скачать книгу бесплатно
– Твою мать! – лейтенант хватил кулаком по столу. – Тогда какого… Дома точно всё в порядке?
– Точно, точно, – мужчина сбросил шляпу, а Шарль тогда шагнул ему навстречу и обнял крепко, впервые на памяти Пьера опередив его:
– Сволочь ты… я так испугался! Но я ужасно рад тебе… Зачем ты приехал?
– Правда? – брат заставил его отстраниться и несколько мгновений рассматривал в упор. – И вправду, рад, верю. Зачем я приехал? Соскучился по тебе, вот и всё.
– Только из-за того, что соскучился? – недоверчиво уточнил лейтенант, а потом выглянул наружу, поманил к себе Сен-Симона:
– Что сегодня на обед? Каша? Отлично. Тащи. А ещё вина и сыра. Капусты? Нет, только не капусты. А вот хлеба – обязательно.
Он вернулся в палатку и снова обнял брата:
– Вот это сюрприз! Я даже представить себе не мог!
– Так от нас же до вашей крепости какие-нибудь два дня езды, – Пьер положил ему ладонь на затылок, как делал всегда, прижал к груди. – Я, конечно, не был уверен, что сумею отыскать тебя – мало ли, на каком участке ты можешь быть, – но, как видишь, повезло.
В этот момент дежурный принёс корзину со снедью. Шарль принял её и, свернув аккуратно покрывающие стол бумаги – только чернильницу оставил, – принялся расставлять миски и открывать вино.
Пьера отчего-то поразили эти быстрые скупые движения – куда больше в духе прежнего Шарля было просто сбросить всё лишнее со стола, а раскладывание продуктов вообще поручить ему.
– Ну, что ты смотришь так? – младший брат ответил такой же скупой улыбкой. – Я ведь уже рассказывал, что стал ещё тем педантом. А может, просто взрослею потихоньку… Садись, ешь: ты, наверное, чертовски устал с дороги?
– Как ты, малыш? – д’Артаньян-старший принялся за еду. – Долго вам ещё торчать здесь?
– Не знаю, – молодой человек накрошил хлеба в кашу и перемешал. Уже только по тому, как быстро он это делал, было видно человека военного, знающего цену каждой минуте. – Последние два дня у нас затишье, так что тебе действительно повезло.
– Но ведь уже были бои, правда?
– Да. Но давай не будем об этом. Поверь, нет ничего приятного в том, чтобы уничтожать горожан, доведённых до отчаянья голодом.
Он замолчал, прикусив по привычке губу, а его брат только головой покачал:
– Я видел каких-то оборванцев, что бродили у крепостных стен. И вроде бы даже женщин…
– Это жители Ла-Рошели. Мэр выпустил их в надежде, что хоть какая-то часть жителей спасётся от голода.
– Тогда почему вы не пропустите их в окрестные деревни?
– Командование считает, что это – дополнительные средство для оказания давления на город, – Шарль налил себе вина и тут же залпом опрокинул кружку. – Ладно, не хочу об этом… Расскажи, что дома? Как матушка?
– Я же уже сказал: всё в порядке, – Пьер, склонив голову, разглядывал брата. Он, конечно, рассчитывал удивить его своим приездом, но такого открытого проявления чувств не ожидал. И хотя на первый взгляд, Шарль держался всё так же замкнуто и зло, однако выражение глаз у него как-то неуловимо изменилось, стало мягче, спокойней. А уж чтобы он первым признался, что соскучился… неужели мальчишка понял, наконец-то, что людям иногда важно услышать именно слова, а не туманные намёки?
А может, это не его заслуга вовсе, а того кадета из Лиона… как, интересно, у них складываются отношения?
– Матушка жива-здорова и даже приободрилась как-то, – произнёс он вслух. – Всё-таки твоей приезд пошёл ей на пользу. Переживает, конечно, как ты тут, но… это уже не та тоска, что читалась в её глазах раньше, понимаешь?
