скачать книгу бесплатно
– Не знаю, – пожал плечами Вязирка. – Нет его.
– Он же… Еще я была маленькая… Как же так? – растерялась Хорсан. – Как я без него рожать буду?
Вязирка озадаченно насупился.
– Разве не тетушка Забун – повитуха?
– Это другое.
– Но Саттарбаш – не повитуха. Даже если старик…
– Я знаю, Вязир, – перебила его Хорсан и прикрыла глаза ладонью. – Прости, я устала. Тебе лучше пойти домой.
– Мне Камаль расскажет про Саттарбаша.
– Очень хорошо.
– Ну, ладно.
Вязирка шагнул к проему в стене, но тут же развернулся обратно. Он вспомнил, что думал о еде.
– Хорсан-джа, – проговорил он, краснея и терзая пальцами полу ханыка, – у тебя не будет для меня редиса или сыра?
– Конечно, Вязир-эке. Подожди.
Хорсан пропала из окна. Вязирка с облегчением выдохнул и стал в ожидании попинывать землю под ногой, носком скуфета ровняя небольшую кочку. Сначала он представлял, сколько и чего соберет ему Хорсан, но потом мысли эти словно высохли на солнце, не осталось ни одной, и Вязирка всецело отдался движению ноги. Время текло, и он, как щепка в воде, существовал в нем.
– Вязир!
Ему ли это кричат?
– Вязир-эке!
Вязирка словно вынырнул из аррыка. Солнце, жара, женщина в окне. Кто эта женщина? Ах, это же Хорсан, дочь Кахида! Память Вязирки вернула его в мир, в аял, во двор гончара, к разговорам о Саттарбаше.
– Да, Хорсан-джа.
– Возьми.
Женщина протянула Вязирке сверток из грубого полотна.
– Что это? – спросил, подходя, Вязирка.
– Немного сыра, – сказала Хорсан.
– Мне?
– Тебе, Вязир.
Вязирка прижал сверток к животу.
– Храни вас Бог, Хорсан-джа.
– Ступай.
– Да-да.
Вязирка поклонился опустевшему окну и пошел домой вдоль стены, разграничивающей дворы и владения. Хитрые дети Хорсан бежали с той стороны стены и кричали ему обидные слова.
– Вязирка – дурак! Вязирка – дурак!
Вязирка не обращал внимания. Такое кричат от малости и глупости. К тому же, это неправда. Камаль говорил, что он просто долго думает, вот и все. И отвлекается. Он забыл о детях Хорсан сразу, как ушел дальше. На душе у Вязирки было легко. Глину отнес? Отнес. Еды на вечер хватит? Он пощупал сверток. Два-три круглых предмета, а больше не определить. Но, должно быть, хватит.
На открытом месте Вязирка посмотрел в сторону холма и леса. Виден был и чинар, и люди. Что там можно так долго делать? Саттарбаша-то нет. Ничего не понятно. Вот если бы Саттарбаш был…
Придя домой, Вязирка умыл лицо, выхлопал коврик, на котором обычно сидел, подмел двор, хотя тот и был чистый, и разжег огонь в очаге. В дело пошли несколько сучьев карача, растущего по берегам аррыков, и две плитки кизяка. Солнце висело в самом зените. Жарко.
Вязирка поставил котелок для чая, полный воды, а на плоский камень выложил оставшиеся патыры. В свертке, переданном Хорсан, Вязирка обнаружил лаваш, тонкий и ломкий, а также две луковицы и ком козьего сыра.
Сыр с лавашем как-то сразу объявились у Вязирки во рту, и он зажевал, наполняясь довольством и спокойствием. Хорошо! Всякие мысли пропали у него в голове, что-то там, наверное, клубилось, вспыхивало картинками, старик Саттарбаш мелькнул несколько раз, глина плыла разводами, но в остальном ничего не беспокоило Вязирку.
Он дождался кипения воды, сыпнул чая и травок, которых сам насобирал, налил напитка в пиалу, перекусил патырами и луком и задремал с открытыми глазами. Время скользило и путало. Вязирка не смог бы сказать, сколько времени прошло, потому что оно было неуловимо, скакало туда и сюда, оставляя его в дураках, и он просто сидел, улыбаясь его пустячным играм, приятной наполненности живота и легкой дремоте.
Потом появился Камаль.
Вязирка даже глаза широко раскрыл – как так, только что ж не было! Или он не заметил? Проспал?
– Камаль!
Камаль усмехнулся. Сутулился напротив, через очаг, в наброшенном на плечи, красно-зеленом своем ханыке, пиала в руке.
