скачать книгу бесплатно
Шарль больше не пытался спровадить старушку домой, думал только о том, что в этом месяце надо будет заплатить ей двойную плату.
А ещё о том, что он так и не ответил до сих пор на письмо Пьера.
И о том, что если завтра не будет жара, то следует начать потихоньку приводить себя в порядок и возвращаться на службу.
Что, как это странно ни звучит, но он соскучился по рутинной проверке караулов и состояния оружия своих подчинённых, по запаху сена в конюшне и звону шпаг в фехтовальном зале.
И кто бы, чёрт возьми, мог подумать, что он окажется таким занудой?
Хотя… Шарль знал, что в данном случае не вполне честен с собой.
Его служебное рвение вовсе не было свидетельством желания выслужиться, как думали многие.
Оно было вызвано, в первую очередь, страхом, что по его недосмотру могут погибнуть люди.
Достаточно Жака – больше подобного кошмара он не допустит никогда.
Именно этим страхом и объяснялась строгость проверок, именно поэтому он первым ворвался в осаждённую крепость на острове Ре. Чтобы закрыть собой других, а не оттого, что не было страшно.
Было, да ещё как – с тех пор персональная коллекция кошмаров молодого гасконца значительно расширилась.
Хотя, с другой стороны… уж лучше страх подобного рода, чем повторение ситуации с Жаком.
* * *
Молодой человек вздохнул и всё-таки выбрался из-под одеяла. Причесался, не глядя – в зеркало смотреть откровенно побоялся, – сменил рубашку.
Единственное, с чем Шарль, несмотря на всю свою любовь к Парижу, решительно не желал мириться, было отсутствие воды.
Привыкший у себя на родине к возможности регулярного мытья, он никак не мог понять, почему отсутствие воды не расценивается в столице как большое неудобство: основная часть его сослуживцев грязное бельё отдавала в стирку прачкам, а вот мыться ежедневно было не принято. Вместо ванны полагалось несколько раз на дню менять рубашки, но и этим зачастую пренебрегали.
Бани на улице Нев-Монмартр использовались в медицинских целях, как последнее средство врачевания, и на лейтенанта мушкетёров, регулярно появлявшегося там, поначалу откровенно косились.
Вот и сейчас, выглянув в окно и отметив про себя с удовлетворением, что вроде бы распогодилось, Шарль подумал о том, что перед возвращением на службу следует обязательно посетить баню.
А потом он набросил на плечи камзол и, прихватив с собой кружку с очередной порцией горячего вина, спустился в кабинет, служивший одновременно парадной гостиной.
Поминутно откашливаясь, попытался сосредоточиться на письме брату.
«Пьеру де Кастельмор д’Артаньяну,
в собственные руки
Здравствуй, брат.
На днях получил твоё письмо, оно дошло в целости и сохранности.
Рад, что у вас всё в порядке.
Никогда не сомневался в ваших с Полем хозяйственных способностях. Более того, уверен: отец гордился бы вами.
Передавай привет матушке. В следующий раз напиши, пожалуйста, подробней о том, как она.
Отдельно поздравь Бернара и Нэнси, а также Поля и его супругу.
Чёрт… до сих пор никак не могу представить себя дядей, это так странно…
У меня всё в порядке. И со здоровьем, и со службой.
Возможно, мне удастся получить неделю отпуска, и до конца лета я смогу навестить вас. Но это так, мысли вслух…
Вот, собственно, и всё.
Жду ответа.
Шарль.
P. S. Спасибо, что заботишься о памяти… моего друга. Поверь, это очень важно для меня».
…
Он перечитал письмо и вздохнул.
Какое-то корявое, да ещё и вранья половина.
Во-первых, насчёт того, что получил письмо из Кастельмора на днях – ведь на самом деле уже, наверное, недели две прошло, – а во-вторых, по поводу здоровья.
Но, с другой стороны, о чём писать?
Что, несмотря на прошедшее время, страшно тоскует по Жаку?
Что время вовсе не лечит, а лишь обостряет чувство вины?
