скачать книгу бесплатно
Поначалу помог отвлечься ненавистный Бэкингем, которого нужно было выпроводить из Парижа.
Шарль во главе отряда мушкетёров следовал за каретой герцога до самого Блуа. Радовало то, что англичанин так и не узнал его, хотя всю дорогу периодически высовывался из окна, окидывая лейтенанта задумчивым взглядом.
– Скажите, шевалье, – спросил он, уже прощаясь, – ваше лицо кажется мне таким знакомым… Мы нигде не виделись раннее?
Герцог говорил на вполне приемлемом французском, юноша же, чтоб запутать его окончательно, ответил по-английски.
– Возможно, ваше сиятельство, – подъехал к самой карете да ещё и голову наклонил так, что поля шляпы закрыли пол-лица. – Я часто проверяю посты вокруг Лувра.
– А, – сказал Бэкингем и потерял к молодому гасконцу всякий интерес.
Потом Шарль вернулся в Париж, долго докладывал обо всех подробностях поездки де Тревилю.
Тревиль выслушал его, покивал, а потом поинтересовался, прищурившись: что это за новый кадет появился в роте? Болтают даже, он – протеже шевалье д’Артаньяна… или что-то путают, нет?
Ох, как лейтенанта всегда раздражал этот его ехидный прищур…
Он едва сдержался.
А потом сообщил сухо, что да, можно считать и так.
Мальчишка – племянник его учителя фехтования. Дядя просил за него, и Шарль не сумел отказать бывшему учителю. Тем более что вакансия есть, и назначение на должность кадета начальство ни к чему не обязывает.
Но если г-н капитан посчитает нужным, он тотчас же укажет юнцу на двери.
Да нет, зачем же так обходиться с молодым человеком, возразил де Тревиль. Пусть служит, тем более, как ему доложили, это, судя по всему, весьма достойный молодой человек.
Конечно, уверен, что поймал меня на крючок, подумал тогда Шарль, чувствуя, как внутри закипает глухое раздражение. Радуешься, что теперь сможешь манипулировать мной… а вот чёрта с два.
Как будет угодно г-ну капитану, сказал в ответ. Он проследит, чтоб новый кадет ни в чём не уронил честь роты. Позволено ли ему идти?
Де Тревиль, конечно же, позволил, и юноша из особняка капитана отправился прямиком к Женевьеве, где провёл ещё сутки. Правда, лучше бы не ходил, потому что совершенно напугал подружку застывшим выражением лица и отвратительно-грубым поведением в постели.
А как ещё он мог себя вести, если стоило только расслабиться, как вспоминалась освещённая солнцем высокая фигура в проёме окна, и то, с каким спокойным достоинством молодой д’Эстурвиль наклонил голову: позвольте представиться…
И хотя следом за этим воспоминанием обязательно накатывал невыносимый рвотный позыв, он всё равно не мог остановиться.
Вновь и вновь вызывал в памяти загорелое скуластое лицо, глаза в обрамлении пушистых ресниц, упрямо сжатые губы. А затем думал о Жаке, которого любил, и всё пытался понять, действительно ли они похожи, или это ему просто показалось.
Понять не удавалось.
Единственное, что вспоминалось, так это то, что у племянника его учителя вроде бы светлые волосы. А не медно-рыжие, как у артаньяновского кузнеца.
Но потом, кажется, ему удалось взять себя в руки.
Удалось успокоиться. Он даже приноровиться дышать так, чтобы игла в сердце не ворочалась столь явно, а желудок не скручивало от жестокой рези.
В конце концов, всё не настолько плохо.
Это ведь не настоящий Жак, восставший из мёртвых.
Это совершенно другой человек, возможно, и близко не похожий на него.
Просто Шарлю показалось после нервного дня и бессонной ночи.
Подумаешь, глаза одного цвета… Подумаешь, одинаковое имя…
Но ведь характеры-то одинаковыми быть не могут.
И мальчишка, как бы он ни был внешне похож на Жака из Артаньяна, никогда не сможет заменить его.
Никто не сможет.
Вообще.
А потому следует сделать всё, чтобы наладить прежнюю жизнь.
А чтоб не бередить себе душу, просто свести общение к минимуму.
В конце концов, своё обещание учителю Шарль сдержал, племянника пристроил.
А дальше пусть крутится сам – он не подойдёт к нему даже на пушечный выстрел.
