Квотербек, пошел к черту!

Однако стоит нам войти в квартиру, как нас встречают яркий свет в коридоре и мой тренер с недовольным лицом.

– Не думал, что я застану тебя здесь, – обращаюсь я к Стэнли довольно холодно.

– Надо поговорить, – произносит он и смотрит на Харлин. – Наедине.

– Я так понимаю, на этом празднике жизни я лишняя? – девушка поднимает ладони. – Если хотите, могу даже выйти.

– Было бы весьма кстати, – басит Стэнли, отчего мне хочется надрать ему задницу.

– Ок, – говорит Харлин и касается моего плеча, похлопывая, – удачи.

Тренер с ястребиным взглядом наблюдает за девушкой. И стоит Харлин выйти и закрыть за собой дверь, как Стэнли произносит:

– Я рад, что это скоро закончится.

Я в недоумении смотрю на тренера.

– Стаффорд Брайн – действительно лучший футбольный адвокат. Он вытащил твою задницу из дерьма. Завтра возвращаемся в Штаты.

Внутри меня будто что-то обрывается. Еще вчера, до знакомства с Харлин, я возненавидел Канаду, желал поскорее убраться отсюда, но с появлением девчонки на пороге этой квартиры я возрадовался своему временному заключению.

– Почему завтра? – спрашиваю я на слегка повышенном тоне.

– Потому что канадская сторона выдвинула свои условия, и одно из них – чтобы твоей задницы здесь не было ближайшие пять лет, начиная с завтрашнего числа.

– А какое второе условие? – напрягаюсь я.

Молчание тренера не вселяет в меня надежды на хороший расклад этой ситуации. В том, что мне собираются впаять штраф в размере баснословной суммы, я даже не сомневался. С этим все ясно, но что еще? Или этот мудила Брэдли Риз возжелал получать всю оставшуюся жизнь компенсацию от меня за нанесенный ущерб его физиономии?

– Стаффорд Брайн добился твоей свободы, используя слова Гейл, что Брэдли заставил ее, хоть и не принуждал грубой силой, а больше психологически. И судья снял обвинения за преднамеренное причинение вреда здоровью, но сам факт избиения остался, учитывая, что оно было не так и необходимо, поскольку Брэдли все же не изнасиловал твою сестру.

– Он запихал свой поганый член ей в глотку! Или в Канаде это называется не насилием над женщиной? Тогда я хочу уже сейчас покинуть эту гребаную страну! – рычу я.

Не знаю, что хочу сделать первым: защитить сестру, еще раз набить морду этому гребаному мудиле Бредли Ризу или встряхнуть Стэнли, чтобы он наконец-то выдал всю информацию, а не переводил разговор в то русло, которое я не смогу оставить без внимания. Гейл – моя сестра, и она в приоритете, а не какой-то там штраф в десять нулей.

– Уже не важно, кто и что сделал, Ченнинг.

– И какое же второе условие? – повторяю я свой вопрос.

Стэнли отводит взгляд в сторону, не желая смотреть мне в глаза.

– Какое второе условие? – цежу я слова сквозь зубы.

– Их три, – произносит тренер. – Компенсация в пользу Брэдли Риза в размере пяти миллионов долларов.

– Не жирно ли для этого мудака?

– Это не такие и большие деньги по сравнению с другими возможными последствиями.

– Второе: убраться из сраной Канады, – произношу я, игнорируя слова тренера. – Какое третье?

– Тебя на год отстранили от большой игры, – наконец-то выдает Стэнли, и вся моя жизнь рушится в одночасье.

– Что? Что значит отстранили? – Внутри все будто взрывается. Все тело холодеет от слов тренера, а на лбу выступает испарина. Я сжимаю кулаки. – Почему? Они не могут!

– Они могут! – шипит тренер.

– Штаты на такое не пойдут, – говорю я с уверенностью, надеясь, что все происходящее – это бред. Я играю за страну. Я чертов капитан и квотербек «рейнджеров»!

