скачать книгу бесплатно
– Сверху спрыгнула, оттудова, – указывая пальцем вверх, сказал какой-то мужик в легком тулупе. Арцыбашев задрал голову. На шестом этаже он увидел светлые занавески, бьющиеся в настежь распахнутых створках окна. Арцыбашев осторожно поднялся на пролетку и наклонился к девушке. Бледное, совсем юное лицо с заплаканными темно-карими глазами, жалобно-грустный взгляд с немым укором смотрит вверх. В нем еще теплится жизнь. Арцыбашев прижал два пальца к ее шейке, легонько сдавил.
– Ты что там делаешь? – сердито спросил кто-то.
Арцыбашев чувствовал ее пульс – тихий, едва слышный.
– Жива… – прошептал он сам себе. – Надолго ли?..
Он приценился. Нелепое пальто, вбившееся ему в голову, было явно с чужого, взрослого плеча. Легкое ситцевое платье, под которым, дай бог, раз десять перелетанное бельишко, худые ноги в старых башмаках…
– Никому ты не нужна, сирота казанская, – вынес доктор печальный вердикт.
Пролетка вздрогнула.
– Эй, что там такое?! – Арцыбашев грозно развернулся к толпе. – Стойте смирно! Гришка, помоги мне перенести ее в машину, быстро!
Вместе с водителем он осторожно спустил девушку с пролетки, понес к «форду».
– Не толкайтесь, черт вас подери! – то и дело кричал Арцыбашев, хотя никто и близко не подходил к ним. Только один старичок вежливо поинтересовался:
– Куда же вы ее уносите, позвольте узнать?
– А ты не видишь, что она еще жива, старый дурак? – огрызнулся доктор.
– А моя пролетка? – послышался другой, очень тревожный голос. – Господа, а моя пролетка? Кто мне ущерб возместит?! Господа?..
Доктор усадил девушку на заднее сиденье, облокотил на себя:
– Поехали!
– Господа?! – крикнул извозчик.
– Хромого дьявола попроси! – посоветовал Арцыбашев. – Да поехали уже!
Машина агрессивно рыкнула и помчалась прочь.
– Гони, что есть сил, Григорий! – подгонял Арцыбашев. – Со Смертью соревнуемся!
– Есть, Александр Николаич! – водитель, бешено сигналя, летел по проспекту, едва не врезаясь в попутные экипажи.
«Только бы успеть…» – Арцыбашев держал девушку за край пальто, бережно прижимая к себе. Вторая рука лежала на ее запястье, щупала тихо бьющуюся жилку.
– Что таращишься, дура? – сердито спросил он – глаза девушки скользили по его лицу, словно запоминая. – Спасать тебя буду, бестолковую.
Машина добралась до клиники в две минуты. Гришка, резко затормозив, чуть не впечатался в стену.
– Беги внутрь и зови всех, кто на дежурстве! Пусть немедленно готовят операционную!
Парень кивнул и скрылся в здании. Арцыбашев, взяв девушку на руки («До чего же она легкая и маленькая!»), быстрым шагом пошел вслед за ним.
Когда автомобиль, выпустив из себя черно-серый вонючий выхлоп, скрылся из виду, толпа начала расходиться. Остались только несчастный хозяин пролетки и парочка зевак, которым больше и нечего было делать, кроме как судачить о случившемся.
Марков следил за всем действием поодаль. Когда толпа разошлась, он, порыскав по карманам, вытащил блокнот и огрызок карандаша.
– Прошу прощения? – он подошел к владельцу пролетки. – Меня зовут Антон Марков, я из газеты «Белая ночь». Могу поинтересоваться, что здесь произошло?
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
Поздним вечером, когда маленькая редакция «Белой ночи» готовилась к закрытию, усталый и голодный Марков вошел в кабинет главного редактора:
– Разрешите, товарищ Гаврилов?
– Ты мне эти шутки брось! – недовольно ответил тот. – По домам давно пора, а ты…
– Виноват, Марк Олегович – заработался, – Марков положил ему на стол печатные листки. Редактор придвинул их к себе, посмотрел на парня:
– Что это?
Репортер сел перед ним – самодовольная улыбка заиграла на его небритом лице.
– Восьмое чудо света! – начал он. – Сегодня, примерно в половине пятого вечера, из окна номера-люкс «Астории» выпала неизвестная девица. Она приземлилась в руки известному хирургу Арцыбашеву, а он (кто бы сомневался?) погрузил девицу в машину и увез в неизвестном направлении. Итак, кто же такая эта девица? И что собирается делать с ней великий питерский эскулап?
