скачать книгу бесплатно
– И еще, там замешан Арцыбашев, – добавил Марков. – Всеевропейско известный.
– Каким боком? – спросил Журов.
Марков достал статью, разгладил и положил на замызганный стол:
– Читайте сами.
Компания замолчала, углубившись в чтение.
– Понятно, – сказал Журов. Он закончил быстрее всех. – Полагаешь, что эта циркачка – любовница и Самсонова, и Арцыбашева? Хитро.
– Настолько, что даже иск о клевете не припаять, – добавил Филев. – Написано так туманно, вскользь.
– А главное, вполне может быть правдой, – закончил Журов.
– С чего вдруг? – спросил Волчков. Он почти ничего не понял из статьи.
– Голубчик, если вы станете вникать в цирковое дело, то первое, что узнаете – нет никого похотливее Самсонова, – объяснил Журов. Марков, начинающий хмелеть, наградил его благодарным кивком. – У него просто безумная страсть к женщинам. Он дурит молодых и наивных девочек, обещая им славу и деньги; и пока их глупенькие головки витают в облаках будущей известности, он обгладывает мягкое мясцо с их нежных косточек. А когда остается один скелет, избавляется от старой пассии и ищет новую.
– Может, мне так же сделать? Пойти в цирк начальником? – мечтательно спросил Волчков. – А то в театре скучно – актрисы все заняты или замужем. То ли дело цирк? Молодые артистки, музыка, овации…
– …а еще вонь от нечищеных клеток и вечная дорога по России-матушке, – добавил Журов.
– Я рад, что вы впечатлены, господа, – вставил Марков, – но хочу напомнить вам, что мой редактор запретил ее печатать.
– Твой редактор – не мой редактор, – ответил Журов. – Он печатает все, что я приношу.
– Знаешь, а ведь и мне в альманах нужно что-то особое, – вмешался Филев. – Места для октября еще свободны, так что я могу поместить эту статейку у себя.
– Замечательно, – от радости Марков осушил свой бокал до дна и закурил. – Учитывая, как долго я корпел над ней, как много сил приложил, распутывая клубок истории, предлагаю вам за нее… тридцатку.
– Очень смешно, – сказал Журов. Филев вяло похлопал и добавил:
– Присоединяюсь.
– Ну, господа, – смущенно улыбаясь, сказал Марков. – Вы же сами оценили труд и стиль…
– Стиль дрянной, бульварный, – проговорил Филев. – Десять, и не больше.
– Ох, – Марков взял листки и собрался встать, как вдруг Журов подал голос:
– Пятнадцать.
– Пятнадцать? – удивленно выдавил Филев. – Ты с ума сошел?
– Почему же? Просто напился, – Журов широко улыбнулся, но выглядел вполне серьезным. – Она тебе понравилась, Филев? Вижу по глазам, что понравилась. Не бойся – ее сначала в моих «Хрониках» отпечатают, а потом я продам ее тебе в альманах. За двадцать пять.
– Ты с ума сошел!.. – зашептал Филев. – Точно, сумасшедший…
– И ты ее купишь, как миленький, – продолжая улыбаться, сказал Журов. – Как бы ты сейчас не кривлялся – я вижу, ты ее купишь…
– Антон, я дам тридцать, – обратился Филев к Маркову. – Давай сюда статью.
Глаза Маркова блеснули от радости – ровно столько, сколько хотел выручить! Он уже отдал было листки в руки Филеву, но вдруг остановился:
– Подожди.
– Что такое?! – Филев почти взвыл от нетерпения. – Больше не дам! Никто не даст!
– Да дело не в этом. Твой альманах когда выходит?
– В конце декабря, а что?
Марков положил статью перед Журовым:
– Пятнадцать, здесь и сейчас. Можешь даже имя свое поставить, мне плевать.
– Без проблем, – Журов полез за бумажником.
– Что?! – воскликнул ошарашенный Филев. – Почему?!
