скачать книгу бесплатно
– Ладно. Дома так дома, только не пойму, что за секретность…
– Спросите в следующий раз, – учтиво ответил мистер Мура, – а теперь нам пора прощаться. У меня ещё много дел. Вы напоили моего босса и теперь мне придётся встречаться со всеми этими людьми и делать вид, что я разбираюсь во всём этом… Высоком искусстве.
Улыбнувшись, Питер взял Кэндис за руку – попрощавшись с Марко, пара направилась к парадному выходу.
Уильямс устроился в кожаном кресле «Блейзера» и сразу же задремал. Конверт он расположил на коленях, для надёжности прижав его ремнём безопасности – это развеселило Кэндис и она целую дорогу думала о том, что будет, если разыграть Питера и спрятать конверт от него… Или забрать оттуда чек, и положить туда магнитик с изображением «золотого подсолнуха» – она представила себе лицо своего мужа и глупо захихикала…
Дома миссис Уильямс помогла мужу раздеться в прихожей и подняться наверх, а в постель он рухнул самостоятельно. Конверт она заботливо положила рядом: на тумбочку возле Питера.
***
Проснувшись, Пит испытал жуткую головную боль и потянулся к тумбочке – там с некоторых пор лежала пачка «Алка-Зельцера».
– А это что… – промямлил он сонным голосом.
На мгновение Уильямс испытал некоторое замешательство: что это за странный конверт лежит на его тумбочке? Письмо от родни Кэндис? – Почему на его тумбочке? Счета? Рекламная рассылка? – Нет, такую чушь Кэндис сразу выбрасывала в мусорку… А счета обычно попадали в специальную папку, которая находилась среди важных документов семьи Уильямсов.
Открыв ящик, он наощупь нашёл пачку, выдавил таблетку, почувствовал сильную головную боль – и выдавил ещё одну. Уильямс кинул взгляд на настенные часы: полдень. Выходит, Кэндис сейчас на работе.
Подмоги ждать неоткуда.
Убедившись, что рядом нет воды, художник со вздохом закинул две таблетки в рот, сморщившись разжевал, и проглотил горький порошок. Откинувшись на подушку, Пит закрыл глаза и решил ещё подремать, однако вдруг вспомнил, что конверт, тихо примостившийся у него на тумбочке, должен хранить внутри чек. А чек можно обналичить в банке и получить мягкие, хрустящие, зелёные…
– Доллары, – сказал Питер и открыл глаза. Он резко поднялся в постели, от чего в глазах потемнело. Дождавшись прояснения, Уильямс осторожно спустил ноги на пол, взял конверт и трепетно поднял его на свет – внутри можно было разглядеть какой-то документ.
«Мистер Кастелло вчера сказал открыть его дома, – подумал он, – вот, сейчас самое время…»
Убедившись, что никто в спальне не возражает, Питер отодрал клейкую ленту и запустил руку внутрь. Из конверта он извлёк ЧЕК.
– Я сплю… – прошептал Уильямс, глупо замотав головой. – Это мой… ПЕРВЫЙ ЧЕК?
Мужчина с жадностью принялся пожирать глазами буквы, начав с формальностей: наименование поручителя, номер лицевого счёта, название и адрес банковской конторы. С особым наслаждением он несколько раз перечитал данные получателя – своё имя и свою фамилию. Осторожно погладив бумажку указательным пальцем, Уильямс медленно опустил взгляд к самой важной графе в этом документе: «Сумма выплаты».
– Нет, я точно сплю, – громко сказал Уильямс, пожирая глазами цифру с тремя нолями, и хлопнул себя гладким чеком по щеке. Ноздри пощекотал специфический запах чернил бухгалтерской конторы мистера Кастелло. «А говорят, деньги не пахнут…», – подумалось Питеру, от чего он рассмеялся до хрипоты в голосе.
Художник встал и принялся расхаживать по комнате взад-вперёд, болтая чеком из стороны в сторону, и улыбаясь, как умалишённый. Чёрт возьми, да это же был его первый заработок в жизни!
Словно в трансе Уильямс несколько минут подряд нарезал круги вокруг кровати, боясь даже приблизиться к окну – никто не должен знать о его радости, о его персональном моменте славы. Запыхавшись, художник упал лицом на кровать, продолжая сжимать в побелевших пальцах драгоценную расписку от мистера Кастелло.