– К сожалению, они уже пошли, – вздыхает мужчина. – Это одно из условий. Если бы они не согласились на них, на тебя бы завели уголовное дело и дали срок, пусть и условно. Тебе разве надо пополнить биографию уголовным делом?

– Я всего лишь избил урода, который едва не изнасиловал мою сестру! – почти кричу я.

– Шесть выбитых зубов, Райнер! Сломанный нос и челюсть, гематомы. В ближайший месяц он точно будет есть из трубочки. Скажи спасибо, что канадская сторона пошла на мировую. Тренера «ангелов», агента и Риза удовлетворило решение суда, – злится тренер.

– Еще бы этот урод не рад! Гребаный ублюдок! – Я со всей силы ударяю кулаком в стену, вновь разбивая костяшки в кровь. Алые струйки стекают вниз по коже, капая на пол.

– Успокойся, Ченнинг.

– Успокоиться! – Я стискиваю зубы. – Успокоиться? Посрать на деньги, посрать на Канаду, но у меня отобрали мою жизнь!

– Никто ничего не отбирал. Всего лишь год, Ченнинг. Сраный год! Он пролетит быстро.

– И что дальше? – огрызаюсь я. – Считаешь, команда будет ждать меня год? Я с детства стремился к этому. С детства, мать твою! И добился этого, потому что был достоин! – Я начинаю метаться по коридору, словно тигр.

– Если ты достоин был тогда и сейчас, то и через год будешь!

– А если нет? Что, если нет?

– Значит, будешь играть в другой команде, не за Калифорнию. По-твоему, в Америке мало штатов, Ченнинг?

– Может, и много, но «рейнджеры» – одни, – огрызаюсь я, идя в сторону кухни. Включаю холодную воду и запускаю руку под ледяную струю.

– Разве команду ведет к победе не капитан? – пытается успокоить меня тренер, только все тщетно.

– Считаешь, дело только в одном капитане? – Я выключаю воду и оборачиваюсь на Стэнли. – К победе ведут сплоченность команды, ее моральный дух, продуманная тактика и умение играть. Если команда изначально была слабой, то никакой капитан не вытянет ее. Иначе б «Титаник» не лежал на дне Атлантики, – злюсь я. – И не забывай, ты не только мой личный тренер, ты тренер «Калифорнийских рейнджеров». Пятьдесят процентов нашей победы приносишь ты и твои стратегии.

– Ченнинг, – вздыхает Стэнли. – Все не вечно. Я хочу тренировать лучших, хочу, чтобы ты играл в «рейнджерах», но больше всего хочу, чтобы ты не испоганил свою жизнь.

– Уже поздно, – машу я рукой, – как видишь…

– Не поздно. Обвинения с тебя снимут, как только ты покинешь канадскую границу. После всего год, и, возможно, ты даже сыграешь этот супербоул, если подключить к этому адвоката.

– Ключевое слово – «возможно». И что я, по-твоему, буду делать этот сраный год? – Мне снова хочется ударить по стене, да только понимаю: легче мне не станет. Это не решит моей проблемы, а добавит еще больше физической боли.

– Вариантов масса, вернешься в универ, где ты числишься в студентах и где тебе зачетом ставят хорошие баллы за твои заслуги перед штатом. Будешь снова играть в «Брюинз-болл». Подтянешь их на прежний уровень, а через год снова вернешься в игру. Если не к «рейнджерам», то в другую, и я поспособствую этому. Да и многие команды заберут тебя с руками и ногами, когда узнают, что ты вне НФЛ.

Я отворачиваюсь к раковине, опираясь о ее край, и опускаю голову, стараясь ровно дышать и не сорваться.

– Я не хочу никакую другую команду, – спокойно говорю я, хотя дзен я так и не нашел.

– Ченнинг, давай проживем этот год, а там будет видно. К тому же команда сама захочет твоего возвращения, так что у тебя есть все семьдесят процентов на возвращение домой.

– Звучит не очень воодушевляюще, – огрызаюсь я, поворачиваясь к Стэнли.

