скачать книгу бесплатно
– Если это желание Прэзара, я согласна, – она берёт свои вещи и садится рядом со мной.
Кит с довольным видом смотрит на меня.
Я не успеваю его убить – из коридора доносится звонок. В библиотеке тут же появляется фигура Штенберга. Профессор бросает тетради на стол и поворачивается к нам лицом с выжидающим видом.
– Рад вас всех видеть, – полным серьёзности тоном произносит Штенберг.
Мы молча киваем.
Сегодня в его руках – стопка новых, лаконично бликующих книг.
Профессор раздаёт по одной книге на стол и проговаривает:
– Люди живут в мире уже миллионы лет, и всё ещё не научились принимать друг друга.
Книга оказывается и на нашем столе. Первый её берёт Дэниэл. Он оценивающе всматривается в обложку и деловито качает головой. Затем Кит кладёт книгу на стол и пододвигает к нам с Джин.
«Дискриминация и её формы».
– Это тема нашего урока? – спрашивает одна из девчонок за соседним столом, тыкая пальцем в название.
Штенберг кивает.
– Именно, – он продолжает: – Я читал эту книгу в университете и тогда вообще не знал о существовании многих видов дискриминации. Я знал, что быть расистом – плохо, быть сексистом и гомофобом – тоже плохо. Но почему-то угнетение других меньшинств я считал абсолютной нормой.
Кит важно потягивается и затем, чуть наклонившись над столом, говорит:
– Коул, если ты сделаешь каминг-аут, мы не будем тебя угнетать.
Джин прыскает.
Я сдавленно ухмыляюсь:
– Дэниэл, я хочу тебя.
Юноша игриво щурится:
– А я хочу Штенберга.
Меж тем, преподаватель встаёт позади Кита и открывает свой экземпляр книги на страницах содержания.
– Я хочу, чтобы каждая группа взяла на себя по одному виду дискриминации и разобралась с ней, – Штенберг проводит пальцем по заголовкам глав. – А затем представили их всему классу на следующем уроке. Сегодня…
– Хочу половую! – перебивая учителя, выкрикивает кто-то из стола «воздыхательниц».
В помещении резко нарастает шум.
Штенберг тяжко вздыхает, закрывая книгу.
– Работайте, – преподаватель отходит от стола и обращается к нам: – Возьмите эйблизм.
Мы молча переглядываемся и согласно киваем.
За нашим столом провозглашается минута сочувствия Штенбергу.
Я никогда не понимал, почему некоторые люди становятся учителями, если травлю учеников они ставят выше, чем обучение их чему-то новому. Но я отлично понимал Штенберга. Он хотел сделать из нас людей лучших, чем есть он сам. К сожалению, пятилетняя разница в возрасте не сыграла ему на руку, и всерьёз его никто воспринимать не хотел.
Однажды Кит сравнил его с Иисусом, а нас – с неудавшимися апостолами.
Так и получилось поколение Иуд.
Джин берёт книгу и начинает искать заданную тему, шумно перелистывая страницы.
Я открываю «Гугл».
– А что такое эйблизм? – заинтересованно вставляет Кит, подтягиваясь к рабочему процессу.
Девчонка открывает нужный параграф и демонстрирует его напарнику, пальцем проводя по жирному заголовку.
– Дискриминация по инвалидности и особенностям здоровья, – поясняет она. – Психически неуравновешенных в большей степени.
Дэниэл непонимающе хмурится.
– А их как-то дискриминируют? – спрашивает он.
Джин посылает ответный вопрос:
– А им как-то помогают?
Кит откидывается на спинку стула и задумчиво смотрит на свои наручные часы с разбитым стеклом.
– Ну, смотри, – Дэниэл выставляет ладонь перед девчонкой и принимается загибать пальцы. – Социальное обеспечение по инвалидности – раз, социальное обеспечение по безработице – два. Чем не помощь?
Джин вскидывает брови.
