скачать книгу бесплатно
Нкхау закатила глаза, но настойчивость Эли не оставляла ей выбора, и она неохотно принялась рассматривать скалу-близнеца.
Вдруг она заметила, как кто-то, словно паук, спускается по отвесной стене от входа в пещеру. Нкхау отказывалась в это верить.
– Ну что?! – завопила Эли и затрясла ее, как тряпичную куклу. – Ты видишь его? Он все еще там?!
– Кто это? – прошептала Нкхау.
– Он там или ушел?!
Нкхау испуганно покосилась на скалу, но там уже никого не было.
– Ушел. Кто это был?
– Это мой сын, – тихо ответила Эли.
Нкхау изумленно вскинула брови.
– Сын?
– Он так редко приходит. И мы опять разминулись.
Эли побледнела и безжизненной серой тенью заползла в пещеру Нкхау. Та, встревоженная и обескураженная, последовала за ней.
– Как же так?! Опять разминулись! – горевала Эли, рухнув на лежанку.
Нкхау присела возле нее.
– Ты не говорила, что у тебя есть сын.
– Видишь ли, он сам по себе.
– И какой он?
– О! Он прекрасен! – оживая, воодушевленно заговорила она. – У него такие ясные, такие чистые глаза! А волосы белые как снег. Он светится изнутри мягким, удивительным светом. Он похож на ангела!
Если бы минуту назад Нкхау собственными глазами не видела, как он карабкался по отвесной скале, то приняла бы все, что говорит Эли, за бред сумасшедшего.
Гостья вскочила и поспешила к выходу. Там она остановилась и произнесла совершенно другим, тихим и полным печали голосом:
– Как ты думаешь, он еще вернется?
Нкхау лишь растерянно пожала плечами. После ухода Эли она тоже попыталась заняться делами, но все валилось у нее из рук. Она еле дождалась ночи. Она знала, что сегодня Эли больше не придет.
Нкхау долго не удавалось уснуть. Когда же веки наконец отяжелели, и она с облегчением почувствовала приближение долгожданного сна, пещера вдруг озарилась ярким мерцающим светом. Нкхау потрясенно уставилась на стоящего в шаге от нее юношу, окруженного сияющим белым ореолом. Он смотрел на нее синими глазами. Нкхау сразу догадалась, кто перед ней.
– Вы ошиблись пещерой, – пролепетала она, пораженно и зачарованно глядя на пришельца. – Пещера вашей матери напротив.
Он приблизился к ней, и у Нкхау перехватило дыхание.
– Не думаю, – улыбнулся странный гость, протянул к ней руку и коснулся кончиками пальцев ее лба.
Нкхау оказалась на самой макушке высоченного дерева, от которого ввысь, к единственной звезде, тянулся веревочный мост. На нем стоял чудесный юноша с золотым копьем в руке.
– Смелее, – позвал он, – пойдем со мной!
Нкхау с опаской ступила на зыбкий мост.
– Не бойся, – подбадривал юноша. – Он надежный.
Нкхау переступала с одной тонкой дощечки на другую и поднималась все выше, приближаясь к терпеливо ожидающему ее незнакомцу.
* * *
Нкхау проснулась холодным пасмурным утром. Она увидела Эли, стоящую спиной к ней на каменном выступе возле пещеры. Подол ее легкого синего платья перебирал волнами ветер. Голову украшал венок из белых полевых цветов. Нкхау подошла и встала рядом.
– Я люблю такую погоду, – сказала Эли.
Нкхау посмотрела в хмурое небо.
– Я тоже.
– Конечно, ты тоже, – грустно и загадочно улыбнулась Эли. – Пойдем в дом. Дождь начинается. Это я собрала для тебя.
Эли протянула Нкхау небольшой букетик из таких же цветов и вошла в пещеру.
Она по обыкновению заняла свое уже вполне законное место на лежанке, изящно расположилась там и была похожа на античную богиню.
