скачать книгу бесплатно
***
Кэндис и Марко расположились на скамейке под большим полотном с пустой табличкой для пояснительной информации. На картине была изображена большая деревянная лодка с рыбаками, которую захлёстывают воды чудовищного по размаху шторма.
– По-моему, я уже где-то видела эту картину, мистер Мура. Это подлинник?
– Не могу знать, миссис Уильямс, – развёл руками Марко, – я плохо разбираюсь в искусстве. На мой скромный взгляд, если это и репродукция, то очень качественная. У мистера Кастелло нет привычки экономить на экспонатах музея…
– Это видно, – согласилась Кэндис. – Скажите, мистер Мура, а вы давно женаты? – она кивнула на обручальное кольцо, непроизвольно скользнув взглядом по его татуированному запястью.
– На работе – намного дольше, миссис Уильямс, – рассмеялся мужчина. – Это старомодный брак, если его можно так назвать… Вас заинтересовала моя татуировка?
Кэндис испуганно замахала головой.
– Я случайно заметила её, – ответила девушка, стараясь не смотреть в глаза Марко, и зачем-то шмыгнула носом. – Простите, я не хотела…
– Можете не извиняться. Это – напоминание о прошлом, не более того, – сухо ответил Марко, грустно улыбнувшись ей. – Наши деловые партнёры часто пугаются, когда видят её. Приходится постоянно повторять, что это всего лишь одна из многочисленных ошибок моей юности.
– Мистер Кастелло выглядит моложе вас… Намного моложе, – заметила миссис Уильямс и осторожно добавила: – Просто непривычно видеть, когда заместитель старше начальника…
– Я не замещаю мистера Кастелло-младшего в нашей компании, миссис Уильямс, – ответил Марко с некоторым раздражением в голосе. – Единственное, что меня отличает от остальных служащих в нашей фирме – опыт. Можно сказать, что моё главное преимущество перед остальными работниками заключается в том, что мне больше всех повезло…
– В каком смысле?
– В смысле, я дольше всех в этом бизнесе, – сдержанно пояснил Мура и замолчал.
Кэндис кивнула и призадумалась. Ей необходимо было разговорить этого загадочного человека; тем более, что они остались одни, без этого артиста – Кастелло-младшего. После разговора в баре, миссис Уильямс поняла, что предприниматель любит играть на публику и узнать от него правду, касательно его истинных замыслов – попросту невозможно. Такие люди часто встречались ей в Нью-Йорке, и на фоне подобных «типажей» мистер Мура выглядел хоть и чересчур серьёзным, но он хотя бы не играл роль…
Девушка продолжала перебирать в уме варианты, каким именно образом ей разговорить Марко, какую тему для разговора лучше выбрать, чтобы понять, чем конкретно занимается эта загадочная парочка – ничего не приходило в голову. Казалось, мистер Мура совершенно отгородился от неё куполом из безразличного молчания…
Внезапно Марко сам пошёл ей навстречу.
– Миссис Уильямс, могу я задать вам личный вопрос?
– Да, – вздрогнув, ответила девушка. – Я вот думала о том, что без картин в этом зале довольно скучно…
– Согласен, но так будет, пока мы не закончим подготовительные мероприятия. Я хотел спросить вас о другом… – Марко покрутил кольцо на безымянном пальце и отвёл взгляд. – Каково вам жить с художником?
– А почему вас интересует… Это?
– Ну… – Марко замялся и почесал шрам возле глаза. – Я сам мало что понимаю в искусстве, но мистер Кастелло был уверен в том, что за работами из галереи в Нью-Йорке обязательно должен стоять человек исключительной духовной силы. Мне всегда было интересно узнать, действительно ли творческие люди в реальной жизни занимаются всеми теми вещами, что о них пишут в книгах, если вы меня понимаете…
– Дело в том, что до того, как мы… – Кэндис осторожно подбирала слова, – … в общем, до свадьбы я смотрела на художников, как на небожителей. Ну, как на своего рода жрецов от мира искусства. Они всегда мне представлялись такими загадочными… Ван Гог, Рембрандт… – они ведь заглядывали в такое место, которое закрыто для взора простых смертных. Уильямс мне представлялся европейским Уайетом – только картины Питера намного мрачнее, с какой-то душевной тайной, скрытой от посторонних глаз…
– Даже на мой неискушённый взгляд у него довольно необычные… произведения. Я предполагаю, что за такими странными пейзажами должна скрываться загадка – нечто личное… А возможно, даже трагическое.
