скачать книгу бесплатно
– Ну кто бы сомневался, что мое мнение тут никого не интересует, – усмехнулась я, истекая сарказмом. Желание как можно ужаснее нагрубить Анабэль, больнее уколоть ее, переполняло меня до краев. Но сестра графа словно была выше всего этого, не замечая моих попыток ее обидеть. От того чувство не выплеснутой злости жгло и разрывало меня.
– Вы принадлежите к знатному роду, поэтому с детства должны быть готовы, что выйдете замуж за человека, которого для вас выберут родители или опекун.
– Но моя тетя не выбирала графа Рангвальда! Она бы никогда не выбрала мне в мужья старика! – воскликнула я с негодованием от того, что мне тыкают под нос правилами высшего общества, с которыми я и так знакома. Единственные, кого стоило бы поучить манерам так это обитателей этого сумасшедшего замка, которые только и могут, что похищать невинных, уже почти замужних девушек.
– Старика? – удивилась Анабэль, отставляя кружку с чаем на столик. – Идрис довольно молод. И он выбрал вас. Советую вам поскорее смириться с этим фактом. Так всем будет проще.
– Ой давайте начистоту? Так будет проще вам, – раздраженно высказалась я. – Смириться с насильным замужеством? О, нет, извините, это не про меня.
На мою реплику Анабэль хотела ответить, и судя по ее зловеще сверкнувшим глазам, грубо, но едва она открыла рот и втянула воздух для, наверняка, гневной тирады, когда двери гостиной распахнулись. Заглянул бледный как мертвец мужчина в черном костюме-униформе, видимо, дворецкий, и оповестил нас о том, что граф Рангвальд завершил свои неотложные дела и готов встретиться со своей невестой.
Я едва не взвыла в голос потому, что в отличие от него к этой встрече была не готова.
– Хорошо, Григор. Можете идти, я сама сопровожу леди Селению, – Анабэль повелительно махнула дворецкому, и этому жесту могла бы позавидовать сама королева, столько властности и изящества в нем было. Однако подскакивать и тут же бежать к графу Рангвальду она не спешила, спокойно допивая чай. Лишь когда Анабэль закончила свою торжественную церемонию чаепития, она величественно поднялась и одним взглядом велела следовать за ней. Но я даже не шелохнулась, оставшись сидеть на диване.
– Я никуда не пойду, – заявила я, запрокинув ногу на ногу и потянувшись к нетронутой ранее кружке чая. Воздух завибрировал от волны раздражения, которая прокатилась по всей гостиной, окатив меня с ног до головы. О мою кожу словно потерлись ежи, настолько остро была неприязнь сестры графа Рангвальда по отношению к моей персоне. И все же, она приняла эту игру и опустилась обратно на диван. Изящным жестом опустив ладонь на колено запрокинутой ноги, Анабэль посмотрела на меня как на раздражающего комара, мешающего ей спать. Это было обидно, и все же некоторая толика удовольствия, что я все же смогла вывести ее из себя, стала моей маленькой победой.
Чай был едва теплым, и не приносил никакого удовольствия, но я намеренно медленными глотками потягивала его из кружки, искоса поглядывая на Анабэль. Но ее мой маленький театр совсем не впечатлил. Скучающим взглядом она смотрела по сторонам, изредка зевая. От негодования я слишком громко поставила кружку на блюдце. Звон фарфора тонкой мелодией запел в воздухе, вернув мне внимание Анабэль.
– Надеюсь, ты наигралась в капризного ребенка? – усмехнулась она. Зеленые глаза налились непреодолимой глубиной, в которой сложно было что-либо прочесть.
– Ты, видимо, не до конца понимаешь, куда попала? – сквозь прежнюю усмешку в голос Анабэль просочилась угроза. Она нарочито медленно, словно змея перед броском, наклонилась вперед, как будто собиралась поведать мне секрет.
– Хоть ты ведешь себя недостойно, я даю тебе шанс сохранить лицо и пойти к моему брату своими ногами. В противном случае, я поволоку тебя силой за волосы. Хочешь впечатлить прислугу?