– Давай ближе к делу, Антон – не в театре, – сказал Гаврилов, не любивший позерства.
– А вот я в статье все расписал, Марк Олегович, – гораздо скромнее ответил Марков. – Странное дело происходит. Администратор гостиницы отрицает какой-либо несчастный случай, и никакой девицы он знать не знает. Но я поговорил с простыми работягами – коридорным и портье – и выяснил несколько интересных подробностей.
– Ну? – поторапливал Гаврилов. На часах было пятнадцать минут десятого, а закрыться редакция должна была еще в половине девятого.
– Эта девица искала некоего господина Самсонова…
– Подожди-ка, – редактор призадумался. – Это тот, который цирками занимается?
– Он самый. Оказывается, незадолго до прихода девицы он снял верхний номер, и с ним была некая женщина. Понимаете, Марк Олегович? Сначала приходит Самсонов с дамой, потом эта…
– Да понял я, – раздраженно ответил Гаврилов. – Дальше что?
– Я навел справки о Самсонове. Совсем несложно, учитывая его известность. Несколько лет назад он переманил к себе одну молодую гимнастку… – Марков заговорщицки подмигнул. – А недавно взял под крыло еще одну девушку – но уже дрессировщицу. Вот она-то и была спутницей Самсонова в «Астории»!
– Интересно…
– Полагаю, Самсонов развлекался с гимнасткой, пока не надоело, а потом нашел себе другую любовницу.
– А что за гимнастка?
– В статье и про это есть, – ответил Марков. – Она так называемая принцесса цирка, госпожа Эльза.
– Ясно. Арцыбашев тут причем?
– Ну как, причем… – парень неловко улыбнулся. – Притом. У него, по слухам, интрижка с какой-то балериной из Мариинки. А тут циркачка. Разве они не могут быть одного теста?
– Хочешь сказать, что Эльза могла оказаться любовницей и Самсонова, и Арцыбашева? – предположил Гаврилов.
– А как иначе он оказался поблизости? Призрачный любовный треугольник.
– Интересная история. Громкая, – редактор довольно кивнул. – В номер я ее, разумеется, не пущу.
– Почему?! – Марков, едва удержавшись на стуле, непонимающе посмотрел на начальника. – Марк Олегович…
– Что значит – почему? Ты сбрендил, Антон?! – сердито воскликнул Гаврилов. – Арцыбашев – друг нашего градоначальника, генерал-губернатора Мамонова, а также военного прокурора, полицмейстера и еще целой кучи очень влиятельных людей! А Самсонов… Ты знаешь, что он давал представление для семьи Его Императорского Величества в Царском селе? Императрица тепло отозвалась о нем. Нет, Антон, так не пойдет.
– Да как же… – растерянно сказал Марков. – Я столько времени потратил на расследование, раскапывал…
– И потому я говорю – нет. Твое «расследование», по большей части – просто собрание слухов и домыслов. Не хватало, чтобы из-за них газету закрыли, даже если они правдивые.
– Ясно, – мрачно блеснув глазами, сказал Марков. Он забрал листки и вышел из кабинета. Вернувшись в маленькую прокуренную комнатушку, в которой он печатал статьи на старой машинке за расшатанным столом, парень открыл окно и закурил папиросу.
– Отказал? – спросил коллега, с которым репортер делил комнату.
– Отказал, сука трусливая… – не докурив, Марков швырнул папиросу в нарастающую темноту сумерек. – Столько труда псу под хвост…
– А я тебе говорил, что не согласится. Ладно, я пойду. Закроешь кабинет?
– Скатертью дорога.
Марков вернулся к своему столу. Его детище – полдесятка набранных мелким шрифтом листков, лежало перед ним в полном недоумении и растерянности. Марков сокрушенным взглядом смотрел на статью – как он торопился, набирая текст с грубейшими опечатками; как он постоянно поглядывал на время, стремясь обогнать его; подгонял пальцы и мозг работать быстрее…
– Громкие имена… Да ведь к ним люди тянутся, как мухи на… сладкое! – схватив листки, парень перегнул их пополам и спрятал во внутренний карман пиджака. – Нет уж, Марк Олегович, выкуси! В лепешку расшибусь, но статью напечатаю!
– Антон! – позвал за дверью голос редактора. – Мы уходим!
