скачать книгу бесплатно
– Как вам спалось? – вежливо поинтересовалась Анабэль, отрезая уголок от поджаренного хлеба с сыром и помидорами.
Приборы в моей руке раздраженно звякнули о тарелку. Подняв взгляд на виконтессу, я пренебрежительно усмехнулась.
– Делаете вид, будто бы ваш брат ничего вам не рассказал?
Мягкое выражение лица виконтессы чуть охладело. Анабэль скользнула по мне изучающим взглядом. В ее глазах промелькнула тень тревоги, но тут же все исчезло. От железного самоконтроля Рангвальдов мое раздражение плавно перетекало в бешенство. Их сложно было прочесть и понять, и меня это злило. Грудь колола легкая зависть их выдержке – у меня так никогда не получится, но потом я напомнила себе, что важнее всего оставаться собой, а не пытаться скрыть свою сущность за выстроенными стенами безразличия и холодного спокойствия. Поступать вопреки собственным чувствам – означает обманывать себя. Нужно давать им волю, а не держать взаперти. Лепить из себя кого-то другого в зрелом возрасте куда больнее, чем в детстве. Это все равно что пытаться уже обожжённому в огне доменной печи глиняному кувшину придать форму тарелки. Поэтому я никогда себя не сдерживала.
– Что случилось? – Анабэль отложила приборы и со всей серьезностью обрушилась на меня взглядом своих зеленых глаз.
Я не торопилась отвечать, медленно накалывая овощи на вилку. Зато от нетерпения аристократки воздух буквально завибрировал. Идвал прекратил уплетать завтрак за обе щеки и тоже уставился на меня с толикой настороженности.
– Ничего особенного. Я всего лишь ходила во сне. А ваш брат обвинил меня в попытке побега и запер в комнате, – решив, что собеседники достаточно промариновались в собственных догадках, ответила я.
– Надеюсь, не в своей? – поинтересовался Идвал, но весь его вид говорил о том, что надеялся он как раз на обратное. Губы мужчины едва сдерживали ехидную улыбку, их уголки заметно подрагивали, пытаясь взлететь вверх. Резко повернув голову в его сторону, я метнула в нахала яростный взгляд вместо вилки, которая так и стремилась вылететь из моих пальцев в кого-нибудь из этих людей.
– Идвал, прикуси язык, – отрезала Анабэль в его адрес раньше, чем я успела открыть рот. Мимолетный взгляд виконтессы скользнул к Миф, но та едва заметно наклонила голову и уткнулась в свою тарелку. Напряжение сжало мое тело. Что-то в этих переглядках настораживало и немного пугало. Злость на Рангвальдов и саму себя за то, что я их совсем не понимаю, снова пролилась в душу.
– А это так? – обратилась ко мне Анабэль. Ее цепкий взор пронзил меня точно стрела. Так на меня смотрел граф Рангвальд, когда застал посреди ночи в коридоре.
Я отпихнула тарелку и бросила приборы на стол.
– А вас только это волнует? Вовсе не чертовщина вашего замка? – вспыхнула я и резко встала.
– Что ты имеешь ввиду? – не унималась Анабэль.
– Ничего, – поняв, что сболтнула лишнего, отмахнулась я. Вдруг, это был обычный лунатизм на почве нервного потрясения, и все странности я сама себе придумала? Не позволю, чтобы обо мне думали, как о сумасшедшей.
– Спасибо за завтрак, – бросила я уже через плечо и направилась прочь из столовой. – Не надо меня провожать. Я прогуляюсь по коридорам.
Вылетев из гостиной, я отошла как можно дальше и лишь на лестничном пролете остановилась, чтобы перевести дух. Эмоции плавились внутри под собственным жаром и испарялись подобно влаге под палящим летним солнцем, освежая голову. Успокоившись, я направилась вниз по лестнице, чтобы попытаться найти выход и запомнить к нему дорогу. В мыслях снова всплыла сегодняшняя ночь. Что-то в этих событиях не давало мне покоя.