Я почувствовала жар, лизнувший мои щеки и коснувшийся обжигающим дыханием затылка. Позориться совсем не хотелось, а тон Анабэль говорил о правдивости ее намерений, поэтому я оставила свои попытки избежать встречи с графом и встала с дивана. В конце концов это только начало. Есть множество других способов заставить графа отказаться от женитьбы на мне.
Потянулись коридоры с гобеленами на стенах, статуями дев и мифических существ, постаменты с вазами и какими-то жуткими на вид древностями, покоящимися за стеклом. Были даже черепа и целые скелеты!
Впечатление о замке в целом у меня сложилось следующее: богато-украшенный, мрачный… склеп.
Всю дорогу меня что-то смущало, но оно было столь неуловимым, словно легкое движение воздуха или порхание невидимой пылинки. Это нечто переросло в навязчивую мысль, которая постоянно мельтешила в голове как надоедливые мошки, бросающиеся в глаза, не давая мне покоя. Она продолжала нарастать, как снежный ком, устремившийся вниз с горы. И когда легкий отголосок безумия, сводящего с ума, коснулся сознания, пробуждая приступ истерического хохота, я наконец схватила бестелесного призрака за хвост.
Анабэль шла по коридору, совершенно не издавая никаких звуков. Не было даже едва слышимого шепота ее шагов, в то время как эхо от моих, пусть и мягких, подошв туфель уносились как глашатаи в обе стороны коридора. Анабэль словно плыла по воздуху, и я даже рискнула наклониться, чтобы заглянуть под подол ее юбки – действительно ли она идет? Словно прочитав мои мысли, девушка резко остановилась и повернулась. Я же, пытаясь одновременно выпрямиться и отскочить, не совладав с телом, наоборот завалилась вперед с грацией бочки и машинально обхватила ноги Анабэль, чтобы не грохнуться на пол.
Жар, порожденный мгновенно вынесенным стыдом вердиктом «виновна», лизнул щеки и затылок, обжигая грудную клетку изнутри. Когда я зачем-то подняла голову на Анабэль вместо того, чтобы отпустить ее колени, выражение ее лица ударило как пощечина. Но все же стыд был сильнее. Стыд всегда хуже толпы людей. Он – личный судья, живущий внутри нас и выносящий свой приговор за каждый поступок.
– Что ты делаешь? – бесстрастным голосом поинтересовалась Анабэль.
Я резко отпустила её и подалась назад, приземлившись на пол. Но тут же поднялась и отряхнулась.
– Прошу прощения. Я споткнулась, – понимая, как это глупо звучит, все равно соврала я. Но Анабэль сделала вид, что поверила, и кивнув, повела меня дальше.
Попытки запомнить дорогу или какие-либо ориентиры были так же тщетны, как попытки вычерпать озеро столовой ложкой. Здесь все для меня было слишком – слишком похожие коридоры, слишком много этажей, слишком большой и мрачный замок.
Дверь, возле которой мы остановились, ничем не отличалась от других бесчисленных дверей, которые остались позади. Анабэль коротко постучала и, не дожидаясь дозволения, сразу вошла. Я ее тенью проскользнула следом.
– Надеюсь, дела улажены потому, что я привела твою невесту, чтобы представить ее тебе, – сообщила Анабэль.
– Думаю, с этим знакомством я сам справлюсь. Спасибо, Бэль, – ответил граф. Вот он – злой гений, по коварному замыслу которого я оказалась здесь.
Он стоял спиной к нам, читая какие-то бумаги, и явно не торопился знакомиться со своей невестой. Анабэль, бросив на меня мимолетный взгляд, молча покинула кабинет, оставив меня наедине с графом. Судя по его телосложению и черным волосам, он не был стар, что уже было огромным плюсом. Значит, по крайней мере, недержанием мочи он не страдает.
