Небесный геном

– Я люблю тебя, Таня…

Опустилась гробовая тишина, даже ветер стих в ушах, только слабое покачивание в потоках воздуха. Таня подняла зарёванное лицо и хрипло прошептала:

– Правда?

– Правда, Танюш, – искренне улыбнулся я.

Девушка сразу разрыдалась и крепко обняла меня. Меня накрыла волна умиления, я прикоснулся к её руке, не переставая плакать, сжал её в своей ладони.

Вот оно как на самом деле… Я думал, знаю, что такое любовь. Нет, всё, что было до этого – игрушки и подделки, дающие лишь иллюзию любви и удовлетворяющие только физические потребности, а душа и сердце как были одинокими, таковыми и оставались. Ни с одной девушкой мне не было настолько уютно и тепло, как с моей Таней. Счастье, как и всегда, было рядом, скромно глазело на меня и безмолвно взывало к себе, а я был глух и слеп. Чуть не потерял самое важное сокровище в своей жизни, а оно – вот, на спине, украдкой вытирает слёзы и не верит, что ей всё это не снится… Я сам не до конца верю в это. Если это и сон, то пусть он длится вечно…

Главы 7-9

Глава 7

Он такой тёплый, такой родной, такой мой. Душа ликовала и радовалась, слёзы всё ещё текли из глаз – слёзы счастья. Я искренне думала, что не умею любить, что моё сердце выковано из холодной, бесчувственной стали, но любовь к Жене смогла расплавить даже такой тугоплавкий металл, а за этой бронёй оказалось живое сердце, бьющееся в унисон с сердцем моего любимого. Я хочу столько сказать, но не существует слов, способных выразить и описать громаду и глубину внутри…

Прохладный воздух трепал мои волосы, а я всё не решалась открыть глаза, да и мне всё это стало неважно, когда лежу у него на спине, слышу мерные взмахи его крыльев, как сокращаются и расслабляются сильные мышцы, греет тепло его тела… Ещё шмыгая носом, решилась разлепить веки, думала, что испугаюсь, но нет… Под нами проносился зелёный ковёр из неразличимых деревьев, мы жались к самым верхушкам, иногда слегка маневрируя, и мимо проносились особенно высокие экземпляры сосен или елей. Меня даже не тошнило от такого калейдоскопа, что немного удивляло. В последних лучах уходящего на покой солнца переливались изумительной красоты огромные крылья. Отсюда, со спины моего Жени, они выглядели практически бесконечными и, казалось, заканчивались за алеющим горизонтом. Скорость плохо определяю на глаз, но уверена, что вряд ли очень быстро.

– Страшно? – негромко и участливо спросил Женя. Он немного повернул голову в мою сторону, я помотала головой, мягко улыбнулась и ослабила хватку на его шее. – Ты можешь привстать. Ремни выдержат, не бойся.

Женя чуть повернул оперение предплечья, мы полетели ещё медленнее, взмахи стали чаще, но ему удавалось не раскачиваться. Я переложила дрожащие руки Жене на плечи, чуть приподнялась, свободные ремни хлестали по животу и ногам. Смогла впервые нормально осмотреться.

Завораживающий вид бескрайних лесов. Я даже перестала дышать от изумления. Смотрела, не моргая, на природу во всём её великолепии. Заметила, что деревья начали уходить под нами, а я почувствовала бабочек в животе от ускорения вверх. Движения крыльев стали размашистыми и резкими. У меня перехватило дух, мы летели к облакам…

Я замерла, буквально впилась пальцами в Женю, он даже не дёрнулся, хотя я была уверена, что делаю очень больно. Воздух становился всё холоднее, но мне было всё равно: картина, раскрывающаяся перед моим взором, была такой завораживающей, а вкупе с ликующей душой я была готова отдать всё, чтобы это никогда не заканчивалось… Я оторвала руки от плеч моего возлюбленного, выпрямилась, подняла их вверх и закричала во весь голос. Ремни натянулись, а я всё кричала, радуясь вместе со всем миром, что бывает настоящее счастье и свобода, а дарит их любовь. Вырвал из созерцания обеспокоенный голос Жени:

– Танюш, ты замёрзла! Спускаемся. Прижмись ко мне, я найду, куда можно приземлиться!

