скачать книгу бесплатно
Джош произнёс: «Понятно», – затем подошёл к холодильнику, насыпал льда по стаканам, после этого вскрыл бутылку, разлил – с завидным изяществом, и тоже прошёл к подоконнику – к окну с вертикальными жалюзи. Режина глотнула Midleton – золотистый и обжигающий, в который раз говоря себе: «Нет, не я сплю. Это – правда. Это всё происходит в действительности», – и сказала:
– Так что там? Рассказывайте. Генри жив. Для меня это главное. Отталкивайтесь от этого.
Джош закурил «Парламент», силясь понять единственное – как Лээст сумел оставить её – бросить её – забеременевшую – безумно в него влюблённую – юную и прекрасную, и поскольку ответа не было, вздохнул и спросил:
– Наблюдатели… Вы когда-нибудь о них слышали?
– Да, – подтвердила Режина. – Доходили какие-то сведения, но мало в чём состоятельные.
– Ну так вот, – сказал Джош, – понимаете… Верона – альтернативщица. Я – тоже альтернативщик. В принципе нас немного, если судить по статистике, и всех нас роднит единственное…
– Что ваши отцы – Наблюдатели?
– Да, – произнёс Маклохлан. – Наши отцы – Наблюдатели. Эртаоны третьего уровня.
– Нет, – возразила Режина, – нет… это всё не сходится. Он был обычным физиком. У него была тётя в Лондоне. Я встретилась с ним на «Гамлете».
Джош выпустил струйку дыма, подумав: «Господи, боже мой… Эртебран – ты скотина… сволочь… Кинуть её с ребёнком и спокойно жить после этого», – затем обратился к виски – теперь уже чуть охлаждённому, и произнёс:
– Конечно… в этом вся их особенность… эртаонов третьего уровня. Они среди нас маскируются. Обзаводятся разными родственниками, различными специальностями. Он – то физик, то – химик, видите?
– «Эртаоны», – сказала Режина. – Объясните мне обстоятельней. С этим термином я не сталкивалась…
* * *
Подъехав к The Gresham Hotel, экдор Эртебран с Вероной прошли через двери – стеклянные – к стойке администраторов, и Лээст, дождавшись возможности, попросил: «Проверьте, пожалуйста. Нет ли среди проживающих Режины Авейро Ледо? Американский паспорт. Тридцати восьми лет от рождения…»
– Да, – вмешалась Верона, – помните, мы останавливались в двадцатых числах июня, а потом почти сразу выписались?
– Помню, – сказал дежурный. – Ваша мать появлялась сегодня, где-то в начале третьего, и попросила комнату, но у нас сейчас всё забронировано. Мы извинились, конечно. Предложили ей бронь с понедельника, но она сказала: «Спасибо», – и сразу ушла после этого.
– Чёрт… – прошептал проректор.
– Куда? – спросила Верона.
– Не в курсе, – сказал дежурный. – Но швейцар вам подскажет, я думаю. Она, когда вышла отсюда, обратилась к нему с расспросами. Она была в чёрных джинсах и в чёрной рубашке на молнии. И ещё саквояж на колёсиках… такой – очень яркий – оранжевый.
Швейцар – молодой мужчина с эффектными бакенбардами, продолжавший глазеть на Верону с момента её появления, ответил с большой готовностью:
– Да, я запомнил, естественно! Она сперва покурила и вид у неё был расстроенный. Такой… удручённый, знаете? Это – ваша сестра, наверное? Она пошла в левую сторону.
Эртебран, в тот момент закуривающий, опередил Верону и сказал: «Не „сестра“, представьте себе! Вот вам четыре Евро, остальное вас не касается! Спасибо за информацию!»
Швейцар проследил с интересом, как мужчина с юной красавицей удаляются в направлении всё той же Abbey Street Lower, теряясь в толпе прохожих, наводнивших вечернюю улицу, и пробормотал: «„Представьте себе…“ А кто тогда, интересно? Скажете – „мать“? Сомнительно. В чём смысл меня обманывать? Неужели что-то серьёзное? Что-нибудь криминальное? Да-а… При подобной внешности такое неудивительно…»
– Ну что? – спросила Верона, когда Лээст, заметно встревоженный, избавился от окурка и снова достал сигареты, пытаясь занять себя чем-нибудь – чем-нибудь отвлекающим.