– Это хорошо, – лейтенант подлил брату вина. – А как Поль? Сёстры? Я очень жалею, что так и не сумел увидеться с Кэт. Какая-то сумбурная поездка вышла…
– У них тоже всё в порядке, – заверил его Пьер. – Я ведь, уже когда мы распрощались с тобой в Тарбе, на обратном пути заехал к Кэтти. И передал ей, кстати, часть твоих денег. И Нэнси тоже отдал ей причитающееся. Ты бы слышал, как она визжала, что закажет себе нарядов – таких, как ты ей описывал, – и все её подруги умрут от зависти!
– Не сомневаюсь, – во взгляде младшего брата промелькнула насмешка, но вовсе не злая, и это снова удивило мужчину. Но потом его глаза перестали улыбаться. – Ну?
– Нет, малыш, – д’Артаньян-старший правильно истолковал этот взгляд. – Я говорил с ней перед отъездом. Ничего.
– Когда ты приехал и сказал, что дома всё в порядке, – голос юноши не изменился, только губы скривились страдальчески, – я, признаться, в какой-то момент подумал, что ты всё-таки порадуешь меня. Что ж, значит, не судьба.
Он замолчал, барабаня кончиками пальцев по столу.
– О чём ещё ты мне расскажешь, Пьер? – спросил негромко, а тому и удивляться расхотелось.
– Ладно, клянусь, больше никогда в жизни не стану утаивать от тебя что-либо, – перекрестился даже. – Видишь, я не шучу. Я еду в Лион, братец. А к тебе заехал по дороге. Действительно не удержался.
– Что-то с дядей? – быстро спросил Шарль, а Пьер кивнул:
– Можно и так сказать. Он давно уже нездоров. А теперь вот прислал письмо, в котором просит приехать. Чтобы подписать завещание в моём присутствии.
Лейтенант побледнел:
– Всё настолько плохо?
– Вроде бы нет, но кто знает? В таких случаях ведь нельзя предугадать наверняка. Пока это простая предосторожность с дядиной стороны, и, хочется надеяться, такое положение дел сохранится ещё надолго.
– Отпишись мне по приезде, – попросил тогда Шарль. – Как только увидишься с дядей, хорошо?
– Конечно. Только куда писать? Сюда или в Париж?
– Продублируй письмо, на всякий случай, – молодой человек аккуратно вытер свою миску оставшимся куском хлеба и отправил её в корзину. – Потому что каждый новый день может кардинально изменить существующее положение вещей. Возможно, Ла-Рошель сдастся, а может быть, англичане всё-таки сумеют оказать осаждённым помощь, и тогда, кто знает, насколько затянется осада…
– Договорились, – Пьер отправил свою миску следом. – Не переживай заранее, малыш. Думаю, дядя просто хочет подстраховаться. Ведь он хоть и младше отца, но тоже уже далеко не молод.
– Знаешь, только сейчас начинаю чувствовать, как стремительно стареют наши родные, – Шарль со вздохом налил брату ещё вина. – Такое впечатление, что время бежит быстрее… или это нормально?
– Ты чересчур болезненно воспринимаешь некоторые вещи. Зря ты всегда отказывался поговорить по душам с отцом Реми, – Пьер взглянул на брата с откровенным сочувствием. – Ну, теперь твоя очередь рассказывать.
– О чём?
– Будто не понимаешь. Я успел получить твоё последнее письмо. Злое и расстроенное. О каком ультиматуме идёт речь?
– А, – юноша поморщился невольно, – ты об этом… Он хочет знать, кого напоминает мне. А я… я совершенно не могу рассказывать о Жаке. Вот, собственно, и всё.
– Нет, так не пойдёт, – возразил ему брат. – Давай-ка всё сначала. Итак, ты вернулся в Париж, вы встретились и поговорили…
– Да, я вернулся, мы встретились и поговорили, – лейтенант раздражённо потёр подбородок, продолжая морщиться, словно щетина всерьёз колола ему подушечки пальцев. – Очень… эмоционально поговорили, я бы сказал. И выяснилось, что он весь этот месяц ждал меня. Причём как оказалось, вовсе не потому, что хотел выяснить отношения. Он так обрадовался мне… и я вдруг понял, что тоже соскучился, понимаешь? Но потом… – тут Шарль снова скривился. – Потом этот сопляк заявил, что имеет право знать, отчего я веду себя так странно, и кого он мне напоминает. А я ответил, что он ошибся. И что вся эта ситуация, возможно – тоже одна сплошная ошибка. Не смотри на меня так: я прекрасно знаю, как это выглядит.