Что заболел и вот уже третий день валяется в жару дома, а на душе так тоскливо, как не было уже очень давно?
Он так отвык от подобных откровений… да и Пьера пугать не хочется…
Нет, пусть остаётся как есть, а вот если Шарлю и впрямь удастся выхлопотать для себя отпуск, он навестит родных и лично расскажет брату о своей столичной жизни во всех подробностях.
Ну, или, скажем так, почти во всех.
И если, конечно, вообще наберётся храбрости приехать.
* * *
А потом размышления юноши были прерваны шумом внизу.
Шарль аккуратно сложил письмо, прикрыл его книгой. Придерживая на плечах камзол, вышел на лестницу, чтобы выяснить причину нарушения спокойствия.
Как правило, кроме посыльных, домой к нему никто не приходил, да и тех не пускали дальше нижней залы. Он никого не звал к себе в гости, разных попрошаек и разносчиков всяческого товара прекрасно умела спровадить тётушка Мари. Даже с немногочисленными друзьями Шарль предпочитал встречаться где-нибудь в таверне. Возможно, кто-то поначалу и обижался, но потом все смирились с существующим положением вещей.
Исключение составляла лишь неразлучная троица Атос, Портос и Арамис.
Три мушкетёра, пожалуй, были единственными, с кем Шарль действительно подружился за эти три года.
Правда, в отличие от россказней, которыми бывалые солдаты пичкали новичков, произошло это хоть и не сразу, однако вовсе не вследствие дуэли, а где-то спустя год после приезда юноши в Париж.
Они достаточно долго присматривались к друг другу, прежде чем поняли, что могут стать кем-то большим, чем просто сослуживцами.
Причём дело было не столько в разнице в возрасте или жизненном опыте, сколько в самом Шарле, после смерти Жака надолго утратившем потребность в близком общении с кем-либо вообще.
Конечно, он никогда не стремился открыть перед ними душу, да и у трёх мушкетёров собственных секретов было предостаточно, но при этом каждый из них знал, что в минуту настоящей опасности вполне может рассчитывать на помощь друга, а это было главным.
Даже повышение молодого гасконца, и, в первую очередь, тот факт, что оно было инициировано кардиналом, не испортило их отношений.
И Шарль, старавшийся никогда не смешивать личное и служебное, был признателен за это своим друзьям вдвойне.
Вот и сейчас, ещё не различив вполне голоса внизу, юноша был более чем уверен, что это Атос, Портос и Арамис явились проведать его.
Ну, конечно, выждали несколько дней и, видя, что их лейтенант по-прежнему не появляется на службе, поняли, что дело серьёзно.
Однако при входе обнаружилось внезапное препятствие в виде маленькой седой старушки. И препятствие, как выяснилось, практически непреодолимое.
– Вам кого? – спросила тётушка Мари с таким искренним изумлением, что мушкетёры растерялись даже.
– Разве хозяин не дома? – удивился Портос, а Арамис уточнил на всякий случай:
– Нам, милейшая, нужен шевалье д’Артаньян.
– Кто? – в моменты личных катаклизмов старушка моментально глохла на оба уха. – Тут таких нет.
Мушкетёры переглянулись. Во-первых, уже странным было то, что служанка не признала друзей своего хозяина. Ну а её заявление вообще ни в какие ворота не лезло.
– Как это – нет? – Портос даже рот приоткрыл. – А где же он?
– Откуда мне знать? – притворно возмутилась тётушка Мари и на всякий случай приподняла повыше метлу с намотанной на неё тряпкой. – Съехал.
– Съехал? – и Портос толкнул в плечо Атоса. – Атос, ну хоть вы не молчите! Вы что-нибудь вообще понимаете?
– Что я должен понимать? – тот пожал плечами. – Наш друг или действительно съехал, или вышеозначенная дама из каких-то своих соображений вводит нас в заблуждение.
– В заблуждение? – старушка смотрела на них с праведным негодованием, но в душе при этом явно вовсю наслаждалась моментом. – С какой стати? Да я даже едва помню, судари мои, кто вы такие!
