скачать книгу бесплатно
Приняв такое решение, она перешла в гостиную и подошла к деквиантеру. Лаарт в эту минуту сидел на пляже, у озера, размышляя на фразой Кридарта: «Вы с ней всё время встречаетесь…» «Мне не совсем понятно, – думал он в напряжении, – как с этими амнезиями… ежедневными амнезиями, я вдруг могу встречаться с ней. Это всё – фантазии Лэнара. Женить бы его на ком-нибудь, тогда бы он успокоился…» Деквиантер вдруг завибрировал. Лаарт, взглянув на номер, тут же вспотел – за мгновение:
– Да?! Говорите! Слушаю!
– Экдор Трартесверн, здравствуйте… – сказал ему женский голос – удивительный – мягкий, чарующий, с нежными интонациями.
– Добрый день, – произнёс Трартесверн.
– Вы хорошо себя чувствуете?
– Верона? – спросил Трартесверн. – Вы ведь – Верона, правильно?
– Да, экдор Трартесверн. Простите, что беспокою вас. Вы пьёте болеутоляющие?
– Нет. Я не знаю, где они. То есть я выпил что-то, какие-то анальгетики, но они на меня не подействовали.
– Я должна передать вам новые.
– Нет, – сказал Лаарт, – не нужно. То есть – да, передайте, пожалуйста. Я просто хотел сказать вам – нам не нужно встречаться для этого. То есть скажите – какие. Я мог бы купить в аптеке. Вы просто скажите название…
– Без рецепта вам их не отпустят.
– И что вы теперь предлагаете?
– Мы с подругой идём пить пиво в деревню рядом с Коаскиерсом. Вы ведь знаете эту дорогу?
– Знаю, – сказал Трартесверн.
– Вот там мы и можем встретиться. Я передам вам лекарства. На этом мы с вами расстанемся. Вам надо их пить, поверьте. Я дала отцу обещание, что не буду встречаться с вами вне пределов нашего госпиталя, но в данном конкретном случае мы сделаем исключение.
– Отцу? – спросил Лаарт. – Вот как?
– Простите, экдор Трартесверн, но мне сейчас надо в хранилище. Мы выходим минут через двадцать. Я напишу инструкцию, чтобы завтра, когда вы проснётесь, вы смогли бы сориентироваться.
– Хорошо, – сказал Лаарт, – спасибо.
На другом конце отключились, после краткой фразы прощания.
Лаарт достал сигареты, закурил – дрожащими пальцами, вскользь подумал: «Моя зажигалка… Видать, обронил её где-нибудь», – вытер пот, что струился каплями, и глядя на белых чаек, прошептал:
– Если я не поеду, она начнёт беспокоиться. Она уже беспокоится. Она будет сидеть и нервничать… Пиво… Пиво… С какой подругой? С этой рыжей альтернативщицей? Как её там? Уайтстоун? У неё есть сестра, по-моему. Попалась на контрабанде… Из школы чуть не отчислили… Хорошо, я хоть что-то помню… Нет, надо ехать, естественно. Иначе, с этими болями… Ещё один такой приступ и уже точно не выдержу… Но лечиться… Лечиться – лишнее… Это – то, чего я не заслуживаю ни при каких обстоятельствах…
* * *
Девушки вышли из Замка где-то в начале третьего. Джина несла пакетик, набитый чёрствыми пряниками, а Верона несла пакетик с пачкой лекарств и инструкциями. Разговор, что они затеяли, касался как раз-таки Моники, приславшей Джине открытку с оскорбительным содержанием. Моника извещала, что не приглашает Джину отмечать в сентябре, в Игеварте, своё семнадцатилетие. «Предупреждаю заранее, – гласило её послание, – что если ты вдруг появишься, ты испортишь мне всё настроение».
– И что, – спросила Верона, – давно вы так с ней враждуете?
– С детства! – воскликнула Джина. – Она вообще сумасшедшая! Занимается тоггерсвултом! Всё время стрижётся под мальчика! Не красится! Ходит в джинсах! Всю жизнь надо мной потешается! Говорит мне всякие гадости! Устраивает мне подлости! То подкинет в суп головастика! То засунет мокрицу мне в волосы! То усы нарисует зелёнкой!
– Себе?
– Да мне, разумеется! Сначала подсыплет снотворного, а как я усну, разрисовывает!
– Да, – усмехнулась Верона, – я смотрю, если Моника рядом, то скучать тебе не приходится.
