Квотербек, пошел к черту!

Ченнинг Райнер

Такси останавливается подле белого двухэтажного особняка в стиле хай-тек с огромными панорамными тонированными окнами. Расплатившись с водителем, я выхожу из машины и забираю спортивную сумку, закинув ее себе на плечо. Сколько месяцев я не появлялся в стенах отцовского дома? Именно отцовского дома, о чем он безустанно повторяет, будто я мог это забыть.

После моего резкого и четкого отказа идти по его стопам наши отношения охладели. У отца явно были планы вывести меня в чемпионы по теннису, однако у меня имелся свой жизненный план, к которому я все это время шел, а вот сейчас свернул на кривую.

За время, пока я учился в школе, в нашем доме сменилось множество женщин, и что удивительно, все они были не мои, а отца. Уж не говоря о том, что он был женат уже в шестой раз. И с каждым разом его невесты становились все моложе и моложе. Даже страшно представить, что будет, когда ему исполнится шестьдесят.

По окончании школы мы с друзьями и по совместительству игроками команды по футболу сразу же перебрались в кампус университета, а через месяц житья с другими ребятами из братства мы сняли небольшой коттедж на шесть человек недалеко от набережной. Там мы и жили, пока меня не забрали играть в «рейнджеры». Последние три года я жил в отелях, в съемных домах, квартирах, иногда аэропортах, если погода решала пошутить.

И лишь когда я приезжал в Лос-Анджелес, я жил в своей комнате на нашей съемной вилле, за которую всегда платил. Да и ребята бы не стали искать кого-то еще, оставив комнату пустовать, и раскинули б сумму на пятерых. Сейчас я приехал именно в дом отца, поскольку у меня духу не хватает явиться к друзьям и сказать: я облажался. Не мог поехать и в дом матери Гейл, хотя прекрасно знаю, там мне гораздо больше рады, чем в доме собственного отца. Гейл наверняка уже знала все условия моей амнистии. Об этом даже говорило ее сообщение, в котором она спрашивала: «Как ты?». Я не могу приехать и смотреть на ее жалостливые глаза. К тому же дом отца – идеальное место, поскольку самого отца там не будет, если судить по расписанию его игр. Да и сейчас я хотел побыть наедине со своими мыслями. И членом, который оживал каждый раз, когда я думал о стонущей подо мной Харлин. А вспоминал я часто. Настолько часто, что, казалось, мои яйца реально посинели.

Достав запасной ключ и вазе с цветком, я открываю дверь. Из кухни доносится песня «Dance Monkey». Прохожу и вижу Саманту. Последнюю папину жену. Сколько ей исполнилось? Тридцать?

– О, Ченнинг, – приветствует она меня, стоит ей увидеть вошедшего незваного гостя. – Не ожидала тебя здесь увидеть.

– А я думал, тебя уже здесь давно нет, – произношу я довольно грубо.

– Оу, как некрасиво с твоей стороны.

– Некрасиво – трахаться с другими в доме моего отца и, если ты не забыла, твоего мужа, – отвечаю я резко. Об этом мне было очень хорошо известно, поскольку эту папину жену трахнул даже я. Хотя фигурально трахнула меня она. Когда девица прыгает тебе на член и начинает скакать, как на ретивом жеребце, это считается либо изнасилованием, если ты этого не хочешь, или же изменой, когда ты лежишь и получаешь удовольствие. Ну и отсасывает она недурно, чем, видимо, и удерживает до сих пор моего отца. Причем гораздо дольше остальных. Хотя мой отец никогда не был обделен таким вниманием.

– Твой отец не говорил, что ты приедешь, – сообщает мне Саманта уже серьезным голосом.

– А он и не знает, – отвечаю я и прохожу вперед, направляясь к лестнице.

Захожу в свою старую спальню, кидаю свои вещи и падаю на кровать.

– Боже-е-е… – стону я, накрывая лицо ладонями.