– Я люблю одиночество, – начала Эли. – Но в такие дни оно как нож в сердце. Иногда самой хочется прыгнуть со скалы. Наверное, подобные мысли хотя бы раз в жизни приходят в голову каждому. И все же я предпочитаю говорить о смерти вполголоса.
– У тебя сегодня мрачное настроение? – спросила Нкхау и втянула носом сладковатый запах полевых цветов.
– Скорее лирическое… или философское, – усмехнулась Эли. – Люблю, знаешь ли, поразмышлять о том о сем. Например, почему человек всегда всем недоволен. Летом жарко, а зимой холодно. Когда ему дадут то, чего он желал, он непременно скажет: «Вот, мне дали то, что я хотел. Но разве я хотел этого?!»
Нкхау хихикнула и принялась плести себе из подаренных цветов такой же, как у Эли, венок. Ей нравилось слушать соседку.
– А знаешь, почему я так люблю первобытное время? – продолжала та. – Потому что здесь каждый день приходится бороться за жизнь. Каждый день человек дышит страхом и проливает кровь, а смерть, слившись с его тенью, ходит за ним по пятам. Только тогда человек становится полнокровным, все его чувства обостряются. Если ты несобран – ты не жилец. В первобытное время мужчина не может быть трусом, потому что цена его трусости – чья-то жизнь.
– А разве бывает по-другому? – спросила Нкхау.
– Еще как бывает, – вздохнула Эли.
Нкхау показала Эли свое незаконченное изделие.
– У меня получается? – спросила она.
– Получается. Плети дальше, – ответила Эли и снова вздохнула. – Вот как ты думаешь, если бы Киан не ушел, а остался с тобой, что стало бы с вашими чувствами? Представь, что вы остались вдвоем в этом красивом уединенном месте, изолированные от внешнего мира. Думаю, что ваша идиллия продлилась бы недолго.
– Почему?
Эли замолчала. Ее застывший взгляд был направлен на вход в пещеру. По свинцовому небу лениво ползли темные облака, подгоняемые холодным ветром.
Эли посмотрела на Нкхау и слабо улыбнулась.
– Позволь своему сердцу сделать правильный выбор, – сказала она.
– Мне решительно не нравится твое настроение, – нахмурившись, буркнула Нкхау. Слова Эли подняли в ее душе смутную тревогу.
Эли повернулась на бок и с нежностью посмотрела на Нкхау.
– Просто я уставший мотылек. Но тебе еще не знаком вкус разочарования. В тебе еще горит огонь, способный творить самые настоящие чудеса.
– Смотри! – Нкхау водрузила на голову свое творение. – Ну как?
– Ты красавица, – сказала гостья и поднялась с лежанки. – А мне пора.
– Эли! – окликнула ее Нкхау, когда та уже стояла у порога. Ее вдруг охватило предчувствие неминуемой разлуки. – Ты ведь еще придешь?
– Конечно, – улыбнулась Эли.
Нкхау немного успокоилась. Эли никогда ее не обманывала.
Она ушла, оставив после себя тонкий шлейф из аромата цветов и дождливого летнего утра.
В тот день Нкхау так и не вышла из своего жилища. Дождь лил не переставая. Хорошо, что у нее оставались кое-какие съестные припасы. Ночью, когда все стихло, полная луна так ярко осветила пещеру, что стало светлее, чем днем. Засыпая, она думала о Эли.
Счастливая и умиротворенная, Нкхау уснула. Больше она не одна, и это главное.
* * *
Покончив с завтраком, Нкхау засобиралась на прогулку, как вдруг услышала чьи-то шаги.
Эли всегда появлялась бесшумно, как призрак. Очевидно, это была не она. Выйдя из пещеры, Нкхау ладонью прикрыла глаза от слепящего солнечного света.
– Приветствую тебя, отшельник! – услышала она знакомый голос и метнула ошалелый взгляд на узкую тропинку, ведущую к ее жилищу. По ней, внимательно глядя под ноги, не спеша спускался старейшина племени Сахо.
– Сахо! – крикнула не своим голосом Нкхау, присела и схватилась за голову. – Не может быть!