Смысл его слов далеко не сразу дошёл до меня. Вначале буйную головушку посетила мысль разочарования с единственной фразой: «Я хочу ещё!», но потом до мозга дошли странные вибрации, волнами ходившие по всему телу. Озноб. Крупная дрожь била меня, судороги, сводившие ноги, то сжимали, то отпускали бока Жени – видимо, так он и понял. Да и на что я надеялась, когда одета в один летний сарафан? Нагнулась, ложась на спину, пальцы уже не слушались и не гнулись…

Мы стремительно неслись вниз, Женя практически сложил крылья, я прикрыла глаза, зуб на зуб не попадал, холод быстро отбирал остатки тепла и захватывал моё тело. Резкое торможение, накатила тошнота и закружилась голова, нас накрыла тень. Лёгкий толчок и шуршание чего-то. Металлические щёлкающие звуки. Очень захотелось спать… Так сладко засыпать, когда рядом он…

Жарко. Первая материализовавшаяся мысль. Потом треск костра. Лежу на чём-то мягком и уютном. Приоткрыла глаза. Да, горело небольшое пламя, а я покоилась в крыльях Жени: на одном лежала, а вторым он меня укрыл и согревал. Встретились взглядами, он покраснел.

– Прости… Слишком поздно вспомнил, что на высоте холодно… – виноватым шёпотом говорил Женя, взгляд его был грустен. Одной рукой гладил меня по голове. Приятно, что аж мурашки забегали.

– Перестань, – прохрипела я. Да, наоралась знатно. – Там было так… Великолепно… В жизни не видела ничего прекраснее! Спасибо!

Вдруг в голову пришла непонятно откуда взявшаяся паника. А точно ли он мне говорил, что любит меня? Может, я заболела, и это лишь галлюцинации больного сознания? А вдруг…? Может, не…? Тысячи вопросов без ответов вспорхнули стаей перепуганных птиц.

– Я люблю тебя, Танюш, тебе не приснилось, – ласково произнёс Женя, я вытаращила на него глаза. – Я не экстрасенс, но выражение твоего лица и бегающий взгляд трактовались крайне однозначно.

Он улыбался, нагнулся и поцеловал меня в лоб. Буря в разуме сразу же улеглась, подступивший страх развеялся волной нахлынувших эмоций, но не разрыдалась. Хватит на сегодня. Он смотрел на меня, как странно, словно что-то пытался увидеть за мной, внутри меня, но, поймав моё выражение лица, стал обычным. Я пока не хотела думать, мне было хорошо, нежилась в неожиданно мягких перьях, хотя, когда трогала просто разложенные, то они мне казались куда жёстче. Жар костра приятно обдавал лицо, тело оттаяло, ушла ломота и озноб, ступни только решились отогреться.

Мы были на какой-то возвышенности, я видела неявные очертания лесов и очень далёкую чёрную линию горизонта. Небо цвета индиго было усыпано звёздами, казавшимися куда ближе, чем на самом деле. Часть обзора закрывала ветвь какого-то дерева, сидели у ствола, Женя глядел куда-то вдаль с сосредоточенным выражением лица. О чём он думает? Я знаю, что он видит и слышит больше, чем простые люди, всегда на взводе, даже лёжа, я чувствую, как напряжено его тело, как он готов сорваться в небеса при первой опасности. Не представляю, как жить в таких обстоятельствах, когда весь мир ополчился против тебя просто за то, что ты не такой и просто ПОВЕЗЛО. Почему люди не понимают таких простых вещей? Женя не просил себе крылья, не просил себе ТАКУЮ славу. На его месте мог быть кто угодно, и не факт, что такой добрый… Мои мысли врезались в камень последних новостей: его уже сделали главным злодеем против всего человечества. Люди, ну как так? Я искренне не понимаю…