Сбежав вниз на пару лестничных пролетов, я резко замерла. Осознание того, что меня беспокоит, вспыхнуло в голове ярким фейерверком. Почему граф Рангвальд бродил по замку в столь позднее время? Страдал бессонницей или была другая причина?
Я резко выдохнула, пытаясь избавиться от этих мыслей. Зачем я пытаюсь найти странности там, где их нет? Мне не дает покоя тот факт, что меня насильно держат в этом замке, и со злости в голову лезут бредовые мысли.
По второму этажу я блуждала около часа, но так и не нашла ни лестницы, ни выхода. Ориентируясь по пейзажу за окном, я примерно представляла расположение замка, но все равно металась по коридорам без особого результата. Все они казались одинаковыми. Когда я в третий раз прошла мимо одной и той же вазы, терпение мое лопнуло, и я едва не спихнула ее с постамента.
За окном цвел сад, по которому вальяжно прогуливался летний день. Можно было бы выбраться наружу через окно, но для того, чтобы повернуть отпирающие щеколды, мне потребовалось бы взобраться на лестницу. Разочарованно выдохнув, я устроилась на подоконнике и грустным взглядом смотрела на сад через стекло. Пышное цветение деревьев отзывалось в душе радостным трепетом. Воспоминание о дяде, с которым мы любили сидеть под распустившейся душистой вишней у нас в саду, сжало сердце грустным теплом. Он читал мне приключенческие романы, разными интонациями озвучивая героев, и, порой, разыгрывая целый театр. Тетушка улыбалась, наблюдая за нами через кухонное окно, и все равно ворчала, что меня подобные книжки только испортят. Краем сознания окунувшись в прошлое, я не сразу поняла, что плачу. Больше всего мне бы хотелось сейчас оказаться в объятиях Ригана, вдыхая чудесные ароматы сирени.
Утерев слезы ладонью, я бросила еще один прощальный взгляд на сад и поднялась с подоконника. Нужно было действовать, а не рыдать от собственного бессилия. В последний раз прильнув к стеклу, чтобы разглядеть ту часть замка, к которой прилегал сад, я направилась вдоль окон. За садом темным фантомом виднелся лес, мрачный даже в летний день. С другой стороны замка находился парк и озеро, на которые выходили окна моей комнаты. Это означало, что выход может быть только со стороны сада. Скорее всего, помимо парадных дверей имелись и запасные, но я не тешила себя бесплотными надеждами, что смогу их найти. У прислуги было бы неразумно спрашивать о таких вещах – они сразу же могут доложить Рангвальдам и сломать мои планы. К тому же, кроме Милифтины и дворецкого, я больше никого здесь не видела.
Коридор, по которому я шла, повернул, и я последовала за ним, но сразу же уткнулась в огромную двустворчатую дверь из черного дерева, оплетенную металлическими узорами. Одна створка была слегка приоткрыта, бередя мое любопытство. Сквозь узкую щелку пробивались лучи солнечного света, нашептывая мне заглянуть внутрь. Рука потянулась к двери, но створка открылась прежде, чем я успела коснуться черного дерева. Одернув руку, в тот же миг я отпрянула назад. Навстречу мне вышел Тамаш. Пробежавшись по мне ничего не выражающим взглядом, он прикрыл за собой дверь, не дав мне возможности что-либо разглядеть за его спиной.
– Что ты здесь делаешь? – хмуро поинтересовался юноша таким тоном, словно ответ его вовсе не волновал, и вопрос был риторическим. Не дав мне возможности ответить, он тут же продолжил:
– Никогда не заходи в эту дверь. Это запрещено.
– И что же там такого, что туда нельзя? – усмехнулась я, вздернув подбородок вверх. Я была ниже Тамаша на голову, но старалась уравнять его превосходство надо мной в росте своим характером. Вишневые глаза юноши странно блеснули, как будто бы мое поведение его слегка позабавило.
За дверью кто-то протяжно завыл, вызвав шевеление холодных мурашек под кожей. Взгляд непроизвольно скользнул через плечо Тамаша на черную дверь. Вой повторился, и я вздрогнула.
– Что там? – повторила вопрос я, настороженно посмотрев на Тамаша.
