(Не) чистая сила

***

– Ба, мне опять снилась Ольга! – крепко сжав скрюченные пальцы обеими ладонями, я по-щенячьи уставилась в мутные бабулины глаза. – Снова говорила, что охотники близко, и мы можем потерять дар. Кто такие эти охотники? И почему охотники? Мы дичь что ли для них?

Я не стала огорошивать бабушку новостью о том, что её разлюбезная правнучка сама вскрыла второй тайник в шкатулке, и забрала всё, что там было. О том, что до примирения нам, как до Плутона, тоже не упомянула.

– Ох, Раечка. Если бы я знала, если бы знала… Плохие они. Вроде как, ищут людей с даром, а вот что дальше – не знаю, дочка. Так, а в шкатулке что? Вы договорились с Адой?

Я тяжело вздохнула.

– В шкатулке – пока ничего. С Адой мы… в процессе переговоров, – почти не соврала.

– Вот и правильно. Времени мало. А Ольга… она и ко мне приходить стала, вот только я не всё помню, что она говорит. Старая уже, – бабуля смущённо улыбнулась, вызывая во мне волну нежности, приправленную жалостью.

– Но, чтобы защититься, нам нужно понимать, от кого, – мягко проговорила я. – А то получается, преимущество на их стороне: они о нас знают, а мы о них даже представления не имеем. Как-то не очень честно.

– Я надеялась, в шкатулке будут объяснения, – бабушка грустно поджала губы и похлопала меня по руке.

– Может, мы просто плохо искали. Поищем ещё.

Вернувшись в комнату, я первым делом схватила в руки смартфон и, бегло набрала сообщение Аде: «Знаешь что-нибудь об охотниках?»

Время шло, ответа всё не было. Конечно, после нашей последней встречи ждать, что Ада поведёт себя по-человечески, было верхом странности. Тайник разорила, не сказав ни слова, на моего парня глаз положила, вопреки всем своим заверениям, что она не при делах. Я видела, как ей было неприятно вчера слышать наш разговор с Владом. При других обстоятельствах, я бы, наверное, пожалела её. Но она этого не заслужила. Тем более, вопрос с моим платком всё ещё не прояснился.

Спустя час с небольшим, когда я уже занялась своими делами, пришло сообщение от сестры. Я открыла его, и по спине пробежал холодок.

«Знаю.»

Глава 18

Ада

Охотники… Кто же додумался их так назвать?

А мы – обладатели дара – кто тогда? Добыча?

Захлопнув старинную записную книжку, сладко потягиваюсь в постели и убираю послания предков под подушку. Что же… Разгрызть этот орех до конца мне пока не удалось. Неразборчивый почерк, непонятные слова и рисунки не поддались моему и так не очень сообразительному мозгу. Но умереть надежде так скоро я не позволю.

Единственная информация, хоть как-то прочитанная и усвоенная – о тех самых охотниках. Видимо, тот, кто это писал, знал всё наперёд, и позволил выудить из сотен тысяч предложений в тексте то, что сейчас важно.

Вопреки моим ожиданиям, оказалось, что это – обычные люди, безо всяких уникальных способностей и даров. Если не считать таковым род их занятий. Они, как ищейки, рыщут по окрестностям нашей необъятной Родины, с целью заполучить себе чужие способности. Вынюхивают, расставляют изощренные ловушки и капканы, загоняют жертву в угол. А потом используют в своих делах. И тут уже для них открываются огромные возможности: уничтожить конкурента – легко, завербовать любого приглянувшегося в ряды диверсантов – как два пальца об асфальт, а уж преуспеть в бизнесе и политических играх, заставляя таких, как мы, делать грязную работу – вообще святое.

А самое опасное в этой истории то, что они действуют не поодиночке. Это целые организации, огромные разветвлённые сети, «пустившие корни в императорскую канцелярию». На их стороне – ресурсы, связи, многолетний опыт, а на нашей – только дар…

Свесив ноги с кровати, некоторое время сижу и тупо смотрю в пол. Как же всё это сложно! И я не могу дать однозначного ответа на вопрос: настолько ли мне нужна моя сила? Готова ли я пойти ради её сохранения на жертвы?

В открывшихся обстоятельствах вопрос нашего с Раей примирения становится понятным, а его необходимость – оправданной. Но… Я не могу себя перебороть. Не могу – и всё. Особенно теперь, когда у сестрёнки серьёзные отношения с парнем, который… Который… Которого я…

Я не могу описать словами свои чувства к Владу. И это просто разрывает меня на части изнутри. Уже одно то, что они есть, что я вляпалась в неправильное человеческое, позволила себе стать слабой и потерять контроль, режет без ножа.