– Не смейся, – сказала Джина. – Она однажды допрыгается. Её год назад поймали на контрабанде наркотиков.
– Да ну?! – засмеялась Верона. – И она, надо думать, отличница?!
Джина кивнула с согласием, после чего добавила:
– В этом нет никакой справедливости!
– Ты знаешь, – сказала Верона, – мне не терпится с ней познакомиться. Напиши ей в обратном послании, что ты не будешь присутствовать на грядущем мероприятии, но пошлёшь туда, в виде презента, Верону Блэкуотер Авейро, которая жаждет увидеться с ней.
– Шутишь? – спросила Джина.
– Нисколько, – сказала Верона. – Исходя из всего услышанного, исключая пару моментов, мы являемся с ней идентичными в плане сходства наших характеров.
Дорога их к этому времени приблизилась к лугу с коровами. Кробби, завидев девушек, пару раз прогавкал приветственно и прискакал за гостинцами. Джина полезла за пряниками, а Верона, насторожённая, услышала наконец-таки шум машинного двигателя.
– Слушай, корми собаку, – сказала она приятельнице, – а у меня тут встреча. На пару минут всего лишь.
– С кем? – вопросила Джина.
– С Лаартом Трартесверном. Я должна передать ему кое-что.
Джип, показавшийся вскоре, замедлил своё движение. Джина принципиально повернулась спиной к «встречающимся». Верона пошла по дороге – теперь в обратную сторону – навстречу машине Лаарта. Расстояние между ними сокращалось с каждым мгновением. Верона остановилась. Трартесверн подъехал ближе, притормозил на обочине и вышел – уже понимая, что Кридарт был прав, по всей видимости. Верона вздохнула судорожно. Джина, кормившая Кробби, обернулась – из любопытства, и увидела их застывшими. «Встреча… Какая „встреча“? – подумала Джина, нервничая. – Оба стоят с таким видом, как будто хоронят кого-нибудь…» На этом она отвернулась, так как Лаарт взглянул в её сторону. Глаза его потемнели, став из серых густо-свинцовыми. Верона склонила голову, просто боясь смотреть на него. Секунд десять прошло в молчании.
– Я приехал, – сказал он тихо. – И уеду… уеду сразу же…
– Лекарства, – сказала Верона. – Вот, возьмите, пожалуйста.
Она протянула руку. Трартесверну пришлось приблизиться.
– Один вопрос, если можно…
– Да, экдор Трартесверн?
Лаарт немного помедлил, фиксируя те ощущения, что на него накатывали – по сути – очень простые, в виде простых желаний: желание с силой схватить её, желание взять её на руки, зарыться лицом ей в волосы, унести на траву – высокую…
– Что вы будете делать, если я пропаду куда-нибудь? Вы что, начнёте искать меня?
Верона, не отвечая, шагнула к нему, обняла его, поцеловала в щёку – жёсткую и колючую, и хотела уже отстраниться – из-за Джины – в первую очередь, но Лаарт схватил её, стиснул, роняя пакет с лекарствами, и зарылся лицом ей в волосы. Так протекла минута, для него – до предела насыщенная – и теплом, от неё исходящим, и внезапно открывшейся близостью – её собственными желаниями, которые он прочувствовал; для неё – предельно короткая. Внезапно Лаарт почувствовал возникшее в ней напряжение.
– Что? – прошептал он. – Скажи мне…
Верона чуть отстранилась и глядя в глаза – прищуренные, ответила: «Будет приступ. Это надо срочно купировать. Вам лучше прилечь, наверное…» Затем, повернувшись к Джине, она закричала громко:
– Джина, я тут задерживаюсь! Срочная ситуация!
Джина опять обернулась. У неё на глазах Верона взяла Трартесверна за руку, повела на траву – высокую, и, когда он лёг, опустилась к нему. «О нет! – ужаснулась Джина. – Чем они там занимаются?! Точно она сумасшедшая! Ещё кошмарней, чем Моника!»
Сев рядом с ним – к голове его, Верона, нежным движением, погладила его скулу, отчего Трартесверн зажмурился и тут же услышал ласковое: «Не брейтесь ещё неделю. Таким вы мне больше нравитесь…»
– Хорошо, – прошептал он, – не буду.