Я привстала, Женя убрал крыло, смогла встать и размять затёкшие ноги, ночь неожиданно показалась сильно прохладнее, чем себе придумала. Сзади нас, выглядывая из-за редких и тонких облаков, светила полная луна. Прошлась от края до края уступа, на котором мы сидели, разгоняя кровь по организму. Спиной ощущала его пристальное наблюдение за мной, потянулась, вытянулась во весь рост, суставы рук громко хрустнули. Зевнула, прикрыв рукой рот. Женя поднялся, подошёл ко мне, взял за ладони, заглянул в глаза и прошептал:

– Нужно домой. Скоро рассвет, Танюш.

Я кивнула, вроде спать не хотела, но эмоционально была выпита до дна. Для меня столь морально насыщенный день – редкость даже в масштабах всей моей жизни, поэтому любые подобные события меня изматывают очень быстро и качественно. Неважно, какие: хорошие или плохие. Из меня бы вышла идеальная супруга: ругаться или истерить больше пяти минут не смогу, так что конфликты будут исчерпываться, даже не дойдя до своей горячей фазы. Вообще, не люблю ругань, проще промолчать или обсудить, когда эмоции перестанут захлёстывать разум. Всё это, естественно, в моих влажных мечтах, а на практике – надо ещё проверять. Уселась на Женю, помогла застегнуть ремни, взмыли в воздух. Под светом естественного спутника Земли всё было таким загадочным и волшебным: золотистые оттенки на глубоких, почти чёрных, пушистых ветвях проносящихся хвойных красавиц и исполинов.

Летели около часа, приземлились прямо у крыльца. Я едва не упала на затёкших ногах, Женя поймал меня и прижал к себе. Моя рука попала ему на грудь, где ударами гонга билось сердце, его набат я слышала даже в своей голове. Он глядел на меня залитым лунным светом лицом, от чего выглядел совсем неземным. Богом или героем сказок, вернувшимся после долгого похода и сражений со злом и тьмой. Коснулась его щеки, он прижал мою ладонь своей, смотрела, не отрывая взгляда. Он потянул к себе, я полностью доверилась ему и отдалась в его власть надо мной. Прикрыла глаза. Через бесконечные секунды его губы прильнули к моим. Ответила на его нежный поцелуй, растворилась в нём. По телу пошли электрические разряды, что-то большое открылось во мне. Весь мир стал неважен и тесен. Есть только он, есть только я. От его пальцев у моего виска я чуть не сдержалась и не застонала от того шквала ощущений, что смели остатки критического мышления в океан безбрежной любви. Сколько прошло времени с этим сладким и незабываемым первым поцелуем, не могу сказать…

Одновременно немного отстранились друг от друга, уперевшись лбами и тяжело, часто дыша. Сердце билось как бешеное и готово было выскочить из груди, руки сжимали скрещённые пальцы всё сильнее, не хотелось отпускать столь прекрасный момент. Женя ласково улыбнулся:

– Я люблю тебя, Танюш. Ты не только спасла мне жизнь, ты зажгла во мне любовь… Я думал, знаю, что это такое, но нет… Такое нельзя описать словами. Ты – мои крылья, Танюш…

– И я люблю тебя, Жень. Не поверишь, но сама ни разу всерьёз никого не любила, симпатия, да, была, но не более… Уже думала, что не умею любить и суждено мне провести остаток жизни с кошками, а потом на лавочке у подъезда провожать недовольным взглядом молодых из моего подъезда… – он рассмеялся, я тоже.