– Ничего, – сказал Лээст. – Я думаю. Она пошла в паб на Abbey. Возможно, была допущена. Провела там какое-то время. Вопрос – что случилось дальше. В принципе мы не торопимся. Давай мы зайдём куда-нибудь, в какой-нибудь «Маркс и Спенсер», и купим себе по джемперу, а то становится холодно. Потом мы позвоним Маккеону. За несколько сотен Евро он нас покатает по городу… по периферийным гостиницам.
* * *
Бутылка ирландского виски оказалась исчерпанной полностью к половине шестого вечера, одновременно с историей об эртаонах-Создателях, которую Джош представил в том интересном ракурсе, при котором отцы-Наблюдатели оказались весьма специфическими коварными соблазнителями.
– Представьте, все наши матери, – говорил он с большим убеждением, подытоживая историю, – несчастные бедные женщины, на чьи плечи легла забота об этих невинных отпрысках, детях-альтернативщиках, чьи отцы равнодушны полностью к их карьере, к их жизни, к их будущему! Наши отцы отвернулись от нас! И, возможно, мистер Блэкуотер не является исключением!
– Простите, – сказала Режина, – но он ведь встретился с дочерью. Как я могу после этого упрекать его в равнодушии?
– Мы не знаем причин этой встречи! – парировал бедный Джошуа, толком уже не знающий, как ему изворачиваться и чем это всё закончится. – Допустим, что он, возможно, проявил заинтересованность, с учётом её талантов, можно сказать – выдающихся, но, поверьте мне, всё её будущее нисколько не будет связано ни с господином Блэкуотером, ни с прочими Наблюдателями! И, кроме того, я надеюсь, что вы ей внушите как-нибудь, что ей не стоит в дальнейшем связывать свою жизнь с непосредственно с арвеартцами! К ней там уже присматриваются некоторые сенаторы, самые реакционные, но знайте, для альтернативщицы брак с арвеартцем – трагедия! Её натурализуют! Введут микрочип в подкорку! И вы больше её не увидите! Арвеартцам, согласно закону, запрещается категорически покидать свою территорию! Под угрозой стирания памяти!
Режина, все мысли которой вращались вокруг единственного – того, что Верона и Генри в тот момент находились в Дублине, не особенно реагировала на джошевские излияния, помня о Джоне Смите – согласно обычной логике – эртаоне второго уровня, и о его уверении: «Со мной она будет счастлива…»
– Я, если честно, уверена, что Верона сама способна определиться с будущим. И, кроме того, мне кажется, вы несколько преувеличиваете проблему натурализации.
– Посмотрим, – сказал Маклохлан. – Моё дело – предупредить вас. Это – моя специальность – просчитывать чьё-то будущее. И у меня, поверьте, развита интуиция. Для неё опасность исходит от общения с арвеартцами. С теми, кто старше по возрасту. С теми, кто видит в ней женщину, но мало себе представляет, что она обладает способностями, не имеющими аналогов.
Затем, подойдя к подоконнику, он провёл указательным пальцем по тонким рёбрышкам жалюзи и когда они закачались, добавил: «Мне часто кажется, что эта её импульсивность мешает ей анализировать… делать какие-то выводы… проявлять своё благоразумие… Но я, конечно, надеюсь, что она будет счастлива в будущем… Верона достойна лучшего… И если она однажды обратит свой взгляд в мою сторону… я сделаю всё возможное…»
– Ну что ж, – усмехнулась Режина, – ваша искренность мне импонирует, как и то, что вы влюблены в неё и не скрываете этого.
Джош обратился к «Парламенту», испытывая облегчение и, одновременно с этим, малоприятно чувство от сокрытия правды – истины – той, что внезапно выяснилась, и с которой ему придётся уживаться каким-то образом.
Режина подумала: «Ревность… ревность – самое страшное. Половина всех его россказней – чистая профанация. Но к кому он её ревнует? Вряд ли к Генри. И вряд ли к Джону. О Джоне он в полном неведении. К какому-то там „сенатору“? Вот это уже вероятнее. Или к экдору проректору. О нём он, правда, умалчивает. Но это сейчас не важно. Мне надо быстрее увидеться с ней… узнать у неё о Генри… хоть самую малость, хоть что-нибудь…»
– Открываем вторую бутылку? – предложил астролог, докуривая.