– И я так подумала, когда впервые увидела его. Мне захотелось во что бы то ни стало разгадать эту загадку… Моя бабушка всегда говорила мне, что только глупые женщины могут выйти замуж за деятелей искусства: это событие обязательно становится роковым в их жизни. В школе я любила читать романтические книги про творческих людей, вот только в них всегда говорилось лишь про измены, страдания – у женщин там вообще сплошная чёрная полоса, одни мучения… Странно подумать, но меня как магнитом тянуло к Питеру, хотя я примерно представляла, чем это может обернуться…
– Романтичная история, как в классической итальянской драме… – глубокомысленно изрёк Мура.
– Романтично, да. Первое время я была поражена тем, что Питер оказался совершенно не таким, каким я себе его представляла в своих опасениях: он совсем не пил, не бегал по женщинам – конечно, искусство в значительной мере занимало его, но он никогда не забывал уделять внимание мне. Когда я уговорила его переехать из Нью-Йорка в пригород Канзас-сити, то думала, что уединение благотворно на него подействует. Вы ведь знакомы с хаотичным ритмом жизни в больших городах; Пит очень переживал из-за того, что у него совсем нет времени на творчество… После переезда он много творил, постоянно рассказывал мне о своих планах, вот только когда он закончил с дюжину картин и попытался с ними выйти на публику, а ему каждый раз отказывали, вот тогда начались проблемы. Представляете, мистер Мура, – обратилась она к Марко, вытянув ладонь, – ни одна выставка в штате после переезда из Нью-Йорка не согласилась взять его картины!
– Я знаю, миссис Уильямс, – кивнул Марко.
Кэндис прервалась, на мгновение задумавшись о том, откуда ему может быть это известно, однако продолжила свой рассказ:
– Это ужасно его расстроило. В Нью-Йорке ему помогали его преподаватели, профессора художественной академии, где он учился, а в Марш-хиллз он остался совсем без друзей. И он с каждым отказом становился всё ближе к депрессии: Пит ведь совсем не привык делиться
переживаниями с кем-либо… – Кэндис задумчиво покрутила своё обручальное кольцо. – Мы с ним через многое прошли, и я искренне рада, что его нашёл мистер Кастелло. Мой муж наконец перестанет грустить, и мы оставим все разногласия позади, чему я несказанно рада, мистер Мура, – выдохнула Кэндис и улыбнулась. Она увидела, как нахмурился её собеседник и осторожно спросила: – Что-то не так?
– Я не так уж и часто общаюсь с молодыми людьми, – неторопливо проскрипел Марко, – но в качестве назидательной истории могу рассказать вам, каково было моей Эмми с таким человеком, как я… Если вам интересно, конечно.
– Интересно, – сразу ответила Кэндис. – А Эмми – это ваша жена, мистер Мура?
– Да, она была моей женой. Какое-то время…
Марко положил ногу на ногу, удостоверился, что Кэндис приготовилась слушать его и заговорил:
– Я познакомился с Эмми в 1986 году, в Бостоне. Она работала в больнице, а я мотался по Атлантическому побережью – выполнял поручения Гая. В больницу, где она работала, я загремел по чистой случайности: подрался в баре с одним дерзким ирландцем. Обычно я стараюсь не отвлекаться, когда я на работе, но этот подонок начал оскорблять меня из-за моей национальности, вот мне и пришлось проучить его. Жаль, что все посетители бара оказались его дружками и мне здорово наподдали тогда… – Марко улыбнулся, погладив обручальное кольцо. – Эмми ухаживала за мной всё время, пока я торчал в той дурацкой палате… Хотелось бы, чтобы наша история была такой же романтичной, как у вас с Питером, миссис Уильямс, но мы просто стали встречаться, а потом поженились.
– Всё равно романтично… – сказала Кэндис.