Прижал меня сильнее к себе, обнял ещё и крыльями. Так классно и так безопасно. Такой мой и такой родной. Я буду бесконечно это повторять. Не нужно мне говорить, что всё это пройдёт и станет как у всех, всё знаю, хочу насладиться тем, что есть сейчас, утонуть в этой любви, дарящей мне свои моральные крылья. Что будет потом – будет потом. Сейчас я поняла: не хочу думать и крутить, что произойдёт через месяц, два или год – это дело второе. Поняла, что никогда не ценила в моменте дарованное мне счастье. Наша жизнь – довольно жестокая и несправедливая штука, но если научиться принимать её подарки без оглядки за спину времени, стоящего перед тобой, то добра и тепла станет куда больше. Стоя в крепких объятиях Жени, я поняла это. Счастье – птица, прилетающая только к тем, кто умеет хранить её. Да, потом она может улететь, но только для того, чтобы вернуться вновь и снова подарить самые нежные чувства и эмоции во всей Вселенной.

Так прошло несколько дней. Мы наслаждались друг другом, летали в неведомые места на закате, он показывал мне водопады и горы, бескрайние поля и дремучие леса, полноводные реки и неукротимый нрав северных морей. Бессонные огни далёких городов, линии света фонарей вдоль артерий трасс и дорог. Потеплее одевшись, мы забрались так высоко, что я чуть не забыла, как дышать от могущества звёздного неба. Такой красоты ни в одном сне, ни в одном фильме не увидеть. Огромные пространства, заставляющие сжаться в комок и ощутить себя песчинкой в громаде космоса. Женя лишь загадочно улыбался, иногда хмыкал, когда я чуть не начинала пускать слюни от проносящихся мимо нас зрелищ. Пролетали сквозь проливные тёплые дожди, вымокнув до нитки, высыхали в набегающих потоках ветра и золотых лучах солнца, а потом, обессиленные, точнее я, где-то мирно дремали. Укладывалась Жене на грудь и под убаюкивающий стук сладко засыпала. Глубокой ночью он переносил меня обратно, самолично пристёгивая ремнями к себе. Я настолько доверяю ему, что ни разу не то что не проснулась, а даже ни одного кошмара не приснилось во время таких перелётов.

Однажды гроза на горизонте заставила нас искать срочную посадку. Женя прикинул, что облет грозового фронта пройдёт над густонаселённым центральным районом России, а там можно попасться на глаза, да и авиационное движение там очень оживлённое. Нашли какой-то скалистый холм с подобием неглубокой пещеры и козырьком над ней. Я не сильна в географии, а Женя не знал названий мест, ориентировался по внутреннему компасу, говорил, что есть навигатор у него в голове, по нему мог безошибочно вернуться обратно, причём необязательно тем же маршрутом, просто горела точка перед взором, куда нужно лететь. Естественно, это всё для понимания моего топографического кретинизма. Укрылись под сводом, когда уже начался мелкий дождь, быстро перешедший в ливень. Стремительно темнело, поднялся холодный ветер, Женя укрыл меня в своих тёплых пернатых объятиях. Попятился назад, к перегретой стене внутри пещеры. Назвать углубление в породе на пару метров пещерой язык с трудом поворачивался, но пусть будет так. Усадил меня на колени к себе и с тенью печали выдохнул:

– Это надолго, – кивнул в сторону чёрного неба от горизонта до горизонта. – Гроза до вечера не утихнет, как бы не пришлось лететь обратно под ливнем или, того хуже, ночевать тут. В этот раз спичек я с собой не брал, думал, что вернёмся, как обычно.

– Угу, да не закончится, – сама не поняла, откуда у меня такая уверенность. Женя уставился на меня, я поняла это, когда перевела взгляд с сверкающих вдалеке молний на него. – Что?

– Да так, – слишком подозрительная интонация, я сверлила его взглядом, ожидая объяснений. – Расскажи мне, что ты чувствовала, когда говорила, что гроза не закончится в ближайшее время?