Впрочем, граф не стал меня долго игнорировать и медленно повернулся. Посмотрев на его знакомое лицо, я опешила. Человеком, который звал себя графом Рангвальдом, приказавшим меня похитить, являлся странный незнакомец с праздника!
– Ты?! – негодующе воскликнула я, от удивления и злости позабыв про манеры и правила приличия.
– Я, – невозмутимо подтвердил граф Рангвальд, продолжая расслабленно стоять, слегла опершись на столешницу.
– Это неслыханно! – задохнувшись от негодования, выдавила я. – Нельзя просто взять и похитить понравившуюся девушку, объявив ее своей невестой!
– А кто сказал, что ты мне нравишься? – слова графа рубанули по воздуху ударом меча, сносящего голову, оборвав мое дыхание. Я едва не поперхнулась собственным изумлением и глупо захлопала глазами, разглядывая своего собеседника. Снова, как и в доме тетушки, реальность подернулась туманной дымкой. Происходящее все больше казалось бредовым сном или театральным фарсом, участвовать в котором и дальше я не собиралась.
Должна признать, граф Рангвальд был очень хорош собой: черные короткие волосы напоминали взъерошенные перья ворона, правильный овал лица как у сестры и та же благородная бледность, узкий подбородок и большие глаза цвета горного хрусталя. И несмотря на мягкие черты, лицо его казалось жестким и холодным.
Одет он был неброско, в отличие от большинства аристократов, которые всегда любили подчеркнуть свой статус – никаких побрякушек и пестрых вышивок, больше в военном стиле, но дорого и со вкусом.
Из его внешнего облика вытекало мое непонимание, почему из всех девушек Бриля он выбрал именно меня. Наш город мог похвастаться и другими красавицами, и все же по каким-то непонятным причинам они там, оставленные без внимания высокоуважаемого графа Рангвальда, а я – его невеста.
– Тогда я вообще не понимаю, почему нахожусь здесь! – горячо заявила я, задетая его словами. Теперь я еще больше недоумевала, какие причины могли заставить графа притащить меня в его замок. Было немного стыдно и неловко от собственных слов про похищение понравившейся девушки, но гнев был сильнее, сжигая в своем пламени все постороннее.
– Девушкам твоего положения вообще не нужно ничего понимать. Нужно просто слушаться и не доставлять проблем, – тон графа Рангвальда холодел с каждым словом, как и его глаза, покрывшиеся ледяной коркой. По моей коже пробежал мороз, захотелось обхватить плечи руками, но я сдержалась, продолжая упрямо смотреть на собеседника.
Именно поэтому моя тетя покинула высший свет. Высшее сословие мнит себя богами и купается в мыслях о вседозволенности, как в золотой ванне. Разрушения, которые их игры с чужими жизнями оставляют после себя, могут быть сравнимы только с потерями в войне. Однако война – это кровопролитие ради достижения какой-то цели, а поступки аристократов всего лишь блажь богатеньких снобов, взращённых на безнаказанности. Как всегда говорила тетушка, единственная справедливость в мире – это смерть, перед ней все равны, и от нее не откупиться деньгами. Все остальное, к сожалению, одинаково продается и покупается. В пятнадцать лет, когда у меня начался переходный возраст, я тоже думала, что деньги откроют мне любые возможности. Это действительно было так, только обменять совесть на деньги мне не позволила Крина. Она здорово меня поколотила и наказала, выбив из меня подобную дурь на корню.
И теперь я вижу, что наш новый граф точно такой же избалованный властью и деньгами кровопийца, как большинство аристократов.
– Тогда вы не ту невесту себе выбрали, граф Рангвальд, – стараясь скрыть обиду и уязвленную гордость за холодностью тона, заявила я. – Я вам не подойду.
– Интересно послушать, – оповестил меня граф, хотя его тон и выражение лица говорили о совершенно противоположных чувствах.
– Молчать и подчиняться я не умею – слишком своевольная. К тому же, я с детства работаю в огороде, управляюсь у скота, вообще не чураюсь грязной работы. Такого рода занятия не особо подходят благородным дамам вашего круга.
