Арвеарт. Верона и Лээст. Том II

скачать книгу бесплатно


Лаарт взглянул в его сторону – скорее – с недоумением, и спросил, возвращаясь к действительности:

– Ты говорил мне утром, что я, по твоей же просьбе, на днях удалил тебе память в объёме нескольких месяцев?

Кридарт кивнул с согласием.

– Знаешь, – сказал Трартесверн, – я понимаю, кажется, с чем это может быть связано. Я тут просматривал сводки… отчёты за пару месяцев. Ты знаешь, что эта девушка недавно спасла одну девочку? Та утонула в озере, а потом ты подъехал с ребятами. Ты брал у неё показания…

– Да? – удивился Кридарт. – У кого я брал показания? У утонувшей девочки?

– Нет, – усмехнулся Лаарт. – У нашей иртарской спасительницы.

– А почему вы думаете?..

– В нас иногда срабатывает инстинкт самосохранения. Я видел её фотографию. Я бы тоже стёр себе память, влюбись я в альтернативщицу.

– Экдор, – возмутился Лэнар, – подобное исключается!

Трартесверн взял сигарету, произнёс: «Убери свои капсулы. Ещё пригодятся при случае», – и глядя, как Кридарт присаживается, отложив анальгетики в сторону, продолжил свои рассуждения:

– Она ко мне обратилась исключительно частным образом. «Лаарт…» – никак иначе. Она никогда не осмелилась бы, не дай я на то разрешения. И она бы не позвонила… её голос… её интонации… В конце она даже заплакала… Я просто это почувствовал… и позволил себе унизить её… А ей было больно, Лэнар… – он прервался, поднялся с места и резко прошёлся по лоджии – вдоль перил, украшенных арисом. В глазах его, полных горечи, промелькнуло вдруг что-то светлое. – И ты знаешь, я ещё выяснил, что в понедельник, первого, она была в отделении… приходила на регистрацию… Возможно, тогда мы и встретились… Тебе не кажется странным, что я попал в ту аварию непосредственно возле Коаскиерса?

– Вы, вероятно, ехали на встречу с вашим доносчиком?

– Пьяным? На встречу с доносчиком? Нет, Лэнар, ты ошибаешься. На встречу, но не с доносчиком. Я ехал к ней на свидание.

– Экдор, ну а как же заговор? Вы не можете быть уверены.

– Да, – согласился Лаарт, – ни в чём нельзя быть уверенным.

– Так мы едем к этому Геверту?

Лаарт взглянул на небо – в голубизне – пронзительное, на горизонт с силуэтами рыболовецких трейлеров, и произнёс:

– Не думаю. Я безнадёжен, Лэнар. Она меня не обманывала. Так что вопрос – не в Геверте. Вопрос – в морали и нравственности. Могу ли я, после Корведа, являясь, по сути, преступником, рассчитывать на помилование? Нет, не то что рассчитывать, а позволить себе рассчитывать? Пока что я не уверен. Раскаяния недостаточно. Я должен чем-то пожертвовать. Я живу ожиданием этого…

– Экдор, вы уже пожертвовали! Ваша семья распадается! Ваша жена ушла от вас!

Лаарт вытащил спички, прикурил наконец и ответил – в расчёте на понимание:

– Ушла, и хвала Создателям. Лэнар, я не люблю её. Я ничего к ней не чувствую. Совсем ничего, кроме жалости. Я даже не сплю с ней трезвым. Трезвым не получается. И она всегда спит одетая… прости за такие подробности… не обнимет, не поцелует, не скажет мне что-нибудь ласковое… как будто мы с ней чужие… как будто она – новобрачная, а я каждый раз в результате ощущаю себя насильником.

Кридарт, внимательно слушавший, покрылся тенью смущения. Его уши стали пунцовыми. Он отвернулся в сторону, стыдясь за свою реакцию. Трартесверн вернулся в кресло, с удобством откинулся на спину и вытянув ноги, продолжил:

– А я бы хотел иного. Ты помнишь этого Рейверта? Попался на порнографии. Помнишь его журналы? Я ведь забрал себе несколько…

Лэнар, уже не выдерживая подобного откровения, поднялся, сказав: «Простите», – и собрался уйти к себе в комнату, но тут его деквиантер известил о входящем вызове.