– Хм, – вопрос был нетривиальным, ведь я выдала ответ, абсолютно уверенная в его правдивости и ненужности доказывать. Снова посмотрела на стену дождя, заслонившую непроницаемой шторой мир от нас. Шумно журчали потоки небесной воды, стекающей с естественного козырька пещеры, громыхали раскаты. Кстати, а ведь раньше я боялась гроз, а тут даже не дёргает, когда особенно сильно бабахнет. Может, рядом с Женей мне море по колено? Начала говорить, подбирая слова, максимально подходящие по смыслу и тому, что было у меня в голове:

– Сложно описать… Знаешь… Словно у погоды есть… звук… Когда погода ясная, то внутри тишина, а когда я увидела тучи, то что-то завыло внутри, с чётким… осознанием, что ливень надолго… Мне кажется, что всё закончится не раньше, чем через… пару часов…

– Два десять, – отстранённо отозвался Женя. – Спустя два десять закончится это светопреставление и, теоретически, можно отправляться обратно, если не боимся промокнуть и заболеть. А когда закончится всё? Можешь сказать?

– В голове маячит цифра пять часов, то есть около часа ночи, но я не уверена, – закончила потухшим голосом. Женя всё ещё не мигая таращился на меня, мне стало не по себе.

– Через четыре часа сорок или пятьдесят минут дождь закончится полностью и наступит снова ясная погода. Таня…

– Что? Что не так? – начинала я паниковать. Видела, как расширяются его зрачки в осознании чего-то важного и глобального. – Не молчи, пожалуйста, говори что-нибудь, мне страшно, когда ты так смотришь на меня…

– Ты такая же, как и я… – глухо выдавил из себя Женя. Я не придала должного значения его словам и усмехнулась:

– Во всех людях есть ты, точнее гены, отвечающие за крылья…

– Нет, Таня, – строго перебил меня и покачал головой. – У тебя эти гены не дремлют, они готовы проявиться, я чувствую их. Отсюда твои изменения в характере и поведении. Ты меняешься, Таня. Идёт подготовка к обретению крыльев…

– Нет! Нет! Это неправда! – выпалила, даже не задумавшись на миг. Потом голова стала стерильной от мыслей, словно шквальный ветер, бушующий вовне, выдул их все подчистую. Меня накрывала паника, дрожь начала бить тело. Потом рот сам стал говорить: – Мне это не нужно! Мне хорошо быть собой! Скажи, что ты шутишь!

– Нет, не шучу. Дело времени, когда ты станешь Окрылённой, все признаки говорят о том, что это неизбежно, – грустно говорил Женя. Тон его был наполнен печалью и сожалением, он притронулся к моей руке, я инстинктивно отдёрнула её, как от раскалённого металла.

– Я не хочу! Слышишь! Я не хочу! Я не хочу становиться изгоем! Не хочу прятаться только потому, что у меня есть крылья! Я хочу семью, хочу детей, но не в такой ситуации! Я смирилась, что ты такой, я тебя такого полюбила и готова смириться со сложностями в будущем, но самой становиться… Нет! Я НЕ ХОЧУ!!! – мой тон перешёл на крик, истерика полностью заполнила мою голову, крупные слёзы посыпались на сухой каменный пол, я отодвинулась от него. Столько отчаяния в его глазах ещё никогда не видела. – Откуда ты вообще знаешь, что я стану такой?! Скажи, ты хочешь, чтобы у меня появились они?!

– Я не знаю, откуда эта уверенность, но это неизбежно. Процесс запущен… Я люблю тебя и буду любить тебя любой, с крыльями и без, Танюш, – я не слушала его, смысл слов не доходил до сознания. Я хотела бежать, бежать со всех ног отсюда, от него. От моего источника будущих проблем.

– Я хочу обратно! – вторая Таня во мне набросилась на истеричку, что встала у руля и пыталась оттащить, но первая лягнула адекватную обратно, та ударилась головой о рассудок и потеряла сознание. Пути назад не осталось. С этого момента я уже не могла отдавать себе отчёт. – Унеси меня обратно!