Какого черта я тут делаю? Какого черта я вообще делаю? Почему я не дождался, когда Харлин проснется, почему не предложил ей уехать со мной? Хотя о чем это я сейчас? Мне нужно взяться за голову, а не думать о трахе и девушке. С Харлин я точно бы не смог сосредоточиться на игре. Я буду круглосуточно трахать эту девчонку, пока у меня чертов хрен не отвалится от передозировки ее вагиной.

Мысли о Харлин вновь заставляют мой член ожить, уже с решительным настроем, чтобы я наконец-то взял и подрочил.

Я уже намереваюсь дотянуться до ремня джинсов и выпустить дружка на волю, как меня отвлекает звук открывающейся двери.

– М-м-м, я смотрю, тут кое-кто рад меня видеть, – произносит Саманта своим сладким и соблазнительным голосом.

– Это не по твою душу, так что проваливай, – рычу я, приподнимаясь на локтях, и смотрю на вульгарную рыжеволосую бестию.

Девушка облизывает искусственные пухлые губы, а после упирается языком себе в щеку.

– Да ладно тебе. – Саманта подходит и опускает свои ладони на мои колени, наклоняясь ко мне. – Разве ты не хочешь? Тебе же понравилось в прошлый раз, Ченнинг. – Она снова облизывает губы, а после тянется к моим штанам. Длинные ногти ярко-алого цвета слегка царапают мой живот, отчего я втягиваю его, а мой член еще больше оживает при мысли, что ему сейчас перепадет. Кто бы этому мерзавцу еще объяснил: нам нужна не шлюха Саманта, а блондинистая язва Квини.

– Я сказал: проваливай. – Перехватываю руку девушки и крепко сжимаю ее, убирая от моих брюк.

– Ну ты же хочешь этого, – произносит она, наклоняясь вперед, пытаясь дотянуться до меня и поцеловать.

– Я не нуждаюсь в услугах папиной шлюхи, – рычу я и отталкиваю от себя Саманту слишком сильно, отчего девушка едва удерживается на своих шестидюймовых шпильках.

– Ты совсем охренел, Ченнинг!

– А мне кажется, это ты в корне охренела. – Встав с кровати, хватаю Саманту под локоть и буквально силой выталкиваю ее из своей спальни, захлопывая перед ее носом дверь и закрывая ее на замок.

– Я позвоню твоему отцу! – кричит она.

– Ага, и заодно расскажи, как ты хотела мне отсосать, – отвечаю я ей. – И не забудь упомянуть, как уже отсасывала и трахалась со мной.

– Пошел ты на хрен, Ченнинг! – Ударяет она по двери.

– И тебе туда же, – протягиваю я и стаскиваю с себя чертовы брюки. Если я не подрочу, то точно придется вызывать «9-1-1». Но вряд ли они дрочат…

Захожу в ванную и принимаюсь за работу. Буквально через минуту кончаю лишь от ощутимого поглаживания.

– Чертова Харлин Квин со своими правилами и условиями! – рычу я и ударяю ладонью по стене.

Я должен найти эту занозу в заднице. Только как? Объявить в международный розыск?

* * *

Калифорния. Лос-Анджелес

Харлин Квин Олдридж

Я едва живая вхожу в наш старый дом. Как-то все так необычно. За пять лет тут даже ничего не изменилось, все вещи стоят на прежних местах, как я их запомнила. Удивительно, ведь пока мы с матерью жили в Канаде, наш дом арендовала мамина подруга.

Прохожу по коридору и вхожу в гостиную, заглядывая на кухню, откуда дотягивается аппетитный аромат моего любимого яблочного пирога. Как же приятно оказаться снова дома! Я захожу на кухню и отламываю кусочек от пирога. Слишком сильно проголодалась, чтобы мыть руки и брать столовые приборы.

– Ты напоминаешь пыльный мешок для трупов, – произносит за моей спиной Рокси. – И ты хоть бы руки помыла, пыльное чудище.