Решив так, гасконец подумал, что самое время поужинать, прежде чем проверять караулы. Специально не пошёл в «Сосновую шишку», где можно было встретить знакомых, а отправился подальше от Лувра и казарм, в квартал Марэ.
И надо же было такому случиться, чтоб именно там он наткнулся на своих подчинённых.
Человек шесть или семь, как мушкетёры, служившие не первый год, так и кадеты. А среди них, конечно, Жак д’Эстурвиль.
Ну естественно, заставили парня раскошелиться и угостить всех ужином в честь поступления на службу… а может, он и сам был не против…
Да и какая разница.
Главное, что аппетит у Шарля пропал начисто, и снова накатила тоска вперемешку со злостью.
Твою мать, да что же это такое…
Он едва заставил себя взглянуть в сторону своего протеже. Похож или нет?
Снова не понял, потому что черты лица молодого человека вдруг начали расплываться перед глазами. Тот спросил о чём-то – гасконец даже не разобрал, но на всякий случай отказал. Всё, на что лейтенанта хватило – это напомнить мушкетёрам о скором дежурстве и поспешно уйти.
…
А теперь вот он сидел в малой приёмной и битый час уговаривал себя подняться в фехтовальный зал.
Знал, что уже опаздывает, чего не позволял себе никогда, но мысль о встрече с двойником Жака вызывала такой панический страх, что становилось всё равно.
В двери деликатно поскреблись.
Всё, тянуть нет смысла.
В любом случае, встреч и общения не избежать… чёрт бы побрал д’Эстурвиля и его племянника заодно.
Шарль перетянул волосы кожаным шнурком, чтоб не мешали во время занятия, и поднялся в залу.
Вошёл стремительно, а галдевшие до того мушкетёры тут же поспешно прекратили всякие разговоры. Сегодня их было две группы, и гасконец, отметив вскользь, где стоит д’Эстурвиль, переместился к противоположному краю шеренги.
– Построились, – сказал негромко, и среди солдат тут же началось привычно-упорядоченное движение. – Быстрее. Это следовало сделать до моего прихода.
Уловив, что их лейтенант явно не в духе, мушкетёры вытянулись в струнку.
Заложив руки за спину, Шарль двинулся вдоль образовавшихся рядов.
В наступившей тишине был слышен его бесстрастный, хрипловатый голос:
– Хорошо. Сапоги привести в порядок. Покажите шпагу. Отчего клинок не начищен? В прошлый раз я просил вас подтянуть перевязь, а она, как и прежде, болтается… почему?
Солдаты, не получившие замечаний, вздыхали с облегчением, уличённые же в нерадивости начинали возиться, пытаясь исправить недостатки, насколько это позволяла ситуация.
Так лейтенант дошёл до края шеренги. Остановился перед новеньким.
Ну, сказал сам себе, соберись: это ведь не Жак. Раз, два, три – и поднял на д’Эстурвиля глаза.
Кадет встретил тяжёлый взгляд командира на удивление спокойно. Более того, позволил себе улыбнуться:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – неожиданно для самого себя ответил Шарль. – Вижу, вы уже вполне освоились?
– Наверное, – молодой человек снова улыбнулся. – Хотите видеть, в каком состоянии моя шпага?
– В другой раз, – и гасконец заставил себя отвернуться. Скомандовал:
– Разойтись. Берите рапиры. Становитесь к стене. Разрабатываем ноги. Затем кисть. Не отлыниваем.
Началась разминка. Мушкетёры, уже привыкнув к порядку упражнений, выполняли их без лишних понуканий. Шарлю оставалось только ходить между рядов, внося коррективы в движения своих подчинённых.
Мучительно хотелось взглянуть, как двигается молодой д’Эстурвиль, но юноша удерживался из последних сил, заставляя себя заниматься другими солдатами.
И как же невыносимо медленно тянется время…
Наконец он решил, что его подопечные размялись достаточно:
– Разбейтесь на пары, – отошёл к центральному окну, чтобы был максимальный обзор. – Отрабатываем простые и двойные финты, полувольты. Потом – удары по шпаге, уход в сторону, перехват. Запомнили последовательность?
– Да что тут запоминать? – де Ранкунь презрительно пожал плечами. – Каждый раз одно и то же! Вы бы лучше научили нас каким-нибудь секретным приёмчикам, г-н лейтенант.
Шарль незаметно вздохнул.