– Хозяйственность женщине идет, – перебил мою реплику граф Рангвальд, вгоняя меня в настоящее бешенство. Еще я за чужими огородами не следила! Что ж, повысим ставки.
– Я не обучена манерам высшего общества. Понятия не имею к кому как обращаться, и какими приборами пользоваться с определёнными блюдами. Я росла как обычная крестьянка.
– Еще что-нибудь? – бесстрастно поинтересовался граф Рангвальд.
– Я порочна. Я спала со многими мужчинами. Иногда с несколькими за раз, – смело заявила я, вздернув подбородок. – Вещи я сама соберу. Провожать не надо.
Конечно, никаких вещей, которые нужно собрать, не было, учитывая, как меня сюда доставили, но мне просто хотелось красиво уйти.
– Хватит, – терпение графа видимо истекло, как песок в песочных часах. – Мне надоел этот цирк. Отныне вы – моя невеста, и ничто это не изменит. Придется смириться с этим фактом, чтобы было проще жить. В противном случае вы сами себе принесете страдания, – ледяным тоном резко заявил граф, одновременно ставя точку в нашем разговоре. Но только меня эта точка категорически не устраивала. Уперевшись взглядом в графа так, словно пыталась вцепиться в него острыми крюками, я гордо вскинула подбородок и подалась вперед. Огонек надежды едва теплился в душе, но отчаиваться было рано.
– Отпустите меня, прошу вас. У меня есть жених, я его очень люблю. Я не могу оставить тетушку одну. Она мне как мать, и одиночество просто убьет ее. Я никогда не смогу вас полюбить. Я не хочу всю свою жизнь провести в этом замке в ненависти к своему пленителю. Прошу, выберите другую девушку. Каждая вторая в Бриле мечтает стать вашей женой, – эмоции нахлынули вместе со слезами, хотя я и пыталась их сдержать. Мне не хотелось рыдать при графе, но, может быть, моя искренность переубедит его, и через несколько минут я уже буду ехать домой?
Тишина снова оборвала мои слова и заполнила комнату. Граф Рангвальд отошел от стола и приподнял голову. Его лицо до сих пор было скрыто завесой тайн, и о его чувствах оставалось лишь гадать. Сложив руки за спиной, граф обошел меня по дуге, разглядывая со всех сторон точно породистую кобылу.
– Нет, – короткий ответ подобно ледяному клинку резанул сердце. Что-то холодное прикоснулось к затылку и потекло вниз по шее и позвоночнику, проникая внутрь и пуская там новые ледяные побеги.
– Ну почему?! – не выдержала я. Спокойствие треснуло как стекло, разлетевшись осколками неудержимой злости, разжигающей внутри настоящий пожар.
– Что тобой двигало, когда ты меня выбирал? Что было в твоей голове? И на что ты надеялся? Что я упаду в обморок от счастья при виде тебя? Нет уж, прости, я люблю другого человека, почему ты не поймешь?! – новые всплески ярости выбрасывали в мое сознание гневные речи. Захотелось ударить графа чем-нибудь тяжелым, затолкать ему в глотку большую головку чеснока и зашить рот, чтобы он не мог ее выплюнуть. В тот момент я даже не понимала сама, почему подумала именно о чесноке. Наверное, образ графа в его готическом замке вызывал у меня ассоциацию с мифическими существами из страшных детских сказок.
– Чувства вообще играют самую последнюю роль в таких делах, – спокойствие в голосе графа Рангвальда резонировало с треснувшим терпением. – Есть обстоятельства, которые даже я не могу изменить. Сейчас ты просто не в себе, поэтому не вижу смысла продолжать этот разговор, – хозяин замка повысил тон и так резко повернулся ко мне, что я едва не отшатнулась.
– Да неужели? Я не в себе? А ты в себе? Сумасшедший похититель! – добавляя щепотку иронии в свои и без того приправленные гневом речи, воскликнула я, почти вплотную приблизившись к графу Рангвальду и вперившись в него диким взглядом. – Ну, тогда объясни мне, чего я такая глупая не понимаю в этом безнравственном похищении?