– Нет, – отказалась Режина. – Напиваться сейчас не хочется. Мне надо побыть в одиночестве. Чисто психологически, после всего случившегося.
– Да, – сказал Джош, – согласен. Я вас утомил, наверное? Мало вам этого стресса, так тут ещё я с историями и со всякими предупреждениями. Могу предложить вам спальню. Отдыхайте в своё удовольствие.
– Я не хочу вас обязывать. У вас были планы, наверное, пока вы меня не встретили. Можно мне попросить вас найти для меня гостиницу? Полагаю, вы ориентируетесь…
– А Лисканнор? – спросил астролог.
– Я не покину Дублин, пока не увижусь с дочерью.
Маклохлан кивнул с пониманием, на минуту покинул кухню и вернулся с планшетом – эппловским. На выискивание гостиницы ушло полторы минуты, по истечении коих он произнёс:
– Информирую. В центре сейчас всё занято. Есть, правда, пара трёхзвёздочных, но я бы их не советовал. Осталась одна окраина. Предлагаю на выбор несколько. Отели четырёхзвёздочные. Первый – на северо-западе…
– Подождите, – сказала Режина. – Найдите мне тот, пожалуйста, который не самый дальний. Который поближе к центру. Район не имеет значения. Я буду платить наличными.
Джош помолчал немного, изучая схему с отелями – не простую, а интерактивную, и произнёс наконец-таки:
– Вот самый близкий, по-моему. «Глайд Корт Отель» на Лэнсдаун. Номер остался единственный. На сколько дней вам заказывать?
– Дней на десять, я думаю. У неё день рождения двадцатого. Я должна в это время быть в городе…
В половину седьмого вечера Режина рассталась с астрологом, отказавшись от предложения «пойти поужинать где-нибудь», и поехала в Clyde Court Hotel, а сам он – в тяжёлых чувствах, решил вздремнуть на полчасика. Вернувшись в квартиру с улицы, он сходил в туалет, умылся и отправился спать – с надеждой, что Верона с экдором проректором уже покинули Дублин и летят обратно в Коаскиерс, и что как-нибудь всё устаканится. Думать о чём-то большем сил у Маклохлана не было. Забравшись под одеяло, он сказал себе: «Я женюсь на ней. В этом нет никакого сомнения. Трартесверну она не достанется. Пусть он только попробует… пусть он только осмелится…» – и вскоре уснул после этого – в откровенных мечтах о свадьбе и о брачной ночи – в особенности.
* * *
Отец многочисленных дочек, оставивший Лээсту карточку, получил звонок на свой номер где-то в начале одиннадцатого. Услышав: «Мы на О’Коннелл, угол Aби Стрит Лоуэр. Сегодня вы нас подвозили. Туристы из Англии, помните? Сейчас нам нужна машина. Сто Евро в час гарантируем», – Маккеон подумал: «О господи! История продолжается!» Подъехав по нужному адресу в пределах короткого времени, он сразу узрел на О’Коннелл высокого химика с дочерью и, притормозив у обочины, пригласил их бодрым высказыванием:
– Ночь сегодня прохладная! Вы замёрзли, наверное?! А в машине-то печка работает! Ну давайте садитесь! Поехали!
Когда Лээст с Вероной сели, Эскрах спросил оживлённо: «Ну что, они разыскали вас?!»
– Кто конкретно? – спросил проректор.
– Та красивая девушка! И ирландец при ней! Лет под тридцать! Тут такая вышла история! Только сперва скажите, куда мне теперь везти вас.
Верона перекрестилась.
– Скажем, – сказал проректор, – после того, как выслушаем. От этого может зависеть конечное направление.
– Ясно! – сказал Маккеон. – Значит, не разыскали!
В процессе его рассказа, украшенного деталями и громкими междометиями, Лээст с Вероной молчали и даже не переглядывались, но Верона, взяв его за руку, пару раз прошептала: «О господи», – а сам он – вспотевший, бледный – лишь сжимал её пальцы с силой и в один из моментов зажмурился, когда Эскрах сказал: «Представляете?! Вышла из ресторана и лица на ней нет, словно умер кто! Стоит и курит с носатым, а я-то думаю: „Боже мой! Да что же ей там сказали, раз она в таком состоянии!“»
Когда рассказ завершился, Эртебран произнёс: «Спасибо вам. Везите нас к тому дому, у которого вы их высадили. И вот вам сто Евро, сразу. А дальше уже посмотрим. Посмотрим по ситуации…»
Возле дома, где жил Маклохлан, Маккеон остановился и разъяснил наглядно:
– Вот этот подъезд по центру. Туда-то он и вошёл с ней. У них там консьерж, я думаю. Он вам подскажет, наверное.
