – лицо гасконца даже не дрогнуло, – поверьте, моё теперешнее положение вполне устраивает меня. Конечно, я помню, что обязан своим повышением исключительно вам…
– Своим повышением вы обязаны исключительно своим способностям! – резко оборвал его Ришелье. – Я лишь слегка форсировал события, потому что Тревиль, как вы догадываетесь, так и не простил вам Амьенского сада! И вы вечно прозябали бы в рядовых!
– Не совсем понимаю, о чём вы, – по привычке пробормотал Шарль, но, столкнувшись с взглядом собеседника, тут же переменил тон. – Я ценю вмешательство вашего преосвященства, однако…
Он замолчал, подыскивая слова. Ришелье ждал. Единственное, в чём проявилось его раздражение, так это в том, что он согнал с колен кошку.
Наконец молодой человек заговорил опять.
– Я всегда считал, что главное – служить Франции, а не какому-то определённому человеку. В силу этого и… ещё кое-каких обстоятельств… карьера не слишком интересует меня. Поэтому также… несмотря на цвет моего плаща… я всегда выполню распоряжение вашей светлости… коль оно будет способствовать укреплению величия нашего государства. Но менять одну роту на другую не стану. Хотя ваше предложение для меня крайне лестно, не скрою.
Кардинал долго не отвечал, и юноша уже успел мысленно примерить под себя все камеры в Бастилии. Но вот Ришелье поднял на гасконца глаза, и Шарль увидел, что тот улыбается.
– Вы удивительный человек, шевалье, уж позвольте повториться, – произнёс он. – А вместе с тем до обидного предсказуемы. Начиная разговор, я поспорил сам с собой, что вы откажете мне. И, как видите, выиграл.
– Или проиграли, – пробормотал лейтенант, а его собеседник рассмеялся:
– Поразительная наглость, вам так не кажется? Однако перейдём к делу.
– Ваше преосвященство, – вновь прервал его гасконец, – я попросил бы вас подумать… Учитывая наш предыдущий разговор и мой отказ… Вы по-прежнему хотите посвятить меня в свои планы?
– Похоже, у меня нет другого выбора, – сказал Ришелье. – Потому что вы нужны мне, д’Артаньян. Вы же хотите послужить Франции?
Неужели ночёвка в Бастилии отменяется? В какой-то момент Шарль был просто уверен, что покинет кабинет под конвоем гвардейцев. Но потом он отогнал пустые мысли и заставил себя сосредоточиться:
– Монсеньор, я весь во внимании.
– Итак, – кардинал наклонился и усадил обратно на колени изгнанную кошку, – кому, как не вам, известно о приезде герцога Бэкингема…
– О да, – мушкетёр скривился невольно. – Переговоры провалились, насколько я понимаю?
– У меня создалось впечатление, что переговоры – лишь предлог, а герцог приезжал совершенно с другой целью… ну да это вам не интересно… Так вот, война будет в любом случае. Что вы думаете по этому поводу, сударь?
– О Ла-Рошели? – Шарль пожал плечами. – Я бы ограничился фразой из древней истории: Карфаген должен быть разрушен.
– Браво, д’Артаньян! – Ришелье улыбнулся краем рта. – Я вижу, что не ошибся в вас. Итак, нас ждёт война. И она нужна всем. Бэкингему – чтобы отомстить за унижение, королю – потому что он хочет прослыть великим полководцем… и отомстить Бэкингему…
– Вам – потому что вы хотите укрепить Францию, – закончил гасконец. – Но зачем вам я?
– Не следует недооценивать себя. Так вот, будь моя воля, я бы не стал прибегать к военным действиям вообще. А поступил бы подобно Филиппу Македонскому… если уж мы начали использовать примеры из древних… Но королю нужна слава, вы понимаете это?
Чтобы возвыситься в глазах королевы, а англичанина, наоборот, унизить, подумал юноша; что ж тут непонятного?
Однако вслух он ничего не сказал, только кивнул.
– До определённого момента я позволю его величеству поиграть в солдатики, – продолжил между тем кардинал. – Но война, знаете ли, занятие сомнительное и непредсказуемое. А рисковать я не хочу, да и не могу. Одним словом, мне необходим человек, который в нужный момент проникнет в осаждённый город, свяжется с магистратом и передаст его членам мои условия, от которых они не сумеют отказаться. Или сделает так, чтоб не сумели. И я хочу, чтобы этим человеком были вы, д’Артаньян.
– Это не я недооцениваю себя, это вы меня переоцениваете, – усмехнулся Шарль. – Но я согласен.
– Вот так сразу, не раздумывая?
– А разве у меня есть выбор?
– Выбор есть всегда, – Ришелье усмехнулся в ответ. – Как и надежда. Так учит нас Писание. Но за согласие благодарю.
Он протянул руку, и лейтенант, склонившись в поклоне, коснулся её губами.
Кардинал кивнул:
– Ступайте. И ждите моих распоряжений.
Юноша тут же направился к выходу.
– Да, и подлечитесь, – сказал ему на прощание первый министр. – Потому что я действительно рассчитываю на вас.
– Я не подведу вас, – Шарль обернулся и улыбнулся так легко, будто не получил только что смертельно опасное задание. – Это не в моих правилах.
* * *
Он вышел в коридор.
Вокруг не было ни души – ни слуг, ни Рошфора, – только свечи мерцали в нишах стен. Шарль позволил себе прислониться к подоконнику и перевести дух.
Как ни странно, но на душе по-прежнему было удивительно легко.