Так Питер пролежал некоторое время, а потом поднялся и снова почувствовал нудящую головную боль – надо было поесть и выпить минералки, желательно холодной. Он порылся в тумбочке своей жены и выудил пятьдесят долларов – она давно оставила ему эти деньги на проезд, но сегодня стоит употребить их на другие нужды…
Осторожно помассировав затёкшую шею, Питер поплёлся вниз – в руках он всё так же крепко сжимал чек. Открыв массивный справочник, он прошёлся по нескольким наименованиям и набрал курьерскую службу супермаркета «Прайс Чоппер».
– Здравствуйте… Будьте добры ящик «Бад-лайт», три минералки «Канзас-Аква» и… – Питер призадумался, что лучше взять для Кэндис, и продолжил: – … и две бутылки Шардоне «Сан Гейт»… – он прохрипел домашний адрес в трубку и, не удержавшись, дважды уточнил, что оплата будет наличными. – … Нет, сдача не потребуется. Да, я в курсе, что доставка в Марш-хиллз по особому тарифу. Всего доброго!
Положив трубку, художник прошёл на кухню. Распахнув холодильник, Уильямс вздохнул и разочарованно хлопнул дверцей: там была только Кола, но ему-то хотелось именно минералки. Пит никогда не понимал любви американцев к сладким напиткам. Пиво – другое дело, но постоянно пить газировку по любым поводам…
– У меня наконец появилось столько денег, а горло прополоскать нечем… – в задумчивости пожаловался художник кружащему возле него Сименсу, и пригрозил кулаком кому-то за окном: – Это ненадолго… Скоро я им всем покажу!
Пит уселся за кухонный столик, включил телевизор и сосредоточенно принялся листать буклеты ресторанов «Мидтауна» Канзас-сити, в которых была указана доставка – он решил дождаться курьера и пойти обналичить чек. Ближайшее банковское отделение было в городе, однако художнику было всё равно: за своими деньгами он был готов ехать хоть на край света.
***
Кэндис открыла дверь, устало стянула туфли и верхнюю одежду, стараясь не издавать лишнего шума: она ещё на работе решила, что Питер наверняка будет спать после вчерашнего. Надев тапочки, девушка зашла на кухню с намерением перекусить – и обомлела. Питер в шёлковом домашнем халате сидел за столом, который норовил прогнуться от тяжести представленных к ужину блюд.
– Питер, что это…
– Похоже на еду из твоего любимого ресторана «Мильсон», но я не уверен… – ответил Пит и глупо улыбнулся.
– Она настоящая? – поддержала шутку Кэндис. – Можно попробовать?
– Не стесняйся, – сказал Пит, ухмыльнувшись, – Сегодня ужин за мой счёт.
Он налил жене вина, а себе поставил пузатую кружку с пивом. Было трудно дотерпеть до приезда Кэндис, но Уильямс решил, что выпьет только тогда, когда они будут ужинать вместе. Сегодня был особенный вечер, как ни крути.
Изобразив нечто аристократическое на лице, Кэндис приблизила свой бокал к губам, почувствовала сладкий запах, и с изумлением посмотрела на Питера.
– Шардоне? Ты помнишь?
– Ещё на свадьбе в Нью-Йорке запомнил твой сорт, когда родственники из Оклахомы привезли с собой целый ящик, а ты и бровью не повела. Только дурак бы не сделал из этого выводы….
– Питер Мэтью Уильямс, ты хочешь сказать, что до переезда в Нью-Йорк я была алкоголичкой? – притворно обиженным тоном спросила Кэндис, надув губы.
– Только в компании, – парировал Пит.
– Ладно, мистер Уильямс, мы наконец выяснили, что шутить ты умеешь явно не лучше меня… – девушка сделала хороший глоток вина, по которому стало видно – сегодня Кэндис отработала добрую восьмичасовую смену. Оторвав клешню лобстера, она лукаво взглянула на мужа: – Кстати говоря, ты не хочешь мне рассказать, сколько тебе заплатил мистер Кастелло, м? Это же всё не с неба свалилось…
– Вот за что я тебя люблю, Кэндис, – ответил Пит, поддразнивая жену, – ты всегда переходишь к главному делу, причём в любой ситуации. Когда меня никто не приглашал на выставки, тебя не очень-то интересовали мои финансы, не так ли?
– Тогда ты и одевался иначе, парнишка, – ответила она с южным акцентом, особенно растягивая гласные. – Да и парфюмом не пользовался.
– Богатая жизнь меняет людей, Кэндис, – продолжил паясничать Пит.
Конечно, художник не мог упустить шанс похвастаться перед своей женой – она была его единственным по-настоящему близким человеком… Уильямс изменился в лице, и девушка заметила это.
– О чём задумался? – встревоженно спросила она.