– Хорошо, – сказал Лээст. – Ждите нас.
Консьерж – старушка с вязаньем – не особенно разговорчивая, тем не менее среагировала, услышав слова на гаэльском: «Мы ищем Джоша Маклохлана». Она отложила свитер и вызвала с коммутатора номер квартиры Джошуа. Через тридцать секунд примерно сонный голос ответил: «Слушаю…»
– Джош, – сказал Эртебран, – открывай нам. И оденься сначала. Я с дочерью.
Маклохлан, в полнейшем ужасе, бросился в спальню, оделся и уже через две минуты предстал перед Эртебранами – растрёпанный и растерянный.
– Где Режина? – спросил проректор – в той самой спокойной тональности, что таила в себе очень многое, как знал Маклохлан по опыту – не самому обнадёживающему.
– М-мисс Ав-вейро в г-гостинице, – ответил он полушёпотом.
– Понятно, – сказал проректор. – Не подскажешь нам, в какой именно?
– В «Глайд Корт Отель» на Лэнсдаун, – смятенно признался Джошуа.
– И что ты успел рассказать ей?
Джош отступил немного и сказал: «Проходите, пожалуйста. Не надо стоять в коридоре. Лучше пройти на кухню. Нам лучше присесть, наверное…»
– Хорошо, – согласился Лээст.
На кухне он первым делом посмотрел на стаканы, на пепельницу, наполненную окурками, на пустую бутылку от Midleton, после этого вытащил Marlboro, сказал Вероне: «Присаживайся», – сам прошёл к подоконнику и закурил – со словами:
– Давай начинай. Мы слушаем.
Джош попросил сигарету и, несколько успокоившись, поскольку успел подумать, что Лээст не будет бить его в присутствии собственной дочери, произнёс – себе в оправдание:
– Мне пришлось поддержать ту версию, что ты – это Генри Блэкуотер… Что ты – Наблюдатель из Англии. Я подумал, так будет лучше. Мне пришлось обобщить, разумеется. Сказать, что альтернативщики все в такой ситуации… что отцы их всех игнорируют… что Верона – не исключение…
– Да? – усмехнулся Лээст. – И ты ей сказал об этом по факту того обстоятельства, что я как раз встретился с дочерью? Сводил в ресторан и так далее?
– Ну-у, – протянул Маклохлан, – я сказал, что бывают случаи…
Эртебран посмотрел на Верону, в ясных глазах которой высветилось выражение, появлявшееся до этого: «Чего ждать от такого профессора?» – затушил свой окурок в пепельнице и сказал:
– Ну вот что, Верона. Давай спускайся на улицу. Мы с экдором Маклохланом поговорим обстоятельнее. Я боюсь, что в твоём присутствии он стесняется разговаривать. Потом я поеду к маме, а вы на портал, пожалуйста. Отправляйтесь назад в Коаскиерс. И оставь мои вещи в Ястребе. И пусть Лиргерт меня заменяет до моего возвращения.