– Знаю, но это пока лучший прогноз. И это лучше, чем заработать судимость, Ченнинг.

– Знаю, – киваю я.

– В общем, завтра наш самолет улетает в час дня. Постарайся не опаздывать, – говорит тренер. – Было б лучше, если бы ты сейчас поехал со мной в свой номер отеля, но подозреваю, из-за той девчонки ты этого не сделаешь. – Тренер встает и выходит из кухни, но тут же возвращается. – Ченнинг, из-за одной глупой девчонки, решившей поиграть во взрослые игры, ты уже сломал свою карьеру, – произносит Стэнли, явно намекая на Гейл. – Постарайся не разрушить имеющееся на данном этапе из-за другой, которая этого совершенно не стоит. Хочешь трахнуть ее, трахни и забудь. Не тащи ее в свою жизнь. Эта девчонка – явно ходячая катастрофа. От нее будут одни сплошные неприятности, а у тебя их уже с лихвой.

– Я понял, завтра вылет в час, я приду. Не собираюсь задерживаться в Канаде.

– Надеюсь, мы друг друга поняли. Твой телефон, зарядка и деньги на тумбочке.

Подхожу к входной двери и открываю ее:

– Прошу, – произношу я. – Если увидишь Харли, скажи ей, пусть она возвращается.

Стэнли проходит мимо меня и сверлит недовольным взглядом. Ничего не сказав, тренер выходит, а я закрываю за ним дверь. Прислоняюсь спиной к двери и провожу рукой по волосам. Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

* * *

Харлин Квин Олдридж

Входная дверь открывается, и на свет фонаря выходит хмурый приятель Ченнинга.

– Можете вернуться в квартиру, – недовольно бросает он мне, будто я какая-то девушка по вызову, а не застрявшая не по своей вине и воле квартирантка.

– Премного благодарна за вашу учтивость, – усмехаюсь я, поднимаясь со скамейки. – Приятной ночи.

Я уже направляюсь к двери, как мне в спину прилетают слова мужчины.

– Вам с ним не по пути, милая леди.

– Кто вам сказал, что я милая, так еще и леди? – язвлю я, приподнимая одну бровь.

– Мне кажется, вы неглупая девушка, сделаете правильные выводы и примете верное решение.

– Я, правильные выводы и верные решения всегда идем параллельно друг другу. Так что простите, вы не по адресу. Спокойной ночи, мистер не знаю, как вас там, – договариваю и иду к двери, не желая больше задерживаться ни секунды в обществе мудака.

Интересно, кем он приходится Ченнингу? Надеюсь, не отцом или отчимом. Хотя какая мне-то разница? Я ж не собираюсь продолжать дальнейшее общение с тем ковбоем. Не в моих это интересах и правилах. К тому же Ченнинг из тех, кто покрутит девчонку на члене, а потом выкинет ее, когда та надоест. А мне, как разочаровавшейся в мужчинах, это не нужно. Если только я не хочу закрепить собственное мнение, что все мужики – козлы, а спортсмены – тупые качки-дегенераты.

Поднимаюсь на этаж и захожу в квартиру. Первое, что бросается в глаза, – капельки крови на полу, ведущие в кухню. Быстро шагаю и захожу в помещение, застав Ченнинга возле раковины с куском мяса на руке.

– Что случилось? – с нотками беспокойства в голосе произношу я.

– Все нормально, – отвечает Ченнинг.

Подхожу ближе и забираю кусок мяса, пытаясь взглянуть на руку мужчины. Еще вчера я заметила ссадины, но не придала этому значения. Но уже во второй раз…

– Тот гондон, – говорю я, – и извини, если он твой отец, но он гондон, – повторяю я былое оскорбление, а Ченнинг ухмыляется, – не выглядел побитым. Надеюсь, пока меня тут не было, ты никого не убил и не спрятал труп в шкафу или морозилке.

– Нет, случайно встретился со стеной.