– Сейчас, – парень схватил латаное пальто и латаный картуз, выскочил из кабинета.
Оделся он уже на улице. Пройдя пару десятков шагов под светом фонарей, выкурив еще одну папироску, для остроты ума (как говорил он сам), репортер помахал первому попавшемуся извозчику:
– Вези меня, отец, легко и быстро. Дорогу покажу.
2
Дорога Маркова оканчивалась в далеком, окраинном рабочем квартале. Пролетка остановилась перед широким кряжистым домом – старожилом, по меркам многих других питерских домов. Марков расплатился и завернул за угол. Здесь был спуск в подвал, над которым висела большая синяя вывеска с желтыми буквами: «Пивная Журавль».
Улыбаясь, Марков снял картуз и расстегнул пальто. Каждый раз, когда он оказывался в этом тускло освещенном зале со сводчатым потолком, слушал вечно бодрствующий гомон посетителей, его душой овладевала беззаботная радость. Придя сюда впервые, будучи еще студентом, он был поражен: что бы ни творилось снаружи – война, ураган или наводнение – здесь всегда царила атмосфера легкомысленного веселья.
Марков пошел по залу, пробираясь через многочисленные столы к стойке. Он знал, что ему нужно. Для начала – бокал холодного светлого пива. Получив его, Марков сделал несколько медленных глотков, одновременно с этим окинув посетителей в зале. Их было много, и большую часть из них он знал. В самом дальнем углу, возле газового рожка, в неизменном белом костюме сидит писатель и влиятельный эсер, один из руководителей партийной ячейки в городе, Иван Алексеевич Ильин.
С Ильиным, как и с большинством своих приятелей, Марков сошелся случайно. Но тот, при всем дружеском общении, не подходил под описание обычного приятеля. Это был скорее наставник, старше и по возрасту, и по пережитому опыту. Марков сделал для него несколько печатных услуг, а Ильин, в свою очередь, познакомил парня с несколькими газетчиками, у которых можно было без всяких проблем выпросить «халтурку». Именно их выискивал Марков.
Из числа таковых, ближе всего к нему сидела шумная и веселая компания. Журов – репортер из «Хроник Петербурга», Волчков – сатирик-фельетонист и актер на полставки, и Филев – литературный критик, добившийся пока совсем небольшой известности.
– Здравствуйте, господа! – Марков подсел между Журовым и Филевым.
– Антон! – Журов кивнул. – Давно не виделись! С прошлой недели?
– Два дня всего, – уточнил Филев.
– А сколько сейчас? – спросил Волчков. – А то мне завтра в театр, Фонвизина играть.
– Успеется твой Фонвизин! – Журов сытно рыгнул. Его красное лицо лоснилось от пота – похоже, он уже перепивал.
– Я к вам пожаловал, между прочим… – стал объяснять Марков, но Филев его прервал:
– Стой. Тебе нужен заказ на интервью у Макалина?
– Это кто?
– Резчик по дереву, делает разные… да не важно! – Филев глотнул из своего бокала и продолжил: – Для альманаха не хватает двух статей по русскому народному искусству. Нужен Евланцев, который музыкальные инструменты делает, и Макалин. Евланцева уже взяли, так что остается Макалин.
– Сколько? – спросил Волчков.
– Пятнадцать.
– Я беру.
– Ты не журналист, а артист-недоучка, – возразил Филев. – Мне нужен журналист! Чтобы накидал вопросы – так и так, мол, сколько лет занимаетесь? Где научились?
Журов громко засмеялся:
– Ох, Филев, душа моя! Кому твои народные рукомельцы нужны? Чашки-ложки вырезать любой деревенский дед умеет. Езжай в слободу и спроси, коль не веришь.
Филев насупился – выпад Журова сильно задел его.
Поняв, что компания сидит давно и расслабилась очень сильно, Марков не стал осторожничать и рубанул прямо:
– У меня статья есть, про самоубийцу!
Волчков с пьяным недоумением посмотрел на него:
– Простите? Чью, говорите, убийцу?..
– Самоубийцу! – повторил Марков громче. – Статья совсем свежая, сегодняшняя, но мой редактор взять ее отказался.
– Почему? – спросил Журов.
– Имена в ней громкие. Бывшая любовница Самсонова выбросилась из «Астории».
– Самсонов, который… – Волчков неуверенно взмахнул рукой и щелкнул языком, имитируя звук кнута. – Цирковой начальник?
– Директор, – поправил Филев. – Всероссийско известный, между прочим.