– Во-первых, спасибо за комплимент, – мямлю я с набитым ртом, – трупом и чудищем меня еще никто не называл. – Прожевав порцию, я отламываю еще и кусаю наивкуснейший пирог. – Во-вторых, я всю дорогу в перчатках, если что. Только сейчас сняла. А пыльная я с дороги. Я решила не оставаться в Стоктоне.

– Ты ехала без остановки? – взволнованно спрашивает мама и смотрит на меня округлившимися глазами.

– Угу, – откусываю я еще кусок. – Боже! – стону я от рецепторного оргазма на моем языке. – Это самый божественный пирог из всех пирогов в мире!

– Я когда-нибудь проткну шины у твоего байка. – Рокси скрещивает руки на груди.

– Я могу заменить, – отвечаю я и отламываю новый кусок.

– Хватит! – Мама забирает от меня тарелку и притягивает к себе. – Сними грязную одежду, намойся, а потом спускайся есть!

– Ну-у-у ма-а-ам! – недовольно протягиваю я.

– Не мамкай, а иди. – Рокси вытягивает руку и указывает пальцем с идеальным нюдовым маникюром в сторону лестницы и смотрит на меня сердитым взглядом.

– Чтоб у твоих мужиков год не было стояка! – произношу я, проходя мимо, и показываю язык.

– Иди давай, коза! – шлепает меня мама по заднице. – И между прочим, на такой случай у меня есть вибратор, – кричит мне вслед Рокси. – Три штуки и два вакуумно-волновых.

– О боже, мам! – протягиваю я. – Надеюсь, они все у тебя сломаются!

– Вредина!

– Сама такая! – кричу я, поднявшись на второй этаж.

* * *

Переодевшись, я кидаю свои шмотки в стирку. Я и впрямь походила на пыльный мешок, но точно не для трупов.

– Давай, рассказывай, – встречает меня мама у входа на кухню.

– О чем? – Я прохожу мимо, садясь за кухонный остров, где уже стоят две чашки, заварник с чаем, разрезанный пирог на тарелке и бутылка виски.

– О том, что у тебя случилось в Ванкувере.

– Я же писала: «Ничего»! – отвечаю я, садясь за стол.

– И как звать твое «Ничего»? – не унимается Рокси.

– Никак.

– Хорошо, и что же этот «Никак» сделал «Ничего»? – мама садится напротив за стол.

– Я же сказала: ни-че-го, – недовольно произношу я.

– Я все равно не отстану, и ты это прекрасно знаешь.

– Господи, мам! – не выдерживаю я. – Меня трахнули и бросили, вот и все. Довольна?

– Хм…

Хм? И больше ничего? Какое-то гребаное «хм»? По крайней мере, «меня трахнули и бросили» заслуживало чего-то большего, чем простого «хм».

– Что означает твое «хм»?

– Не могу понять одного он обещал на тебе жениться? Вот это да! – усмехается Рокси. – Тебе стоит написать книгу для отчаявшихся девушек, кто живет с мужчинами десятилетиями, а они так и не делают им предложение. Потому что за один день – это мегакруто.

– Хватит издеваться! – злюсь я. – Ты можешь хоть иногда быть серьезной? В конце концов, ты моя мать, а не сестра или подруга.

– А вот это было обидно, – отвечает Рокси. – Я серьезнее некуда, поскольку я не понимаю, как за одни сутки парень мог тебе пообещать золотые горы и небо в алмазах, а ты ему поверить. Ты точно моя дочь? Или тебя подменили пришельцы?

– Да ни черта он не обещал.

– Тогда я совершенно не понимаю, о чем идет речь.

– Господи, мам, – вздыхаю я и вместо чайника беру бутылку виски, делаю глоток из горла. Терпкий алкоголь обжигает язык и горло. – Он ничего не обещал. К тому же он еще и заключенный.

– Все чудеснее и чудеснее. – Рокси протягивает руку, желая получить виски. – На трезвую голову я не готова это обсуждать. Рассказывай. – Мама делает глоток и ставит бутылку на стол.

– Он гребаный квотербек какой-то команды.

– О, уже интересное начало.

Я закатываю глаза и беру бутылку, делая еще один глоток.