– Судя по твоей руке, это стена случайно напала на тебя, а ты отбивался, – отшучиваюсь и улыбаюсь. – Думала, это я не в состоянии сдержать свой гнев, а оказывается, бывают люди и хуже меня, – снова улыбаюсь, но уже с некой грустью. – У меня есть обеззараживающий раствор и пластыри в багажном отделении мотоцикла. Вряд ли в этом клоповнике имеется аптечка. Я принесу.

Это то, что я спокойно могу продавать на каждом светофоре, поскольку этого у меня до фига.

Я только намереваюсь уйти, как рука Ченнинга перехватывает меня, привлекая к себе. Его рот обрушивается на мой, завладевая в страстном поцелуе. Я стону от такого напора. Наши языки сталкиваются, ведут какую-то особую войну за лидерство.

Ченнинг подхватывает меня и усаживает на кухонный стол, продолжая впиваться в мои губы. О боги, этот ковбой и впрямь ковбой.

– Я хочу тебя, – произносит он сквозь тяжелое дыхание, когда отрывается от моих губ, но не убирает обе руки с моего затылка. – Харли, скажи, что ты тоже этого хочешь.

Я хотела, безумно хотела его сейчас. Возможно, завтра, послезавтра. Все дни, которые он мне предложит провести с ним, пока наши пути не разойдутся.

– Хочу, – выдыхаю я и больше ничего не успеваю сказать, как мои уста снова накрывают неистовым поцелуем, сминая губы.

– Я не планировал… – тяжело дышит Ченнинг, – что у меня будет соседка. У меня нет с собой презервативов. Ты дашь мне десять минут, чтобы я сбегал в аптеку?

– Ты чист? – спрашиваю я, поскольку сама была на таблетках.

Хоть я и принимала противозачаточные, но всегда старалась держать при себе презервативы и того же требовала от парней. Меня не столько пугала нежелательная беременность, сколько букет, которым меня могли наградить. Так что, как написала Рокси, «Я сейчас тебе приму таблетку, американские презервативы». Однако в этот раз я не припасла ни одного, поскольку не собиралась в секс-тур.

– Я чист, клянусь, – произносит Ченнинг с улыбкой. – Это прозвучит смешно и странно, но у меня даже есть с собой справка, сделанная несколько дней назад.

– Я тоже чиста, – произношу я. – Похвастаться, как ты, справкой не могу, но месяц назад сдавала все анализы.

– Хвала богам, Харли, – произносит Ченнинг и вновь целует меня. – Иначе, пока я дойду до аптеки, мои яйца посинеют и отвалятся. И знаю, это совсем не то, что хочет услышать девушка, но я успею.

– Это не обязательно, – отвечаю я, обвивая мужские бедра ногами и притягивая Ченнинга ближе к себе, желая ощутить его возбуждение между своих ног. – Я на таблетках.

– Крошка Квини, я влюблен в тебя, – произносит мужчина, подаваясь бедрами вперед, давая мне то, чего я так желала.

– Эй, ковбой, – хлопаю я его по плечу. – Попридержи коней. У нас был уговор, помнишь? И это просто секс. Он ничего не значит. Мы, как и договаривались, после мини-путешествия разойдемся по своим сторонам.

– Я помню.

– И прежде, чем мы займемся сексом, у меня есть некоторые правила.

– Стоп-слово? – усмехается Ченнинг.

– Разве что оно имеется у тебя, – дерзит девчонка. – На первом свидании я не отсасываю парням.

Признаться, и на втором, и на третьем, как и на много каком, поскольку я еще ни разу этого не делала. Невинности я лишилась с целью избавиться от дальнейших хлопот, и моим первым парнем стал Крис, мой одноклассник с небольшим членом, чего нельзя сказать об остальных. У них были члены больше среднестатистического, но ни один из них в моей жизни не заслужил такой привилегии, как быть засунутым мне в рот. А вот Ченнинг… Возможно, он может стать моим первым. По крайней мере, Ченнинг достоин моего внимания, и уверена, в накладе я не останусь.