– Ты считаешь, денежное обеспечение – это всё, что нужно таким людям? – Бэттерс берёт его руку и так же загибает пальцы. – Травля, ущемление прав, отказ в оказании помощи, недееспособность граждан…
Кит мотает головой:
– Тише ты, – юноша берёт её руку в свои. – Мы же пытаемся с этим справиться. Деинституционализацией[4 - Деинституционализация психиатрии – процесс реформирования психиатрической службы, начавшийся в ряде западных стран в 50-х годах XX века. Заключается в широкомасштабном сокращении числа психиатрических коек и психиатрических больниц с параллельным развитием различных форм внебольничной помощи психически больным, выписываемым из психиатрических стационаров. Это должно предотвратить развитие у пациентов «госпитализма», ущемление их прав и отрыв от общества.] психиатрии, к примеру.
Девчонка прыскает:
– Уменьшение количества больничных коек привело к массовой бездомности, бездумным арестам и халатности лечения.
– Не во всех штатах, – говорит Кит.
– Но во многих из них.
Дэниэл задумчиво хмыкает.
– И что же нам тогда делать с психически больными?
Девчонка трёт пальцем у виска.
– Начать хотя бы с дестигматизации, – заявляет она. – Люди стыдятся рассказать о своём недуге даже близким – не то, что обратиться к врачу.
Кит внимательно вслушивается в её слова.
Джин продолжает:
– В последствии, многие люди с любым из психических отклонений оказываются ущемлены в своих же правах на работу, образование и нормальную жизнь.
Юноша ждёт конца её речи и сразу задаёт вопрос:
– Каким образом работодатель должен брать человека с психическим недугом?
– Хм, не знаю, – тут же язвит Джин. – По компетенции?
Киту этот аргумент не кажется убедительным.
– Разве психическое отклонение не помешает больному работать?
Девчонка жмёт плечами:
– Хорошего программиста возьмут на работу, если у него хронические спазмы?
– Это немного другое, – замечает Дэниэл.
– Смотря о каком заболевании мы ведём речь.
На лице Джин медленно расплывается ехидная улыбка.
Дэниэл складывает ладони под своими губами и, задумавшись, взводит взгляд к потолку. Бэттерс подпирает щеку кулаком и с нетерпением ждёт продолжения разговора.
Спустя минуту, Кит выдает:
– Шизофрения?
Девчонка усмехается:
– Шизофреник на работу не пойдёт. Бери ниже.
– Биполярное расстройство?
– Если пациент находится на постоянном лечении, его можно взять.
Кит одобрительно кивает.
– Проблема в том, – продолжает Бэттерс. Дэниэл заинтересованно всматривается в глаза собеседницы. – Что многие психически больные не могут получить даже школьное образование. Нормальные люди отказываются с ними учиться и работать.
Джин закатывает глаза:
– Боятся.
Дэниэл возмущённо щурится.
– Никого даже не интересует, каким расстройством болен студент?
Девчонка мотает головой.
– Но ведь не все психические расстройства общественно опасны, – Кит удивлённо вскидывает брови. – Аутизм, к примеру. Аутист кому-то принесёт вред?
Джин наклоняет голову.
– Главное – факт пребывания в психдиспансере, – поясняет она. – Психопат ты или просто в депрессии – никого это особо не волнует.
– Вся стигматизация рождается из дезинформированности, – Кит качает головой.
– Совершенно верно, – Джин ухмыляется.
Юноша устало вздыхает, а девчонка лишь сочувственно кивает.
Кит отрешенно смотрит вдаль, анализируя полученную информацию. Джин лишь опускает взгляд и бегло, будто для галочки, прочитывает первые слова статьи в книге, пытаясь скрыть отчаяние.
Дэниэл в недоумении.
– Почему, – начинает он. Девчонка поднимает глаза. – Никто не распространяет достоверную информацию о психически больных? Те же психиатры?
На лице Джин появляются слабые черты горьковатой улыбки.
– Табуированная тема, – говорит она. – Психиатрия начала адекватно развиваться только в последнем столетии. Даже в двадцатом веке отношение к психически больным было в тысячу раз бесчеловечнее, чем сейчас.
Девчонка отводит взгляд.
– Да и, к тому же, – её тон совсем понижается. – Сами психиатры толком не информированы и относятся к больным гораздо хуже, чем общество.
Кит шокировано уставляется на неё:
– Серьёзно?
– Результаты социального опроса, – Джин кивает. – Большой процент психиатров отказывается работать с пациентами с острыми типами заболеваний.
– Чёрт возьми, – выпаливает парень.
– Такова реальность.
Дэниэл переводит взгляд с девчонки на меня и спрашивает:
