скачать книгу бесплатно
– Нюра.
«Опять она, – досадливо подумал Арцыбашев. – Хотя, это может помочь».
Генерал-фельдмаршал Костромской, один из многочисленных героев последней Русско-турецкой войны, восседал на диване с важным воинственным видом. Он был в парадном мундире – ордена, кресты и ленты облепили его грудь сверху донизу. Его лицо, изборожденное морщинами, хранило суровое выражение; пышные седые усы с пожелтевшими от табака кончиками изредка подрагивали – генерал порывался задать вопрос, но каждый раз передумывал. Глубоко посаженные глаза, тусклые и мутные, смотрели на Маслова с презрительным недоверием.
Маслов, забывший надеть халат, сидел за столом и заполнял медицинскую карту.
– Много у вас бумажной работы, прямо как в штабе, – пересилив себя, недовольно заявил Костромской.
– Что поделать? Бюрократия проникла во все слои нашего общества, – шутливо ответил Маслов.
Генерал нащупал трость и сжал позолоченную ручку.
– Знаете, если бы не то бездарно спланированное наступление… – начал он. Тут в комнату вошел Арцыбашев.
– Здравствуйте, Николай Арсеньевич, – вежливо улыбаясь, сказал доктор.
– Здравия желаю, – холодно ответил Костромской. – Вы и есть Арцыбашев?
– Он самый, – доктор выхватил карточку из рук Маслова и пробежал по ней глазами. – Значит, вас мучают боли в ногах?
Генерал кивнул, поднял трость:
– Без нее ходить просто невозможно. Иногда адъютант помогает.
– Вы работаете?
– Числюсь в Главном военном штабе, – важно, с гордостью подметил генерал. – В молодости, когда я был еще подполковником, принимал участие в Русско-турецкой. Посекло нас во время атаки картечью – выжил, да вот… Полевой врач осколки вытаскивал, да не все достал.
– Ясно, – Арцыбашев посмотрел на его ноги. – Надо в смотровую.
– Меня уже много кто смотрел, – раздраженно добавил Костромской. – В нашем военном госпитале, и даже за границу увозили…
– Когда?
– Где-то с месяц назад.
– Как самочувствие сейчас? – отложив карточку, Арцыбашев сел рядом с генералом.
– Болят, говорю же! – тот стукнул тростью по полу. – Ходить без нее невозможно! И даже с ней тяжело. С каждым годом все сильнее и сильнее болят. Мне последний врач сказал – вас осколки мучают, но вытащить их нельзя.
– Что за врач?
– А черт его знает! Француз какой-то – я ведь за границу уезжал, в Париж, в их самый крупный госпиталь.
– Ясно. Вот что я предлагаю, Николай Арсеньевич, – генерал с мрачной готовностью посмотрел на Арцыбашева. – Сделаем для начала рентген. Если осколки есть – проведем операцию и вытащим все, до последнего. Рентген, операция и последующее за ней восстановление будет стоить… пять тысяч.
– Сколько?! – воскликнул Костромской. Даже Маслов, услышав о стоимости, вздрогнул и посадил в карточке кляксу, удивленно глядя на Арцыбашева.
– Пять тысяч золотыми, – спокойно повторил доктор. – Если согласны – прошу в смотровую, и на рентген. Наша медсестра вас проводит.
– Нет, подождите минуточку… – генерал, сжав трость, сердито зашевелил челюстью. – Это же огромнейшие деньги! Огромнейшие!
Арцыбашев понимающе кивнул.
– Я готов поспорить, что француз, который вас осматривал, был никто иной, как Жан Фланбери – один из лучших хирургов в Европе. Он понял, что не сможет прооперировать, потому и отказал. А ведь шрапнель и осколки – прежде всего металл. Он окисляется, отравляет ядами организм. Дойдет до внутреннего воспаления – вот вам и гангрена с заражением крови.
– Да, каждый врач мне говорил об этом. А вы что же, получается, сможете вытащить? – недоверчиво спросил генерал.
– Смогу, – уверенно ответил Арцыбашев. – Смогу, так ведь? – спросил он Маслова.
– Без сомнений, – тот с серьезным выражением лица посмотрел на Костромского. – Репутация нашей клиники и рекомендации говорит об этом.
– Что ж, – генерал, опираясь на трость, поднялся с болезненным усилием. – Я человек военный, и не привык откладывать на завтра.
– Вот и отлично. Нюра! – позвал Арцыбашев.
В комнату вошла молодая красивая медсестра.
– Пойдемте в смотровую. Можете облокотиться на меня, – ласковым голосом сказала она генералу.
Когда Костромской и Нюра ушли, Маслов спросил:
– Александр Николаевич? Я все пытаюсь, но не могу припомнить хирурга с фамилией Фланбери.