– Ты не сможешь этого понять. Не сейчас, – холодно повторил граф, тем самым подкинув в мой адский костер еще и быстро воспламеняющиеся семена бешенства.
– О, конечно! Мне, глупой городской девчонке, которая должна была обомлеть при появлении Идриса Рангвальда, не постичь великих тайн его темной души!
Хозяин замка окинул меня брезгливым взглядом, словно смотрел на мешок с дурно пахнущим мусором.
– В общем так, ты – моя невеста, нравится это тебе или нет. Ты останешься здесь. И узнаешь, что к чему, когда остынешь и будешь к этому готова, – прорычал он, тем самым озвучив окончательный приговор и дав понять, что не намерен и дальше продолжать этот разговор. Развернувшись, граф Рангвальд направился к двери.
– Ты надеешься удержать меня в этом замке?! – крикнула я ему в спину, но он явно принципиально не хотел мне отвечать.
– Если ты меня не отпустишь домой, я выпрыгну в окно! – на эмоциях продолжала я, кидаясь вслед за графом.
– Не выпрыгнешь, – как-то уж чересчур уверенно заявил мой похититель, что взбесило меня еще больше. Его уверенность в том, что я предпочту сидеть в его замке, заполненном душком мрачных слухов, прыжку из окна, так разгорячила кровь, что я со всей силы толкнула в его сторону вазон с каким-то деревцем, стоявший в шаге от двери. Граф изящно отступил в сторону, пропуская падающий предмет мимо себя. Потребность что-нибудь швырнуть в него на этом не иссякла, но рядом больше ничего подходящего не нашлось, поэтому я метнулась к его столу и сбросила лежащие на нем бумаги на пол. В шелестящем хаосе в Рангвальда полетела чернильница, небольшая деревянная шкатулка и подставка с перьями. Чернила растеклись по стене и ковру подобно зловещему мраку, пожирающему все на своем пути. Но и это не остудило моего пыла, хотелось весь кабинет перевернуть кверху дном и бесноваться до тех пор, пока стены этого замка не заполыхают от пожара.
Следом за письменными принадлежностями разрушению подверглась ваза из голубого фарфора, которой я кинула в графа, пылая от стойкого желания убить его этим предметом интерьера. До этого ваза стояла в низкой деревянной коробке, наполненной крупными деревянными опилками для перевозки хрупких вещей.
Перед глазами полыхало черно-красное пламя, оно заволакивало разум горячим туманом, пропитанным ненавистью и ощущением вседозволенности. Граф Рангвальд ловко увернулся от вазы, и она со стоном тысячи осколков осыпалась на пол голубыми черепками. Хозяин замка даже не пытался меня остановить, и лицо его не выражало даже удивления или огорчения за потерю дорогой вазы.
Я чувствовала себя огнем свечи, который всегда спокойно горел на фитиле – строго на своем месте, но стоило свече опрокинуться, и огонь превратился в разрушительное, неконтролируемое пламя, которое пыталось уничтожить все, чего касалось. Мне хотелось того же – разрушить здесь все до основания. Руки тряслись от предвкушения еще что-нибудь разбить или швырнуть. Перед мысленный взором встала картина, как граф Рангвальд корчится в предсмертных муках с ножом в груди. Предвкушение его смерти сладким хмельным вином разлилось внутри, развязывая клубок моих самых смелых желаний.
Внезапно я отпрянула от этих мыслей, ошпарившись своим же огнем. Все еще затуманенный взгляд метался по разрушенному кабинету, вдруг зацепившись за знакомые названия сборников стихов Армандо Флэя и приключенческих романов Маллета Нари. Словно тяжелая пощечина, они отрезвили меня.