– Отличное правило, было бы оно у всех, – Ченнинг произносит это с какой-то долей иронии. Я даже не могу понять, комплимент ли это в мой адрес или оскорбление в чужой. Хотя пофиг! – Есть еще какие-то правила?

– А у тебя? – спрашиваю я.

– Думаю, мне стоит тоже обзавестись правилом не отсасывать мужикам на первом свидании, – шутит Ченнинг, и я смеюсь, запрокидывая голову. – А так у меня нет никаких правил, ну, за исключением, что я предпочитаю исключительно женщин. Надеюсь, ты ничего не имеешь против жесткого траха?

Я приподнимаю одну бровь.

– Надеюсь, мистер Грей, у вас нет «красной» комнаты[33] для игры в «Икс бокс»?

– Нет, меня не впечатляют такие извращения. Я о том, что в данный момент я не уверен, что буду нежным. Ты же не девственница?

Я лукаво улыбаюсь. Почему-то мне захотелось подразнить Ченнинга, но если мы продолжим говорить хоть еще пару минут, то у меня пройдет весь запал.

– Нет, я не девственница. И я ничего не имею против жесткого траха. – Я чуть отклоняюсь и приподнимаю руки, намекая: пора бы приступить к игре в раздевания.

– В тебя очень сложно не влюбиться, малышка Харлин, – произносит Ченнинг, подхватывая край футболки, задирая и снимая ее с меня.

Холодный воздух касается моих сосков. Они твердеют еще больше, превращаясь в камень. Мужчина наклоняется и обхватывает мой сосок губами, и я стону от удовольствия, которое запускает по всему моему телу Ченнинг, лаская меня.

Я хватаюсь за ткань футболки на спине Ченнинга и тяну, пытаясь стащить ее с мужчины. На мгновение он отрывается от моей груди и, потянув за ворот, снимает с себя футболку, откидывая ту в сторону.

Ченнинг не успевает вновь прикоснуться ко мне – я опускаю свои ладони на грудь мужчины, ощупывая его мышцы и скольжу вниз пальцами, изучая рельеф его тела.

– О боже. Я хотела это сделать еще вчера, – произношу я и ощущаю, как под моими пальцами напрягается его пресс. – Думаю, ты и сам это знаешь, но я произнесу это вслух: ты офигенный.

Ченнинг ухмыляется.

– Считай, сняла с языка, – произносит он, накрывая ладонью мою грудь, а большим пальцем проходится по соску. – Как только ты вошла в квартиру, у меня было желание трахнуть тебя возле двери.

Я улыбаюсь и закусываю нижнюю губу.

– А сейчас давай познакомимся с твоим ковбоем, – говорю я и спускаюсь рукой ниже, оттягивая пояс брюк.

– С большим удовольствием я вас представлю друг другу.

Ченнинг расстегивает пуговицу, следом молнию, приспуская штаны и боксеры «Кельвин Кляйн».

О боже. Я вбираю больше воздуха в легкие и опускаю руку на твердый член Ченнинга и издаю стон удовольствия. Провожу пальчиками по стволу, ощущая, как он еще больше наливается кровью. Член кажется горячим, даже тяжелым. Я не удерживаюсь и пытаюсь обхватить его двумя пальцами, измеряя диаметр.

– Подойдет? – спрашивает он с нотками сарказма.

– А ты у нас большой мальчик, да, – игриво произношу я, поднимая взгляд к лицу Ченнинга. – Настоящий ковбой.

– Мы с моим большим мальчиком позаботимся о том, чтобы вам с сестричкой было хорошо, – отвечает он, и я сжимаю бедра от возбуждения. – А сейчас давай избавимся от оставшейся одежды. – Ченнинг, расстегнув мои кожаные штаны, приподнимает меня, стягивая с моих бедер одежду. Я сажусь на стол, ощущая попой холодный пластик. От неприятного чувства по телу бегут мурашки. Разобравшись со штанами, Ченнинг принимается за мои трусики. Их снять не составляет труда.