– Танюш, гроза, риск быть поражёнными молнией слишком велик…

– Мне плевать! Я хочу обратно! – верещала я. Пришедшая в себя адекватная Таня бессильно смотрела, как истеричная сторона моей личности разносит всё в пух и прах. Встала, схватила ремни и дёргано нацепила их на себя. Женя попытался мне помочь, но я оттолкнула его. Бесил жутко, хотелось и врезать, и быть как можно дальше от него. Взгромоздилась на спину. Даже через ноги ощущался его бешеный ритм сердца, ему было страшно, причём не за перелёт, а за нас… Я уже ничего не соображала.

Взлетели. Вымокли моментально. Видимость около нулевая. Как не врезались в какую-нибудь ёлку – загадка. Женя шёл на всех порах, чтобы не быть застигнутым молнией, много маневрировал. Один столб электричества прошиб небо до земли буквально в нескольких десятках метров от нас, хорошо, что не смотрела в ту сторону. Могла и повредить зрение на время.

Пока возвращались, ни о чём не думала, просто нутро разрывала ярость и несправедливость по отношению ко мне. Почему мы получаем всегда то, чего не хотим больше всего? Да я даже не думала об этом всерьёз! Хотела простой, земной жизни, с её радостями и невзгодами, которые известны и к ним можно худо-бедно подготовиться, а что делать, если ко всему этому добавятся крылья?! Я не хочу закончить свою жизнь в застенках или на операционном столе, где меня разбирают на запчасти! Мне страшно! В чём я так прегрешила, что должна принимать «дар», который мне даром не нужен! Я не хочу! Не хочу! Не хочу!

Из панических и истеричных размышлений меня выбил толчок приземления. Тут тоже лило как из ведра. На полном автоматизме слезла, расстегнула ремни, чуть не забыла подгрудные и не пошла так, но вовремя спохватилась. Может, всё-таки какая-то часть отсутствующей адекватности фоном работала? Чисто так, по остаточному принципу, как периферийное зрение. По дороге к дому сняла страховку, швырнула на пень перед домом. С размаху влетела в дом, покидала свои пожитки в рюкзак. Печально, но зонта среди них не оказалось. Но какой зонт, я уже до нижнего белья сырая? Так дойду! Выскочила на улицу, джинсы мерзко липли к ногам, а футболка, ставшая полностью прозрачной, недвусмысленно показывала красоту моего лифа. Замечательно!

Женя как раз подходил к дому, когда я чуть не врезала ему дверьми. Он испуганно схватил меня за руку, я зарычала:

– Отпусти!

– Танюш, куда ты собралась в такую погоду? Подожди хотя бы, дождь закончится! – его голос дрожал. Я вырвала руку, злобно посмотрела на него.

– Я возвращаюсь! – два слова, которые чуть не лишили Женю чувств, он даже качнулся, словно это были не слова, а два копья, но я ничего не замечала, уже вышла из-за дома с велосипедом. Бесстрашно, на скользкой траве, запрыгнула на седло и покатилась прочь. Ещё некоторое время я чувствовала затылком его взгляд, а в голове разыгрывались яростные ураганы гнева. Как доехала до Бабаево – не помню. Как добралась до дома Наташи – не помню. Как звонила в дверь и что ей говорила – не помню. Помню только один кадр – её ошарашенное лицо, когда она увидела насквозь промокшую меня.

Пришла в себя в незнакомой постели, накрытая несколькими одеялами, волосы были перемотаны полотенцем. Огляделась: интерьер очень знаком, где-то шумит вода, рядом табурет с лекарствами. Жаропонижающее, иммуностимуляторы, средства от простуды… успокаивающие. Ещё не до конца осознавая, что произошло, встала с постели и поплелась на звук воды. По дороге поняла две вещи: я дома у Наташи, и вторая – на мне только трусы, а я не помнила в данный момент, одна моя подруга или кто-то у неё есть. Вошла на кухню, там Наташа в домашней пижаме мыла посуду, обернулась на меня, окинула тяжёлым взглядом и вздохнула:

– Очнулась?