– Ну, брат… – Пьер растерялся даже. – Как-то я не ожидал от тебя… Но почему? Ты ведь говорил, что доверяешь ему.
– Я не знаю. Дело не в отсутствии доверия, а в том, что я ненавижу ультиматумы, – глаза молодого человека вспыхнули на мгновение прежней злостью. – Нет, не так… Мне больно до сих пор, Пьер, как будто Жак погиб только вчера. И я не могу простить себя… А ещё… наверное, я боюсь. Потому что если я всё-таки решусь рассказать… тогда… это будет означать, что между нами… всё действительно серьёзно. А вдруг д’Эстурвилю… и не надо ничего этого? Вдруг он просто запутался, а я заморочу ему голову ещё больше? Ты хоть представляешь себе, на что я толкаю парня?
– Если бы ты не был нужен ему, он бы не требовал так настойчиво ответов, – возразил Пьер, а юноша только улыбнулся бледно:
– Ты думаешь, я не понимаю, что обижаю его? Но я действительно боюсь сломать ему не только карьеру, но и вообще… всё будущее в целом. И потом… сейчас война, и дай бог нам вернуться живыми. А там видно будет.
– А ты не боишься, что… А если вдруг что-нибудь случится, и он так и не узнает, что значит для тебя?
– Не надо! – Шарль подался вперёд и закрыл брату рот ладонью. – Молчи! Пожалуйста, молчи!
– Я-то замолчу, но ты всё-таки подумай над моими словами. А что сейчас? Или вы так и не договорились?
– Как сказать… – к бледным щекам молодого человека понемногу возвращался румянец. – Пока мы вроде как хорошие знакомые. Пытаемся общаться… потому что мы ведь, по большому счёту, и не знаем ничего друг о друге…
– Такое впечатление, что ты всё ещё надеешься, будто твой кадет, узнав тебя поближе, разочаруется и решит, что такого счастья ему в помине не надо, – фыркнул Пьер. – Сразу тебе говорю: не выйдет. Ты покажешь мне его?
– Д’Эстурвиля? – искренне удивился Шарль. – Зачем?
– Как это? Вот если бы я влюбился и собирался жениться… разве тебе не было бы интересно взглянуть на мою избранницу?
– Ну что ты мелешь, дурак? – юноша шутливо хлопнул брата по лбу. – Я не собираюсь на нём жениться!
– Так, я вообще не хочу представлять себе, что ты собираешься с ним делать… но взглянуть не отказался бы.
– Ладно, – лейтенант задумался на мгновение, а потом снова позвал часового:
– Сен-Симон, унесите корзину. Да, и отыщите шевалье д’Эстурвиля. Это срочно.
А затем повернулся к брату:
– Учти, ты смотришь и молчишь. И никаких дурацких улыбок.
* * *
Прошло совсем немного времени, и вот в палатку вошёл высокий и стройный молодой человек, одетый в кожаный колет, сквозь прорези рукавов которого проглядывала белоснежная сорочка. Одной рукой он придерживал шпагу, во второй была шляпа.
Ишь, какой чистюля, мелькнуло у Пьера невольное: вокруг война, вонь и грязь, а он, видите ли, в сорочке с кружевами, и волосы аккуратно подвязаны. Как раз под стать моему братцу…
Правда, цвет глаз вошедшего он поначалу не разглядел, потому что кадет, попав после яркого солнца в сумрак палатки, с минуту щурился, пытаясь привыкнуть к перемене освещения. А затем тряхнул головой, улыбнулся краем рта, и д’Артаньян-старший увидел, что глаза у него действительно не просто зелёные, а с добавлением какого-то совершенно удивительного медового оттенка. А ещё у лионца были упрямо очерченные губы, которые неуловимо гармонировали не только с выражением глаз, но и всей манерой держаться в целом. От фигуры молодого человека веяло спокойным достоинством, и у Пьера невольно мурашки поползли по спине, потому что вошедший действительно, как две капли воды, был похож на их деревенского кузнеца. Те же глаза и та же манера кривить губы, только взгляд Жака из Артаньяна частенько бывал неприязненно-хмурым, а кадет смотрел открыто, хотя и не демонстрировал при этом своих истинных чувств.
