скачать книгу бесплатно
– Все гении имеют свои сумасшедшие секреты, – начинает она. – В чём же суть вашего, мисс Бэттерс?
Джин задумчиво задерживает сигарету у губ и молчит несколько секунд, после чего делает достаточно долгий затяг и отрезает:
– Я не гений, чтобы их иметь.
Ро закатывает глаза.
Ответ её не устраивал.
– И куда же наш «не-гений» собирается поступать? – с издёвкой спрашивает она.
Я замечаю в её взгляде злость.
Джин безынтересно вскидывает бровь.
– В Принстон на факультет математики, – монотонно протягивает девчонка.
Гейз недовольно прыскает.
– Принстон? – переспрашивает хозяйка. – Нужно быть либо самоубийцей, либо гением, чтобы туда поступить.
Бэттерс усмехается:
– Так почему я не могу быть первым вариантом?
– Девочки, не ссорьтесь! – пытается перебить их Лесли, размахивая руками. – Коул нужен нам ещё добреньким и весёлым!
Глаза Ро загораются.
Я не успеваю вставить своё слово.
– Первым вариантом? – хозяйка по-змеиному тянется к Джин и чуть ли не клеится к ней.
Джин недоверчиво смотрит на неё и убирает чужие руки с плеч.
– Мне просто повезло, – отрезает она.
Розмари хочет продолжить разговор, но в коридоре раздаётся звук открывающихся дверей и громкое гоготание. Через несколько секунд в гостиную заявляется Виктор и парочка парней, а я замечаю, как Джин хватается за телефон, пытаясь скрыть волнение.
Я беру её за руку и наклоняюсь к уху.
– Давай сходим за пивом? – шепчу я.
Девчонка тут же отвечает:
– Давай.
Мы быстро выходим из порочного круга и меняем локацию мрачной гостиной на маленькую яркую и свободную от людей кухню.
Окна здесь открыты нараспашку, но, несмотря на это, вонь спиртных напитков, забитых в крохотном холодильнике, толком не выветривается. Этот смрад стоит тут как будто вечность. Я морщусь от перебивки запахов, открываю камеру холодильника и сажусь на корточки в поисках нужной бутылки.
– Хотел бы я сейчас отказаться от обоняния, – раздражённо бросаю я.
Джин стоит позади меня, опираясь на стол руками.
Я не слышу ответа.
– Если хочешь, можем уйти от них, – говорю я ей. – Закроемся в спальне, пообщаемся. Можем стащить алкашку и домой пойти.
Я перебираю десятку разноцветных бутылок и не нахожу ни одной нормальной: в холодильнике Розмари Гейз есть почти все виды высокоградусного алкоголя, но нет пива. С виски такие вечера, на каком мы находились сейчас, начинать не стоит. Я со злостью запираю холодильник, встаю с корточек и поворачиваюсь к Джин лицом.
Она лишь пожимает плечами.
– Как хочешь, – подавленно произносит девчонка.
Настроение Джин явно испортилось.
Голова начинает кипеть от внезапных желаний: хочется то ли за руки девчонку взять, то ли крепко прижать к себе. Но я успеваю поймать себя на странных мыслях и отключаю все каналы действий, и всего лишь тихо произношу:
– Пива нет.
Джин вскидывает бровь.
– Там же «Гараж» есть, – замечает девчонка.
Я сдавленно смеюсь.
– Ты самоубийца, что ли? – срывается у меня.
И тут же закусываю язык.
Джин закатывает глаза, берёт бутылку «Гаража» из холодильника, выходит в коридор и выпаливает:
– Мне просто повезло!
Я завожу девчонку в спальню Гейз – узкую и захламленную комнату, с кучей плакатов и наклеек на стенах. Включается свет: в люстре каждый раз не хватает одной лампочки. Джин проходит к окну, распахивает его и садится чуть ли не на карниз. Я закрываю дверь на замок и бегу к ней.
Рот открывается, но на языке нет подходящего вопроса.
Джин ухватывает шанс столкнуть меня с темы и задаёт вопрос сама:
– Молодой человек, сигареты не найдётся?
Я достаю пачку золотого «Мальборо» и протягиваю девчонке. Она нервно поджигает сигарету и выгоняет дым на улицу. Я прикуриваю от её сигареты, становлюсь у окна рядом с ней и разглядываю ночные улицы полупустого района Джефферсон-сити.
Странное название.
Девчонка смотрит из окна пятого этажа.
– Она эксцентричная, – я пытаюсь развеять напряжение. Джин взглянула на меня, без слов попросив уточнить. – Розмари. Если тебе было неприятно, то…
Я отлично понимаю, что мне нужно было вмешаться в спор.
Комок подступает к горлу.
– Я тоже эксцентричная, – хмыкает Джин. – По-своему. Просто её агрессия направлена на окружающих, а не на саму себя.
У меня нет слов для ответа.
– Но насчёт Принстона она права, – усмехаюсь я. – Туда же сложно поступить.
Девчонка делает последний затяг и выбрасывает сигарету в окно.
Джин поворачивается ко мне всем корпусом тела, наклоняется и серьёзным тоном произносит:
– Так кто же я, Коул? – она делает паузу. – Самоубийца или гений?