– Не суй свой красивый носик куда не следует, и может быть, дольше проживешь, – посоветовал мне юноша и легким кивком головы указал направление, в котором мне следовали пойти. Передернув плечами, чтобы показать свое безразличие к его секретам, я гордо развернулась и зашагала обратно.
Вой, раздавшийся из-за двери, догнал меня и толкнул в спину. В этот раз он звучал протяжно и жутко, как скрежет несмазанных петлиц в темном подвале. Невольно я ускорила шаг, стараясь не задавать вопросы, на которые, скорее всего, не хочу знать ответы.
Лестница, которая спустила бы меня на первый этаж, так и не нашлась даже спустя еще два часа блужданий по замку. Ноги ныли, в горле свербела жажда, поэтому я решила найти хотя бы кухню. Большинство дверей, которые мне попадались были закрыты, иные вели в спальные комнаты, комнаты с предметами старины, вазами и статуэтками, стены которых были увешаны оружием, или в залы с портретами.
Одна из комнат, в которую мне посчастливилось заглянуть, была сквозной. В ней не было ни окон, ни предметов интерьера. Лишь осветительные кристаллы истекали рубиновым светом точно кровью. Красные отблески играли на полукруглой металлической двери, растекаясь по угловатым, грубым узорам сусальной ртутью. Было в этом зрелище что-то зловещее.
Я собиралась сразу закрыть дверь и уйти как можно дальше от этой комнаты, но неведомая сила удержала меня и потянула к себе. Холодный, звенящий точно тяжелые цепи шепот обвивался вокруг моей груди, болезненно сдавливая ее. Умом я понимала, что он может звучать только в моей голове, но его прикосновения к коже казались такими же осязаемыми как прикосновения живого человека. Уши мои оглохли и более ничего не слышали кроме этого звона, срывающегося в треск и гул. Звук этот был грубым, но удивительным образом обволакивал сознание, проникая в него вязким туманом. Тяжесть растекалась по телу подчиняющей слабостью, которой невозможно было сопротивляться. И я словно перо, подхваченное ветром, летела туда, куда меня несли его потоки.
– Сел-Мари, я тебя везде ищу! – бодрым голосом Идвала завибрировал воздух, разрывая невидимые цепи, влекущие меня к двери, словно кукловод подвешенную на леске марионетку.
Часто заморгав, я повернулась к Идвалу, будто видела его впервые в жизни. Но смотреть на него было куда приятнее, чем на дверь за моей спиной. Шепот исчез вместе с необъяснимым притяжением, позволив мне отступить обратно к выходу. Мимолетный взгляд Идвала на дверь показался мне напряженным, но мгновенье спустя его лицо озарила улыбка.
– Что за этой дверью? – вырвалось у меня. Сама мысль обернуться и посмотреть через плечо, петлей стягивалась на горле.
– Тенебрис побери эту дверь, – усмехнулся мужчина. – Одним богам известно, что за ней. Она закрыта уже очень много лет. Идем отсюда.
Я позволила себя увести, но перед глазами продолжала стоять эта дверь. Кроме нее я больше ничего не видела. Лабиринт коридоров мелькал на краю сознания, лишь изредка задевая мимолетные мысли. Лишь когда Идвал окунул меня в водопад солнечных лучей, льющийся с лазурного океана над головой, таинственная нить, что связывала все мои мысли с черной дверью, наконец лопнула, высвободив мое сознание из оков.
Тепло июньского дня приятно ластилось к коже, стекая по волосам. Закрыв глаза, я подставила лицо солнечному свету, наслаждаясь его невесомыми объятиями, в которых было спокойно и надежно. Словно бы они могли уберечь меня от всего, в особенности от кошмаров Ардскола.
Присутствие Идвала было таким ненавязчивым, что я почти забыла про него. Когда он задал мне вопрос, я даже вздрогнула.
– Теперь тебе лучше?
Открыв глаза, я посмотрела на его спокойное лицо. Голубые глаза искрились жизнью. Свет золотил пшеничные пряди его коротких непослушных волос. На губах играла легкая улыбка.