– Ты знаешь… – Пит задумчиво поковырялся вилкой в остывшем ризотто. – Я тут подумал об отце.
– Почему сейчас? – осторожно спросила Кэндис.
Питер сжал губы. Стоило ли ворошить заново этот гнилой стог воспоминаний…
– Он настаивал, что я должен стать кем угодно, но не художником. Мэтью называл меня… – Уильямс фыркнул и начал перечислять: – Никчёмным сосунком, бездарным неумёхой, тупорылым мечтателем…
Кэндис перестала жевать, нежно посмотрела на мужа и накрыла своей ладонью его руку.
– Тебе не обязательно это вспоминать, любимый. Ты же прекрасно знаешь, что он был не прав… Вчерашний день тому явное доказательство.
– В том-то всё и дело, что я «прекрасно понимаю» это только сейчас, когда у нас наверху валяется чек на чертовски большую сумму!
Кэндис поперхнулась, но быстро восстановила дыхание. Изумлённо посмотрев на Питера, она спросила:
– Безумно большую? Ты это серьёзно?
– Когда последний раз меня смешали с дерьмом, я подумал, что никогда больше не стану рисовать, – Пит пропустил её вопрос мимо ушей, задумчиво посмотрев на еду, в которой он уже устал ковыряться. – Я ведь действительно хотел попробовать себя в чём-то новом… – Он покосился на Кэндис, раздумывая, стоит ли признаваться ей в такой глупости.
– Что ты имеешь в виду? – с интересом спросила она. – Решил служить на флоте? Добывать золото?
– Ну, почти… – ответил он, прикусив губу. – Помнишь, я рассказывал тебе про то, как у меня хорошо получалось играть в карты, когда я учился в академии? Так вот, я захотел снова попробовать – сыграть по-настоящему. В том большом клубе.
– Ты про…
– Я про «Роял Америстер», – нехотя подтвердил Пит.
– Дорогой, об этом месте ходят ужасные слухи! Как хорошо, что ты туда не пошёл… – Кэндис выпила вина и добавила: – Ты же много раз мне рассказывал, до чего твоих однокурсников в Праге доводили карты, а сам…
– Послушай, ты помнишь, сколько раз мои работы заворачивали? – резко ответил он. – Что мне было делать?
Уильямс ожидал, что Кэндис сейчас вспылит, но она тихо ответила ему:
– Тебе надо было поговорить со мной…
– Кэндис, всю мою жизнь меня пытались убедить в том, что я ничего самостоятельно не могу, что я обязан каждый мой шаг сверять с очередным надзирателем. Сначала моим надзирателем был отец, потом – староста в академии, потом очередными надзирателями возомнили себя мои бывшие профессора, к которым я обратился за помощью. Я так давно хочу почувствовать свободу: от критиков, от финансов, от контроля, от… – художник резко остановился, прикусив язык.
– И от меня? – со слезами на глазах произнесла Кэндис. – Ты и во мне видишь «очередного надзирателя»?
– Нет, я не это хотел сказать, Кэндис… Почему ты всегда думаешь, что я хочу оскорбить тебя или как-то обидеть?
– Я… – Кэндис потёрла глаза, отчаянно стараясь не заплакать. – Просто ты – самое дорогое, что у меня есть, Питер… И я совсем не хочу, чтобы ты считал меня за какую-нибудь старую няньку или что похуже…
Задержав дыхание, девушка посчитала шёпотом до десяти, а потом выдохнула. Она положила нож с вилкой на тарелку и замахала ладошками себе в лицо, громко выдыхая воздух.
– Ну вот, я опять расплакалось… Как дура…
– Кэндис, ты не дура, – Уильямс вытер её слёзы и растёкшуюся тушь тыльной стороной ладони.
– Я знаю. Просто иногда не могу контролировать свои эмоции… Знаешь, о чём я сегодня думала на работе? – сказала она, немного успокоив нервы ещё одним бокалом вина. Не дав Питеру ответить, она сказала: – Я думала о том, куда мы потратим наши деньги…
Питер нахмурился, но ничего не сказал: он набрал в рот маленьких креветок в кляре и запил всё большим глотком пива. Заранее подготовившись, мужчина все изысканные на его взгляд блюда подвинул ближе к половинке Кэндис, а на своей сосредоточил большую часть лёгких снеков – ближайших соратников пивного гурмана.
– Так вот, – продолжила Кэндис, – я подумала, что у нас есть два варианта. Мы можем выплатить кредит за наш дом – там осталось совсем немножко, или… – она загадочно посмотрела на мужа.
