скачать книгу бесплатно
Отозвал в сторону де Бемо и долго расспрашивал о чём-то. На д’Эстурвиля не взглянул, несмотря на то, что тот стоял совсем близко. Хотя мог бы, пусть даже из вежливости, поинтересоваться, как устроился его протеже.
Такое равнодушие неожиданно задело лионца за живое, и он пообещал себе выбросить все мысли о лейтенанте из головы.
В конце концов, ему вполне хватало проблем, связанных с обустройством в столице.
…
Впрочем, проблемами это назвать было нельзя – скорее, неизбежными хлопотами.
В Париже, по сравнению с которым шумный Лион казался снулым провинциальным городишкой, ещё предстояло освоиться.
Как и найти общий язык с остальными мушкетёрами.
А пока Жак старался держаться со всеми вежливо, но сдержанно, предпочитая для начала присмотреться, а потом уже делать какие-то выводы. Не сказать, чтоб он сильно нуждался в новых приятелях, однако понимал, что их появление неизбежно.
Общение никогда не было его сильной стороной, но со временем д’Эстурвиль-младший научился замечательно притворяться этаким жизнерадостным рубахой-парнем, всегда готовым на весёлое времяпровождение.
Он довольно быстро завязал ровные и вполне дружелюбные отношения с большинством солдат, особенно выделив Жана Арно де Террида, потому что, как выяснилось, тот тоже был родом из Лиона, и гасконца Луи де Мелена, приехавшего откуда-то из Дакса, а может быть, По.
Гасконцев в роте, кстати, было большинство. Смуглые, горластые, с лихо закрученными усами, они шатались в свободное от службы время по улицам и тавернам, задирая всякого, кто осмеливался даже просто косо взглянуть в их сторону.
Д’Артаньян же разительно отличался от них. И хотя они беседовали всего лишь однажды, он показался Жаку чересчур резким и сдержанным одновременно. Юноша даже не мог вспомнить, присутствовал ли в его речи такой характерный и такой смешной гасконский акцент.
Ну вот, опять – и д’Эстурвиль досадливо прикусил губу, – ведь решил же не думать об этом странном мальчишке, а мысли всё равно упрямо возвращаются…
– Эй, новенький! – окликнул его в этот момент один из солдат. – Чего киснешь? Присоединяйтесь к игре!
Луи де Девезо де Ранкунь тоже был гасконцем. Или беарнцем, как он всегда любил уточнять. Один из немногих, он с самого начала вызывал у молодого лионца стойкую антипатию. И дело было даже не в его бесцеремонности, часто переходящей в откровенную бестактность: неприязнь возникла сразу, и Жак не стал искать её причины. Просто постарался свести общение к минимуму. Как с Ранкунем, так и с двумя его прихлебателями: бургундцем де Пави и бретонцем Анри де Лоном.
Тем не менее он поднялся и подошёл.
– Каковы ставки? – поинтересовался спокойно, а де Мелен подвинул ему стул:
– Присаживайтесь. Ставки самые приятные.
– Ага! – захохотал де Ранкунь. – Кто проиграет, угощает ужином!
Жак молча принял карты.
Он понял намёк. Вне зависимости от исхода игры ему предлагали угостить новых сослуживцев едой и выпивкой.
Ещё одна традиция, которой не избежать…
Что ж, радует лишь то, что традиция не самая неприятная, а деньги, привезённые из дому, он ещё растратить практически не успел.
А потому юноша позволил обыграть себя и спросил с самым невозмутимым видом:
– Куда направимся, господа? Буду благодарен, если решите за меня, потому что я пока ещё скверно знаю город.
– В «Сосновую шишку»! – нагло сказал де Ранкунь, а Этьен дез Эшероль, тоже, кстати, беарнец, взглянул на него укоризненно:
– Вы перегибаете палку, сударь. «Шишка» – удовольствие не из дешёвых. Давайте не станем вот так сразу разорять нашего новичка.
