скачать книгу бесплатно
– Всего? – удивился король. – Из ста человек? Да вы просто кудесник, г-н д’Артаньян!
Слава богу, что никто не погиб, в очередной раз подумал гасконец и позволил себе слегка пожать плечами:
– Солдаты, конечно, должны проливать кровь за своего короля, но мне кажется, куда больше пользы они смогут принести, будучи живыми и невредимыми.
Людовик важно кивнул, вроде бы соглашаясь, кардинал улыбнулся краем рта, а Месье вдруг тронул пятками своего коня, поравнявшись с братом.
– Ну конечно, – сказал он, ядовито усмехаясь, – заслуга г-на д’Артаньяна просто неоспорима. Кто ещё, как не наш лейтенант, известен такой осторожностью, граничащей с… гм, право, я даже не могу подобрать нужного слова…
Герцог произнёс последнюю фразу особенно громко, так что её услышали даже кадеты из задних рядов. Кое-кто из них, не удержавшись, громко ахнул, а Жак увидел, как их командир побледнел так, словно ему в лицо плеснули молоком.
Потому что его, лейтенанта королевских мушкетёров, только что публично обвинили в трусости.
И уклониться от ответа было никак нельзя.
Месье невинно хлопал своими длинными ресницами, король вопросительно приподнял бровь, на лице де Тревиля читалась откровенная досада. Только Ришелье смотрел совершенно спокойно, и именно эта реакция первого министра помогла Шарлю внутренне собраться.
– От меня зависели жизни сотни человек, – произнёс он с безмятежной и оттого ещё более уничижительной улыбкой, – а потому мне не совсем понятно, каких ещё действий ожидал от меня его светлость герцог. И в дальнейшем я так же не позволю себе неоправданно рисковать солдатами его величества. Потому что это не деревянные фигурки, к которым кое-кто привык, а живые люди.
Мушкетёры одобрительно зашумели, но де Тревиль предостерегающе поднял руку, и шум тотчас же умолк. А в разговор вдруг вмешался Ришелье.
– Ваше величество, – заговорил он, склонившись к Людовику, – разве г-н д’Артаньян когда-нибудь давал вам повод усомниться в его храбрости? И потом, сейчас, как мне кажется, речь не должна идти о том, осторожничал ваш лейтенант или нет. В первую очередь, следует выяснить, кто вообще решил отдать приказ о начале атаки, не дождавшись вашего прибытия.
От этих слов кардинала Месье моментально увял и опустил глаза.
– Кстати, да, – сказал король, и в его голосе промелькнули мстительные нотки, – тут вы совершенно правы, ваше преосвященство. Мы непозволительно задержались. Г-н лейтенант, сегодня вечером я жду вас на совете, где вы отчитаетесь относительно действий роты во время последнего сражения.
Шарль молча наклонил голову в знак подчинения, и король, тронув пятками бока лошади, направился в сторону гренадёров.
* * *
Торжественная встреча монарха заняла довольно много времени; Жак едва дождался её окончания.
Наконец королевский кортеж отбыл, и солдатам было позволено разойтись.
Было понятно, что теперь, пока король не разберётся в состоянии дел, никаких новых вылазок не предвидится, а потому кадеты тут же собрались отпраздновать это событие. Позвали, конечно, и д’Эстурвиля. Он согласился, уточнив, правда, что присоединится к веселью немного позже – после того, как выяснит график своих дежурств.
Всё это были, разумеется, отговорки, ведь очерёдность дежурств Жак уже давно выучил назубок.
Просто он хотел улучить минутку и всё-таки переговорить с д’Артаньяном, потому что, в отличие от остальных, каким-то шестым чувством понял, что стычка между лейтенантом и герцогом может иметь куда более серьёзные последствия, чем то могло показаться вначале.
Он и сам не знал, откуда пришла такая уверенность в собственных действиях, но только д’Эстурвиль, не мешкая, вернулся в лагерь и прошёл к палатке своего командира.
То ли ему просто повезло, то ли он и вправду начинал всё лучше понимать гасконца, но тот действительно оказался внутри, причём один.
Сидел за столом, листая какую-то книгу, хотя, наверняка, делал это больше для того, чтобы отвлечься, чем действительно читая.