– В Ванкувере была вечеринка двух лидирующих команд Штатов и Канады, ну и он избил какого-то чувака из канадской команды, его обвинили в избиении и, видимо, временно поселили в «конспиративной квартире» до выяснения обстоятельств, а хозяин этой квартиры еще и подзарабатывает леваком. И это была единственная квартира во всем гребаном Ванкувере. Видимо, из-за предстоящей игры в Ванкувере все было забито, а мне нужно было где-то остановиться. Когда пришла, обнаружила соседа по квартире.

– Судя по всему, очень горячего соседа, – произносит Рокси.

– А теперь нужно выпить мне. – Я тянусь за бутылкой, но мама успевает ее забрать.

– С тебя уже хватит.

– Мне двадцать один, если ты забыла.

– Давай дальше. – Машет она, требуя продолжения.

– Я не знала, кто он, я не слежу за спортом. Вот же, наверное, посмеялся над идиоткой.

– А квотербек – это из какого спорта?

– Футбол. Американский футбол.

– Уф! Да он должен быть горячее ада. – Рокси делает глоток виски и отдает бутылку мне. – Это же та игра, где куча мускулистых грубых парней устраивает бои за мяч без правил? С такими огромными штуками на плечах?

– Да.

– И с такими задницами, как орех?

– В следующий раз, мам, доставай сразу абсент, чтобы меня с первого глотка на хрен убило на неделю, – злюсь я.

– Я вся внимание. – Мама состраивает милую гримасу настоящего ангелочка, только я-то знаю, что за ней скрывается еще та язвительная стерва. Собственно, яблочко от яблоньки. Мы не только внешне похожи с Рокси, но и некоторыми чертами характера. К примеру, быть еще той язвой.

– В общем да, он горячий парень, и я решила, а почему бы нет, один раз живем, ну и он меня трахнул, а утром сбежал и даже не попрощался.

– Почему ты не взяла у него номер телефона? Или свой не написала прежде, чем он трахнул тебя?

– Потому что я не собиралась с ним дальше зажигать. Я предложила схему двух незнакомцев в поезде. Хотела провести с ним эти дни в Ванкувере, а после вернуться домой и начать жизнь с нуля.

– Ты точно моя дочь? Или тебя подменили в роддоме?

– Иногда мне хочется тебя сильно ударить. – Я отламываю маленький кусочек пирога и кидаюсь им в мать.

– Ты сказала горячему парню, что не хочешь ничего, кроме секса без обязательств, а потом злишься, что он ушел без объяснений? – приподнимает Рокси одну бровь. – Я сейчас не понимаю, от чего я больше в шоке: от того, что ты отшила обалденного парня, который, наверное, трахается как бог, еще и при деньгах, или от твоего удивления тому, что он слинял. Хотя сама же сказала открытым текстом, что ничего от него не ждешь и ему ничего не светит с тобой.

– Это не значит, что он должен был взять и уйти, ничего не сказав.

– А чего ты от него хотела? – хмурится Рокси. – Что он после твоих слов скажет: «Хэй, детка, я знаю, ты холодная стерва, но я все равно увезу тебя в страну чудес»? Так, что ли?

Я стискиваю зубы.

– Нет!

– А мне кажется – да! Ты ждала именно этого.

– Нет, я не собиралась… – Я сильно прикусываю нижнюю губу, пытаясь сдержать эмоции, а главное – не заплакать.

– Эй, милая! – Мама видит мое состояние, быстро спрыгивает с барного стула и подходит ко мне, крепко обнимая. – Прости.

Я обнимаю маму и прижимаюсь щекой к ее плечу.

– Харли, ты теперь знаешь, кто он. Можешь прийти на его игру. – Гладит меня по волосам Рокси.

– Зачем? – шмыгаю я носом.

– Ну, к примеру, набить ему его красивое лицо. Это умение у тебя на высшем уровне. И практика большая. Ты уже в чемпионской лиге.

Я усмехаюсь и постепенно успокаиваюсь. Отстраняюсь от матери и вытираю свои влажные щеки.

