Небесный геном

От ноябрьских дней солнца в принципе не ждёшь, а вкупе с затянутым небом светового дня не остаётся вообще. Я не люблю это время года: когда встал – темно, на пару часов наступили сумерки, а потом снова ночь. Но именно в нашей ситуации благодарил всех на свете, что стоит глубокая осень. В Питере включают освещение улиц по наступлению сумерек или погодным условиям, но в захлестнувшем город буране каждый день случалась ситуация, когда визуально уже мрак, а фонари ещё не включены – идеальное время для разведывательных полётов над городом. Промежуток этот – от пяти до двадцати минут, но нам с Таней этого хватало с избытком, чтобы облететь большую площадь.

Цель вылазок вполне прозаична – карта безопасных маршрутов и районов сосредоточения радаров ПВО. Купили бумажную карту города и на неё наносили пометки. Да, настолько низко и архаично мы пали, но зато бумага не разрядится, не зависит от погодных условий, всегда готова и не выдаёт себя светом экрана. Картина на карте вставала безрадостной: очень мало воздушных «коридоров», где можно выскользнуть из города. Большинство из них на севере и северо-востоке – откуда мы и влетели в Санкт-Петербург. Из небольшого утешения: граница начала обнаружения излучения находилась далеко за административными границами города, и Гатчина была на этой черте. Таня чувствовала на себе электромагнитные волны радаров, но они были слабы, а значит, антенны находились довольно далеко от самого поселения.

В Гатчине и ближайшей округе ничего не обнаружили, а посмотреть с высоты птичьего полёта мешала уже погода – это первый и самый жирный минус. Посовещавшись, решили снять самую дешёвую квартирку на несколько дней, чтобы не летать туда-сюда из Питера, сильно увеличивая шансы быть обнаруженными. Если ЧВК тут, то найти можно будет и на своих двоих. На сделке по аренде жилья была Таня, и проводили её в кафе у дома. Сколько же нервов положили… Сложно объяснить людям, почему ты сидишь в тепле в зимнем плаще и не хочешь его снимать. Благо арендодатель был заинтересован всё быстро завершить, так что сам не раздевался на подписании.

Однокомнатная квартирка была невзрачная и маленькая, с советским ремонтом, а нам, как «туристам», нужно было только койко-место без притязаний на эстетику. Что, в какой-то степени, было правдой. На руку играл небольшой размер Гатчины: десять секунд лета – и уже за её пределами. Правда, чтобы взлететь, приходилось пешком пробираться по дворам, искать самые неприметные и тёмные места.

Прямо «на лету», простите за каламбур, пришлось учиться взлетать бесшумно. Это оказалось очень тяжело и болезненно. Нужно было создать достаточную подъёмную силу и не давать сильных воздушных завихрений – взаимоисключающие свойства. Мы с Таней стартовали синхронно, чтобы не шуметь больше положенного. От неестественных взмахов болели суставы и ныли мышцы, ведь теперь крылья поднимали в воздух не только наши тушки, но и большую часть массы самих себя с огромной парусностью и искусственной неповоротливостью. Почти на кончиках маховых перьев вспархивали. Больно, неприятно и обидно. Для обоих.

Облетали округу, снова дополняя карту, на границе сомнительных и многообещающих мест садились и шли пешком. На нас никто не обращал внимания, хоть и стояла астрономическая ночь, но в восемь вечера мы не выглядели подозрительно: просто пара, идущая под руку и о чём-то болтающая. Правда, эта пара, то есть мы, могла исчезнуть за поворотом. Старались таких фокусов не вытворять и взлетать без «хвоста» из случайных прохожих за нами.

Ничего не нашли о ЧВК. Обычные войсковые части. Это и радовало, и разочаровывало. Где искать их теперь? Вопрос был нетривиальным. Расширять ареал поиска? Очень опрометчивая затея. Пытаться проскользнуть в узких тисках сканирования радаров? Идея тоже граничила с безумством. Возвращаться и надеяться на Данила и его брата? Как последний вариант, когда исчерпаем все мысли – возможно. Да и тогда мы не знаем, как отнесётся к странным вопросам Егор. Переменных в нашей задаче становилось только больше, но пока ничего страшного не происходило, и мы не теряли оптимизм. Осторожный оптимизм. Хотя критическое мышление материлось и билось об стенку – ведь нам на самом деле просто везло, и нас не искали, и не ждали «на месте преступления». Стоит нам засветиться – из-под земли достанут в тот же день. Как говорится, бойся желаний своих – они имеют свойство сбываться.