Это уже было слишком, и Шарль, не выдержав, рассмеялся во весь голос.
– Господа! – крикнул он, перегнувшись через перила. – Проходите, господа! Тётя Мари, пропустите их немедленно!
– Конечно, сначала пропусти, а потом и не выгонишь… – проворчала служанка, однако посторонилась. – Проходите, коли просят.
Мушкетёры поднялись на второй этаж, в кабинет, где Шарль уже поспешно очищал стол от книг, бумаг и прочих письменных принадлежностей.
– Здравствуйте, господа, – по очереди пожал друзьям руки. – Простите, но я не сразу услышал, что вы пришли.
– Ничего страшного, это было даже забавно, – сказал Портос. – Да и мы хороши… так редко бываем здесь, что совершенно забыли, что у вас не служанка, а цербер в юбке.
– А что, милая старушка, – Арамис уселся в кресло, закинув ногу на ногу. – Я бы не отказался от такой служанки.
– Ага, особенно будь она лет этак на сорок моложе! – хохотнул Портос, извлекая из корзины сыр, хлеб, а также бутылки с вином. – Д’Артаньян, велите вашей служанке принести кружки, а то, боюсь, моей просьбы она просто не расслышит.
– Что поделать, у тётушки Мари немного специфическое понимание своих обязанностей, – покашливая, Шарль направился к двери. – Погодите, я сам сейчас принесу всё необходимое.
Когда он вернулся с кружками и блюдом для сыра, то обнаружил, что бутылки уже откупорены, а Портос, нимало не смущаясь, ломает хлеб над расстеленной картой Франции.
– Чёрт, Портос, неужели нельзя было подождать? – лейтенант выдернул из-под рук друга карту. – Ваше счастье, что вам не пришло в голову нарезать на ней сыр.
– Я хотел, но Атос подсказал мне, что этого делать не стоит, – бесхитростно сообщил тот, а Атос тем временем протянул юноше кружку с вином:
– Вот, держите. Это, конечно, не бордо или ваш кагор, но тоже неплохое.
– Бургундское – для королей, бордо – для дворян, шампанское – для герцогинь, – провозгласил Арамис, а затем добавил с лукавой улыбкой:
– Тем более, оно досталось нам почти даром…
– Я так и понял, – Шарль улыбнулся невольно тоже, но потом зашёлся в тяжёлом кашле. – Чёрт… прошу простить меня, господа…
– Вы и впрямь серьёзно больны, – подал голос Атос. – Я бы не советовал вам появляться завтра на службе.
– Ну уж, нет, – юноша вытер губы и, заглянув мимоходом в платок, спрятал его за манжету. – Так у меня будет дополнительный стимул для выздоровления. Да вы не переживайте: это всего-навсего простуда.
Атос с сомнением покачал головой, однако вслух ничего не сказал.
Зато вмешался Портос. Уминая кусок хлеба с сыром, сообщил, довольно усмехаясь:
– Возвращайтесь, д’Артаньян, возвращайтесь. Потому что кое-кто уже выплакал по вам свои прекрасные глазки.
И добавил, словно Шарль мог не понять:
– Я имею в виду малышку Женевьеву.
– Портос, – укоризненно заметил Атос, однако мушкетёр даже бровью не повёл. Продолжил, как ни в чём ни бывало:
– Сегодня мы дежурили в Лувре и встретили её. Бедняжка спрашивала, что с вами стряслось, потому что вы не навещали её уже целых две недели.
– Переживёт, – отозвался гасконец совершенно бесстрастным голосом. – В крайнем случае, утешится с кем-нибудь другим.
– Как? – искренне поразился Арамис. – Вы допускаете… и так спокойно говорите об этом?
– Потому что я, дорогой Арамис, совершенно не ревнив, – Шарль стал пить вино, но был вынужден остановиться, потому что снова раскашлялся. – Да и, в конце концов… как можно требовать от женщин верности, когда мы сами… изменяем им на каждом шагу?