– Кто там? – спросил неприязненно, не поднимая головы, а Жак вошёл, даже не спрашивая разрешения, и плотно задёрнул за собой полог.
– Это я, – только и сказал, а брови д’Артаньяна приподнялись удивлённо: конечно, он явно не ждал подобного визита:
– Что вам угодно?
Лионец ничего не ответил, потому что и сам не разобрался до сих пор в собственных мыслях. А лишь ухватил командира за руку и буквально вытащил из-за стола. Всё так же, не произнеся ни слова, обнял его и стал целовать.
Сначала просто в губы, а потом уже куда попало – в щёки, лоб, шею, подбородок и снова в губы.
Душу захлестнула волна какой-то необъяснимой нежности, и д’Эстурвилю впервые захотелось сказать открыто, что лейтенант значит для него.
– Погоди… – гасконец наконец-то перехватил его руки и заставил остановиться. – Перестань… Да что случилось?
– Я не знаю, – Жак почувствовал, что его начинает трясти от напряжения. – Я просто испугался, что король поверит своему брату, а не вам… Что происходит, д’Артаньян? Отчего герцог так относится к вам? Ведь это же вам он обязан этой победой – все знают!
– Так, – и Шарль быстро зажал ему рот ладонью, – а вот об этом ни слова. Что за ерунду ты несёшь?
– Просто когда мы приехали, то поговаривали, будто нам предстоит штурм башни Шен, хотя все знали, что это просто сумасшествие. А потом… потом вдруг нам приказали атаковать крепость Св. Николая. И кое-кто утверждает, что это именно вы убедили его сиятельство изменить направление основного удара.
С минуту д’Артаньян молчал, а потом сказал со вздохом:
– Ты прав, мы бы ни за что не взяли ту проклятую башню, особенно в лобовой атаке, как это собирался сделать герцог. А народу бы легло – даже страшно представить… Впрочем, к штурму крепости Св. Николая наши войска тоже не были по-настоящему готовы, однако я подумал, что так жертвы будут куда меньшими, а победа всё-таки упрочит наши позиции. Но это между нами, понятно тебе?
Д’Эстурвиль кивнул, а гасконец вдруг протянул руку и погладил его по щеке:
– Не бойся. Месье – просто злой, испорченный мальчишка. Я ему не по зубам, поверь. Да и к тому же… ему сейчас будет не до меня, потому что его высочеству ещё предстоит объясняться со своим братом по поводу этого самовольного штурма.
– Знаете, чего ещё я не могу понять? – задумчиво произнёс Жак. – Почему, когда герцог оскорбил вас, наш капитан даже не попытался вмешаться? Ведь за вас пришлось вступиться кардиналу, а де Тревиль… я же видел его лицо: эта ситуация вызвала у него всего лишь досаду, но никак не возмущение!
– Это называется политикой, вот и всё, – лейтенант пожал плечами. – Поэтому я ещё в Париже предупреждал тебя об осторожности. К сожалению, я – не самый удобный покровитель.
– А мне другого не надо! – в голосе кадета зазвучали такие знакомые упрямые нотки, что Шарля зазнобило даже и тут же бросило в жар.
У меня есть ты, и никто другой мне не нужен…
Как же давно звучали эти слова, как же он был счастлив, когда услышал их. Но уберечь товарища всё равно не сумел.
И вот теперь он снова слышит их, но как же сделать так, чтобы не навредить ещё и этому парню?
– Что с тобой? – спросил его между тем д’Эстурвиль, как-то легко переходя на «ты». – Я опять… заставил тебя вспоминать прошлое, да?
– Не надо, – Шарль даже не стал удивляться. – Просто поцелуй меня и проваливай. Пока кто-нибудь не сунул сюда свой любопытный нос.
– Я помню о нашей договорённости, – лионец снова притянул его к себе. – До возвращения в Париж – никаких вопросов. Однако кое-что я всё-таки скажу. Потому что, когда мы разговаривали у моря… я ведь так и не ответил, когда ты спросил, не жалею ли я, что предпочёл Париж службе на флоте.
– Ага, всё-таки аванс, – усмехнулся лейтенант, а Жак склонился к нему и наконец-то поцеловал по-настоящему.
– Я не могу не думать о тебе… – его снова затрясло, но только уже не от страха, а от возбуждения. – И я… Мне бы хотелось провести с тобой ночь.