– Мой учитель, – ответил Арцыбашев. – Он работал в Парижском королевском госпитале. Хороший был специалист – смог бы без всякого рентгена операцию провести.
– Был?
– Умер три года назад, – на губах Арцыбашева заиграла шаловливая, немного грустная улыбка. – Только генералу об этом ни слова. Костромской – патриот до мозга костей, вот и пусть считает, что наше – самое лучшее.
«До чего же идиотское суждение, – понял Арцыбашев. – А вслух звучит еще глупее».
Маслов тихо рассмеялся. Сегодня вечером, у своей любовницы, он обязательно расскажет этот случай, с удовольствием описывая реакцию старого генерала.
– Пять тысяч? – пародируя, хрипло воскликнет Маслов. – Почему же так много?!
– И все же, Петя, – любовница, прижимаясь к его дряблому желтому телу, поцелует его. – Это не слишком ли большие деньги?
– Это очень большие деньги, даже по меркам нашего прейскуранта, – ответит Маслов. – И большая их часть осядет в кармане у Арцыбашева. Ты не представляешь, как он алчен до золота – словно дракон…
Но этот разговор произойдет только вечером. А сейчас вежливый и услужливый Маслов на пару с Нюрой обхаживают Костромского, словно самого почетного гостя в клинике.
16
В пятом часу вечера Арцыбашев понял, что устал, голоден и больше не может сидеть в клинике.
«Надо проветриться», – доктор скинул халат, запер кабинет и спустился на первый этаж.
– Меня, возможно, сегодня больше не будет, – предупредил он вахтера перед уходом.
Арцыбашев направился к своей машине. Гришка, докуривавший папиросу, смял ее и выбросил, привычно занимая водительское место:
– Александр Николаич?
– Поехали в «Асторию», – сказал доктор.
Эта шикарная красавица-гостиница нравилась ему только из-за ресторана, в котором умелый повар-француз запекал отличное жаркое. Арцыбашев представлял перед глазами то ребрышки с ароматным винным соусом, то нежнейшую отбивную, которая сама таяла во рту. Он представлял ее так вдохновенно и реалистично, что желудок, возмутившись, заныл стонущей болью. Арцыбашеву пришлось отвлечься на блеклые пейзажи Петербурга.
Дождь прекратился, но пасмурная погода и резкий, стылый ветер ясно говорили доктору: «Мы не закончили». Небольшие лужи, растекшиеся по мостовым, отражали в себе хмурое небо, в котором изредка попадался кусок темно-серого облака. Порой над лужами пролегала тьма – второпях проносился экипаж; либо человек, спешивший на встречу куда-то, на миг отражался в мутной воде искривленным отражением, и навсегда исчезал.
Машина Арцыбашева остановилась перед «Асторией». Доктор вышел – мимо него, едва не столкнувшись, к парадному входу пронеслась маленькая фигурка в сером пальтишке.
«Все куда-то бегут, – Арцыбашев смотрел, как фигурка молнией влетела в гостиницу и исчезла. Он успел разглядеть только всклоченные вихри коротких пепельно-белокурых волос. – Таинственная незнакомка…»
Менеджер ресторана в темно-вишневом костюме сам провел Арцыбашева к одному из лучших столиков, знаком подозвал официанта и спросил:
– Что желаете, Александр Николаевич?
– Ваших чудесных ребрышек и отбивных.
Менеджер скорчил грустное лицо:
– Увы, эти блюда разобраны. Могу предложить английский завтрак, усиленный.
– Чем усиленный? – с подозрением спросил Арцыбашев.
– Всем. Двойная порция яиц, колбасы, сосисок…
– Хорошо. Но с чаем подайте коньяк.
Разобравшись с заказом, Арцыбашев расслабился и стал от скуки рассматривать гостей. Здешняя публика отличалась от публики Мариинки разве что скромностью костюмов; впрочем, некоторые уважаемые господа и дамы даже здесь умудрялись выглядеть так, словно пришли на императорскую аудиенцию.
«А серенького пальтишка нигде не видать», – окинув зал, Арцыбашев посмотрел в окно. Яркие блики на лужах, небо посветлело – неужели солнце пытается пробиться?
– Здравствуйте, Александр Николаевич, – напротив доктора сел Марков. – Не ожидал вас здесь увидеть.
«Говорит нищий журналист в обтрепанном костюме», – подумал Арцыбашев, а вслух спросил:
– Почему же?
– Да просто, знаете ли… – немного растерянно ответил Марков.
«Не знаю. Как и ты, видимо».
Принесли усиленный английский завтрак. Большое столовое блюдо, на котором красовалась тройная яичница и сопутствующие ей ингредиенты, заставили Маркова жадно сглотнуть подступившую слюну.
– Вы могли бы принести мне тоже самое? – спросил он официанта.
– Сию минуту.
– А у меня, Александр Николаевич, творческий период пошел, – признался Марков, пока Арцыбашев начал возиться с едой. – Три статьи за два дня, на одном дыхании! А вот еще недавно… Но вы наверняка слыхали?
– О чем? – отхлебнув чай, спросил доктор.
– Сегодняшней ночью Вторая эскадра приняла первый серьезный бой. Ее противником оказалась флотилия балтийских рыбаков, на которую эскадра вышла случайно. Но какая заварушка началась! – ядовито улыбнулся Марков. В его воображении представлялось, как хлипкие рыбацкие суденышки ныряют между воронками от снарядов, но продолжают настойчиво держаться на плаву. – Этому славному побоищу дали название Гулльский инцидент.
– Ну и названьице вы придумали.
– Это не я, честное слово, – Марков прижал руку к груди. – Это какой-то другой талант. На самом деле, почти никто не пострадал, зато номер разлетается на ура. Избранник императора, Бешеный адмирал, он же вице-адмирал Дуболом, рвет и мечет. Его славная эскадра на первых страницах всех газет, от Атлантики и до Тихого океана.
– Ваш патриотизм зашкаливает, – отметил Арцыбашев.
Маркову подали заказ, но даже тогда он не перестал болтать. Доктор, слушавший, но не особо вникавший в смысл, молча доедал «завтрак».
– Вот увидите… – с набитым ртом бухтел Марков. – Эта война окончится полным для самодержавия поражением… Народу надоело, что цвет армии и флота гибнет по указке глупых и несведущих людей. Эта война полезна, она… покажет все промашки и грехи, всю гниль… Рабочие гнут спины за копейки…
«Он и сюда рабочих приплел, – устало подумал Арцыбашев. Доктор закончил с блюдом, выпил чай, затем коньяк, и закурил. – Вот кто позволил этому ублюдку портить мой обед? Зачем вообще такую шваль пускать в „Асторию“ и Мариинку?»
Арцыбашев внимательно изучил усталое лицо Маркова и бесконечно дергающиеся, как у паралитика, руки – что он пытается изобразить ими? «Того и гляди – ткнет вилкой, и не заметит. Морда мелочная, непримечательная… Глаза с две копейки, в отеках и синяках. Бессонница, злоупотребление алкоголем?»
Чем дольше Арцыбашев наблюдал за Марковым, тем больше вопросов возникало. «Он бреется хоть иногда? А этот помятый и замызганный пиджак в отвратительную клетку? Он в нем спит, что ли? Почему манжеты такие грязные, почти черные – забывает стирать? Откуда у него деньги на еду, где он живет? Может, ночует в редакции? Или по любовницам скитается? Обручального кольца нет, да и кому такой нужен? И почему он ко мне привязался?» – последний вопрос заставил доктора насторожиться. Он и Марков слишком разные, чтобы устроить дружеский обед в одном из лучших ресторанов города. Тогда почему парень так охотно разбалтывает про настроения на заводах и среди рабочих?
«Кто-то его подослал, или… ну все, – решив, что сполна наигрался в детектива, Арцыбашев попросил счет. – И только попробуй намекнуть заплатить за тебя», – злобно подумал он про репортера.
Расплатившись, доктор поднялся из-за стола:
– Мне пора. Всего вам хорошего.
Неугомонный Марков кинул из кармана на стол несколько помятых банкнот и бросился за ним:
– Александр Николаевич!
«Да что тебе нужно от меня, черт возьми?!» – Арцыбашев развернулся, готовый резануть его какой-нибудь грубостью, но истошный женский крик из глубины фойе перечеркнул этот план.
Бросая столы, к окнам потянулись любопытные. Снаружи происходило что-то небывалое – крики и причитания заполонили тротуар перед «Асторией».
Арцыбашев вышел из гостиницы. Неподалеку от его машины собралась густая толпа.
– Что же вы стоите? Доктора скорее зовите, доктора! – закричал чей-то голос. Ему никто не ответил. Арцыбашев посмотрел на Гришку. Парень, помня строгий наказ – не отходить от машины ни в коем случае, встал на цыпочки, вглядываясь – что прячется за широкими спинами?
– А ну, посторонитесь! – рявкнул Арцыбашев, грубо расталкивая зевак и пробираясь вперед. – Кому здесь доктор нужен?
– Ох, матушки!.. – пробормотал женский голос. – Убилась она насмерть, боженьки!..
Арцыбашев протиснулся вперед и оказался возле крытой пролетки. На ее помятой изломанной крыше лежала маленькая белокурая девушка в распахнутом сером пальтишке.
– Она?! – вырвалось из доктора.