– Да, – рассмеялся Марко, – вот только работа моя совсем не располагала к романтике. Мне приходилось подолгу пропадать в командировках, часто задерживаться в нашей штаб-квартире в Нью-Йорке, если меня вызывало начальство. Когда возвращался домой я – жена была в больнице, а когда возвращалась она – забирали меня. Вот так мы и жили, перебиваясь ожиданием то её, то моего отпуска. Понимаете, в нашем бизнесе на мне всегда лежала достаточно большая ответственность за некоторые… – аспекты. Вот за такими аспектами я и не заметил, как Эмми стала увядать: она часто просыпалась разбитой, уставшей, даже когда была в отпуске. Я видел, как она посреди дня могла вдруг стать белой, как мел, а потом она даже перестала есть при мне, мол, на работе наедалась… Я не обращал на это внимания: думал, что это просто усталость от тяжелой работы в больнице… – Марко сжал кулаки и тяжело вздохнул. – Я слишком поздно узнал, что она тяжело больна. Неизлечимое заболевание, терминальная стадия. Мы много ругались, я не отпускал её на работу – уговаривал её, чтобы она записалась на терапию, а Эмми совсем не привыкла сдаваться, прямо как я. Она решила, что будет спасать людей, выполнять свой долг – до последнего… До последнего вздоха, – сдавленно произнёс мистер Мура и снова потёр свой шрам.
– Не корите себя, Марко, – мягко произнесла Кэндис. – Это был её выбор…
– Нет, – покачал головой Марко, – я должен был заметить раньше, но опоздал. Единственное, что я тогда сделал: попросил начальство, чтобы меня отпустили на заслуженный покой – проводить мою жену… – мистер Мура набрал воздуха в лёгкие и шумно выдохнул. – В тот день вернулся из магазина и нашёл её тело в нашей спальне. Она лежала головой к окну, где стояла наша общая фотография. Такая красивая, даже в этой нелепой ночнушке, которую она любила надевать, когда я был дома… В её разжатой руке я нашёл пустую упаковку обезболивающих – они помогли ей в последние минуты… Уйти.
Пока мистер Мура рассказывал про смерть своей жены, часто прерываясь на паузы, Кэндис заметила, как он резко постарел: под глазами выступили внушительных размеров мешки, на лбу обострились морщины, а уголки рта размякли и опустились. Она вдруг увидела в его глазах горе безутешного старого человека, который привык показывать свою силу, но не в этот момент.
– Мистер Мура, – произнесла Кэндис, но запнулась. Что ему сказать… Она просто не находила слов для этого сурового мужчины, испытавшего большое горе.
– Это было давно, миссис Уильямс. Я уже… Привык. Возвращаться в пустой дом стало легче, да и теперь я так же редко там бываю, как и до встречи с Эмми…
– Мне так жаль, мистер Мура, – искренне сказала Кэндис. – Я верю, что Эмми была хорошей женщиной, хоть и не знакома с ней лично.
Мура с благодарностью посмотрел на Кэндис и кивнул:
– Спасибо за тёплые слова, миссис Уильямс. Я давно ни с кем не говорил так… – откровенно. Наверное, моя история утомила вас?
– Нет-нет, что вы, – замахала руками Кэндис, – это совсем не так. Общаться с людьми – всё-таки моя работа, мистер Мура, – она скромно улыбнулась и поправила юбку, – Признаться честно, я с самого начала хотела немного разговорить вас…
– Разговорить?
– Не поймите меня неправильно, но Питеру ведь не каждый день приходят приглашения на выставку от загадочных бизнесменов… Мне хотелось узнать побольше о вас и о мистере Кастелло.
– Понимаю, вы заботитесь о муже. Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство – в благородном смысле этого слова.
Кэндис немного покраснела, а Марко отвернулся. Они посидели молча какое-то время, а потом зуммер на пейджере известил мистера Мура, что аукцион окончен, о чём он сообщил Кэндис:
– Миссис Уильямс, аукцион прошёл успешно. Мне нужно известить мистера Кастелло и мистера Уильямса. – Он немного помедлил и негромко сказал: – Спасибо за беседу, миссис Уильямс.
Они встали со скамейки и отправились в комнату отдыха.
***
– Ну, Марко, как там наши друзья? Ставки были хорошие? – спросил его с порога Гай.
– Да, мистер Кастелло, картины мистера Уильямса были проданы все до единой. Мы завтра же выставим их в вашей резиденции, – отчеканил Марко.
– Неужели настолько всё хорошо?! – с горящими глазами воскликнул Пит: – Признаться честно, я и не думал, что вам удастся продать всё, что я принёс…
– Питер, на свете есть много людей неравнодушных к настоящему искусству, – ответил Кастелло, – просто вам они не попадались до этого дня – по чистой случайности. Кстати об искусстве… – мужчина развязно похлопал Питера по плечу, – … раз уж все в сборе, я просто обязан сделать вам деловое предложение.
– О чём это вы?
– Наша выставка ещё находится на реставрации, как вы заметили, однако мы уже строим грандиозные планы на будущее. Я хочу, чтобы вы работали у меня, мистер Уильямс!