– Я не собираюсь его искать, – отвечаю я. – И не собираюсь бить морду этому мудиле. И вообще, пошел он к черту!

– Это уже тебе решать, мы еще не жили в Южной Америке, – улыбается Рокси. – Если что, земной шар большой, а через десять лет можно совершить кругосветку.

– Я люблю тебя, мам. – Я снова вытираю влажные глаза.

– Я тоже люблю тебя, милая. – Рокси обнимает меня. – Он тебе понравился, да?

– Он просто козел! – отвечаю я. – Как и все мужики. Ничем не отличается от других, даже если у него классная задница. И вообще я уже подумываю уйти в монастырь после университета.

– В мужской?

– При условии, что там все будут кастрированные.

– И в кого ты такая жестокая? – усмехается Рокси, выпуская меня из объятий. – Пошли посмотрим какое-нибудь кино. – Мама берет бутылку виски. – А ты бери пирог. Сегодня у нас будет день ненависти к мужикам.

Я улыбаюсь. Спрыгиваю со стула и подбегаю к маме сзади, крепко ее обнимаю и целую в щечку.

– Ты самая клевая мама на свете!

– А ты еще сомневалась? И ты меня сейчас задушишь! – Шлепает она меня по руке.

– А это тебе за мешок для трупов.

– Бери пирог и пошли в зал, коза!

– Хорошо.

Глава 9

Спустя неделю

Ченнинг Райнер

– Чувак, проснись! – Лиам слегка бьет меня носком кроссовка по ноге, отрывая от экрана телефона. – Пиво? – протягивает друг бутылку охлажденного.

– Спасибо, – отвечаю я и забираю «Бад Лайт».

Уже неделю я живу на нашей съемной вилле с друзьями. До начала нового учебного года остается всего несколько дней.

– Ты уже неделю дрочишь свой телефон. – Друг косится на экран моего мобильника. – Что ты ищешь? – Лиам подгибает колено и садится на подлокотник кресла, нависая надо мной. – Ты подсел на Марвел? Или это DC?

– Я откуда знаю, – рычу я и жму на кнопку «домой».

– Так это ты уже второй час сидишь и разглядываешь фотки персонажа «Харли Квинн», а не тусишь с нами в бильярдной. Я понимаю: когда твоя жизнь трещит по швам, это дерьмово, брат, но друзья всегда с тобой. Как говорится, в горе и радости, так что идем. – Тормошит меня за плечо Лиам.

– У меня нет желания играть в бильярд, – отвечаю я не самым дружелюбным тоном.

– Зато есть желание копаться в телефоне.

Я импульсивно откидываю свой телефон на журнальный столик.

– Все, доволен? – огрызаюсь я. – Теперь я не в телефоне. – Поднимаю руки.

– Молодец, сынок, – усмехается друг и делает глоток из бутылки, – а теперь поднимаем свою попку и переставляем ножки. Правая-левая, правая-левая, и спускаемся на первый этаж, – произносит Лиам тоном с издевкой, будто сюсюкается с младенцем.

– Хочешь, чтобы я надрал тебе задницу? – Я приподнимаю одну бровь и кидаю взгляд «ты идиот, или как?» на друга.

– Если это заставит отлепить твою задницу от кресла, то я согласен.

Лиам встает с подлокотника и вытягивается во весь свой рост.

– Дело ведь не только в Гейл и «рейнджерах», верно? – Лиам снова отпивает пиво. – Кто она?

– Харлин Квин, – отвечаю я, уже предвкушая насмешки друга.

– Ты сохнешь по Марго Робби? – изумляется друг.

– Нет. В Канаде я познакомился с девчонкой. Ее имя Харлин Квин, а не Харли Квинн.

– Вот это родители стебанулись, – чуть ли не давится Лиам, а после начинает ржать.

– И на хрена я с тобой говорю, пьяное ты дерьмо?

– Ладно, не настолько я и пьян, – уже серьезно отвечает он. – Это реально ее имя и фамилия? Серьезно?

– Это двойное имя, – отвечаю я.

– Может, псевдоним?

– Вряд ли. – Пожимаю я плечами. Харлин не была похожа на тех, кто шутит на такую тему.

– И что ты хочешь найти в интернете? И вообще, я не понимаю, зачем ты ее ищешь? Ты потерял ее номер телефона?

– У меня нет ее номера, как и адреса, и фамилии.

– Это уже становится куда интереснее, – ухмыляется Лиам. – Она сбежала от тебя, как Золушка?

– Скорее, Золушкой был я.

Лиам хмурит свои брови.

– Ты сбежал? Увидел ее утром без макияжа?

– Господи, Лиам! – Я толкаю его в плечо и встаю с кресла, поднимая свой телефон со столика. – Мы случайно оказались соседями по квартире, мы оба были не против секса, я ее трахнул, она не захотела продолжения, и я ушел.

– Ченнинг! – восклицает друг, а я уже жду новую порцию издевки. – Да ты, приятель, раскрываешься мне все больше и больше с новой стороны. Ты так ужасен в постели, что девушки отшивают тебя и сбегают, не оставив даже трусиков?

– Врезать бы тебе по твоей самодовольной физиономии, да не хочется марать о тебя руки. У Харлин до секса были правила: никаких имен, телефонов, секс на одну ночь, и мы расходимся по своим сторонам.

– Постой, – хмурится Лиам, – «никаких имен» ладно, я спущу это на фигуральное выражение и не буду издеваться, но, чувак, ты – Ченнинг Райнер. Тебя знает каждая собака. Если уж ты не можешь ее найти, то она-то может. Отправь ей послание через свои соцстранички. Выстави фотку своего грустного члена и подпиши: «Он по тебе скучает, соседушка».

– Я тебя удивлю. Она кошка и не интересуется спортом.

– А это еще интереснее. – Лиам допивает бутылку пива. – И ты впрямь решил, что сможешь найти ее среди миллиона Харли Квинн?

– Харлин Квин! – поправляю друга. – Да и я уже понял, что это бесполезно, когда просмотрел тысячный аккаунт под этим именем.

И как бы я ни писал ее имя, всегда интернет выдавал персонажа из комикса. И вечно смеющаяся нарисованная Харли Квинн из DC, будто хохочущая именно надо мной, говорила о том, чего я лишился, сбежав из Ванкувера, как трус.

– Ты точно не знаешь ее фамилии?

– Нет.

– И вообще, зачем тебе эта девчонка, если у тебя есть Адриана? Или, раз ты не в «рейнджерах», то и невесты напоказ больше нет? Амнистия твоим яйцам? Хотя, – усмехается Лиам, – когда тебе это мешало. Так! Возвращаемся к первому вопросу: зачем ты ищешь реальную Харлин Квин?

– Наверное, потому что спятил? – пожимаю я плечами. – Не знаю. Зацепила чем-то.

– Ха. – Лиам хлопает меня по плечу. – Тем, что отшила Ченнинга Райнера.

– Не в этом дело. Она не такая, как другие девчонки. Она стервозная, острая на язык, открытая, безбашенная, страстная и соблазнительная. Если бы ты увидел ее, то захотел бы сразу трахнуть, отвечаю. От нее исходит такая мощная энергетика, что при одной только мысли о Харлин у меня встает член.

– Да, у тебя явные проблемы с головой, Ченнинг. Причем с двумя сразу. Пошли лучше сыграем партейку. – Лиам кладет руку мне на плечи, подталкивая к выходу. – Еще неделька, и твоя хандра пройдет. Или даже сегодня, когда приедет Адриана.

– О боже! – стону я. Совершенно забыл, что сегодня она возвращается из своего шоп-тура по Европе с подругами.

– Да, верно, Чен. Именно так ты и будешь стонать, когда она позаботится о твоем члене, – усмехается Лиам, а я слегка толкаю его в бок.