– Женя! Сюда! Быстрее! – закричала Таня из комнаты, где смотрела телевизор. Это тоже стало частью нашей жизни, так мы следили за ситуацией в городе и мониторили новости, связанные с нашими поисками. Я материализовался в дверях, а Таня сделала погромче.

– …Народ в сети бурно обсуждает странную фотографию, сделанную в окрестностях Всеволожска, – показали крупным планом почти чёрно-белый снимок. У меня всё похолодело внутри.

Это была фотография неба, засвеченного ярким освещением с земли, от этого «пуза» облаков были не тёмно-серые, как должны быть, а грязно-жёлтые, и всё бы ничего, но посреди облака угадывались два силуэта. Сильно смазанные и нечёткие, но больше было похоже на то, как рисуют птиц дети: две широкие V-образные тени. Удачный кадр, почти стереотипный, когда мы оба в замахе. Чудно.

– …Автор снимка утверждает, что неопознанные объекты двигались очень быстро, и ему не удалось сделать более качественные снимки. По последним сведениям, фотография отправлена на исследование в соответствующие органы на проверку подлинности. А пока к другим событиям…, – говорил диктор на экране.

Мы смотрели друг на друга, не в силах ни оторвать взгляды, ни что-либо сказать. Сказать, что вляпались – ничего не сказать.

– Хоть не над Питером… – ляпнул я, просто чтобы хоть что-нибудь произнести, чтобы разорвать гнетущую тишину. Таня вымученно улыбнулась.

– Мы слишком самонадеянны. Ты прав, – согласилась со мной Таня, хотя я уже не помнил, когда говорил такое, но вида не подал. Сел рядом с ней. В голове – опустошённость, вымерли все мысли, а их могилы заросли бурьяном и стали неотличимы от остального ландшафта.

– Нужно обдумать. Хотя бы пару дней не высовываться и не отсвечивать, а сегодня просто лечь спать… – предложил я, звучало слишком натянуто и «обычно». Таня усмехнулась. – Сколько у нас ещё дней есть?

– Три, – машинально ответила моя Окрылённая.

– Вот эти три сидим дома и наблюдаем, как развивается обстановка.

Таня обречённо кивнула, она была подавлена. Я обнял её. Она смотрела стеклянными глазами куда-то в никуда. По её решимости пошли трещины, теперь моя очередь не давать ей опустить руки, но она взяла себя в руки и промолвила:

– Пока ничего страшного не произошло, тем более, это всего лишь силуэты в толще облаков, – убеждала она скорее саму себя, чем меня.

Напряжение, витавшее в воздухе, грозило начать биться молниями. Хотелось бежать здесь и сейчас, пока было куда. С трудом подавил в себе импульсивные порывы. Встал, ушёл на кухню и вернулся с двумя чашками кофе. Таня благодарно приняла. После молчаливого кофепития рассудок неохотно возвращался, а паника всё ещё мялась в дверях, но всё-таки удалось её выпроводить.

На следующий день по ящику ничего нового не сказали, только повторяли вчерашние новости, но мы уже сидели на иголках. Оба понимали, что самозапрет на вылеты и выползки – чистой воды паранойя, ведь над Всеволожском мы пролетали почти две недели назад. С другой стороны, пока фотография не была достоянием общественности, мы могли спать спокойно, но теперь… Людей хлебом не корми, дай потревожиться по любому поводу, поискать предателей и шпионов – ничего не меняется испокон веков. Хоть что-то неизменно в нашем бренном мире. После таких известий народ будет чаще смотреть в небо и вглядываться в особо тёмные тени, ища там то, с чем не готовы встретиться. Обычно в таких тенях прячемся мы.

Мы не могли себе позволить такую роскошь, как интернет: сейчас все всполошатся, когда поймут, что снимок не оптическая иллюзия и не плод какой-нибудь нейросети. Что и произошло на следующий день.

После обеда с Таней сидели на диване у телевизора, просто щёлкая бесконечные каналы. Безделье и отсутствие полётов действовали угнетающе, но наша спокойная, как оказалось, до этого момента жизнь была нарушена экстренным выпуском новостей. Оба напряглись и замерли, словно ожидали оглашения приговора.

– …Эксперты завершили анализ снимка, сделанного в небе над Всеволожском. Их заключение: фотография подлинная, но что оставило такие тени в облаках, однозначно сказать нельзя, как признались эксперты. Это может быть как оптическая иллюзия и более плотные слои в облачном покрове, так и дефект съёмки, обусловленный несовершенством и ограниченностью оптики в смартфонах…, – пока об этом говорили по телевизору, оба перестали дышать.