Нежные ласки продолжились. Прошла минута, другая. Услышав, что приступ купирован, он отвёл её волосы в сторону – густую волну – тяжёлую, источавшую запах «Ангела», обхватил её шею – тонкую, притянул к себе её голову и секунду-другую-третью – боролся с собой – с любовью к ней, после чего – сдержавшись – резко подался в сторону, достал из кармана Marlboro и хрипло сказал, закуривая:
– Всё. Уходи, пожалуйста. Не делай меня преступником.
Верона повиновалась – без каких-либо слов прощания, и молча направилась к Джине, скормившей Кробби семь пряников, а Лаарт, подняв лекарства, сел в джип и сидел, не двигаясь – провожая её глазами и пытаясь понять единственное – почему один из Создателей – именно тот, кто стоит за ней, позволяет ему – Трартесверну – желать её и любить её. «Видимо, просто жалеет меня. Знает, что я не выберусь. Либо подводит к решению, в качестве наказания…» Придя к подобному выводу, он развернул машину и поехал в обратную сторону, пытаясь определиться со своими дальнейшими действиями.
* * *
В «Пчёлке» – совсем безлюдной, не считая бармена Тарбика, что протирал стаканы и слушал спортивные новости, Верона взяла «Можжевеловку», надеясь в душе на единственное – что Эркадор оставит её, что теперь они оба – в расчёте: она не простит ему прошлого, а он не простит ей Лаарта; а Джина взяла себе «Брекброк» и – в виде закуски – семечки. Разговор за высокими кружками был продолжен на тему «Моники» и длился довольно долго, пока наконец Верона не подошла к деквиантеру, что был на стене у входа, и не вызвала номер Лиргерта, которым он поделился с ней в момент её встречи с Акертом. После: «Привет, я в „Пчёлке“!» – она поинтересовалась:
– Он может прийти к тебе в комнату где-то в районе ужина? Ты знаешь, о ком я спрашиваю?
– Знаю, – ответил Лиргерт. – Я сейчас позвоню ему.
– Пусть принесёт ещё один. Я хочу попросить на месяц, под залог, под что-нибудь ценное. Это для личного пользования.
– Хорошо, – сказал Лиргерт. – Увидимся.
Верона вернулась к Джине, а Свардагерн, не откладывая, передал её просьбу Акерту, не особенно удивившемуся и, больше того, ответившему: «Что-то она задумала. Интересно узнать, что именно…»
Лаарт, подъехав к дому, пару минут раздумывал, не сходить ли проверить Кридарта, но затем, со словами: «Чёрт с ним», – запарковал машину и пешком направился к «Якорю», где взял себе устриц, водки и белужью икру в волованчиках, думая о единственном – что все его амнезии – истинное спасение. Потом он надел наушник, спаренный с деквиантером, вошёл в систему слежения и подключился к квердам – тем, что парили в «Пчёлке». Рыжая Джина Уайтстоун, болтавшая всякие глупости – о Монике и о Шотландии, и Верона, пьющая портер, тем самым ему составили что-то вроде компании. После её разговора с Лиргертом Свардагерном, Лаарт невольно задумался – над: «Пусть принесёт ещё один…» – и обратился к файлу – Акерта Свардагерна, брата хакера Лиргерта. Файл молодого физика выглядел безупречно, но Лаарт помнил историю, достаточно нашумевшую, о недавнем секретном заговоре группы изобретателей. Раскрытием этого заговора и последующими репрессиями занимался сенатор лично – он сам и его приспешники из ближайшего окружения. «Верона, моя ты милая, – подумал Лаарт встревоженно, – это очень неосторожно… обращаться с такими просьбами… мне надо предупредить тебя», – и удалил из архива – из архива системы слежения – и запись звонка из «Пчёлки», и запись беседы братьев, и затем – в последнюю очередь – отрывок видеозаписи, где Верона прошла к деквиантеру и вызвала номер Лиргерта. После этого, чуть успокоившись, он закончил обед, расплатился, быстро дошёл до дома и в туалетной комнате рассмотрел своё отражение в зеркале над умывальником. Лицо – худое, заросшее, зеленовато-серое, с отёками под глазами, с отчётливыми морщинами показалось ему отвратительным. Он рассмеялся нервно, заглянул на секунду в комнату, в которой оставил Кридарта, затем перешёл на кухню, глотнул из бутылки Hennessy, подлил водички из чайника в цветы на окне – усыхающие, какое-то время помаялся и поехал к Вероне в Коаскиерс.