Верона встала со стула, подошла к отцу, обняла его, поцеловала в щёку и, посмотрев на Джошуа, буквально позеленевшего, заметила с лёгкой иронией:
– Сэр, а на что вы рассчитывали? Папа уже говорил про вас, что вы – интриган по духу, но не до такой же степени. Вы просто меня поражаете…
* * *
Режина, приехав в гостиницу, получила свой номер, устроилась – разложила вещи по полочкам и, не находя себе места, попыталась заняться чтением, но уже через четверть часа отложила книгу на тумбочку и отправилась за сигаретами, понимая, что не способна хоть на чём-то сосредоточиться. Купив себе пачку Capri, она покурила на улице и пошла в направлении моря – влекомая даже не мыслями, а скорее – просто предчувствиями. Путь, достаточной долгий, мимо домов и парков, коттеджей с красивыми двориками, привёл её к пляжу – песчаному, в это время почти обезлюдившему. Присев на одну из скамеек, она какое-то время просто смотрела на воду – на волны – тяжёлые, чёрные, и на небо с редкими звёздами – куря, растирая слёзы и повторяя: «Любимый мой… Генри, где ты, любимый мой?» – пока наконец не подумала: «А вдруг они сами искали меня? Искали по разным отелям, пока я была у Джошуа? Они не могли не искать меня, понимая, что я уже в Дублине…» Задрожав от волнения – страшного, она прошептала: «Господи… Господи, помоги мне… Господи, дай мне увидеть его…» – и встав в песок – на колени – прижалась губами к крестику – старинному – португальскому – подаренному ей дедушкой перед отъездом в Ирландию. Вернувшись обратно в гостиницу – в лихорадочном состоянии, она, после душа – горячего, надела старые джинсы и джемпер с глубоким вырезом, закуталась в шаль – ажурную, обулась в танкетки – верёвочные, схватила старую сумочку и оставила Clyde Court Hotel.
Возле паба Nook at O’Connell ни Вероны, ни Генри не было. Переведя дыхание, Режина перекрестилась и вошла – под звон колокольчика – во внутреннее помещение. Всё так же горели факелы, дрова в каминах потрескивали, мерцали высокие свечи – слабым неровным сиянием. Приблизившись к стойке с подсвечниками, она села на стул – высокий, вытерла лоб ладонью и прошептала: «Боже мой… Он где-то рядом, я чувствую…»
* * *
Покинув квартиру астролога – с рюкзаком, где хранилась косметика и пара вещей – прикупленных, и спустившись обратно на улицу, Верона махнула Маккеону и, присев на бордюр, задумалась: «Папа прав, по всей вероятности. Джон доставил письмо в Португалию, зная, чем это кончится. Он знал, что родители встретятся. Он устроил им эту встречу в качестве компенсации за свои со мной отношения. И папа смирился, по-моему. То есть папа смирился с этим, а Джон, в ответную очередь, предоставил папе возможность оказаться сегодня в Дублине. Но всё равно это неправильно. Ведь Джон ничего не сделал, когда мама вернулась в Америку. А почему он не сделал? Чтобы папа не смог помешать ему? Значит, папа страдал всю жизнь исключительно ради единственного? Чтобы Джон мог спокойным образом заниматься моим воспитанием? И он после этого думает, что я способна простить его? В таком случае, он заблуждается…» – она посмотрела в небо и прошептала:
– Вы слышите? Вы просто играете жизнями в угоду собственным прихотям. И на деле я не люблю вас. Я люблю вас как друга, не более. Вы ведь знаете, что я чувствую? Что с вами я не испытываю чего-то самого главного…
Джон, находившийся рядом, подумал: «Знаю, естественно…»
Верона горько вздохнула и попыталась отвлечься – от печальных мыслей о прошлом на мысли о встрече родителей – пока что несостоявшейся, но уже предрешённой фактически.
Лээст и Джош появились минут через пять после этого. Маклохлан – просуггестированный, смутился при виде девушки, с которой не чаял встретиться в таких необычных условиях. Его бровь моментально задёргалась, а рот слегка искривился, выдавая его состояние. Лээст, взглянув в его сторону, произнёс в деловитой тональности: «Доставишь её до Коаскиерса. Мне надо остаться в Дублине», – а затем, повернувшись к Вероне, продолжил распоряжения:
– Мисс Блэкуотер, напоминаю – в среду – самостоятельная. Если будет такая возможность, помогите Джине, пожалуйста. И готовьтесь к зачёту по Ястребу. Мистер Маклохлан сказал мне, что фигуры уже разучены.
Верона присела в книксене:
– Да, сэр, помогу, разумеется.
– И вот ещё, если помните – у нас репетиция вечером. Поём перед эртаонами. Сами вы справитесь, думаю. Программа почти отработана.
– Да, сэр, – повторила Верона. – Вы не должны беспокоиться.
Эртебран попрощался с астрологом – обычным рукопожатием и, подмигнув своей дочери, переключился на Эскраха, что дымил, приоткрыв окошечко: «Ещё один рейс – последний», – на что Маккеон ответил:
– Сэр, да как пожелаете! По мне, так чем больше, тем лучше! Семья у меня большая! Сами ведь понимаете!