– Правда? – совершенно серьёзно спросил гасконец, а потом его взгляд снова стал насмешливым. – К сожалению, придётся отложить это до нашего возвращения в Париж, потому что здесь условия… м-м-м… слегка неподходящие. Но этого нашего разговора я не забуду, обещаю.
А потом он оттолкнул кадета и уселся обратно за стол:
– Всё, иди. Тебе не следует слишком часто бывать у меня. Лучше отоспись перед ночным дежурством.
– Ты думаешь, я смогу заснуть? – д’Эстурвиль вдруг почувствовал, что по-настоящему растерялся. – Шарль, это мне только кажется, или я… По-моему, я… в тебя… Нет, ничего, прости.
И, не договорив, быстро вышел.
…
Людовик со своей свитой проехал к приготовленному для него шатру, однако в последний момент свернул вдруг в сторону.
– Разве ваше величество не будет отдыхать? – удивился Сен-Мар, а король снисходительно похлопал его по плечу:
– Нет, шевалье, мы будем брать пример с его преосвященства. Мы будем работать. А вот вы вполне можете пока насладиться отдыхом за нас обоих.
– Какие тогда будут приказания, сир? – спросил де Тревиль.
– И вас мы отпускаем тоже, – ответил Людовик, впрочем, уже своим обычным голосом. – Ожидаем вас на вечернем совете вместе с шевалье д’Артаньяном.
– Надеюсь, я также могу ехать? – капризно поинтересовался Месье. – Потому что я ужасно устал. Вставать в такую рань – не для меня…
– Нет, дорогой брат, а вот вас мы отпустить не можем, – король смотрел вроде бы благожелательно, но от этих простых слов герцогу вдруг стало ужасно не по себе. – Кто, как не вы, ознакомит нас с состоянием дел?
Гастон надулся, однако ничего не сказал. До сегодняшнего утра он был уверен, что брат непременно отблагодарит его за успешное взятие крепости Св. Николая, однако Ришелье, которого принц так ненавидел, и здесь преуспел, преподнеся такое важное событие в отрицательном свете как явное нарушение королевских приказов. И теперь принц, отлично зная вспыльчивый нрав Людовика, занервничал.
– Едем, – сказал тем временем король. – Монсеньор, ваше присутствие обязательно.
Ришелье кивнул. Лицо у него во время всего этого разговора было совершенно непроницаемым.
Король, Месье и кардинал, отделившись от общей группы, направились к палатке герцога.
И, только оказавшись внутри, Людовик, наконец, дал волю своему гневу.
– Мерзавец! – он даже не счёл нужным понизить голос. – Кто разрешил тебе брать эту крепость?
– В чём дело? – Месье решил, что самая лучшая защита – это нападение. – По-моему, вы сами назначили меня командовать осадой Ла-Рошели!
– Вот именно, осадой! А не активными военными действиями! Что ты вообще смыслишь в военном искусстве, болван?
– Чем вы, собственно говоря, недовольны? – взвизгнул герцог. – Мы взяли важный объект, и теперь можем вести со стен крепости дополнительный обстрел Ла-Рошели!
– Дополнительный обстрел! – передразнил его брат. – Мы и не подозревали, что вы – такой великий стратег, Гастон!
– И потери… – подал голос кардинал. – Ваше величество, я хотел бы напомнить вам, о потерях, которые мы понесли в результате штурма…
– Герцог, вы очень расстроили нас, – в голосе Людовика послышалась прямая угроза. – Помнится, ещё недавно, вы уверяли нас в своей преданности… умоляли забыть некоторые ваши ошибки… и что же?
– Это не я! – Месье театрально заломил руки, однако ужас в его голосе был самым настоящим. – Это д’Артаньян! Это лейтенант ваших мушкетёров посоветовал мне штурмовать крепость!
– Что? – удивился король, а Ришелье презрительно скривил губы:
– Вы что-то путаете, ваше высочество. Я прекрасно знаю д’Артаньяна, и более чем уверен, что он никак не мог посоветовать вам подобной эскапады.
– А вот и мог! – запальчиво выкрикнул принц. – Давайте вызовем его: посмотрим, хватит ли у этого выскочки наглости отрицать очевидное! Потому что лично я собирался штурмовать башню Шен, но ваш проклятый гасконец убедил меня, что от взятия крепости Св. Николая пользы будет больше!