– Я слышала голоса, – не знаю, зачем произнесла это вслух, призналась я Идвалу. Он казался более открытым и дружелюбным, чем остальные, излучая тепло и спокойствие. Наверное, это подкупило меня и подцепило признание, как рыбу на крючок, потянув его на поверхность. Тревога растекалась по нервам едкой кислотой, и мне хотелось, чтобы Идвал нейтрализовал ее словами, что мне это просто послышалось.
– За той дверью, – добавила я.
– Что они говорили? – спросил Идвал. Его неожиданный вопрос выбил все мысли из головы. Первой реакцией был гнев – он издевается надо мной? Но снова взглянув в его загорелое лицо, будто бы источающее свет, я погасила вспыхнувший внутри пожав и выдохнула то, что от него осталось.
– Не знаю. Как будто это был другой язык. Зловещий и грубый, – честно призналась я. – Ты не думаешь, что я сумасшедшая?
– Пока ты не доказала обратное, у меня нет никаких причин тебе не верить, – пожал плечами Идвал и вновь улыбнулся. Серьезность слетела с него в то же мгновенье, а в лазури глаз зажглись задорные искры.
– Пойдем, я кое-что тебе покажу, – Идвал поманил меня взмахом кисти, призывая следовать за ним, и пошел по одной из дорожек, огибающих замок. Несколько секунд я смотрела ему в спину, пытаясь найти в себе силы злиться на него – в конце концов, он меня похитил, но почему-то злиться на Идвала не получалось. Его неподдельная доброта и честные глаза обезоруживали. К тому же, я подумала, что с его помощью могла бы изучить эти треклятые коридоры, чтобы сбежать.
Тропа огибала правое крыло замка, вела мимо стеклянной оранжереи, на крыше которой грозно восседали гарпии. Солнце играло разноцветными переливами на их телах из дымчатого минерала, разбрызгивая радужные искры. Статуи внимательными пылающими жидким золотом глазами наблюдали за мной, словно живые. Когда оранжерея осталась позади, я все еще чувствовала на спине их недобрый взгляд. Невольно повернулась, но их головы были устремлены в сторону леса, не обращая на меня никакого внимания.
Тропинка спускалась вниз ступеньками, поросшими травой, в небольшую рощицу деревьев с изящными изгибами серо-голубых стволов и пышными кронами розовых листьев. Место было невероятно тихим, лишенным даже птичьих трелей. Лишь ветер шептал ласковые речи деревьям, которые благосклонно трепетали перед ним, но все равно не пропускали его внутрь рощи.
Идвал мельком оглянулся на меня и подошел к зеркалу пруда, дремавшему под раскидистыми кронами. Влекомая интересом, я последовала за ним и остановилась у самой кромки воды. Она была совершенно спокойной, ни малейшего колебания глади.
– Это Зеркало Правды, – поведал мне Идвал тихим, спокойным тоном. – Оно показывает истинную сущность человека.
– Зачем оно мне? – я вопросительно посмотрела на мужчину.
– Чаще всего, люди думают, что знают свою суть лучше остальных, но на самом деле лишь плавают на поверхности собственной души. Доброта, на самом деле, может оказаться тщеславием, покорность мятежностью, а загадочность и враждебность – заботой, – изрек Идвал, продолжая смотреть в воду. Непохоже, что пруд был глубоким, но лучи падали на его поверхность так, что она отражала все подобно зеркалу, скрывая свое дно на виду.
– Ты похожа на этот пруд, кажешься неглубокой, но скрываешь на самой поверхности истинную суть, – над ухом послышался тихий голос Идвала. Я не дернулась и не отпрянула, продолжая сосредоточенно смотреть в глаза собственному отражению, но не увидела ничего нового. Это была все та же я. Может быть потому, что нет внутри меня ничего сокрытого, и я такая какая есть?
– Ты смотришь на себя глазами, – мягко произнес Идвал. – Смотри сердцем. Тогда Зеркало откроется тебе.