– Не совсем понимаю, как я могу пригодиться вам, Гай…
– Речь не про выставку, мой дорогой Питер. Я хочу предложить вам работу лично на меня. Расскажите ему, Марко.
– Мистер Кастелло вдохновился примером наших партнёров из Италии, – деловито пояснил мистер Мура, – и решил создать по всей Америке сеть магазинов сертифицированной репродукции известных художников.
– Вы решили продавать копии картин? – нахмурился Пит, и повернулся в сторону Гая. – Но это абсолютно такие же «музейные подделки», которые вы сами недавно высмеяли при мне…
– Нет, мистер Уильямс, – Марко покосился на Кастелло, мирно посасывающего свой напиток, – вы не поняли замысел. Мы хотим продавать нашим клиентам не просто кустарные реплики – это не наш уровень. Новаторская идея мистера Кастелло заключается в том, чтобы вы писали для нас с точностью, максимально близкой к авторскому повтору.
– Ну, это довольно сложно… – неуверенно произнёс Питер, покосившись на Кэндис. – И требует достаточно большого количества времени для выполнения.
– Питер, ну что вы как маленький?! – выпалил Кастелло, вскочив со своего места. – Я готов предоставить вам столько времени, сколько потребуется. Поймите, это ваш шанс поучаствовать в настоящем бизнесе! С достойной, нет – шикарной оплатой вашего труда. Неужели вы думаете, что я оценю ваши способности горстью медняков?!
– Послушайте, я не говорю о том, что вы мало предлагаете, дело совершенно в другом! – ответил Питер и скрестил руки на груди.
– И в чём же? – Кастелло уставился на него и тяжело засопел. – Что мешает вам принять моё предложение, Питер?
Уильямс отвёл взгляд. Он с разочарованием подумал, что снова ошибся: мистеру Кастелло на самом деле были интересны не его картины, не он сам, как художник, а всего лишь техника живописи маслом, которой в совершенстве владел Питер. Среди тех картин, которые он написал в Нью-Йорке, действительно были несколько репродукций – их попросил предоставить профессор Миллер. Разумеется, в качестве помощи благотворительной выставке Пит легко срисовал парочку картин Джеймса Уистлера: исключительно из уважения к бывшему преподавателю и человеку, который вдохновил его закончить академию на красный диплом…
Видимо, именно эти холсты и попались на глаза мистеру Кастелло.
Проклятье, как же он не понял этого сразу! Ничего, может быть в прошлом Питер Уильямс – безработный художник, который не имел за душой ни гроша, – и согласился бы, но теперь была совсем другая ситуация.
– Гай, со всем уважением, но я не могу принять ваше предложение, – твёрдым голосом ответил Уильямс. Подняв голову, он взглянул мистеру Кастелло прямо в глаза. – Я свободный художник и я считаю, что моя единственная и самая главная способность – честно передать то, что рождает моё сердце. И я не смогу бездумно копировать чужие произведения для воспроизведения какой-либо конвейерной деятельности. Если вы действительно уважаете мой талант, то должны принять моё решение.
– Вот как… – Кастелло покивал головой, зловеще прищурившись. – Я-то думал, что нам с вами удалось найти общий язык, но увы, ошибся. Очень жаль, что моё щедрое предложение выглядит для вас, как «конвейерная деятельность», мистер Уильямс.
Гай Кастелло поклонился миссис Уильямс, пожал руку Марко и шатающейся походкой направился к выходу, гневно бросив через плечо:
– Прошу меня извинить, но в таком состоянии я вряд ли должен попадаться кому-либо из наших благотворителей. Мистер Мура передаст вам оплату за картины…
Кастелло распахнул дверь и запел что-то себе под нос. Застыв на мгновение, он обернулся и холодным тоном сказал:
– Мистер Уильямс, я уважаю ваш талант, но вам пора повзрослеть.
Питер покраснел и хотел было огрызнуться в спину владельца «Гилберта-Честертона», однако Кэндис резко дёрнула его за рукав пиджака. Красноречиво посмотрев на мужа, она обратилась к Марко:
– Нам очень жаль, что мы расстроили вашего босса…
– Не думаю, что мистер Кастелло сильно расстроился, – ответил Марко, и усмехнулся: – Сейчас для него самое главное: успеть спрятаться до того, как начнут выходить из зала аукциона наши гости. Увидеть хозяина выставки пьяным – явно не самый лучший ход для начала просветительской деятельности… Вы хорошо проводили время до нашего прихода, мистер Уильямс, не так ли?