Что я делаю? Я еще никогда не впадала в подобное состояние, никогда не испытывала такой ярости и желания кого-то убить. Недавние ощущения казались приторной сладостью, которая минуту назад дурманила, но теперь вызывала лишь тошноту и отвращение. Растерянно обернувшись, я взглянула на графа. Он был все так же спокоен, даже не двинулся с места, пока я громила его кабинет.
– Вы закончили, леди Де-Маир? – бесстрастно поинтересовался граф Рангвальд, наблюдая за моим замешательством. Растерянная и напуганная своим поведением, я медленно кивнула, хотя смысл слов моего похитителя добрался до моего взбудораженного мозга лишь спустя несколько долгих секунд.
Вокруг меня царил настоящий хаос – перевернутый стул, отброшенный в сторону, измятые, изорванные бумаги, перепачканный ковер, разбитые вазы и статуэтки. Но все это не вызывало во мне чувство стыда, извиняться я не собиралась. Лишь страх все еще циркулировал по сосудам, холодя кровь и порождая в сознании множество вопросов и странных мыслей. Руки мои дрожали, и тело изнывало от навалившейся слабости.
– Тогда всего доброго, леди Де-Маир, – открывая дверь и тем самым ставя окончательную точку в нашем разговоре, произнес граф Рангвальд.
– Григор, проводите мою невесту в Малую Столовую и подайте ей поздний завтрак. За ней придет Анабэль, – обратился граф Рангвальд к ожидающему за дверью дворецкому. Тот кивнул и жестом пригласил меня следовать за ним.
Гордо вздернув подбородок, я прошествовала мимо новоиспеченного женишка и, остановившись в проходе, в последний раз посмотрела на похитителя.
– А тебе всего самого плохого, чтобы ты захворал! – вопреки положенным ответам, выдала я и от всей души пожелала ему сдохнуть в страшных чесночных судорогах. В поверьях запах чеснока отгоняет нежить и нечистых.
Лишь когда дверь за моей спиной захлопнулась, я почувствовала некоторое облегчение. Подобных срывов со мной никогда не случалось, и ни разу в жизни у меня не возникало почти звериной жажды убить кого-то. Собственное состояние пугало меня больше, чем неизвестность, маячившая вместо предрешенного будущего. Пожар внутри вспыхнул внезапно, одурманив меня подобно дыму черного белена. Я словно на несколько минут забыла кто я, и опомнилась лишь наткнувшись взглядом на что-то знакомое.
Пока вывод напрашивался только один – что-то не так с этим замком, а вовсе не со мной, поэтому надолго я здесь задерживаться не собиралась.
2 Глава. Тени Ардскола
Между сном и реальностью нет большой разницы —
и в том и другом раскрываются разные части души.
Анабэль бесшумно скользнула в кабинет через другую дверь, которую можно было бы обнаружить лишь специально приглядываясь. Беглым взглядом она оценила погром, царивший внутри. Виконтесса знала, как сильно Идрис ненавидел хаос, но выражение его лица говорило о том, что бардак в данный момент волновал его меньше всего.
– Идрис, ты ее все-таки похитил, как бы это ни называлось официально. Какова бы ни была причина, с девочкой можно было помягче, – Анабэль ни в чем не упрекала брата, но в ее голосе проскальзывало нечто похожее на сочувствие его новоиспеченной невесте. Идрис отстраненным взглядом смотрел в окно, наблюдая за движением теней, отбрасываемых солнцем. Виконтессе казалось, что он пытается что-то увидеть в них, прочитать какой-то ответ.
– Нет. Пусть не строит себе иллюзий, тогда она легче воспримет правду, – холодно отозвался Идрис и повернулся к сестре. Его серые глаза налились антрацитовой темнотой. Каждый мускул лица был напряжен. Таким Анабэль видела его нечасто.
– Значит, ты не собираешься на ней жениться? – вопрос прозвучал скорее риторическим, ибо Анабэль уже поняла, что когда дело касается ее брата, все не может быть простым и однозначным. И все же она хотела получить ответ, который бы ее устроил.