– Статья должна выйти завтра, а не в декабре, – пояснил Марков. – Понимаешь, Филев? Это горячий материал, и его должны читать сейчас, а не в конце года.
– Вот! Сразу видно – наш человек, – Журов передал деньги и пожал Маркову руку. – Знает, о чем говорит.
Парень спрятал помятые свежезаработанные купюры в карман и пошел к стойке, заказать еще два бокала. Когда он вернулся к столу, Журова уже не было.
– Отсыпаться ушел, – сказал Волчков. – Завтра с утра хочет в редакцию зайти с твоей статьей. Да и мне уже пора, наверное… Фонвизин ждать не будет, чтоб он сдох…
Волчков неспешно поднялся и, аккуратно переставляя нетрезвые ноги, направился к выходу.
– Дурак ты, Антон, – обиженно проговорил Филев. Вместо ответа Марков придвинул ему один из бокалов.
Марков покинул пивную только под утро. Пьяно шатаясь, он дошел до соседнего дома. В нем, на последнем этаже, он за сущие гроши снимал жилье – крохотную грязную комнатку.
– Надо было все-таки Филеву статью продать… – прямо в одежде, не разуваясь, парень рухнул на кровать. Та жалобно скрипнула, словно попросила обращаться с ней аккуратнее. – Надо было… полтинник просить, не меньше…
Скинув стоптанные ботинки, Марков перевернулся на бок и немедленно заснул.
Тем же утром хмурый и совершенно не выспавшийся Журов вошел в редакцию «Хроник Петербурга».
– Вот, – он кинул перед редактором измятую пачку листов. – Накидал вам материал на сегодняшний выпуск. Пойду теперь домой, спать. До вечера не ждите…
3
В самый близкий и тесный круг общения Маслова, помимо его любовниц, собственной жены с детьми, младшего брата и овдовевшего отца, входил Семен Викторович Камский – бывший однокурсник, перешедший во время учебы с медицинского факультета на юриспруденцию, окончивший университет с отличием и ныне работающий в престижной и крупной адвокатской конторе. Масловы и Камские сплелись между собой тесными семейными узами – жена Маслова приходилась Семену Викторовичу родной сестрой; его вторая сестра, помолвленная с братом Маслова, терпеливо дожидалась, когда тот вместе со Второй эскадрой вернется с войны.
Между Масловыми и Камскими завелась давняя традиция – раз в неделю, поочередно, приходить друг к другу в гости на семейный ужин. Проводить ужин в этот раз досталось Масловым. К этому небольшому, но все-таки очень важному событию готовились очень старательно – в комнатах провели тщательную уборку, отмыли и отчистили весь хрусталь и серебро; а повару, готовившему изысканные блюда, выписали двух помощников из злосчастной «Астории».
Камский и его супруга прибыли на полтора часа раньше обговоренного времени – мужчинам, как и женщинам, хотелось поговорить о своих, интересных только им самим делах. Но когда объявили к ужину, семейства бросили разрозненные разговоры, чинно и скромно прошли в столовую, занимая положенные им места.
Отец Маслова, Геннадий Кириллович, сел во главе стола. Справа и слева от него устроились сын и его друг – два старых, хитрых приятеля. Жены сели друг с дружкой, словно сестры; а дети Маслова (Камские жили пока бездетно) спрятались в дальнем конце стола, вместе с сестрой Камского.
Первые полчаса хозяева и гости провели в молчаливом поедании блюд. Когда их желудки стали заполняться, а дети начали капризничать, Маслов повелел вынести десерты и заодно увести близнецов в детскую. Услышав про десерт, дети мгновенно затихли. Прислуга поднесла каждому по бокалу тирамису.
– Невероятно! – покачав головой, сказала жена Камского. – Такое же воздушное, как в «Астории»!
– Вот только в «Астории» они жадничают со сливками, Евгения Афанасьевна, – вежливо улыбаясь, ответил Маслов. – Наш повар готовит исключительно для нас, и никогда не жалеет ингредиентов.