Его совет казался глупостью. Как можно было смотреть на себя сердцем? Я этого не понимала, но спрашивать не собиралась. Место было действительно красивым и необычайно умиротворенным, но разговор быстро наскучил мне, показавшись бессмысленным. Отпустив мысли, я сделала вид, что пытаюсь следовать совету Идвала. В голове воцарилась приятная пустота, и я снова опустила глаза в воду. На какое-то мгновенье собственное отражение показалось мне чужим – те же глаза, то же лицо, но злая ухмылка, кривившая губы, и темнота, беснующаяся в зрачках.
Я отпрянула, испуганно взирая на опустевшую зеркальную гладь. Взгляд метнулся к отражению Идвала, и я снова едва не вскрикнула. Черты лица его казались звериными, но это видение исчезло, стоило только моргнуть. С ужасом я взглянула на Идвала, пытаясь понять, насколько правдиво то, что я увидела. Он как-то странно усмехнулся и повернулся ко мне. Его лицо было абсолютно нормальным.
– Иногда я вижу себя одиноким животным, которое приютили словно бездомного щенка, а иногда человеком, который очень счастлив потому, что имеет всё.
– Почему ты говоришь мне это? Мы едва знакомы, – недоумение вытеснило страх, отголоски которого еще бурлили в крови.
– С незнакомцами всегда проще делиться сокровенным, – пожал плечами Идвал. Он казался таким добродушным, что у меня не укладывалось в голове, как этот человек мог меня похитить и жить в замке со всеми этими странными людьми. Из всех обитателей Ардскола он казался самым нормальным и настоящим.
– Интересно, что видит в отражении граф Рангвальд? – усмехнулась я, пытаясь отмахнуться от атмосферы откровенности. По лицу Идвала скользнула мимолетная тень. Быстрым взглядом он мазнул по зеркалу пруда и снова посмотрела на меня. По его губам разлилась веселая улыбка.
– Уверен, что из Зеркала на него смотрит многолетний старикан, ворчливый и занудный, – отозвался Идвал, снова меня удивив.
– Я думала, ты скажешь другое.
Словно прочитав мои мысли, Идвал усмехнулся и пожал плечами.
– Зачем? Я не буду убеждать тебя в том, что Идрис хороший или плохой. Каким вижу его я, не видит его никто другой. Бессмысленно пытаться заставить кого-то увидеть другого человека своими глазами. Поставь трех человек напротив одного окна, и они увидят совершенно разное.
Мысль Идвала была глубока и мудра. Но я поняла главную суть, которую он хотел до меня донести – он не будет обсуждать со мной графа Рангвальда и случившееся. У нас действительно были слишком разные взгляды на ситуацию. Больше мы не затрагивали серьезных тем. Идвал практически не разговаривал со мной, позволив в молчании прогуляться по саду.
Когда мы вернулись в замок, я призналась ему, что пыталась найти выход в сад, но не нашла ни одной двери, которая вывела бы меня на улицу. Идвал лишь улыбнулся и сказал, что к этим коридорам нужно привыкнуть, и если я захочу, то всегда могу попросить кого-нибудь проводить меня.
На ужин я не пошла, сославшись на усталость. Хотелось подумать в тишине над моим планом. Завтра стоит попробовать воспользоваться советом Идвала и запомнить дорогу до выхода.
С наступлением ночи на меня накатили чувства, которые днем отгонял солнечный свет, словно они были призраками, а теперь они выползали из теней, просачиваясь из дальних уголков души на поверхность. Взобравшись на подоконник, я облокотилась на стекло лбом. Вторая створка была открыта, и вечерний воздух приятно касался босых ног теплым влажным дыханием. Грудь щемило от тоски и горечи. Мне хотелось вновь оказаться дома, рядом с Криной, ощутить, как кружка с ее травяным чаем приятно согревает руки, а пряный аромат снимает усталость минувшего дня. Вечерами мы сидели на кухне и разговаривали, вспоминая дядю и былые времена, смеялись и грустили, делясь своими чувствами друг с другом. Мне не хватало объятий Ригана, его горячих поцелуев и любящих глаз.