– Общие слова, чтобы не посеять панику… – на выдохе выдала Таня. Я с ней был согласен. – Власти никогда не признают, что нас двое и что пропустили по пути в город. Пока мы сами не пролетим на камеру при свете дня…

– Сопоставить с кадрами, сделанными летом, когда меня фотографировали все, кому не лень, не составит труда. Даже самой маломальской нейросети не понадобится много времени, чтобы выдать вердикт, – немного сдавленным тоном согласился я с Таней.

Я поднялся и стал расхаживать по комнате, пытаясь хоть что-то сообразить. Ожидать от себя уровня скрытности профессиональных шпионов – немного глупо, особенно с полотнищем за спиной в десятки квадратных метров. Совсем честно говоря, я не ожидал, да и Таня тоже, что так быстро и бездарно, как говорят на жаргоне, «спалимся».

– Что будем делать, Жень? – вырвала меня из раздумий Таня.

– Надо уходить. По крайней мере из Гатчины. Вернёмся в Питер, понаблюдаем за ситуацией…

– А дальше?

Я ответил не сразу. Не потому, что что-то формулировал, а просто не знал, что сказать.

– Не знаю, Танюш, – признался я. – Давай пока не будем пороть горячку и лезть на рожон. Сейчас в голову приходит два варианта развития событий: мы заляжем на дно, и всё успокаивается, или маховик паранойи начинает раскручиваться. Нам не останется выбора, как спасаться бегством.

– Я задам тот же вопрос: куда спасаться? – она задала его грустно и уже со сквозившим между строк отчаянием. Мы знали, что этот вопрос давно перешёл в разряд риторических.

Собирались обратно, ждали, когда стемнеет. Сумки стояли стопкой в коридоре, а мы тщательно убирали любые следы нашего пребывания. На фоне бурчал телевизор. Естественно, утреннюю новость, как мантру, повторяли весь день. Мы как раз плюхнулись на диван, досидеть час до полной темноты, как начался очередной выпуск новостей. Я уже хотел переключить, как в анонсе мелькнула странная новость. Рука так и замерла над кнопкой.

Сюжет был посвящён новым видам вооружения, в частности ПВО-системам. Всё бы ничего – Россия лидер в области противовоздушной обороны, и в неспокойной мировой обстановке модернизация и разработка новых систем является закономерным и логичным направлением. Но. Кто придумал этот союз, отправился в ад вне очереди! В ролике речь шла об установках, способных засечь крупные тепловые сигнатуры, и это не раскалённые корпуса двигателей реактивных самолётов, а объекты с температурой поверхности между 30 и 50 градусами и, внимание, без металлических элементов в «конструкции».

Мы с Таней переглянулись. О ком шла речь, можно не упоминать всуе.

– …Для эффективного захвата цели используется и визуальное определение, а также мощный программный комплекс, не дающий системе принять за цель человека или животного, – наконец-то в кадре появился какой-то генерал с самодовольной улыбкой на лице.

– Камера в ракете есть, Лера была права, – сухо сказала Таня.

Я ничего не ответил, даже по описанию стало понятно, что эти боеголовки напичканы всякой навороченной электроникой по самое не хочу. Кто-то очень серьёзно взялся за поиск методов противодействия. Не приведёт ли это в прекрасном далёком к гражданской войне между людьми и Окрылёнными, когда последних станет хоть сколько-нибудь заметная часть?

– …Зачатки ИИ позволяют ракете не терять цель даже в присутствии помех и оперативно переключаться между каналами данных. Тем самым исключается возможность цели подавить её РЭБ, тепловыми ловушками и так далее… – продолжал генерал на экране.

Так противно стало на душе, даже руки опустились что-либо делать. Тут даже дураку станет ясно, что трагедия над Московским проспектом – кровавый спектакль, чтобы выбить ещё больше финансирования и форсировать разработку, а то, что погибли ни в чём не повинные люди… Ну а что? Война всегда была самым сильным двигателем прогресса. Только войну развязали против меня и Тани, хоть пока о ней никто ничего не знал.

– Наша конечная цель: создать вокруг каждого крупного города несколько колец ПВО, чтобы ни самолёт, ни дрон, ни иные существа, способные к полёту, не смогли проникнуть незамеченными. Сейчас мы завершаем работы в Санкт-Петербурге и Москве. Скоро все объекты крупнее голубя будут отображаться на наших сканерах… – рядовым роликом, где всего лишь хвастаются, он не был. Это было предупреждение для нас и успокоение для населения, что всё под контролем. Если верить этому напыщенному индюку, то капкан для нашего бегства вот-вот захлопнется.