Куда больший дискомфорт юноша испытал, отказываясь от чина капитан-лейтенанта гвардейцев, чем когда согласился быть парламентёром кардинала.
Хотя, возможно, только что он подписал себе смертный приговор…
А потом лейтенант уловил краем глаза какое-то движение сбоку; рука привычно легла на эфес шпаги. Но тут же расслабился.
У женщины, бесшумно появившейся на площадке, были светлые волосы и странные, почти прозрачные глаза. Шарль знал, что они оказывают на людей неприятное, но при этом совершенно завораживающее впечатление.
По крайней мере, в начале их знакомства женщина не раз пыталась испытать на молодом гасконце силу своих чар, а он в ответ только дразнил её, никак не реагируя на откровенные заигрывания.
– Ожье… – она была, пожалуй, единственной, кто называл его вторым именем. – Почему я не удивлена, застав вас здесь в этот поздний час?
Он осторожно взял её руку и поцеловал кончики пальцев:
– Миледи. Стоит ли говорить, что я не удивлён тем более?
– Не стоит. Я и так знаю, что вас практически невозможно поразить чем-либо.
– Практически, – как и всегда, словесная пикировка с леди Кларик доставляла Шарлю искреннее удовольствие. – Но вы, я вижу, не теряете надежды?
А женщина вдруг приблизилась вплотную и положила ему руки на плечи.
– Мой милый мальчик, – провела коготками по щеке гасконца, – неужели монсеньор не говорил вам, что надежда существует всегда?
Её светлые глаза оказались совсем близко, и лейтенант ощутил, как мурашки бегут у него по коже. Не от страха, нет, а от возбуждения – захотелось вдруг, чтобы миледи прижалась к нему ещё теснее.
– Говорил, – тем не менее, его лицо осталось невозмутимым. – Это любимая фраза его высокопреосвященства, будто вы не знаете.
С минуту женщина молчала, а потом вздохнула. А затем поцеловала легко, прямо в губы:
– Тогда я напомню вам также, что отчаянье – смертный грех. Подумайте над этим, Ожье. И перестаньте жить прошлым. Иначе можно проворонить будущее.
– Обязательно подумаю, – Шарль улыбнулся, словно не понял намёка. Убрал руки собеседницы со своих плеч, отстранился мягко. – Идите, потому что кардинал уже, верно, заждался вас.
– Вряд ли, – такое впечатление, леди Кларик нисколько не расстроил его отказ. – Потому что я всегда прихожу заранее.
И, лукаво улыбнувшись, скрылась за дверью кабинета.
…
Шарль попал домой только под утро.
После Пале-Рояля он направился в Лувр, чтобы проверить караулы. Затем пришлось возвращать в конюшню лошадь – стоит ли говорить, что в конце концов юноша чувствовал себя совершенно разбитым?
Однако, оказавшись в постели, он ещё долго не мог заснуть.
Слишком много событий произошло вчера. Слишком сильно могла измениться его жизнь, если вовремя не принять решительных мер.
Во-первых, Женевьева. Сложностей с этой стороны Шарль ожидал меньше всего, а потому ситуация с белошвейкой и вызвала у него настолько сильное раздражение. И теперь гасконец начинал сомневаться, сумеет ли он удержать чувства возлюбленной под контролем. И не проще ли будет распрощаться с Женевьевой, подыскав себе новую, не столь требовательную пассию.
Во-вторых, де Тревиль. Который за эти дни совершенно измучил его своими придирками. Конечно, именно на капитане лежит основная ответственность за безопасность проклятого Бэкингема, но Шарль-то прекрасно понимал, что дело совершенно не в этом… А потому мелочная мстительность старика огорчала вдвойне.
И наконец, в-третьих, предложение кардинала. Соглашаясь выполнить задание первого министра, лейтенант не испытывал ни досады, что ему, по сути, навязали довольно опасное поручение, ни тщеславия оттого, что кардинал среди десятков своих доверенных людей, выбрал именно его.
Нет, он согласился, потому что почувствовал: это единственно верное решение, именно такой реакции ждёт от него Ришелье.
И тем не менее, если он хотел в полной мере оправдать надежды первого министра, теперь следовало быть вдвойне осторожным.
Единственным позитивным эпизодом, оставившим в душе какое-то сладко-манящее чувство, была встреча с миледи. Леди Кларик была незаурядной женщиной – иначе кардинал вряд ли стал бы сотрудничать с ней, – и Шарлю, безусловно, было лестно её внимание.
И не менее приятно было вспоминать, какое возбуждение вызвало внезапно прикосновение её губ.
Гасконец невольно сравнил миледи с Женевьевой, однако тут же решительно отогнал эти мысли, понимая, что роман с прекрасной шпионкой может принести ему куда больше неприятностей и осложнений, чем отношения с белошвейкой королевы.
Нет, сначала война и задание кардинала, а потом… Вот потом можно будет подумать, не перевести ли ему отношения с леди Кларик на качественно иной уровень.
Когда юноша наконец заснул, за окном уже начало светлеть.
Однако прошло не более нескольких часов, когда он почувствовал, что кто-то осторожно касается его щеки.
Хотя, почему «кто-то» – это могла быть только тётушка Мари. А учитывая, что служанка позволяла себе вторжение в святая святых хозяина лишь в исключительных случаях, Шарль проснулся незамедлительно.
– Что случилось? – приподнялся на локте, убрав с глаз волосы, а старушка взглянула на него неодобрительно, словно он сам был виноват в том, что пришлось его будить:
– Что, что… пришли к вам.