Положив подбородок на согнутые колени, я позволила себе разреветься, размазывая слезы по стеклу. Звезды смотрели на мои страдания сквозь окно, но не сочувствовали мне. Вечность никогда не сочувствует человеческому горю, которое для них – лишь мгновенье.
Чувствам было слишком тесно в груди, и они разрывали ее на части, подливая соли в сосуд слез. Мне хотелось броситься в коридор и бежать прочь из этого замка, но я не могла так легко проститься с единственным шансом вернуться домой.
Меня разбудил стук в дверь, раздавшийся посреди ночной тишины. Он прорвался сквозь пелену сна и дернул меня обратно в реальность. С трудом оторвав голову от подушки, я посмотрела на дверь затуманенным взглядом, но решила, что не пойду открывать. Упав обратно, я перевернулась на другой бок и накрылась одеялом, но в момент, когда я закрыла глаза, стук повторился, более громкий и настойчивый.
– Кто там?! – раздраженно выкрикнула я, резко сев в кровати.
– Селения, открой мне дверь, – раздался с той стороны приглушенный голос Анабэль. Удивленно заморгав, я уставилась на ручку, прикидывая в голове варианты, которые объяснили бы столь поздний визит виконтессы.
– Там открыто, – крикнула я, не желая выбираться из постели.
– Вовсе нет. Дверь заперта, – отозвалась Анабэль и подергала ручку.
Недовольно рыкнув, я поднялась и поплелась к двери, костеря полуночников в лице Рангвальдов до седьмого колена. Лишь подойдя к двери и положив пальцы на ручку, я поняла, что не могла закрыть дверь – у меня не было ключа, а с этой стороны щеколды не имелось. Недоуменно посмотрев на ручку, я опустила ее, и она легко поддалась, отварив дверь.
– Ну вот, я же говорила, что…, – слова мои оборвались вместе с дыханием. За дверью никого не было. По спине прокатилась холодная волна, отозвавшаяся в кончиках пальцев неприятным покалыванием.
– Анабэль? – я выглянула в коридор, но он был пуст. Разозлившись, я переступила порог и огляделась. Глупые шутки этой семейки в который раз вывели меня из себя. Гнев придал сил и смелости.
– Эй! Если вы решили пошутить, то это не смешно! – крикнула я в пустоту коридора. Мое эхо утонуло в тишине, убедив меня в том, что здесь никого кроме меня нет. Покачав головой, я уже собиралась вернуться в комнату, когда дверь за моей спиной резко захлопнулась. Подпрыгнув от неожиданности, я обернулась. Пальцы нервно дернули ручку, но дверь не открывалась.
– Это совсем не смешно! – крикнула я, припав к двери и стуча по ее прохладной поверхности ладошкой.
– Селения? Ты чего там стоишь? Иди сюда, – снова раздался голос Анабэль. Я обернулась и увидела девушку в конце коридора. Она призывно махнула мне и исчезла на лестничном пролете.
– Зачем? – крикнула я, всем телом содрогаясь от накатившего страха. – У меня дверь захлопнулась!
– Иди сюда, не бойся, я помогу тебе, – снова позвала Анабэль. Посмотрев на запертую дверь, я нерешительно двинулась вперед.
– Замок клинит от резкого закрытия, – донесся голос виконтессы. – Запасные ключи у Милифтины. Идем со мной. Если только ты не хочешь остаться одна в коридоре.
От ее объяснения должно было стать легче, но почему-то не становилось. Спиной я ощущала чей-то взгляд. Обернувшись, я убедилась, что позади никого нет, но наваждение не исчезало. Наверняка, это была пугающая магия ночи, которая оживляла все страхи. Любые доводы разума были против нее бессильны.
Добравшись до лестничного пролета, я увидела Анабэль. Она была одета в то же платье, что и утром, словно совсем не ложилась спать. Улыбнувшись, она махнула рукой в сторону.
– Идем.
– Куда? – недоумевая с каждой минутой все больше, спросила я. Босые ноги подмерзали от прохлады каменного пола. Только сейчас я поняла, что встав с постели, забыла надеть тапочки, которые утром мне принесла Милифтина с еще несколькими необходимыми вещами.