С заносчивым беарнцем у него сложились крайне запутанные и неприятные отношения. В своё время дело едва не дошло до дуэли, и с тех пор мушкетёр не упускал возможности задеть юношу. По-настоящему, правда, не получалось ещё ни разу, тем не менее, постоянные и вроде бы беспричинные нападки раздражали.
Однако сейчас вопрос де Ранкуня даже обрадовал, потому что позволил отвлечься от тягостных мыслей.
– Для хорошего фехтовальщика не существует неотразимых ударов, – лейтенант закашлялся тяжело, но почти сразу же продолжил. – В крайнем случае, от удара можно увернуться. Никаких «тайных приёмов» не существует: это – сказки шарлатанов, предназначенные для ленивых и невежественных школяров, не желающих постоянно работать над собой и мнящих, будто за несколько занятий можно усвоить пару приёмчиков и стать неуязвимыми.
Помолчал, а потом закончил насмешливо, наблюдая с удовольствием, как вытянулась физиономия солдата:
– Единственное «тайное оружие» – и я не раз говорил вам об этом – это неожиданность, нестандартность, действие вразрез с академическими правилами.
– Например? – ну конечно, как-то это де Пави не поддержит своего приятеля? – Покажите.
Несмотря на то, что бургундца Шарль любил ещё меньше, чем де Ранкуня, юноша и не думал отказываться. На самом деле, подобные ситуации были ему по душе, потому что заставляли постоянно быть в форме и не позволяли расслабиться. Да и к тому же, он всё-таки тешил себя слабой надеждой, что умения, которые он демонстрирует, и впрямь помогут кому-нибудь в минуту настоящей опасности.
Гасконец огляделся, прикидывая, кого бы поставить в пару с собой, а Жак д’Эстурвиль вдруг выступил вперёд.
– Г-н лейтенант, – сказал он, – могу я предложить вам свои услуги? Тем более… всё равно у меня нет пары.
Это не Жак, сказал себе Шарль, и только после этого медленно повернулся к молодому человеку. Это не мой Жак… с какой стати я должен так бояться этого юнца?
Какой-то злой кураж охватил его. Показалось даже, что, повернись ситуация по-другому, он вызвал бы лионца на настоящую дуэль. Не задумываясь. Без причины. Просто потому, что тот посмел быть похожим на человека, которого Шарль до сих пор продолжает любить.
Однако затем гасконец заставил себя успокоиться.
– Благодарю, – вытащил из корзины тренировочную рапиру и, примеряясь, взмахнул ней несколько раз. – Становитесь, раз напросились.
С волосами, убранными в хвост, и в простой белой рубашке, он показался д’Эстурвилю совсем юным и каким-то по-особенному хрупким. Однако глаза, горящие яростным, холодным огнём, уже не позволили ему обмануться. Да и дядя предупреждал, что д’Артаньян – невероятно опасный фехтовальщик.
А, следовательно, пусть это – всего-навсего учебный бой, расслабляться не стоит.
– Нападайте, – предложил ему тем временем Шарль и, не дожидаясь, пока кадет послушается, напал первым.
С каким-то невероятным, изощрённым даже, удовольствием представил себе, как мог бы, будь у него в руках настоящий клинок, украсить кровавыми царапинами лицо мальчишки, разрезать на лохмотья его щегольскую рубашку, и едва сумел остановить наваждение.
Ну что за чёрт, это же просто тренировка.
И разве кадет виноват…
Он уменьшил напор, позволил д’Эстурвилю приблизиться, а потом нанёс сильный рубящий удар по шпаге молодого человека.
Конечно, до того же покойного Антуана с его дьявольской силой ему было далеко, но эффект неожиданности полностью компенсировал её недостаток.
Лионец пошатнулся и едва не выронил шпагу.
– Вот, – и Шарль с удовольствием откашлялся. – Рубящий удар. На первый взгляд, ничего особенного, да и в академиях такому не учат, правда? Но при определенных условиях такой удар может стать «секретным приёмом».
Мушкетёры одобрительно загалдели, а неугомонный де Террид, тот даже зааплодировал.
А д’Эстурвиль стоял, переводя растерянный взгляд то на лейтенанта, то на свою шпагу, и даже не мог определить своих чувств. В какой-то момент показалось даже, что он на уроке у дяди, но только двигался д’Артаньян намного стремительней, не придерживаясь, на первый взгляд, никакой определённой системы боя. Уследить за его движениями и тем более предугадать их было практически невозможно.