Девушки в это время шли по мосту над пропастью. У Джины, вновь осознавшей – теперь уже окончательно, что им предстоит репетиция, на которой будет присутствовать Старший Куратор Коаскиерса, начала наконец мандражировать и причитать: «О господи, а вдруг ему не понравится?!» Верона, слегка подуставшая от подобного рода общения, решила отстать немного и, взглянув на свои «Мовадо», сказала: «Прости, пожалуйста, но у меня здесь встреча. Я остаюсь возле арки. Появлюсь у тебя после ужина».
Джина ответила: «Ладно», – и дальше пошла в одиночестве, а Верона, сев на ступеньку, погрузилась в мысли о Лаарте, уже ощущая внутренне, что скоро он вновь появится, что она опять увидит его. Минут через пять примерно со стороны Вретгреена показалась машина – чёрная, с включённой мигалкой из ариса, что приближалась к Коаскиерсу на самой высокой скорости. Верона, сорвавшись с места, пробежала мостом до гравия и замерла – побледневшая. Внедорожник остановился. Одна из дверц приоткрылась – дверца напротив водительской, и Лаарт сказал: «Присаживайся…» Разговор начался с упрёков:
– Ты заметила кверды в «Пчёлке»? В них имеются видеокамеры. Я видел, как вы сидели там… Как ты говорила с Лиргертом. Так что запомни на будущее – никогда не звони кому-нибудь по вопросам особой важности из публичных мест или с улицы.
Верона кивнула молча. Её взгляд отразил раскаяние.
– Ничего, – сказал Лаарт, – не бойся. Я уничтожил запись. И теперь объясни мне подробно, что за всем этим скрывается.
Услышав о квердераторах и о том, что проректор – в Ирландии, он какое-то время утрясал в себе информацию и затем произнёс:
– Понятно. А второй для чего понадобился? Что значит «для личного пользования»?
– Он для вас, – пояснила Верона. – Мой экдор, я просто подумала… вдруг вам тоже захочется… Мы бы слетали в Дублин. Можно было бы прямо сегодня же…
В серых глазах Трартесверна вспыхнуло что-то детское – что-то сродни восторженности: «Ты думаешь, это получится?!» – прошептал он почти лихорадочно и следом, схватив деквиантер, вывел досье на проректора:
– Его микрочип показывает, что он сейчас в своей комнате. Непосредственно в вашем Коаскиерсе.
– Да, – сказала Верона. – Он именно там и надел его. Это старые показания, но фиксируются, как текущие.
– Отлично! – воскликнул Лаарт и вдруг погас за мгновение. Радость его улетучилась. Он вытащил сигареты и продолжил осевшим голосом: – Но меня это всё не касается. Сегодня мы полетим с тобой, а завтра я всё забуду, так что всё это бесполезно. Зря ты всё это затеяла.
– Зато я ничего не забуду… – прошептала Верона с отчаянием.
Глаза её из медовых стали ярко-берилловыми. В них заблестели слёзы. Она еле слышно всхлипнула и отвернулась в сторону. Трартесверн осторожно обнял её, нежно погладил волосы, что стекали чёрными волнами, и произнёс: «Прости меня. Мы полетим, куда хочешь. Просто я не подумал. Просто мозги отказывают…»
* * *
Лээст, проснувшись первым, посмотрел на лицо Режины и не удержавшись от нежности, приник к нему с поцелуями – жаркими и горячими. Так началось их утро – их первое утро в Дублине. «Малышка моя… любовь моя…» – прошептал он, уже разбудив её, и когда она улыбнулась, сразу спросил о существенном:
– Верона мне говорила, что там у тебя, в Португалии, один из кузенов – священник. Отец настоятель, правильно?
– Да, – подтвердила Режина. – Падре Жайми… Отец Иаков…
Лээст сжал её пальцы, прижал их к губам на мгновение и произнёс:
– Мы свяжемся с ним. Мы сделаем это сегодня же. Я хочу, чтобы он обвенчал нас.
Услышав слова о венчании, Режина сразу заплакала, а Лээст, шепнув: «Ну что ты…» – прижал к груди её голову и добавил:
– Но только прошу тебя, Вероне пока ни слова. В среду она забудет, что встречалась со мной в Ирландии. Я сделаю ей суггестию. Всё, что она будет помнить, это факт, что мы переписываемся. Потом я опять с ней встречусь – двадцать девятого августа, и тогда я уже расскажу ей… расскажу, что случилось в Англии…
– А мне? – прошептала Режина. – А мне ты расскажешь когда-нибудь?