– Идёмте в кабаре «Эшарп бланш», – поддержал его де Террид, служивший в кадетах уже около года, а потому успевший досконально изучить все злачные места Парижа. – Это в квартале Марэ, и там отличная выпивка.
Сказано – сделано. Молодые люди быстро собрались и час спустя уже сидели в «Белом шарфе». Сдвинули для удобства два стола, позвали трактирщика. Для начала заказали несколько бутылок бордо, бержерака, а также сладкого сотернского вина. А к ним – хлеба, сыра и совершенно устрашающих размеров индейку.
Жак прикинул, сколько денег у него в кошельке, и занервничал: если веселье затянется, ему придётся влезать в долги уже с первых дней пребывания в столице.
Но тут, словно подслушав эти мысли, на помощь ему пришёл де Террид:
– Господа, вы помните, что в полночь нам заступать в караул? Так что давайте следить за временем.
– И не сильно напиваться, – поддержал его де Мелен. – Потому что если с проверкой заявится д’Артаньян, а не де Бемо, нам всем будет несдобровать.
– Да ладно вам! – де Ранкунь беспечно махнул рукой. – Слава богу, он уехал и неизвестно, когда вернётся.
– А даже если и вернулся… – угодливо хихикнул де Пави. – Бордоские вина тем и хороши, что не оставляют запаха.
– Смотря сколько выпить, – заметил де Мелен, а беарнец замахал на него руками:
– Сколько бы я ни выпил – это касается только меня! Не хватало ещё, чтоб всякие… гм… указывали, сколько мне пить!
– Осторожно, сударь, – сказал Эшероль, разливая вино по кружкам. – Он – наш лейтенант…
– А вы донесите на меня! – нагло парировал мушкетёр. А потом вдруг обернулся к Жаку:
– Или, может быть, это сделаешь ты, дружок? Ты ведь, как-никак, его протеже…
Наступила тишина. Все уставились на новичка, с явным интересом ожидая его реакции.
– Вы ищите ссоры, или мне кажется? – как можно спокойнее, поинтересовался д’Эстурвиль. – Если да, то почему бы вам открыто не вызвать меня на дуэль? К чему приплетать сюда д’Артаньяна?
– Да просто потому, что д’Артаньяна он на дуэль не вызовет никогда, – фыркнул де Террид. – А если вдруг даже и решится вызвать, лейтенант никогда не примет вызова, вы же его знаете.
– Почему? – удивился Жак, невольно забывая как о начавшемся конфликте, так и о данном самому себе обещании не думать о дядином ученике. – Это… очень странно…
– Да он вообще странный, и странно, что вы до сих пор не заметили этого, – сказал де Террид. – Уж простите за каламбур.
– Мы встречались всего один раз, – пробормотал молодой человек. – И я совсем не знаю его. Но буду благодарен, если расскажете.
– А, ну да, он же знакомец вашего дяди, – кивнул кадет. – Де Бемо говорил…
– Да, мой дядя когда-то был учителем д’Артаньяна. Это постыдно, что я воспользовался их знакомством?
– Да нет, – де Террид пожал плечами. – Наоборот, вам повезло, что у вас оказался в знакомых, пусть и отдалённых, сам лейтенант королевских мушкетёров.
– Иначе в эту роту не попасть, – хмыкнул де Пави, а де Ранкунь, тот даже зубами скрипнул:
– Хотелось бы мне знать, кто, на самом деле, стоит за нашим лейтенантом. Вы же не будете утверждать, будто верите в сказку о том, что его поставили над нами только потому, что его отец когда-то там сто лет назад знавал де Тревиля?
– Почему нет? – де Мелен пожал плечами. – Многие из нас пришли в эту роту именно таким путём. А что до д’Артаньяна, то никто, по-моему, не сможет упрекнуть его в том, что он незаслуженно носит мушкетёрский плащ. А вы, де Ранкунь, просто предвзяты, что вовсе не украшает.