– Что-о? – протянул кардинал, а лицо его величества исказилось до неузнаваемости.
– Башню Шен? – он подскочил к брату и, ухватив его за волосы, подтащил к столу. А потом стал методично тыкать лицом в расстеленную карту. – Какую такую башню Шен? Ты в своём уме? Да мы бы там пол-армии потеряли!
– Ваше величество! – скулил Месье, едва успевая отворачивать лицо от стола, потому что в противном случае его нос точно оказался бы сломанным. – Пощадите, умоляю вас!
Наконец, Людовик оттолкнул Гастона и буквально упал в его кресло. Схватил со стола первые попавшиеся бумаги и стал лихорадочно обмахиваться ними.
– Башню Шен… – всё повторял он. – Нет, вы только подумайте, башню Шен…
Месье прижимал ладони к горящим щекам и смотрел на брата ненавидящим взглядом. В глазах его стояли самые непритворные слёзы.
– Видимо, именно поэтому д’Артаньян и посоветовал атаковать крепость возле города, а не самую укреплённую из башен Ла-Рошели, – негромко сказал в этот момент Ришелье. – Потому что в противном случае мы бы действительно потеряли половину армии, как вы, ваше величество, верно заметили. И ваш лейтенант слишком хорошо понимал это.
– Мальчишка! – не выдержав, снова заверещал герцог. – Да что он вообще смыслит… В конце концов, окончательное решение принимал я, и я запросто мог не послушать его! Но я вовремя понял свою ошибку, разве не так?
– Ваше счастье, – пробормотал кардинал, а король нетерпеливо взмахнул рукой:
– Вы противоречите сами себе, Гастон! То слушали, то не слушали… Однако, скажите нам другое… за что вы так не любите шевалье д’Артаньяна?
– А за что его любить? – огрызнулся принц. – Наглый, самоуверенный, не считающийся ни с кем выскочка!
– Да, нельзя отрицать – как человек наш лейтенант крайне малоприятен, однако до сих пор нам было не в чем упрекнуть его, – а потом Людовик прищурился ехидно. – И нам кажется, вы лукавите, Месье. Быть может, вы просто неравнодушны к нему? Конечно, эта его ужасная седина и ещё более ужасный характер… но нельзя не признать, что при этом он – весьма миленький мальчик… Можно поспорить, что д’Артаньян не захотел ответить вам взаимностью… так ведь?
– Это вас не касается! – буркнул Месье, однако его багровая физиономия свидетельствовала о том, что король попал в точку.
– Ваше величество… – укоризненно произнёс Ришелье, однако Людовик не мог отказать себе в удовольствии снова уколоть младшего брата:
– Мы совершенно согласны с вами, ваше преосвященство: это всё мерзость. И мы не позволим ей распространиться ещё и среди наших солдат! В нашем окружении так мало неиспорченных людей, так что даже не думайте пытаться совратить нашего лейтенанта. Вы слышите, герцог?
Гастон припомнил невольно ладную фигурку гасконца, его умное живое лицо и от возбуждения даже задрожал. Он едва справился с собой – хочется надеяться, что его величество истолкует эту дрожь исключительно как проявление страха.
– Вот что, ваше высочество, – Людовик, по-видимому, решил, что достаточно унизил брата, – будем считать, что вы услышали нас и сделаете правильные выводы. И, в первую очередь, это касается самовольных решений относительно ведения войны. Запомните раз и навсегда: сражениями командуем мы, и только мы будем решать, когда и на каком участке нам следует одержать победу. Понятно вам это?
– Конечно, сир, – кислым голосом отозвался Месье и склонился в низком поклоне. – Победа может принадлежать только вам.
А сам подумал мстительно: погоди, братец, посмотрим, как скоро ты возьмёшь Ла-Рошель. И как твой ненаглядный д’Артаньян сумеет помочь тебе в этом.
А что до гасконца, то этот негодный мальчишка ещё пожалеет, что посмел противиться желаниям брата своего короля.
Он теперь с него глаз не спустит, но докажет, что лейтенант – далеко не такая невинная овечка, какой хочет выглядеть.
* * *