– Или? – произнёс Пит ртом, набитым маринованных яиц. – Што за второй вариант?
– Ну… Мы могли бы вложиться в новую квартиру. В Канзас-сити.
– Канзас-сити? – сморщился Уильямс. – Что мы забыли в этой дыре?
– Питер, во-первых, в этой дыре я работаю – и чертовски устала два года подряд стоять в пробках каждый вечер и каждое утро, если ты хочешь знать… – сердито ответила девушка. – А во-вторых… Нам стоит подумать о том, что скоро у нас появятся дети… Где они будут учиться? Школу в Марш-хиллз построят не скоро, да и по словам Гарри сейчас у мэрии нет подобного бюджета, и в ближайшее время таковой не появится…
Уильямс молча смотрел на неё, играя желваками.
– Что? – спросила Кэндис, – Я сказала что-то глупое?
– Дети, – спокойно ответил он. – С чего это ты решила, что у нас скоро появятся дети?
– Пит, но ты же сам мне обещал! Ты сказал, что как только у нас появятся хорошие деньги, мы сможем завести ребёнка, разве не так?!
– Проклятье, Кэндис, ну вот опять… – рассерженно проскрежетал Уильямс. – Каждый раз одно и тоже… – предупреждая очередную истерику жены, он примирительно поднял руки: – Хорошо, правда твоя – теперь у меня есть спонсор и он готов платить за мои картины нормальные деньги. Давай сначала посмотрим, насколько серьёзны его намерения на счёт моего творчества, а потом будем планировать переезд.
– И сколько это займёт времени?
– Я напишу для него несколько картин, и если он будет платить за них такие же большие суммы, то летом мы продадим этот дом и переедем в Канзас-сити. По рукам?
Кэндис в нерешительности помяла в пальцах салфетку и равнодушно ответила:
– Хорошо. Но если ты снова мне лжёшь, Питер…
Он нагнулся через стол и поцеловал её.
– Знаешь, я хочу показать тебе кое-что интересное, – сказал он, встав из-за стола, – но придётся подняться наверх, в спальню.
– А как же ужин? – Кэндис кивнула в сторону роскошного стола. – Кто будет всё это убирать?
– Все вопросы потом…
Девушка встала из-за стола, и художник неожиданно подхватил её, подняв на руки.
– Питер, хватит! – она пыталась сопротивляться, но мужчина крепко держал Кэндис за талию. Миссис Уильямс вспомнила их свадьбу в Нью-Йорке и весело рассмеялась.
Они поднялись в спальню и Питер за руку подвёл её к конверту с деньгами, который он оставил на своей тумбочке – специально для этого момента.
– Мой первый серьёзный заработок, – с мистическим благоговением в голосе произнёс Уильямс.
Кэндис открыла конверт и принялась быстро перебирать пальцами купюры. Такие денежные пачки она видела на своей работе достаточно часто – для того, чтобы посчитать всю сумму ей потребовалось пару минут. Она зачем-то покрутила конверт в руках, снова прошлась по содержимому, и её брови поползли вверх.
– Пит, я не понимаю… – медленно произнесла она. – Тут, вероятно, какая-то ошибка…
– О чём ты? – Он аккуратно взял у неё конверт и пожал плечами. – Днём я снял пять тысяч долларов… Что не так?
– Боже мой, Питер… – Кэндис опустилась на кровать и закрыла лицо руками. Сквозь пальцы донёсся её приглушенный голос: – Ты хоть знаешь, сколько денег у этого человека? И он заплатил тебе долбаную пятёрку за ВСЕ твои картины?!
– Ну… – Питер повертел конверт в руках. – Это ведь мои первые деньги, Кэндис…
– Ты правда не понимаешь?! – Кэндис убрала от лица руки и вскинула подбородок. – Если ты и дальше планируешь заниматься живописью, то мы накопим на переезд после выхода на пенсию, не раньше! Знаешь, – она пригладила прядь волос ладонью и взглянула на него, – твой мистер Кастелло – настоящий жмот!
– Какого чёрта, Кэндис?! Мистер Кастелло – единственный человек в этой долбанной Америке, которому понравились мои картины, а ты его оскорбляешь?! Да, он заплатил мало, но он ЗАПЛАТИЛ, а не стал читать мне вонючие нотации… – Уильямс плюхнулся на кровать рядом с женой и положил руку на её колено. – Я пока не так знаменит, чтобы мои работы продавались за сотни тысяч… Пока я никому неизвестный художник, он волен платить за мои полотна сколько захочет, но я чувствую, что скоро прославлюсь…