Мне неприятно видеть их вместе, неприятно знать об их свиданиях, и больно, чёрт возьми. Почему-то невыносимо больно.

Моё сердце будто зажали в тиски, не давая возможности биться в полную силу, когда Рая швыряла мне в лицо одно за другим самоуверенно-снисходительные слова об их неописуемо счастливых отношениях. Тонкое лезвие невесомо скользило, вспарывая воспалённую плоть каждым звуком, каждой репликой, тщательно составленной из правильных посылов, бьющих точно в цель. Я разгадала её игру, как бы трудно мне не было держать себя в руках, но легче от своей сомнительной «победы» не стало.

Завтрак кажется безвкусным, разговоры за столом раздражают, весь окружающий мир – бесит одним своим существованием. Ну, здравствуй, злобная Ада.

Недовольно вздохнув, поднимаюсь с полной кружкой чая, не обращая внимания на пристальные взгляды родителей.

– Ты куда? Даже толком не поела! – кивает на практически полную тарелку отец. – Тебе же на занятия идти, и так худющая, в чём только душа держится!

– Нет у меня никакой души! – бурчу в ответ и выливаю содержимое кружки в мойку.

– Тебе не понравилось? – сощурившись, вопрошает мать, глядя, как я вываливаю добрую порцию омлета в мусорное ведро.

– Можешь считать, что так.

В женских глазах мелькает обида, и тонкие губы сжимаются в прямую линию.

– Ада! Так нельзя! – снова включается в поучительный разговор папа.

– Что именно нельзя? Не есть, если не хочется?

– С матерью в таком тоне говорить!

– Ой, избавьте меня от нравоучений!

Я нервно дёргаюсь, выхожу из кухни и скрываюсь в своей комнате. Настроение на нуле, и предстоящие две лекции кажутся каторгой. Спустя несколько секунд на пороге появляется отец. Он явно недоволен. Руки в карманах, взгляд – суровый и пронзительный, вот только мне всё равно. Я так взвинчена, что могу наговорить лишнего, а потому, мазнув по родителю пустым взором, молча отворачиваюсь и продолжаю складывать тетради в шопер.

– Ты почему себя так ведёшь? – начинает воспитательную речь отец.

– Как?

– Взяла и при маме выбросила еду, еще и наговорила ей…

– Что я не так сказала? – Останавливаюсь и пристально смотрю в искрящиеся возмущением глаза.

– Так, давай договоримся раз и навсегда…

– Не будем мы договариваться! – злобно рявкаю. – Поздно меня учить! Что выросло – то выросло!

Хватаю сумку и, едва не задев плечом стоящего у распахнутой двери отца, выбегаю в коридор.

– Ада! Остановись! И извинись перед мамой! – прилетает мне в спину, но я молча обуваюсь и покидаю пространство квартиры, внезапно ставшее слишком душным.

Решение не ходить на пары врывается в голову внезапно и непоколебимо на полпути к университету. Мне туда нельзя. В таком состоянии – уж точно. Я понимаю, что не хочу видеть сладкую парочку. По крайней мере, сегодня. Потому что на календаре пятница…

Память услужливо подкидывает картинки последней нашей встречи с Раей, и я закрываю глаза и мотаю головой, избавляясь от навязчивого видения. Вдох – выдох. Прочь из моей головы. Оба!

Лёгкий мороз холодит кожу на лице, в ухе звучит любимый трек, а я неспешно бреду в сторону городского парка. В такое время там обычно мало народу, и очень надеюсь, что смогу хотя бы попытаться вернуть своему шатающемуся миру утраченное равновесие. Миру, внезапно ставшему чужим и опасным, несмотря на то, что я сама его придумала.

Жизнь иногда подкидывает трудные задачки, решить которые сходу не получается. Руки безвольно опускаются, огонь в глазах тускнеет, всё вокруг теряет смысл, и ты вроде бы барахтаешься, отчаянно пытаясь выплыть из утягивающей на дно воронки, но чем больше сил тратишь на борьбу, тем быстрее погружаешься в пучину. Прямо как я сейчас…

Но я не хочу на дно. Не хочу кружиться в водовороте мелкой щепкой, невесомым мусором. И никому не позволю топить меня. Особенно – им…

В парке тихо. Городская суета остаётся за железными воротами, едва я ступаю на закрытую территорию. Свежевыпавший снег переливается в солнечных лучах, превращая сугробы в бриллиантовую россыпь. На пушистых ветвях, покрытых колючим инеем, мерцают огоньки, словно на деревья накинули гирлянду с крошечными лампочками. Сказочная красота. И почти никого.