– Я уж успел твоим патыром угоститься, Вязир. И чай сам себе налил. Совсем ты гостя не привечаешь.
– Я тебя не заметил, друг Камаль, – с раскаянием произнес Вязирка. – Я сидел, сидел, а тут ты. Прости меня.
– Ничего, – качнул головой Камаль, отпил чаю. – Чай хороший.
– Я это…
Вязирка вскочил, думая, чем бы угостить друга, но вспомнил, что у него ничего нет, кроме куска вяленой козлятины, и сел обратно. Потом вскочил снова.
– Давай я еще чая согрею!
– Не стоит.
– Мне не тяжело.
Вязирка подбросил в очаг плитку кизяка, схваченную из горки, собранной у стены хижины, и отсыпал чайных листьев из висящего на крюке джуда в каменную ступку.
– Я пришел рассказать тебе о Саттарбаше, – сказал Камаль. – Как обещал.
– А, да-да.
Разминая, истирая листья, Вязирка заработал деревянным пестом. Это было шумно. Вязирка старался.
– Остановись, – попросил его, морщась, Камаль.
– Что?
– Сядь.
– Сажусь.
Вязирка оставил ступку и с готовностью сел. Камаль опустил пиалу, отодвинул, поплотнее закутался в ханык.
– Вечер, что-то холодно, – сказал он.
– Да? – удивился Вязирка.
Он задрал голову и увидел небо, глубокое, темное, слегка фиолетовое, и высыпавший на нем пояс из звезд. Весь Дарб Табани. Сияла Зухра. Как же так? – подумал Вязирка. Только что солнце было.
– Вязир!
– Да?
Вязирка опустил взгляд. На лице Камаля танцевали отблески пламени. Казалось, что борода его ловит искры.
– Ты слушаешь?
– Слушаю, – кивнул Вязирка.
– Повторять не буду.
– Хорошо.
Камаль вздохнул.
– Значит, слушай. Там, под чинаром, непростое место. И Саттарбаш был непростой человек.
– Аль-куддуш, – сказал Вязирка.
– Ты прав, – кивнул Камаль, – святой человек. Близкий к Богу. Он сидел там все время, никуда не отлучался, спал там же. Но не это главное, Вязир. Главное, что через него говорил Бог. Какая бы неприятность не случилась, какое бы несчастье или беда не произошли, ты мог прийти к Саттарбашу, и Саттарбаш сказал бы, что делать. Саттарбаш помог бы, вылечил, избавил от боли, сомнений, обиды, гнева, дал совет, который наставил бы тебя на истинный путь или же подарил покой.
Вязирка подумал.
– Такой человек?
– Да.
– Хороший человек, получается.
– Да, Вязир.
– Я его мало видел. Почему?
– Потому что он сидел под чинаром.
Вязирка нахмурился.
– Я помню, меня водили к нему. Давно.
– Да, твоя мать, Аппаш-джа, да заботится о ней Бог, беспокоилась, что ты… что ты очень задумчив, Вязир.
– Что я – рубийя?
– Нет, – качнул головой Камаль, – она никому не позволяла такое говорить, пока была жива. Но беспокоилась. Поэтому сводила тебя к Саттарбашу.
Время снова поиграло с Вязиркой, потому что он уплыл в прошлое. Стояла осень, чинар облетел, и казался голым, а Саттарбаш под ним – свечой, полыхающей белым пламенем волос. Мать подтолкнула Вязирку к старику («Иди, эбин»), и он подступил к странному человеку, но всего на шажок, задумался. А там вдруг сухая, шершавая ладонь нашла его лоб. «Не тревожь сердце, Аппаш. Он вполне нормальный ребенок».
Вязирка поморгал.
– Вязир! Вязир, ты слышишь? – втиснулся в воспоминания голос друга Камаля.
– Да, Камаль.
– Так вот, без Саттарбаша жизни ни здесь, ни на окрестных землях не будет. Понимаешь? Он был как хранитель этих земель.
– И ушел, – сказал Вязирка.
– Да.
– Значит, надо найти его!
Камаль вздохнул.
– Если Саттарбаш ушел, значит, пришло его время.
Время пришло. Удивительно. Неужели к кому-то оно приходит? А от Вязирки только бегает. Никак его не поймаешь.
– Я не понимаю, Камаль.
– Видимо, Бог позвал его к себе.
– Но он вернется?
– Нет, Вязир. И завтра ночью мы будем решать, что делать. Весь аял соберется под чинаром и будет думать. Я пришел сказать тебе об этом.
– Спасибо, друг Камаль.