– Угу.

– Как себя чувствуешь? – что я ей наговорила, что стальной тон сквозит? Меня начал охватывать страх, вспоминала произошедшее и то, что ещё могло произойти из-за моего невменяемого состояния.

– Немного голова болит, слабость и чуть подташнивает. Наташа, я не помню, как оказалась тут… – сдалась на милость победителю, тем более я должна была узнать, что мой рот успел наплести. Подруга смягчилась, ещё раз поглядела темно-карими глазами, ища подвох или обман с моей стороны, но ничего не нашла. Выключила воду, вытерла руки, прошла мимо меня, быстро вернулась, подала мне банный халат, я замоталась в него. Наташа пригласила меня за стол, а сама принялась наливать чай.

– Ты чуть не вломилась ко мне домой. Сырая, продрогшая до костей, ещё и рыдающая как белуга. Истерика долго не отпускала тебя. Даже сказать мне толком ничего не смогла. Пришлось давать ударную дозу успокаивающих, иначе я боялась, что нервная система не выдержит. Откачивать тебя тут не хотелось. Потом поднялась температура, и уже другие лекарства пошли в ход. Видимо, вовремя успела, и болезнь не успела разгореться. Что случилось, подруга моя горемычная? Почему ты тут? Ты же уехала обратно в Питер? Скажи, та рана и твоё присутствие здесь – звенья одной цепи?

– Угу, – рассудок судорожно придумывал правдоподобное враньё. Наташа поставила передо мной чашку с горячим напитком, я кивнула в знак благодарности, обхватила чашку. Её тепло разливалось по холодным рукам. Отпила немного. Наташа безотрывно смотрела на меня. Я знала, что она ждёт хоть каких-нибудь объяснений, а мне нечего было сказать. Ложь не клеилась даже в голове, не говоря уже о том, чтобы её выдать через рот. Подруга махнула рукой и уселась на соседний стул.

– Ладно. Вижу, что ты не способна на диалог, но ответь мне вот на что… Твоей жизни угрожают? Ты во что-то вляпалась? Тебя шантажируют? – я замотала головой. Наташа помолчала немного, взвешивая мою реакцию своим внутренним полиграфом. – Ладно, сейчас я тебе верю больше, чем три дня назад…

– Сколько?! – я свой голос не узнала.

– Три дня ты тут уже. Если бы сегодня не встала на ноги, то звонила бы родителям… – я вскочила на ноги и понеслась в комнату. Одежда висела на сушилке у открытого балкона. За окном был вечер. На ходу сбросила халат, спешно и судорожно переодевалась, носки, назло, не хотели напяливаться на ноги. Вошла Наташа, как санитар в отделение для душевнобольных.

– Скажи, куда ты собралась? – ласково и вкрадчиво говорила она. Следующий вопрос я предсказала в точности до интонации. – Тебя подсадили на наркотики?

– Нет, Наташ. Но лучше бы на них… – горько ответила я ей, заплетая волосы в неаккуратную косичку.

– Я могу чем-то помочь?

– Сохранить всё в тайне. Меня тут не было, хорошо? Потом я постараюсь тебе всё рассказать. Где мой велосипед?

– На лестничной клетке. Будь осторожна, Танюш, ты сильно поменялась за последний месяц, пока не поняла, хорошо это или плохо, но факт есть факт, – столько печали в её голосе, а я, дрянь такая, даже искреннюю улыбку не смогла подарить подруге.

– Спасибо, Наташ, ты, как всегда, выручаешь меня… Прости за неудобства… Кстати, сколько я тебе должна за лечение и проживание?

– Иди уже, – отмахнулась от меня подруга.