Я делаю глубокий вдох и слабо улыбаюсь самой себе впервые за сегодняшний день. Хорошо, что пришла. Здесь уютно и спокойно, не хочется ни о чём думать, никого видеть. Здесь остывают эмоции, совсем недавно бурлившие кипящей водой, исчезают тревоги и обиды, уступая место спасительной пустоте. Я словно в другой вселенной, обезоруживающей всё, что способно ранить, ледяной безмятежностью. И моя злость постепенно сходит на нет.

Подпевая вполголоса любимой песне, бреду по расчищенным тропинкам, наконец-то ощущая, как мои душевные муки, оставившие внутри глубокие ожоги, гаснут. Как чёрные мысли расползаются по закоулкам и прячутся, притихнув. И я снова сильная. Не настолько, чтобы стать прежней, но достаточно, чтобы жить дальше.

Всё-таки не ходить на пары было правильным решением. Да, я не смогу прятаться вечно, но сегодня я не готова к новой порции боли.

Делаю новый шаг по хрупкому снегу и, подняв глаза, ошарашенно замираю. Это что – шутка?

Сердце на мгновение останавливается, словно забыв, что его удары жизненно необходимы. Знакомый силуэт в нескольких метрах от меня безжалостно выбивает почву из-под ног. И всё снова летит в пропасть с оглушительным гулом…

Взгляд серых глаз, задумчивый и растерянный, скользит по мне, узнавая, и на румяном от мороза лице расплывается лучезарная улыбка. А я забываю, как дышать. Нужно уходить, но я продолжаю стоять, будто меня приклеили к этой чёртовой тропинке липкой лентой.

– Привет. – Влад преодолевает расстояние между нами так быстро, что я не успеваю опомниться.

В голове ярким пламенем вспыхивает сигнал, предупреждающий об опасности, но уже слишком поздно. Я опускаю глаза и неопределённо киваю, то ли в знак приветствия, то ли подтверждая собственную беспомощность перед его влиянием на меня. Это катастрофически неправильно, но я ничего не могу изменить.

– Тоже прогуливаешь? – От его голоса у меня мгновенно повышается температура, и приходится собрать все оставшиеся силы, чтобы сохранить хотя бы видимость безразличия.

– Тебя не касается, – отвечаю излишне грубо, но не могу по-другому.

– Тяжёлое утро? – продолжает Влад рушить наспех построенную хрупкую стену между нами.

Если бы только утро…

– Обычное.

– А у меня – необычное. Шёл в универ, но сам не понимаю, как оказался здесь. А тут – ты… – Снова обезоруживающая улыбка, такая наивная и искренняя, что у меня сжимается сердце, и изображать из себя равнодушную хамку становится всё труднее.

– Топографический кретинизм, – невежливо бурчу, опустив глаза и внимательно изучая носы стареньких ботинок.

– Что?

– Ничего. Не вникай.

– Ты забавная, Ада.

– Что? – Вздрагиваю, услышав собственное имя и, не мигая, смотрю на Влада.

В его глазах нет ни намёка на обиду, и мне становится не по себе.

– Ты не замёрзла? Давай пройдёмся.

Неожиданное предложение задевает что-то живое и чувствительное глубоко внутри. Я машинально натягиваю шапку пониже на лоб и молча иду вперёд, спрятав голые ладони в карманы. Влад пристраивается рядом, синхронизировавшись с ритмом моих шагов. Какое-то время мы движемся в полной тишине, а мне с каждой секундой всё тяжелее находиться рядом с ним. От Влада исходят мощные волны тепла, которые я улавливаю даже через верхнюю одежду, и во мне борются два противоположных желания: чтобы он ушёл прямо сейчас, и чтобы никогда больше не оставлял меня. Рядом с ним спокойно и уютно, но в то же время я чувствую себя оголённым нервом, и этот контраст сводит с ума.

– Не хочу сегодня домой, – внезапно заявляет Влад, нарушая приятную тишину.

Я изумлённо хлопаю ресницами, не представляя, как комментировать его реплику и не понимая, стоит ли вообще что-то отвечать, поэтому продолжаю молча вышагивать по снежной тропинке, глядя себе под ноги. Но сердце в груди, ощутимо трепыхнувшись, всё же ускоряет ритм.