Питер смущённо посмотрел на груду пустых шейкеров и ничего не ответил.
– Значит так, если здесь вы закончили свои дела… – мистер Мура поправил очки, заодно почесав пальцем вечно зудящий шрам, – … тогда я с радостью отведу вас в специальное помещение, где мы выдадим вам причитающуюся оплату.
Кэндис кивнула и взяла Питера под руку, недовольно прошептав ему на ухо:
– Сколько вы выпили, дорогой?
Уильямс отмахнулся, что-то неразборчиво пробурчав.
Супруги пошли за Марко в главный зал, откуда можно было попасть в помещение, где проходил аукцион. Навстречу им попадались спешно покидающие выставку люди в самой разной одежде: тут были и строгие мужчины в смокингах, и расслабленные женщины в спортивных костюмах, которые будто сошли с типичных постеров, густо развешанных по всем спортзалам Канзас-сити, а потом троица пересеклась с настоящими «кадрами»: двое мужчин в потрёпанных толстовках и грязноватых брюках шли, задумчиво волоча за собой ноги; глубоко засунув руки в карманы, они решительно не замечали ничего вокруг себя. Едва избежав столкновения с ними, Кэндис недовольно поморщилась и тронула Марко за плечо:
– Кто эти люди? – Ей хотелось дать им несколько другое название, не совсем уместное для обстановки, но она удержалась. На сегодняшний вечер хватило того, что Питер нагрубил мистеру Кастелло…
– Эти джентельмены – братья Хамфри, – ответил Марко. – Они занимаются разработкой программного обеспечения для банковской сферы.
– И они тоже пожертвовали денег выставке? – со скепсисом буркнул Пит.
– Добро пожаловать в мир выставочного бизнеса, мистер Уильямс, – криво усмехнулся мистер Мура. – Право выставляться может получить далеко не каждый, а вот покупать – любой, кому позволяет размах кошелька. Даже люди, которых вы на улице приняли бы за бандитов или уличных грабителей, здесь имеют право приобщиться к великому. Такова идея мистера Кастелло.
– А ваш начальник полон идей… – с издёвкой произнёс Питер и тут же чуть не споткнулся от того, что Кэндис сильно дёрнула его за рукав.
– Мы на месте, – Марко открыл перед ними двери, пропуская Кэндис зайти первой.
Они вошли в широкую комнату, центральную часть которой занимали расставленные в определённом порядке стулья дорогой обивки зелёного цвета. Остальное пространство занимала кафедра с высоким постаментом для демонстрируемых картин: подставка была окружена маленькими прожекторами, а пару миниатюрных камер выводили изображение на большой экран сзади кафедры – по задумке нового владельца, профессиональные линзы позволяли гостям разглядеть изображение даже с задних рядов.
– Мистер Кастелло попросил наших гостей прийти на выставку с чековыми книжками, – обратился к супругам Марко, – чтобы никого не обременять подсчётами и прочими финансовыми проволочками…
Мистер Мура прошёлся по рядам, проверяя, чтобы никто не забыл свои вещи – завершив осмотр, он быстрым шагом поднялся на кафедру и взял белоснежный конверт. Издалека казалось, будто мистер Мура поднял в воздух кусочек облака – настолько сияющую бумагу Кэндис увидела впервые. С интересом проследив за движениями Марко, она заметила, что мужчина мельком посмотрел на содержимое, кивнул, и взял с кафедры карандаш с клейкой жидкостью. Запечатав специальную линию, мистер Мура спустился к супругам.
– Пожалуйста, – протянул он белоснежный конверт Уильямсу, – на сегодня это ваш гонорар.
– Гонорар? – переспросил Пит, закатив глаза. – Я же сказал вам, что отказываюсь работать на мистера Кастелло…
– Мистер Кастелло сделал вам предложение, только и всего… – развёл руками Марко. – Что бы вы там ни думали, он действительно ценит ваше творчество, мистер Уильямс, уж поверьте мне. И если вы напишете ещё что-нибудь интересное, в чём я ни капли не сомневаюсь, то обязательно позвоните мне. Я помогу вам с продажей…
– Я не… – Пит покосился в сторону Кэндис и, смягчившись, ответил: – Благодарю вас, мистер Мура.
– Принимайте оплату, – ответил тот и передал художнику конверт. Питер взялся за краешек бумаги пальцами, собираясь ознакомиться с суммой, но Марко жестом остановил его. – Мистер Кастелло пожелал, чтобы вы ознакомились с чеком дома.