Беарнец насупился, однако ничего не ответил: Жак уже не раз замечал, что де Ранкунь предпочитает задирать других солдат, однако никогда не доводит дело до непосредственного выяснения отношений. То ли боится, то ли получает удовольствие уже от того, что просто портит людям настроение, чёрт его разберёт.
Вместе с тем обстановка как-то сразу разрядилась, и разговор потёк более спокойно.
– Вы, д’Эстурвиль, – говорил между тем Эшероль, – запомните одно: распоряжения нашего лейтенанта следует выполнять беспрекословно. Не пытайтесь спорить с ним или делиться какими-то своими соображениями: его это не интересует. Просто качественно выполняйте свои обязанности, и будет вам счастье.
– И не смотрите, что он выглядит, как подросток, – поддержал товарища де Террид. – Д’Артаньян может быть крайне жёстким и злопамятным. Вот, например, почему я до сих пор хожу в кадетах, как думаете? Да потому, что командир до сих пор не желает забыть некоторые мои… промашки в обращении с оружием… во время осады Ре.
– Но вы, я вижу, вовсе не в обиде? – Жак улыбнулся невольно, чувствуя, что земляк нравится ему всё больше.
– Нет, ничуть, – тот пожал плечами. – Я же сам виноват. А д’Артаньян… он, конечно, как я уже сказал, может быть жестоким… но несправедливым – никогда.
– И не вздумайте впутаться в какую-нибудь историю с дуэлью, – продолжил следом за лионцем де Мелен. – Уж не знаю, по какой такой причине, но д’Артаньян на дух не переносит дуэлянтов. Он безо всякого сожаления отдаст вас в руки правосудия. В лучшем случае, отделаетесь недельной гауптвахтой, а в худшем – вылетите из роты или вообще пойдёте под суд.
– Я не собираюсь без надлежащей причины обнажать шпагу, – пробормотал Жак. – Дуэль – это серьёзно.
– О, тогда вы найдёте с лейтенантом общий язык! – хмыкнул де Ранкунь. – Хотя, говорят, он не всегда был таким.
– Да, – поддержал его де Лон, – рассказывают, что, едва прибыв в Париж, д’Артаньян устроил дуэль не с кем-нибудь, а с Атосом, Портосом и Арамисом! Вы уже познакомились с этой знаменитой троицей?
– Ещё не пришлось, – ответил молодой человек. – Что, со всеми тремя одновременно?
– Ну да. И вышел победителем.
– Что за чепуху ты несёшь? – брызгая слюной, завопил де Ранкунь. – Это они вызвали мальчишку! Но до дуэли, к сожалению, не дошло, потому что вмешались господа гвардейцы!
– Правильно, а я о чём? – кивнул де Лон. – Он дрался с гвардейцами и смертельно ранил самого де Жюссака…
– Как, смертельно? – удивился д’Эстурвиль, уже имевший честь познакомиться с лейтенантом гвардейцев. – Меня же… на днях представляли ему! Он жив и здоров!
– Потому что наш де Лон – ещё то трепло! – ответил де Мелен, а остальные мушкетёры прямо зашлись от хохота. – Он так боится д’Артаньяна, что готов приписать ему бог весть какие ужасы!
– А я вообще слышал, что д’Артаньян не дерётся на дуэлях, потому что в своё время по случайности заколол в поединке брата своей возлюбленной, – сообщил де Террид. – Семья девушки была против их романа… брат красотки вызвал нашего лейтенанта на дуэль и погиб. Такого его пассия вынести не смогла, и они расстались. Поэтому д’Артаньян и поседел.
– Ага, и страдает до сих пор, – сказал де Пави, но при этом с какой-то гаденькой ухмылкой. – Видели кольцо у него на руке? Ну вот… А потом родня девицы упекла его за убийство в тюрьму, и там он подцепил не то чахотку, не то ещё какую заразу… Слышали, как он кашляет?