– О-о-о, да, – издает он гортанное рычание, и я не успеваю отреагировать, как Ченнинг опускается, проходится своим языком по моему клитору и скользит им вверх, точно слизывает с меня взбитые сливки, оставляя от языка влажный след на лобке. – Я знал, что ты здесь полностью гладкая, – произносит он, вновь скользя языком.

Я не сдерживаюсь и стону, запрокинув голову назад, а ноги пытаюсь свести вместе.

– Что-то не так? – напрягается Ченнинг, выпрямляясь и смотря мне в глаза.

Я открываю рот, но ни слова не вылетает.

– Ты не любишь оральные ласки? Поэтому у тебя табу на минет в первое свидание?

Никогда не думала, что меня – Харлин Квин Олдридж – можно чем-то смутить, с моей-то жизнью и родителями. Да так, что я буду смотреть на парня округлившимися глазами, будто мультяшный герой с гипертрофированными частями тела. Наверное, Гомер Симпсон сейчас бы позавидовал способностям моих глаз.

Вместо ответа я мотаю головой. Я уверена, мне бы точно понравились оральные ласки, поскольку простое прикосновение языка Ченнинга ко мне там вызвало стаю мурашек и возбудило так, что соски и клитор покалывало от возбуждения.

– А-а-а, – протягивает он, будто понимает всю истину моего молчания. – Тебя здесь никто не касался языком и губами, – произносит Ченнинг, накрывая мои складочки ладонью.

Я думала хуже быть не может, но я ошиблась. Мое лицо и грудь заливает алым от смущения.

– Харли, тебя можно чем-то смутить? – игриво произносит он и наклоняется к моему лицу, прикусывая нижнюю губу, чуть оттягивая ее. – Сейчас я очень хочу тебя трахнуть, но в следующий раз ты будешь выкрикивать мое имя, когда мое лицо будет между твоих ног.

И я все еще думала, что хуже не может быть? Так вот – может! Я заливаюсь еще большей краской и не сдерживаю стон, больше похожий на сдавленный писк в момент, когда комара прихлопнули между двух ладоней.

– О да, детка, – шепчет мне в губы Ченнинг и накрывает их своими, целуя, вторгаясь в мой рот языком, а пальцем погружается в мое лоно, и я снова стону и выгибаюсь от удовольствия. – И ты потрясающе влажная, – говорит он, двигаясь во мне пальцем, следом погружая в меня второй. – Не знаю, какие у тебя до меня были недоноски, раз они не ласкали тебя здесь, но точно подозреваю, ни один из них не мог тебя хорошенько трахнуть.

– О боже, Ченнинг, – выкрикиваю я, когда мужчина надавливает на клитор и начинает его интенсивно массировать. Я прижимаюсь грудью к мужчине и обхватываю его за плечи.

– Да, крошка Квини, – произносит он, двигая во мне пальцами круговыми движениями. – И я рад, что ни одному из тех кретинов не достался мой десерт. Так что им спасибо за их глупость.

– Ты всегда так много говоришь? – спрашиваю я сквозь тяжелое дыхание.

Ченнинг усмехается и завладевает моим ртом своими губами, жадно целуя меня. Я слышу, как шуршит ткань его джинсов. Насладившись моими губами, мужчина чуть отстраняется, снимая свои боксеры.

– Все хорошо? – Ченнинг приближается ко мне, и его твердый член упирается мне между ног.

О боги. Я однозначно раньше выбирала не тех мужчин. И как только Ченнинг попался мне на моем пути? Скорее бы его встретила Рокси Девон, чем я.

– Да, – отвечаю я. – Если будет что-то не так, ты это сразу же поймешь по сжатым яйцам в моих руках, – произношу я и улыбаюсь.

– Язва, – произносит Ченнинг с усмешкой, упираясь в мое лоно головкой члена.

Обхватывает свой ствол и чуть надавливает, проникая в меня. Я раздвигаю ноги шире и прогибаюсь в спине. Чувствую, как проникает в меня твердая плоть, растягивая мое лоно под свои размеры.