Я докуриваю и выбрасываю сигарету следом, усмехаясь.
Меня забавляет словесный каламбур.
– Ты Джин-ний[3 - Имя Джин (Jean) созвучно со словом гений (genius). Смысл шутки Коула в том, что Джин является сама собой и гением одновременно.], – с насмешкой произношу я.
Девчонка наклоняет голову вбок и качает головой, ничего не говоря в ответ.
2 глава
С каждым разом я всё больше сомневался в том образе Джин Бэттерс, который все общепринято ненавидели.
Асоциальная, скрытная, своенравная, богемная – все эти «плоские» эпитеты были лишь театральщиной, маской, мифом. Джин удачно скрывала свою настоящую натуру за кучей общественных выдумок и не собиралась выкладывать свои козыри на стол.
Но стоило ей только открыть рот, как карты оказывались прямо передо мной.
Каждый человек – чья-то загадка; чей-то роман, запертый в книжном шкафу. Я был неудавшимся детективом Джоан Роулинг, который все расхвалили за имя автора, Виктор – её франшизой. Если так, то Джин – запылившаяся копия «Превращения» Кафки, который не все осмелятся и в руки взять.
У Джин не было красивой рекламной обложки. Все наслышаны об уродливом содержании, понятном лишь таким же уродцам, как и сам автор.
Я не был хорошим читателем. Но я хотя бы вытащил Джин с той самой дальней полки, стёр пыль и пытался вникнуть в суть слов.
Джин – сумасшедшая и стремительно бегущая от меня зацепка смысла, ключ от всех тайн романа. Чем дальше я преследовал её по пятам оставленных слов, тем больше завораживался и тем невольнее вздыхал от восторга. Я не мог долго понять той загадки, которую мне давали богемные рассказы Джин Бэттерс, и часто ловил себя только на одной мысли.
Что, если это всё – очередная бессмысленная и грустная история?
B(-04;29)
Помимо физики, я и Джин пересекались на социальных науках профильного уровня.
Виктор эти уроки не посещал – считал, что наш молодой преподаватель, профессор Штенберг, однажды соблазнит его окончательно, и кто-то из них лишится гетеросексуальности. На самом же деле, Полански просто терпеть не может такие скучные термины, как «экономика» и «внутренний валовый продукт».
Я рассматривал социальные науки как возможность отвлечься от ненавистных мне ныне точных дисциплин и лучше разобраться в человеческом обществе. Штенберг часто уходил от темы урока и начинал беседовать с нами о посторонних вещах. Так, мы не единожды обсуждали аресты артистов и наши вкусовые предпочтения, кино и музыку, медийный личностей и школьных профессоров.
Раздражало только одно – многие девчонки приходили сюда исключительно из-за Штенберга: из-за его милой улыбки, из-за пары татуировок на его запястьях и из-за его привлекательной и не особо растущей бороды.
Уроки социальных наук сводили меня с другом детства – Дэниэлом Китом.
Он родился и жил в Хаскис-тауне вместе со мной: мы провели лучшие годы своей молодости в одном дворе и в одной общей истории, главными героями которой сами являлись. Кит был весьма образованным и дружелюбным человеком, но в последнее время он стал закрытым и холодным. В старшей школе мы общались реже – как я слишком сблизился с Виктором, так и Дэниэл слишком отдалился от меня.
Но нас по-прежнему объединяла любовь к олдскулу и фильмам девяностых годов.
Уроки по вторникам обычно проходили в библиотеке, в окружении книжных полок и винтажных ламп. За столы садились по несколько человек: группа «воздыхательниц» – за одним, реально заинтересованные люди – за другими.
Мы с Китом сидели вдвоём.
Джин, как и везде, сидела одна – в дальнем углу класса, подальше от людских глаз.
В один из таких вторников, после ланча, меня на урок провожал Полански. Разговор снова начался с Бэттерс, а закончился его шутливым «Здрасте!» в сторону Штенберга и моим замученным лицом.
Кит уже ждал меня за столом.
– Снова о Джин говорили? – спрашивает он, подавая ладонь для рукопожатия.
Я недоумённо щурюсь.
– С тобой он тоже только о ней трещит? – я задаю вопрос вместо ответа, на что Кит усмехается.
В библиотеку заходит Джин.
– Виктор? – Дэниэл оглядывается на неё. – Это же ты в ней заинтересован?
Я удивлённо вскидываю брови:
– Я?
Кит уже не обращает на меня никакого внимания – корпус его тела повернут в сторону вошедшей одноклассницы, а взгляд не может оторваться от её силуэта. Дэниэл ждёт, когда она его заметит, и, как только девчонка поднимает на него глаза, спрашивает:
– Джин, почему ты вечно сидишь одна? – не дождавшись ответа, Кит хлопает по нашему столу. – Как насчёт того, чтобы присесть с самыми крутыми мальчиками этого класса?
Бэттерс прыскает, закатив глаза.
– О, только не социализация, – говорит она. – Кошмар, не запугивайте.
Кит недовольно мотает головой.
– Рано или поздно, тебе придётся стать социальной, – важным тоном заявляет он. – Я предлагаю начать тебе с хороших людей. И ещё – это желание Прэзара.
У меня спирает дыхание.
На лице Джин появляется лёгкая ухмылка.