– Странно, – пробормотал он, узрев на дисплее данные. – Кто-то из Игеварта. Из «Серебристой Ивы». Вроде бы это гостиница…

– Отвечай! – приказал Трартесверн – с таким напряжением в голосе, что растерявшийся Кридарт случайно нажал «Аннулировать».

Треньканье прекратилось. Лаарт вскочил с шезлонга, забрал у него деквиантер, быстро открыл «Входящие», произнёс: «Ресторан, не гостиница!» – и вздрогнул от неожиданности, так как звонок повторился – в прежней – громкой – тональности. Лаарт, нажав «Ответить», следом включил динамики, протянул аппарат помощнику и беззвучно велел: «Сконцентрируйся…»

– Да? – сказал Лэнар. – Я слушаю.

– Добрый вечер, экдор. Простите меня. Надеюсь, вы меня помните. Я – Верона Блэкуотер Авейро, пятикурсница из Коаскиерса…

– Да, – сказал Кридарт, – помню. Вы – та самая девушка, что недавно спасла одну девочку, которая утонула, и я у вас брал показания…

Лаарт за эти секунды стремительно вывел проекцию – вестибюль «Серебристой Ивы», и, приблизив фигурку – женскую – черноволосую девушку, говорившую по деквиантеру – простому стационару, рядом с огромным зеркалом, вздохнул – с таким облегчением, как редко вздыхал до этого.

* * *

– Вы – та самая девушка, что недавно спасла одну девочку, которая утонула, и я у вас брал показания…

– Да, – подтвердила Верона. – А потом мы снова увиделись. Я пришла к вам на регистрацию и экдор Трартесверн пригласил меня в «триста первый», на аудиенцию.

– Да, – сказал Кридарт, – помню. Это было первого августа.

– Вы ещё принесли нам кофе. А затем мы увиделись в «Якоре». И экдор Трартесверн там тоже был. Вас там было примерно семеро. А я там была с подругой.

– Да, – сказал Лэнар, – действительно… Припоминаю, кажется…

– Я ещё танцевала с Маклохланом, а вы записали на видео.

– Я удалил это видео.

– Полагаю, вы правильно сделали. Экдор, мы могли бы встретиться? Я должна сообщить вам кое-что. Это конфиденциально. И крайне важно, поверьте мне.

– Хорошо, – согласился Лэнар. – Вы в Игеварте, правильно? Вы прилетели на Ястребе? Где вы его оставили?

– На газоне.

– У этой «Ивы»?

– Да, это прямо в парке. Здесь в озере плавают лебеди, и ресторан трёхуровневый.

– Хорошо, возвращайтесь в лодку. Я выезжаю немедленно…

Завершив разговор с Вероной, Лэнар спросил у Лаарта, отключающего проекцию:

– Простите, экдор, мне ехать? Или, может, вы сами поедете?

Ответив: «Сам, разумеется!» – Лаарт вдруг покачнулся, выронил деквиантер, сжал ладонями голову и на глазах у Кридарта – просто застывшего в ужасе – упал сперва на колени – со страшным стоном – прорвавшимся, и после этого – на бок, во внезапных резких конвульсиях.

Красивое синее озеро, лебеди с лебедятами – серыми и пушистыми, серебристые старые ивы, ухоженный парк с фонтанчиками и дорожками из ракушечника – всё это располагало к чувству умиротворения, но на душе у Вероны никакого спокойствия не было. Кридарт не появился за долгий час ожидания. На начале второго часа она – не на шутку встревоженная – вернулась в холл, к деквиантеру, и невольным образом выругалась, выслушав сообщение: «Ваш абонент недоступен. Свяжитесь позже, пожалуйста…» Ещё с полчаса примерно она провела под ивами – за чашкой чая – бузинного, с медово-ореховым коржиком. «Что-то случилось, наверное… – терзалась она размышлениями. – Если он по какой-то причине не выпил болеутоляющие и антиэпилептические, то приступ был неминуем… в эти часы как раз таки… и Кридарт мог засвидетельствовать. Вероятно, он вызвал „Скорую“, и Лаарт сейчас в больнице. И сейчас уже время ужина. Лээст забеспокоится, но если он вдруг узнает, где я и что я здесь делаю, он психанёт по-крупному… с ним лучше сейчас не связываться. Надо звонить в диспетчерскую. Но кем я могу представиться? А может женой?! О господи… Нет, женой не получится… я не знаю всей информации. Надо просто узнать у кого-нибудь, куда везут пострадавших с таким социальным статусом. У тех тривералов… с термосом? Нет, они во Вретгреене. Мне надо найти больницу, какую-нибудь ближайшую, и вытянуть суггестически из кого-нибудь всю информацию…»

* * *

Лаарт очнулся в клинике – в одной из палат «Кордесвара», в присутствии доктора Геверта, двух докторов-тривералов и крайне смятенного Кридарта. Геверт сидел на стуле, доктора стояли у столика и изучали проекции – объёмные томограммы – красноречиво свидетельствующие, что онкозаболевание – в стадии неизлечимого, а Кридарт курил свои «Мальборо». Лаарт пошевелился, пытаясь привлечь внимание.

– Всё в порядке, – сказал ему Геверт. – Экдор, сейчас вы под капельницей. Вы чрезвычайно ослаблены. Результат тяжёлой болезни и нервного истощения.

Лаарт взглянул на Лэнара, затем посмотрел на Гренара, чей вид выражал участливость, и прошептал: «Оставьте нас… Оставьте меня с помощником…»

– Пять минут, – улыбнулся Геверт. – Сейчас вам нельзя разговаривать. Мы вам ввели успокаивающие.

– Уйдите, – сказал Трартесверн.

Геверт – в белом халате, украшенном яркой вышивкой – двухпарусным красным «Ястребом» – символом его клиники, поклонился и вышел первым. Доктора, отключив проекции, устремились вслед за начальником. Кридарт, нервно подёргиваясь, затушил сигарету в пепельнице и подошёл к кровати.

– Что? – спросил Лаарт. – Что со мной?

– М-мультиморфная глиобластома… Вы ничего не помните? Сейчас середина августа. Вы недавно попали в аварию. Теперь у вас амнезии… каждый раз, когда вы просыпаетесь. И ваша жена ушла от вас. Она сейчас в санатории. И ваша болезнь в той стадии… Одним словом, вы понимаете…

Трартесверн посмотрел на капельницу, на руку свою – с иголкой, подключённой к трубочке с жидкостью, и произнёс, усмехнувшись:

– Вот так вот всё и заканчивается. Сколько я в этой клинике?

Лэнар слегка замешкался:

– Эээ… – протянул он, – простите… Пару часов примерно. Но вы сами себе её выбрали. Для вас это самое лучшее. Доктор Геверт даёт вам три месяца. А без его поддержки – это пара месяцев максимум.

– Бред, – ухмыльнулся Лаарт. – Что я этим выигрываю? Я не хочу оставаться здесь. Я настаиваю на выписке.

– Экдор, – возразил помощник, – как вы не понимаете?! Болезнь усугубляется! У вас развилась эпилепсия! Вы скоро уже не сможете обходиться самостоятельно!

Лаарт сначала зажмурился – от бессилия – стиснув челюсти, но как только Кридарт добавил: «Ваш тесть уже информирован. Он должен сказать Кеате. Завтра она навестит вас», – опять посмотрел в его сторону:

– Она же вроде ушла от меня?

– Ваша жена вам предана. Её долг – оказать вам поддержку в эти последние месяцы.

– Мне не нужна поддержка. Иди оформляй мою выписку.

– Экдор Трартесверн, простите, но подобное исключается.

– Это приказ!

– Извините, но вы сейчас на лечении. Вы не можете мне приказывать. И, кстати, ваш деквиантер хранится у доктора Геверта. Здесь существует политика… больным не рекомендуется… для вашего же спокойствия…

Лаарт опять зажмурился и больше не реагировал на слова своего помощника.

* * *

Ближайшей к парку больницей была небольшая клиника под вывеской «Стоматология», с круглосуточным графиком действия. Пройдя через холл – уютный – с креслицами и фикусами, Верона приблизилась к стойке, за которой сидела девушка – лет двадцати – миловидная, и спросила: «Приём по записи?»

– Нет, – ответила девушка. – Доктор сейчас свободен. Вы на что-нибудь жалуетесь?

Верона взялась за щёку:

– Острый пульпит, очаговый. Серозное воспаление.

Девушка-регистратор включила дисплей для записи и с уважением в голосе попросила: «Представьтесь, пожалуйста».

– Моника М. Уайтстоун.

– Так… Хорошо… Где учитесь? В Игевартской центральной школе медитерального профиля?

– Да, – подтвердила Верона. – В этом году заканчиваю.

– Подождите минутку. Присаживайтесь…

Верона присела в кресло, изображая страдание, а девушка-регистратор связалась с лечащим доктором: «Экдор, у нас пациентка. Из медитеральной школы. Говорит, что пульпит, очаговый…»

– Приведите, – сказал арвеартец, польщённый тем обстоятельством, что даже медитералам нет-нет, но порой приходится обращаться к нему за помощью.

В кабинете – большом и светлом – от яркого освещения, Верона, слегка прищурившись, увидела кресло – стандартное, стойку со стерилизаторами, шкафчики с препаратами и самого триверала – мужчину с обычной внешностью – худощавого, сероглазого – вероятно, не старше пятидесяти, и, опустившись в книксене, подумала: «Стыдно, конечно, но выбора не имеется». Не прошло и одной минуты, как доктор уже рассказывал ей об игевартских клиниках, их сферах специализации и о том, что самой элитной – для верхней прослойки общества – является «Кордесварская» – клиника доктора Геверта, главного диагноста среди всех диагностов города. Выяснив информацию, Верона в спешном порядке покинула «Стоматологию», внушив перед этим дантисту и его приятной помощнице, что «Моника М. Уайтстоун» счастлива посещением и что счёт за лечение зуба нужно прислать в Коаскиерс, на имя Джины Уайтстоун – пятикурсницы Академии.

«Клиника доктора Геверта» оказалась огромным комплексом – со всех сторон огороженным большими прозрачными блоками, красиво иллюминирующими в мягких вечерних сумерках, и с кованными воротами в вставках из синего ариса. Ворота были закрыты. Верона, взлетев повыше – на четыреста с лишним метров, упрятала лодку под парусом, после чего спикировала на больничную территорию, успевая заметить сверху и спортивную зону комплекса, и стоянку карет «Скорой Помощи», и парк с высокими соснами, где в пруду, у дощатой пристани, стояли шлюпки-двухмачтовики. «Вот здесь я и припаркуюсь… здесь сейчас никто не прогуливается. Гулять уже поздно, наверное. А вон, перед главным входом, стоянка с автомобилями. Но туда мне идти не стоит. Или рискнуть… попробовать? Вдруг что-нибудь да получится…»

Лодка была оставлена – у пруда с больничными «Ястребами». Спрятав куртку под лавку и оставив парус развёрнутым, Верона одёрнула кофточку и направилась к главному зданию – центральному в схеме комплекса. Двери не охранялись. Оказавшись в большом вестибюле, состоящим из разных секций – зоны отдыха для курильщиков, точно такой же секции, но только уже без пепельниц, зоны лифтов и лестницы, и зоны регистратуры – огромной, с большими дисплеями различного назначения, она, осмотревшись быстро, прошептала: «Контроль по периметру, а здесь они не продумали, здесь они явно расслабились…»

* * *

Когда Геверт, простившись с Кридартом, вернулся назад – к подопечному, тот казался вполне адекватным и только кадык – подёргивающийся – выдавал его состояние.

– Ну что ж, – сказал доктор, – недурно. Вижу, что вы успокоились.

– Да, – кивнул Трартесверн. – Всё, что меня волнует, это супруга с дочерью.

Геверт вздохнул:

– Сочувствую вам. Видите, что случается, когда люди пренебрегают услугами диагностики. Поймай мы вашу болезнь за год-полтора до этого, проблем бы с лечением не было, а сейчас это всё запущено. В участке локализации процессы необратимые. Всё, что мы с можем сделать, это купировать боли, купировать эпилепсию, но в целом вы понимаете… ситуация безнадёжная…

– Понимаю, – сказал Трартесверн. – Через сколько дней я выписываюсь?

Геверт всплеснул руками:

– Об этом даже не думайте! Выписать мы вас не можем! Это наша святая обязанность держать вас под наблюдением! Завтра я буду вынужден информировать ваших сотрудников, равно как ваше начальство, что вы – недееспособны. Чтобы вам оформляли пенсию.

Лаарт внутренне сжался. Датчики громко пискнули – те, что теперь контролировали его внутреннее состояние.