– О боже… – стону я, когда Ченнинг выскальзывает из меня и после более резким толчком проникает на ту же глубину. – Боже… – Я упираюсь лбом в его плечо. – Боже… – снова стону я.

– Все ок? – настороженно спрашивает Ченнинг.

– Ты еще спрашиваешь? – протяжно выдыхаю от удовольствия, когда мужчина чуть отстраняется и вновь вторгается в мое лоно. – Больше, чем ок, – дышу я тяжело. – Хочу тебя всего.

– Не так быстро, – произносит Ченнинг и берет мое лицо в свои ладони, заставляя посмотреть ему в глаза.

Я смотрю на него затуманенным от возбуждения взглядом.

– Что? – спрашиваю я.

– Ты потрясная, Харли, – произносит он, двигаясь мне навстречу своими бедрами.

Я чувствую, как член Ченнинга заполняет меня целиком. Ни он, ни я ни на секунду не отводим взгляда друг от друга. Я лишь открываю рот в беззвучном стоне наслаждения, выдыхая горячий воздух.

– Мой член навеки твой раб.

– Навеки – это слишком долго, – отвечаю я, когда мужчина чуть отстраняется от меня, но не позволяет члену выскользнуть из лона.

Я опускаю взгляд туда, где наши тела сливаются в одно. И Ченнинг, точно понимая, что именно меня привлекло, начинает медленно двигаться, позволяя мне увидеть, как его член погружается в меня, как мои стеночки лона сжимают его твердую плоть.

– В любом случае у моего члена ты лучшая, – говорит Ченнинг. – Уж поверь.

– Так и быть, поверю, – улыбаюсь я, обхватывая его бедра ногами, сцепляя лодыжки позади мужской задницы.

– Нет, лучше так. – Ченнинг скользит по моему бедру и, подхватив под колено, чуть приподнимает мою ногу, позволяя мне еще больше раскрыться перед ним. – И вот так. – Он подхватывает вторую, приподнимая выше, и начинает двигаться.

– О боже! – Я опираюсь ладонями о стол и чуть отклоняюсь. – Ченнинг! – стону я его имя, когда мужчина начинает свои ритмичные движения.

Мои ноги вздрагивают от каждого его толчка. Ченнинг приподнимает мои колени выше, пока те не оказываются на уровне его локтей. Мужчина опирается руками о стол и начинает двигаться еще быстрее, вколачиваясь в меня.

Мои руки начинают дрожать, и я больше не в силах удерживать себя на весу. Опускаюсь спиной на стол, испытывая неприятное холодное ощущение, но оно тонет в совершенно ином чувстве, когда Ченнинг обхватывает мои бедра и притягивает меня к себе, начиная двигаться еще быстрее. Вместе с моими стонами звучит и противный скрежет ножек по паркету. Стол с каждым толчком продвигается все ближе к окну. Еще толчок и еще, и я слышу, как наш стол начинает озвучивать каждое движение Ченнинга.

Бах. Бах. Бах.

– О-о-о бо-оже-е, Че-еннинг! – выкрикиваю я, когда мужчина нависает надо мной и начинает двигаться еще более ритмично, вторгаясь в меня так, что мне кажется, из моих глаз вот-вот посыплются искры. – Да-а-а, Ченнинг! – кричу я и сквозь стоны слышу, как кто-то начинает вторить нашему столу такими же ударами.

Вот только это явно гневались соседи.

– О боже! – Я изгибаюсь на столе, когда меня накрывает волна экстаза.

– О-о-о да-а, детка-а! – Ченнинг наклоняется ко мне, жадно целуя, и я чувствую, как он кончает, изливаясь в меня.

Это был первый раз, когда мужчина кончил в меня. В мозгу крутится навязчивый голос Рокси, твердящий о нежеланной беременности и массе чего-то еще, но я отгоняю эти мысли. Во-первых, таблетки, во-вторых, безопасные дни, а сперма Ченнинга не может оказаться волшебной.

Мы оба тяжело дышим. И несмотря на тишину от нас, с верхнего этажа вновь стучат.