А когда вслед за стариком появился Киан, Нкхау и вовсе чуть с ума не сошла от радости.
– Киан, – прошептала она и рванула ему навстречу.
Нежданные гости тем временем спустились по тропинке и остановились на широком каменном выступе.
Нкхау подбежала к Киану и на мгновение замерла в нерешительности. Он схватил ее обеими руками и крепко обнял.
– Я так быстро ушел тогда, – взволнованно произнес он, – чтобы поскорее вернуться к тебе.
Нкхау прильнула к нему и с упоением слушала, как бьется его сердце.
– Потом, потом, – сказал старик и взял ее за руку. Нкхау с неохотой оторвалась от Киана. – Он никуда не денется. Пойдем потолкуем.
Старик подвел ее к самому краю каменного выступа.
– А ты пока подожди нас в пещере, – добавил он, обращаясь Киану.
Киан оставил у входа свою охотничью палку и нырнул в прохладу уютного жилища. Со словами «Давно мечтал так сделать!» старик сел, свесив ноги в пропасть. Нкхау «так сделать» не решилась и примостилась рядом, обхватив руками колени.
– Ну, рассказывай, – начал старик. – Чем ты тут занималась одна?
– Да особенно ничем. Жила. Только я была не одна. У меня есть соседка. Ее зовут Эли. Она живет вон там, в ска…
Нкхау замолкла на полуслове, а ее рука с вытянутым указательным пальцем застыла в воздухе. Старик тихонько захихикал, как нашкодивший ребенок. Никакой скалы не было и в помине. Ошеломленному взору Нкхау открылась широкая зеленая долина, над которой парили орлы, оглашая ее призывным пронзительным кличем.
– Здесь никого не было, Нкхау, – сказал старик. – Ты была одна.
Старик с удовольствием наблюдал, как Нкхау, не находя слов, сутуло сидит на развалинах рухнувшего в одночасье, привычного ей мира.
– Когда Киан вернулся в племя, – продолжал он, – то первым делом пошел к Брунну и объяснил ему ту ситуацию с чужаками. Когда я объявил Киану, что мы отправляемся в путь, он готов был всю дорогу нести меня на спине, только бы не задерживаться и лишний раз не останавливаться – так торопился к тебе. Теперь ты можешь смело возвращаться с нами в племя Сахо или остаться здесь. А можешь выбрать что-то другое.
– И что мне делать? – спросила Нкхау.
Старик мечтательно смотрел вдаль, болтая худыми загорелыми ногами.
– Делай что хочешь, – с улыбкой ответил он. – Это твоя жизнь.
Глава шестая
Брунн
Сдвинув брови, Брунн уже час наблюдал за тем, как Киан и Нкхау дурачатся в стороне от всех, не отрываясь друг от друга ни на секунду. Старейшина сидел рядом, подставив морщинистое лицо тускнеющим лучам заходящего солнца и, казалось, мыслями был где-то очень далеко отсюда.
– Интересно, – после длительного молчаливого наблюдения произнес Брунн. – Когда это закончится?
Старейшина усмехнулся и посмотрел на соплеменника.
– Уж не ревнуешь ли ты?
– Ревную? Я? У меня забот хватает. Скажешь тоже, – буркнул он, усаживаясь поудобнее. От долгого сидения у Брунна затекла спина. – Киан совсем расслабился. Вот когда он в последний раз ходил в дозор?
– Оставь их, – махнул рукой старейшина.
– Я все понимаю, но это уже слишком, – не унимался вожак. – Они же ничего не видят и не замечают вокруг себя. – Брунн сделал короткую паузу, видимо, подыскивая доводы поубедительнее, и наконец выдал: – Да и к тому же это небезопасно! Нельзя в наше время терять бдительность.
– Счастливых людей не смущает чужое счастье, – сказал старейшина. – Просто они есть друг у друга. А у тебя есть только я, старый трухлявый пень.
Брунн добродушно расхохотался.
– Это хорошо, что ты у меня есть, Сахо.