– Тоже двадцать девятого. И знаешь, что я подумал… Помнишь тот дом на море, который вам так понравился? Вы на него смотрели с Эрвеартвеароном Терстдараном…
– Помню, – сказала Режина.
– Я собираюсь купить его. Для тебя, для детей… для всех нас. Вспомни имя риелтора и не возражай, пожалуйста…
Без пятнадцати семь примерно Верона простилась с Лаартом, условившись на одиннадцать – на то, что она заберёт его с одного из пляжей на озере, и затем пошла в свою комнату, а сам он поехал в город – навстречу машине Акерта, подъезжающего к Коаскиерсу. В комнате, переодевшись – в строгое чёрное платье, и избегая полностью взглядов на фотографию, она забрала из шкатулки, что Джон подарил накануне, прекрасный набор драгоценностей – крупные изумруды, обрамлённые бриллиантами, и с ними направилась к Лиргерту. Акерт уже поджидал её. Сам Лиргерт пошёл на ужин, уважая момент приватности. Физик спросил о Лээсте и услышал слова признательности, как и то, что проректор в Ирландии, чему он крайне обрадовался. Сняв с руки квердератор, он сказал: «Возьмите, пожалуйста. Пользуйтесь, сколько нужно. Хоть месяц, хоть год, хоть несколько, – и, в ответ на слова о залоге, произнёс: – Залога не требуется». Затем он поставил кофе и уже к концу разговора, что с местился к вопросу о рении, решил поделиться с Вероной дополнительной информацией:
– Рэа Блэкуотер, кстати, вот эта модель прибора несколько необычная. Ребята экспериментировали. Он действует в двух режимах. Главный, по умолчанию, блокирует микрочипы. А во втором режиме блокируется излучение… квантовое излучение, возникающее при мышлении. То есть понятно, к чему это я?
– К тому, – спросила Верона, – что владеющие телепатией теряют возможность доступа?
– Да, – подтвердил Свардагерн. – И если он в этом режиме, ваши мысли уже не считываются. И на вас уже невозможно воздействовать суггестически. Правда, вы тоже утрачиваете такого рода способности. Показать вам, как он активируется? Снимите браслет, пожалуйста.
Согласно его объяснению, раскрытие дужек браслета включало мини-дисплеи с сенсорным управлением на внутренней части поверхности и на каждом из этих дисплеев возникало по три иконки – по три серебристых звёздочки.
– Вот, – сказал Акерт, – смотрите. Надо просто нажать на звёздочки – на каждую по три раза, и тогда они из серебряных становятся золотистыми. Если они золотистые, то браслет уже в том режиме, о котором мы тут беседуем. И затем, в обратную очередь… повторяете то же самое, чтобы звёздочки стали серебряными…
На этом их встреча закончилась. Физик остался в комнате, а Верона направилась к Джине, поражённой великолепием драгоценностей с изумрудами и платинового браслета, украшенного инкрустацией в виде планет с орбитами. Выступление перед «комиссией» – перед «Зачётной Комиссией», как высказал Виргарт Марвенсен перед началом прослушивания, состоялось часом позднее и, хоть Джина и волновалась, но программа ансамбля для конкурса не вызвала у Кураторов ни единого замечания. Эрвеартвеарон Терстдаран, заслушав дуэт двух девушек, не смог удержать эмоций и произнёс, комментируя: «Превосходное исполнение! Вы просто нас вдохновляете! И вы, Дэара Верона, и вы, дорогая Джина!» – отчего побелевшая Джина едва не упала в обморок.
После минуты прощания и трансгрессии всех Кураторов, Виргарт, поднявшись на ноги, предложил отправиться в «Пчёлку» и отметить успех выступления. Парни дали согласие, но Верона, сказав: «Простите, но мой вечер уже распланирован, – шепнула подруге: – Увидимся!» – и покинула зал с поспешностью, породившей общее мнение, что она торопится к Лээсту, неизвестно где пропадающему. Джина слегка расстроилась, чувствуя, что приятельница – в процессе чего-то важного, но почему-то не делится с ней, но тут же быстро утешилась комплиментом, сделанным Рочестером:
– Джина, прими поздравления! Наш Великий Экдор Терстдаран покорён тобой окончательно!