– Если скажу, сюрприза не выйдет, – Анабэль подмигнула мне. Она была необычайно весела и дружелюбна, только подогревая мое недоумение к происходящему. Легкая тревога танцевала страстный танец с любопытством, заставляя забыть о замерзших ногах. Я послушно шла за Анабэль по переплетениям тугой тьмы и невесомого света луны. Минув несколько лестничных пролетов, мы оказались в одном из коридоров, практически полностью занавешенным лунной вуалью. Ночь взирала на нас сквозь огромные окна. Это место казалось мне знакомым.
– Нам сюда, – торжественно объявила Анабэль.
Она остановилась у одной из дверей и заговорчески улыбнулась мне, открывая ее. Подкравшись к ней, я осторожно заглянула в помещение, и вскрикнула от страха. Я попятилась, но Анабэль с силой толкнула меня внутрь, и вошла следом, захлопывая дверь. Взгляд ее изумрудных глаз сквозил холодной сталью, которая вспарывала мешок с моими самыми страшными кошмарами, выпуская их наружу. К ее губам прилипла злая усмешка. Анабэль наступала, с каждым шагом сокращая расстояние между нами. Она теснила меня к той самой черной двери, на которую я случайно наткнулась днем.
– Анабэль, что ты делаешь? – пытаясь сохранить самообладание, спросила я, но виконтесса мне не ответила. Рванувшись вперед, я попыталась обойти ее сбоку, но она ловко изловила меня и с невероятной для девушки силой, толкнула меня к обратно двери. Воздух рядом с ней вибрировал, по черному металлу пробегали красные отблески, точь-в-точь, как привидевшийся мне блеск в глазах графа Рангвальда. Я почти физически ощущала странную жажду, от которой воздух тяжелел с каждой секундой, наполняясь солоноватым запахом крови.
– Зачем ты это делаешь?! – крикнула я наступающей на меня Анабэль, глаза которой потемнели и теперь резонировали красными переливами с дверью.
– Хозяин так хочет. Жертва ради спокойствия хозяина, – ее слова рассыпались по воздуху шелестом сухих листьев. Я снова попыталась обманом прорваться к выходу, но виконтесса поймала меня. Сжав мое запястье, она резко дернула меня вперед, свободной рукой распахивая зловещую дверь. За ней была непроглядная тьма, вырвавшаяся наружу туманными черными и красными нитями, потянувшимися ко мне. Я закричала и забилась в попытке высвободиться из железной хватки Анабэль, но она даже не шелохнулась. Нити, точно щупальцы медленно обвивались вокруг моих ног, жаля кожу колючим холодом. В легких больше не хватало воздуха, чтобы кричать. Силы утекали из тела словно кровь, пущенная из крупной артерии – быстро, толчками, опустошая меня досуха. Шепотом я просила Анабэль остановиться, но она смотрела на мои муки с наслаждением убийцы. Отчаяние заполняло мой угасающий разум, давая понять, что мне уже не спастись. Меня затягивало в темноту, клубившуюся за дверью.
Сквозь обволакивающую меня тишину вдруг прорвался отдаленный стук, который с каждой секундой звучал все громче. Нет, это был не стук, а шаги, которые приближались, вырывая меня из объятий безразличия. Чьи-то руки схватили меня и снова бросили в темноту.
* * *
Мне показалось странным, что мир за чертой смерти выглядит так же, как моя комната в замке Ардскол. Значит, за свои грехи я попала в Долину Возмездия, где оживают самые страшные кошмары, которые терзают душу до тех пор, пока она не достигнет искупления или не угаснет навсегда. Неужели, мой худший кошмар – это Ардскол, в котором я буду заперта вечность?
Безразличие лежало на душе неподъемным прессом, прижимающим к кровати и мое тело. Потолок был вымазан в оттенки раннего утра размашистыми штрихами восходящего солнца.
Прошли года, прежде чем я смогла повернуть голову, чтобы посмотреть в окно, обнаружив в кресле возле него Милифтину. Служанка не спала. Неподвижной статуей она смотрела в окно.