– Как продвигаются розыскные мероприятия? – спросил у генерала журналист.

– Пока вас порадовать ничем не можем. Только через полгода-год мы сможем вывести радары нового поколения на орбиту и сможем отслеживать всю территорию страны в реальном времени. Сейчас нам помогает армейская авиация с установленными на самолётах комплексами обнаружения. Где бы ни был преступник, устроивший теракт в сердце моего любимого города – мы его из-под земли достанем! – твёрдо и с напускной злостью закончил генерал. Он был доволен собой.

Камера немного сместилась, и на плече на миг показался тот самый шеврон ЧВК «Перун». Я ошарашенно и на полном автоматизме выключил телевизор. В комнате повисло гробовое безмолвие. Только тиканье часов казалось боем молота по наковальне. Наш мир и надежды рассыпались бесформенными осколками прямо на глазах. Мы стали не просто изгоями и врагами всего человечества, но стимулом для создания новых типов оружия против нам подобных. Если людям и суждено было когда-нибудь, в далёком будущем, подняться в небо, то сегодня последние шансы на это сгорели дотла.

Таня нежно коснулась моей руки, чем напугала меня. Она и сама немного дёрнулась, что мелкое оперение чуть нахохлилось.

– Сказать, что снимок – оптическая иллюзия, а потом показать ролик о новейших системах ПВО, способных сбивать… – Таня рвано вздохнула. – …Нас… Неужели кто-то верит, что это никак не взаимосвязанные события?

– Большинство людей не думают. Нет надобности напрягаться, пока что-то не касается их лично. Мизерная часть поймёт, что фотография – это два Окрылённых, а власти всерьёз опасаются нас, что готовы тратить огромные деньги на спешное перевооружение. К сожалению, этот мизер ничего не решает, да и даже им, в целом, наплевать на нас и что с нами будет. Своя рубашка к телу ближе, – саркастическим тоном говорил я.

Откуда во мне столько яда взялось? Хоть хватило ума не ляпнуть, что и нам должно быть наплевать на людей, но Таня была другого мнения по этому вопросу, а выходить на тонкий лёд дискуссии не было никакого желания. Она опустила голову и уставилась на свои руки.

Я ушёл на кухню и поставил чайник. За окном небо почти почернело, и впервые за долгое время ночь обещала быть ясной и звёздной. Меня должно бы это напрягать, но внутри разверзлась такая пустота безысходности нашего положения, что я бы и пером не повёл, если бы прямо сейчас ворвались и скрутили нас. Стыдно признаваться, но какая-то маленькая и очень глубинная часть меня желала этого – как избавления от всех бесконечных лишений и испытаний. Я очень устал от этого. Пусть это и нытьё с моей стороны – ничего поделать с собой не могу. Правда, какой бы она ни была – остаётся правдой.

– Время ещё есть, любимый, – прильнув к спине, прошептала Таня. Тепло её тела и стук сердца действовали успокаивающе и затушили огонь отчаяния. – Утро вечера мудренее. Знаешь, что в этой ситуации хорошего?

Я развернулся и заглянул ей в лицо, убрал тёмную прядь за ухо.

– Они боятся нас и вынуждены раскрывать карты, чтобы отпугнуть или заставить действовать импульсивно. Не удивлюсь, что они в панике до сих пор, как поняли, что нас двое, – тепло и с задоринкой говорила Таня.

– Просто осознай, какую опасность видят всего лишь в нас двоих, – она загадочно улыбнулась. – Может, они не так уж и не правы, и стоит отбросить всё человеческое и стать теми, кем мы на самом деле являемся? Что думаешь, Жень?

Глава 13.1

Вместе с ранней зимой в Питер, в наши сердца пришли тревога и подозрительность. Каждый шорох, хруст песка или веточек, случайный взгляд – всё вызывало приступы мании преследования и паранойи. Нам не нужен сон, как людям, но теперь желание спать навязчиво стояло над измученным сознанием и, с протянутыми руками, соблазнительно предлагало наплевать на всё и провалиться в блаженное забытьё. Думаете, такое было только со мной? Как бы не так! Таня почти дословно сказала то же самое.

Из Гатчины вернулись тем же днём, точнее ночью. Летели быстро, без манёвров и посадочных пируэтов. Только внутри убежища удалось немного расслабиться. Напряжение наконец-то ослабило удушающую хватку на шее. Я рухнул на постель, даже не разувшись, а Таня и до кровати не дошла – стекла вдоль стены на пол, крылья бесформенной грудой лежали по обе стороны от неё. Выматывали, естественно, мы сами себя, но куда девать мысли, загнанные в замкнутый вольер?