* * *

– Привет, малыш. – Женские руки обнимают меня сзади, а тонкие пальчики с алым маникюром ползут по моему животу вниз.

Адриана. Я сжимаю кий в ладони, а свободной рукой накрываю пальцы девушки.

– Мы играем, – бурчу я и тут же ловлю взгляд Лиама, говорящий мне: «эй, чувак, еще миллиметр, и гильотина будет на твоих яйцах». – Мы, правда, играем, Адриана, – произношу я более мягко.

– Может быть, ты хотя бы поцелуешь меня? – мурлычет девушка, перебираясь уже ладонями на мою грудь.

– Один поцелуй, а после я доигрываю партию, и весь твой.

От моего ответа Адриана явно в восторге. Девушка выпускает меня из объятий, а я поворачиваюсь к ней. Я даже несколько раз моргаю, пытаясь развидеть собственное наваждение – Харлин.

– И где мой поцелуй? – возвращает меня Адриана из грез в мир дерьмового состояния. – Ты в какой галактике, Ченнинг? – Щелкает она пальцами, когда я замираю на месте и не двигаюсь.

– Прости, я устал, и много проблем. – Опускаю ладонь на затылок девушки и привлекаю ее к себе, а сам наклоняюсь и касаюсь легким поцелуем.

– Я не поняла, Ченнинг, – произносит она более холодным тоном. – Это ты так рад меня видеть.

– Адриана, я устал…

– Что значит устал?

– Чен действительно устал, – приходит на помощь Лиам. – Мои родители переезжали в другой дом и захотели забрать с собой все, и нам с ребятами пришлось сегодня изрядно попотеть. Да, ребята? – кричит Лиам четверым парням, что-то бурно обсуждающим.

– Да-да, – протягивают они, явно даже не зная, на что подписались. За что я любил этих ребят, так это за то, что они всегда были моей опорой и стеной, как и я для них.

– В любом случае… – начинает Адриана, но я не позволяю ей договорить.

Притягиваю девушку к себе и жадно впиваюсь поцелуем в ее губы. Если я скажу, что в этот момент не представлял на месте Адрианы Харлин, то нагло солгу. Я представлял и целовал именно Харлин Квин. Эту чертову занозу в моей заднице, сердце и члене. И в этом была моя вина. Не уйди я тогда из той злополучной квартиры, сейчас и впрямь бы целовал взрывную блондинку.

– Вау, Ченнинг… – выдыхает Адриана, ошарашенная настолько жарким поцелуем.

– Даже у меня вспотела задница, – произносит Лиам и ухмыляется.

– Иди отсюда, Лиам. – Адриана слегка толкает моего друга в грудь, чтобы тот отвалил. – Ты точно не хочешь сейчас подняться в твою спальню? – Она проводит своим наманикюренным пальчиком по моей груди. – Я купила кое-что, – девушка закусывает нижнюю губу и бросает на меня свой соблазнительный взгляд, – уверена, тебе это очень понравится.

– Иди в мою комнату. Я доиграю и приду, – произношу я.

– Хорошо, – улыбается она, перебирая пальчиками темные волосы на моем затылке. – Только не задерживайся. Не только ты устал, но и я. Двенадцать часов в самолете, и, как только прилетела, сразу же поехала к тебе.

– Хорошо. – Я снова целую Адриану, но уже более сдержанно.

Как только девушка исчезает из поля зрения, Лиам подходит ко мне.

– Судя по всему, та девчонка чертовски горячая, – произносит друг. – Но давай уже выпускай из своих штанов Харлин Квин, пока у тебя есть, что выпускать, – уже на полном серьезе говорит Лиам. – Нам еще нужен квотербек и капитан. Постарайся выжить. Ладно?

– Принеси еще пиво из холодильника, – произношу я. – И сейчас мой удар.

– Да ты уже ударил, загнав одним ударом все шары, – бубнит Лиам. – Ты всегда играешь по-крупному, Чен, но сейчас очень опасная игра, приятель, – говорит друг, поворачиваясь ко мне лицом, продолжая пятиться в сторону кухни.