– Хочу сказать, друг мой, – отпив шампанского, заметил Камский, – твой ужин прошел на славу. Я даже не знаю, чем ответить тебе в следующий раз.
– Спроси, что полегче, – предложил Маслов.
За столом прокатился сдержанный смех. Маслов, излучая в этот вечер само очарование, был в отличном расположении духа – ужин и впрямь удался лучше, чем он ожидал! Правда, пара мелочей его подпортили – немного переохлажденное шампанское и скучное лицо сестры Камского, которое за весь вечер не озарилось улыбкой. Последнюю оплошность он решил исправить самостоятельно.
– Господа и дамы, – Маслов поднялся и обвел всех особым, торжественным взглядом. – Я хочу предложить тост.
– Браво! – жена Камского захлопала в ладоши, но под взглядом мужа сразу притихла и поскромнела.
– Мы находимся здесь, в Санкт-Петербурге, – продолжил Маслов. – Мы радуемся жизни, но не стоит забывать, что на другом конце нашей необъятной империи кипит война. Не стоит забывать, как героически обороняется Порт-Артур; не стоит забывать, что ему на помощь идет Вторая Тихоокеанская эскадра, под командой блистательного вице-адмирала Рожественского. Не стоит забывать о моем брате, добровольно вызвавшемся на эскадру судовым врачом. Не стоит забывать об избраннице его сердца, – при этих словах глаза сестры Камского заблестели. Все посмотрели на нее, как на героиню. – Не стоит забывать, что мощь святого русского оружия всегда побеждала врага, каким бы грозным и сильным тот не казался. Армия и флот – незыблемые опоры нашего могущества, которые из века в век испытывались на прочность штыками, ятаганами, пушками; но каждый раз двуглавый орел ломал и корежил вражеское оружие. Доблесть наших знаменосцев – Ушакова, Нахимова, Суворова, Кутузова – приносила нам победу и мир. Я хочу выпить за всех, кто сейчас, обливаясь кровью и потом, двигает нашу суровую и беспощадную военную машину – вперед, к победе! Я верю – Андреевский флаг взвеется над Тихим океаном, а красный дракон забьется в ужасе и страхе перед нашей мощью! За мир и счастье!
– За мир и счастье! – подхватили все, и опустошили бокалы.
– Великие слова – мир и счастье, – негромко заговорил отец Маслова. – Дожить бы нам до этого момента…
– Мы никуда не денемся, Геннадий Кириллович, – уверенно сказал Камский.
– Отец боится, что не увидит младшего сына, – пояснил Маслов. – Я и сам волнуюсь не меньше. Владимир – хороший врач, и после войны у него будет хорошая работа.
– Лишь бы он остался цел и невредим, – Геннадий Кириллович скромно перекрестился. – Каждое утро я встаю, и сразу к иконам. Я молюсь, чтобы Володя вернулся к нам, чтобы не сгинул в морской пучине, как многие до него.
– Моя сестра тоже молится, – сказал Камский. – Каждую неделю она отправляется в храм. Она носит кольцо твоего брата, Петр Геннадьевич, не снимая.
Мужчины посмотрели на его сестру. Та, утирая редкие слезы, шепталась о чем-то с близнецами.
– Она сказала мне, что если он разлюбит ее или не вернется, то она уйдет в монастырь, – добавил Камский.
– Да, вот она, любовь до гроба… – задумчиво проговорил Геннадий Кириллович. – Но что мы все о мрачном? У нас ведь ужин, а не поминки.
– Согласен. Поминать заранее – плохая примета, – сказал Маслов.
– Тогда давайте перейдем к другому. Петр Геннадьевич, – Камский откинулся на стул. По тону его голоса Маслов понял, что тема будет весьма щекотливая. – Ты читал последние газеты?
– Смотря какие. А что?
– «Хроники Петербурга», за вчерашнее число, напечатали очень интересную статью про твоего начальника.
– Арцыбашев мне не начальник, – задетый за живое, прохладным тоном подметил Маслов. – Он хирург, а я его ассистент.
– Так ассистент или младший хирург? – уточнил Камский.