Моей Окрылённой кое-как удалось перебраться ко мне и прижаться спиной к моему боку. Я видел, как её крылья вибрируют мелкой дрожью, словно её бил озноб. Я коснулся её плеча и нежно погладил. Постепенно она успокоилась, перестала дрожать и всё-таки заснула. Я даже не пытался бороться с желанием последовать за ней. Веки медленно смыкались…

Пока меня утаскивало в царство Морфея, бродили редкие, как поздней ночью прохожие, мысли. Эмоции выматывают нас так же сильно, как и людей, и намного быстрее, чем физические нагрузки. Это пугало. Пролететь пять или больше тысяч километров и просто ощущать лёгкую тянущую усталость, или за час вытрепать себе нервы так, что потребность спать раз в несколько сотен часов превращается в маниакальную необходимость здесь и сейчас, как у наркоманов. Такого точно не было, когда я был человеком. Обратная сторона Окрылённости начинает приоткрываться? Что ещё мы не знаем о том, что поднимает нас в небеса?

Проспали долго – часов четырнадцать кряду. Проснулись такими же разбитыми, как и засыпали. Какой был смысл тогда тратить на это время? Оба не поняли такого перформанса. Нужно было избавиться от пелены на разуме, но как – не представляли. Вероятность в таком состоянии наломать несколько кубометров дров была велика как никогда.

Я развалился смотреть ящик, чтобы хоть как-то скрасить существование и не думать. Таня вытащила новый телефон, включила и начала искать доступные Wi-Fi сети. Я даже не думал протестовать – пусть делает, что считает нужным. Сирена один раз взвизгнула и затихла. Таня подключилась к открытой сети одного из ресторанов снизу. Что у них там за роутер, что добивает до пятнадцатого этажа? Да, всего одна палка и соединение нестабильно, но когда лишён вообще всего, то и такое кажется благом.

Я косился одним глазом, что делает Таня. Не потому, что следил за ней, а было так же интересно. Она зашла в открытые сообщества города. В отличие от нагнетаемой опасности в новостях, там было всё тихо и даже по-домашнему уютно. Народ делился настроением, идеями и сплетнями, обсуждал всякую чепуху – в общем, жил своей жизнью. По крайней мере, тут, в сети. Ещё несколько сообществ – всё то же самое. Таня явно чего-то искала, такое ощущение, что сама не знала, что.

Крупная группа Московского района Санкт-Петербурга. По совместительству – портал знакомств и барахолка. Некоторые посты улыбали своей наивностью или аляповатостью. Например: ищу молодого человека такой-то внешности, был тогда-то там-то. Отзовись! И вот ещё: отдам с доплатой кота по кличке Дьявол. Если он проживёт у вас хотя бы пять дней, и вы не станете умолять его забрать или грозиться его усыпить, дам столько-то денег.

Таня перешла в раздел по продаже всякой мелочи. Тут уже душно и неинтересно, но промелькнуло пару постов со странными камнями. Ладно, допустим. Листаем дальше. Я всполошился, когда крупным планом оказался на экране кусок стабилизатора той самой ракеты! Я не обознался! Её могу закрытыми глазами до мельчайших подробностей описать! Судорожно отмотал на те подозрительные посты, что я принял за камни. Краска сошла, но в описании утверждалось, что это фрагменты взрывного устройства, сработавшего на Московском проспекте. Искорёженные куски металла могли быть чем угодно, и кто-то явно пытался нажиться на трагедии. Кому война, а кому…

Вернулись к объявлению о продаже куска стабилизатора. Продавец знал, что это такое, но не догадывался, что именно от той самой ракеты. Форма, следы окраски, точка крепления – всё совпадало. Продано. Вот блин!

– Ты это искала? – спросил я наконец Таню. Она как-то обречённо вздохнула.

– Нет, я доверилась интуиции, а твоя реакция оказалась красноречивее всех слов. От неё?

– От неё…

Глава 13.2

Погода испортилась прямо на глазах: штормовой фронт накатывал с северо-запада, и через десять минут от чистого неба с полной луной не осталось и следа. Заметно похолодало, повалил мокрый снег с дождём. Видимость упала до сотни метров. Идеальные условия для вылазки.

Мы стояли на крыше и мотали тёмные шарфы на лица. Светлое оперение Тани закрасили краской из баллончиков, купленных накануне для этого. Вообще, все события этого дня – чистая импровизация и дерганье судьбы за все причинные места. Извели кучу краски, чтобы её светлые крылья не так бросались в глаза на