– Да, – пробормотал д’Эстурвиль.
Он хотел было возразить, что от чахотки д’Артаньян давно излечился… дядя однажды рассказывал, правда, в общих чертах, как в своё время они с пансионным лекарем боролись за жизнь любимого ученика… а постоянный кашель – это, видимо, уже остаточное явление, однако промолчал. Ему вдруг сделалось неприятно. Почему-то показалось, что, обсуждая за глаза лейтенанта, они занимаются чем-то постыдным.
А потому лионец решил сменить тему беседы.
– Спасибо за информацию, господа, – вновь наполнил бокалы. – Самое главное я себе уяснил. Чтобы заслужить плащ мушкетёра, мне следует хорошо выполнять свои обязанности и не пререкаться с начальством.
– И следить за состоянием оружия, а также лошади, это де Террид вам верно заметил, – добавил де Мелен. – Во всём, что касается экипировки, д’Артаньян ещё более требователен и придирчив. Погодите, вот он вернётся и погоняет вас, как следует. Невзирая на дядю и прочие знакомства.
– Я уже вернулся, – послышался откуда-то сбоку тяжёлый, неприятный голос, и лейтенант мушкетёров, стряхивая с плаща дождевые капли, подошёл к их столу. – Здравствуйте, господа. Я вижу, инструктаж новичка идёт полным ходом?
Жак с удивлением увидел, как мушкетёры, словно по команде, смешались и замолчали. Даже хам де Ранкунь избегал встречаться с д’Артаньяном глазами.
А потому, чтоб хоть как-то разрядить обстановку, он ответил за всех:
– Добрый вечер, г-н лейтенант. Присядете?
Д’Артаньян медленно повернулся к нему и некоторое время разглядывал в упор, словно какое-то диковинное животное.
По крайней мере, у молодого человека сложилось именно такое впечатление, и ему стало чертовски неуютно под холодным, немигающим взглядом чёрных глаз гасконца.
– Благодарю, но нет, – сказал, наконец, а потом вообще отвернулся. – Хочу напомнить вам, господа, коль мы так… удачно встретились… что через час вы должны заступить в караул.
– Мы всё помним, д’Артаньян, – к де Ранкуню, видимо, уже вернулось его нахальство. – Так что можете идти баиньки.
– Хочу напомнить вам так же, – в лице лейтенанта ни один мускул не дрогнул, – что завтра после обеда я жду вашу группу в фехтовальном зале. Прошу не опаздывать.
И, не дожидаясь ответа, оставил залу.
– Вот, пожалуйста, – сказал после его ухода неугомонный беарнец. – И в этом весь д’Артаньян. Высокомерный сукин сын.
– Да, – поддержал его де Лон. – И таков он во всём, учтите. А то вы, д’Эстурвиль, сидите тут с такой физиономией, словно думаете, что мы вас обманываем.
– Вы ошиблись, – как Жак ни сдерживался, а вышло резко. – Я думаю лишь о том, что нам и впрямь следует собираться, если мы хотим вовремя заступить в караул.
Он ожидал возражений, однако большинство мушкетёров неожиданно поддержали его.
Наскоро допили вино, обглодали последние косточки, расплатились с трактирщиком и оставили таверну.
* * *
Надо идти, сказал себе Шарль и всё равно остался сидеть за столом.
Надо идти, повторил он в пятый или шестой раз.
Надо…
Так скверно он не чувствовал себя уже очень давно.
Голова болела, не переставая, вот уже которые сутки.
Где-то между рёбрами тяжело ворочалась невыносимо острая игла.
Желудок ныл, требуя полноценного обеда, но при малейшем намёке на мысли о еде к горлу подкатывала такая жгучая тошнота, что юноша даже вздохнуть боялся.
Хорош он будет, если его стошнит прямо на уроке фехтования…
А ведь ещё вчера утром он был абсолютно уверен, что сумел взять себя в руки.