– Не имеет значения. Что за статья? – спросил Маслов.
– Про девушку, которая якобы выбросилась из «Астории». Решила покончить с жизнью, на почве предательской любви.
– О боже! – Зинаида, ничего не знавшая, тревожно посмотрела на Камского. – Она жива?
– Да, Петр, она жива? – переспросил тот у Маслова. Маслов посмотрел в глаза друга – не понять. То ли действительно интересуется, то ли откровенно издевается.
– Петя? – Зинаида обратилась к мужу.
– Не знаю, – неохотно ответил он. – Арцыбашев уехал обедать в «Асторию», минут через сорок вернулся с какой-то девушкой на руках. По виду – голь бездомная, будто с улицы подобрали; но Арцыбашев… Я его еще никогда таким взбудораженным не видел. Под вечер какие-то газетчики налетели с расспросами – едва отбились от них. Я сам ничего не понимал, а Арцыбашев был занят с ней. Потом пожаловал Яковлев.
– Помощник полицмейстера? – уточнил Геннадий Кириллович. Маслов кивнул.
– А что, он теперь вместо всяких дознавателей приезжает? – спросила жена Камского.
– Не знаю, Евгения Афанасьевна, куда он и к кому приезжает, но Арцыбашева навестить не поленился, – важно сказал Маслов. – Они заперлись в кабинете, но говорили совсем недолго. Предвидя ваши вопросы, скажу – не знаю, о чем именно.
– Наверное, о том же, о чем весь Петербург говорит, – пояснил Камский. – Госпожа Эльза, гимнастка из цирка Самсонова, по совместительству его возможная любовница, лежит в клинике Арцыбашева. Он уже лечил одну представительницу художественной деятельности, и все знают, чем это закончилось.
– Ничем, – твердо сказал Маслов. – Мелкая интрижка не в счет. А эта циркачка тем более…
– Так она жива или нет, Петя? – взволнованно спросила Зинаида.
– Тебе ли не все равно… – недовольно пробормотал Маслов, и громко добавил: – Жива, если это состояние можно назвать жизнью.
– То есть?
– В коме, – пояснил он. – Не знаю, каким чудом, но Арцыбашев вытащил ее с того света. А она возьми – и в кому! – Маслов наполнил бокал шампанским и моментально выпил до дна. – Уснула, грубо говоря, очень крепким сном. Вот и вся история.
– Он мог ее в любую больницу отдать, почему же к вам? – спросила жена Камского. – Ведь его услуги совсем недешевы, а тут…
– Тю!.. – Геннадий Кириллович посмотрел на нее, как на полоумную. – Доктор клятву дает! Присягает – прийти на помощь кому угодно и когда угодно. Александр Николаевич хорошее дело сделал – я от него другого и не ожидал. А что там дальше с девочкой будет, Всевышний сам разберется.
– А может, ее Самсонов выбросил? – спросила Зинаида. – Так, мол, и так – надоела ты мне…
– Как там тогда Арцыбашев оказался? – Камский поднял палец, предостерегая друга. – Я уже слышал, Петр Геннадьевич, что он обедал; но ведь это он тебе так говорил.
– Узнать бы его мнение, – мечтательно сказала жена Камского.
– Ну, его с нами нет, увы, – развел руками Маслов. – И вряд ли когда будет. Он в больнице вторые сутки сидит. Только изредка уезжает домой – поесть, освежиться, и сразу обратно.
– Эта девушка может проснуться? – взволнованно спросила Зинаида.
– Такое случается, но редко, – ответил Камский. – Очень, очень редко. И если она действительно упала с шестого этажа, она наверняка переломала себе все кости. А внутреннее кровотечение от разрыва органов? А сотрясение мозга? Это очень серьезные травмы, – он, хоть и не закончил медицинский, любил блеснуть своими знаниями перед другими, еще более слабо разбирающимися.
– Я не хочу слышать такие мерзости за столом, – заявила его жена. – У нас ужин, а не рабочая встреча.