– Г-н лейтенант? – произнёс он с такой знакомой хрипотцой. – Готов выполнять ваши распоряжения.
А потом заметил Пьера и слегка наклонил голову:
– Моё почтение, сударь.
Твою мать, подумал тот и даже моргнул несколько раз, пытаясь прогнать наваждение. И вправду, одно лицо: теперь понятно, отчего мой братец потерял голову. Как вообще возможна подобная схожесть?
– Шевалье, – сказал между тем Шарль, и ничто в его голосе не указывало на какое-то особенное отношение к подчинённому, – позвольте представить вам моего брата, Пьера д’Артаньяна.
– О, – казалось, кадет вовсе не удивлён. – Рад знакомству.
Какая сдержанность – интересно, он всегда такой?
– Взаимно, – гасконец едва заставил себя говорить вежливо, но при этом равнодушно, чтобы ничем не выдать своего интереса. – Знаю вашего дядю, он весьма достойный человек.
– Благодарю, – молодой человек позволил себе улыбнуться краешком рта. – Это действительно так.
– Д’Эстурвиль, – д’Артаньян-старший увидел, как вспыхнули у Шарля глаза, – дело, собственно говоря, вот в чём. Мой брат едет по делам в Лион, и я подумал, что вы, возможно, захотите, передать с ним несколько строк для своего дяди. Что скажете?
– Благодарю вас, потому что он, наверняка, переживает, как у меня обстоят дела, – а потом лицо кадета стало растерянным. – Но только… у меня нет при себе письменных принадлежностей…
– Можете воспользоваться моими, – Шарль подвинул чернильницу и вытащил из вороха бумаг чистый лист. – Садитесь. Но только пишите быстро. И несколько строк, не больше – думаю, вам не надо объяснять, почему.
– Конечно, – лионец присел за стол и, склонив голову, застрочил по листу.
Со своего места Пьеру было хорошо видно, что почерк у него твёрдый, почти ровный – вероятно, под стать характеру. А потом он перевёл взгляд на младшего брата и увидел, что тот наблюдает за своим подчинённым и улыбается.
Гасконец вздохнул невольно: как же редко он видел в последние годы такую счастливую улыбку!
Лейтенант уловил этот его вздох и обернулся. Спросил одними губами:
– Ну, доволен?
– Главное, чтоб ты был доволен, – хмыкнул Пьер. – Шарль, не дури, а? Ты знаешь, о чём я.
– Потом, – бесстрастным голосом отозвался его брат. – Напиши мне, что ты думаешь по этому поводу, хорошо?
– Обязательно, – совершенно серьёзно пообещал д’Артаньян-старший, но потом снова не выдержал. – Малыш, да о чём тут ещё думать?
– Вот, – прервал их препирательства д’Эстурвиль и протянул Пьеру сложенный вчетверо листок. – Заранее благодарен вам, сударь.
– Г-н лейтенант! – в этот момент в палатку просунулась голова Сен-Симона. – Вас срочно вызывают! – он сделал значительную паузу и закончил с придыханием:
– Его величество!
– Ого! – сказал Пьер, однако Шарль отреагировал на удивление спокойно:
– Буду незамедлительно. Прикажи подать коня.
А потом повернулся к брату и развёл руками:
– Видишь? Тебе и вправду повезло, что ты не только отыскал меня, но мы ещё успели поговорить. Потому что… даже не знаю, когда я вернусь с этого совета. А где, кстати, твоя лошадь и все вещи?
– У конюхов, возле заставы, где же ещё. Я уеду сам, нет нужды провожать меня, – возразил Пьер, а лионец предложил вдруг:
– Г-н д’Артаньян… Если позволите, я могу проводить вашего брата за пределы лагеря и проследить, чтобы охрана выпустила его без осложнений.
– Не стоит, – но потом юноша махнул рукой, потому что знал, как придирчив бывает король. – Ладно, бог с вами, обоими. Но только не задерживайтесь, д’Эстурвиль, потому что в самые ближайшие часы, возможно, нас ожидает атака, а к ней следует подготовиться. Пьер, будь острожен в пути.
– И тебе удачи, – пробормотал тот, а Шарль, сжав крепко на ходу его руку, быстро вышел из палатки.