– Разумеется нет. Она здесь не для этого, – решил не разочаровывать сестру Идрис. Постепенно его взгляд оттаивал и светлел. Чем дольше он смотрел на сестру, тем яснее становились его глаза. Краешек его губ тронул призрак улыбки и тут же рассеялся.
– Тогда зачем она здесь? – допытывалась Анабэль.
– Бэль, не будем об этом сейчас. Мне самому многое нужно обдумать. Произошли кое-какие события, которые я не смог проигнорировать. Следите за ней, чтобы не пыталась сбежать и навредить себе.
Лицо Идриса оставалось чистым листом. В глазах клубился густой туман задумчивости, не позволяющий угадать, что за мысли циркулируют у него в голове.
– Хорошо, – Анабэль кивнула, больше не пытаясь задавать вопросов. – Попрошу Идвала и Тамаша, чтобы следили за ней. И сама тоже буду.
– Идвал редко бывает серьезен, мысли Тамаша заняты только экспериментами. Приставь к ней лучше Милифтину под видом прислуги. Пусть глаз с нее не спускает. Одной проблемой будет меньше. Чтобы она вела себя тише и не доставляла новых проблем, нужно создать видимость, что мы для нее не враги, и она в безопасности, – вынес свой вердикт Идрис.
– А мы враги? – решила уточнить Анабэль, совершенно не понимая, что за игру затеял ее брат.
– Этого я пока еще не знаю, – задумчиво отозвался он.
– Идри, мне все это не нравится. Да и Миф… это плохая идея, – попыталась образумить брата Анабэль, но тщетно. Идрис уже все решил.
– Бэль, ты переживаешь зря. Миф справится, у нее прекрасная выдержка.
– Что ж, может ты и прав. Что насчет прислуги? Они не станут проблемой? – предупредила брата Анабэль, все еще терзаемая сомнениями насчет этого решения.
– Я избавился от всех. Оставил только самых… человечных, – заверил сестру Идрис с тенью улыбки на губах. Виконтесса удовлетворенно кивнула и собралась было уходить, но Идрис остановил ее легким движением руки. Анабэль вопросительно подняла брови.
– Эта девушка… о чем вы говорили? Тебе ничего не показалось странным? – несколько секунд прежде, чем задать этот вопрос сестре, граф Рангвальд едва заметно колебался, но все же решил его озвучить.
Вопрос показался Анабэль странным, немало ее озадачив. Виконтесса мысленно перебрала их недавний разговор с Селенией и пожала плечами.
– Ничего такого. Протестовала, орала. Решила, что я твоя любовница. Кстати, она не первая. Пора бы уже выдать меня замуж, чтобы ни у кого не возникало вопросов, – усмехнулась Анабэль, чтобы разрядить напряженную обстановку, но сделала только хуже. Привычную серость глаз Идриса мгновенно затянуло предгрозовой чернотой. Его плечи напряглись, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Анабэль сразу пожалела о своей глупой шутке и попыталась невинной улыбкой рассеять тьму в глазах брата.
– У тебя кто-то есть? – тон Идриса напоминал заледеневшую реку, которая неосторожному взгляду покажется непоколебимой, но один неосторожный шаг, и холодные давящие объятия смерти сразу выжмут из груди последние остатки жизни.
– Идрис, тебя все боятся! На меня даже бездомный, которому нечего терять, не посмотрит! – голос Анабэль звучал звонко и беззаботно, но за веселостью можно было услышать сталь неопровержимой истины. Однако, Идрис продолжал пронизывающим взглядом взирать на сестру, словно бы хотел заглянуть в ее мысли сквозь широкий черный диск зрачка. Анабэль же в свою очередь пыталась всем своим видом убедить брата в том, что это была лишь глупая шутка. Порой, Идрис позволял ей подобные шалости, но только не в моменты, когда он был зол или растерян.
– Замечательно, – холодно усмехнулся он, наконец, ставя точку в их зрительном диалоге. – Нечего кому-то на тебя смотреть. В прошлый раз это закончилось весьма прозаично.