– Может, присядем? – Влад останавливается у деревянной лавочки, не дожидаясь моего ответа, смахивает с неё снег, и, сняв перчатки, убирает их в карманы. – Теперь можно.

Мы садимся на холодную поверхность на небольшом расстоянии друг от друга. Я всё ещё не понимаю, что происходит, но копаться в этом сейчас нет ни сил, ни желания.

– Вас тоже Дед помучил на защите курсача? – после недолгого молчания задаёт Влад вполне невинный вопрос, и мне совсем не хочется дерзить.

– Это же Дед, он по-другому не умеет.

– Как защитила?

– Четыре. С натяжкой.

– И я, – усмехается Влад. – Я думал, не вытяну. Он как начал в конце сыпать вопросами, а передо мной двоих вообще завалил, и я подумал: всё, хана! Придётся ещё раз прийти.

– Зато будет, что внукам рассказать, – неожиданно для самой себя выдаю я, а Влад заливается таким красивым смехом, что я украдкой любуюсь, мимолётно поглядывая на него из-под опущенных ресниц.

– То есть, он о нас беспокоился? Поэтому валил? Чтобы наши внуки не остались без удивительных историй, о которых невозможно молчать? – продолжает он заразительно хохотать, и я не выдерживаю – присоединяюсь, прикрыв рот ладонью.

Всё происходящее кажется таким естественным, и мне так не хочется, чтобы это заканчивалось, что душу затопляет щемящей нежностью, растекающейся по самым дальним закоулкам, куда давно не проникало ничто человеческое. Но во мне вопреки моему отношению к людским слабостям, не возникает желания с этим бороться.

Мы обмениваемся ничего не значащими фразами об учёбе, о погоде. Влад смешно шутит, вызывая шторм из новых эмоций и ощущений, и я невольно забываюсь. Всё материальное отступает на второй план, и я впервые за долгое время чувствую, что не одинока.

Стряхнув с деревянной поверхности между нами снежный островок, прижимаю ладонь к холодной лавочке, продолжая глупо улыбаться. Чувствую себя влюбленной школьницей, которую понравившийся мальчик дёрнул за косичку. И вроде бы хочется обидеться, но радость от долгожданного знака внимания не позволяет.

Внезапно Влад накрывает мою ладонь своею, и мир вокруг расплывается горячим туманом. Кровь моментально приливает к щекам, воздуха становится мало, и я боюсь пошевелиться, чтобы не разрушить эту магию. Мы оба смущённо молчим, я не решаюсь посмотреть на парня, ощущая тепло его кожи на своей руке. Это запретное прикосновение будоражит, обжигает, выносит из холодной реальности, ломая все мои правила. Я чувствую себя преступницей, но ничего не могу с собой поделать: это слишком приятно, хоть и неправильно.

Телефонный звонок назойливым жужжанием разрезает сгустившийся вокруг нас воздух. Влад отвечает, не выпуская моей руки. Это отрезвляет, но не настолько, чтобы я позволила волшебству закончиться.

– Да, Артур. Нет, я не на парах. Какая разница. Да понял! Я помню. Придёт. Я сам за ней зайду. Не надо, сам куплю.

В этот момент до меня доходит, о ком он говорит, и горькое разочарование накрывает с головой, разбивая то хрупкое, что только что возникло между нами. Как я могла забыть о ней? Как могла допустить мысль, что имею право? Идиотка! Дура! Дура!

Слушать о предстоящем семейном ужине, на котором моя сестра будет долгожданным гостем, выше моих сил. Как бы я не относилась к Рае, чужое мне не нужно…

Резко выдернув ладонь из тёплого плена, прячу руки в карманы, и, быстро поднявшись со скамейки, срываюсь прочь, как можно дальше от него. В голове шумит так, что я не могу разобрать слов Влада, брошенных мне вслед, да это и неважно. Теперь неважно, оказывается… На ватных ногах добегаю до выхода из парка, так и не решаясь обернуться. Изо рта вырывается истеричный смешок, а из глаз вот-вот готовы выкатиться предательские слезинки. Ощущаю себя настолько жалкой и беспомощной, что выть хочется. Ничтожество, глупая девчонка! Такая же наивная, как те, кого я почти презираю!

Ловлю такси, чтобы поскорее увеличить расстояние между мной и Владом до максимума, но это не помогает… Нет в этом грёбаном мире места, где я смогла бы укрыться от таких несвоевременных, преступных, ломающих мои опоры чувств.

Глава 19

Рая

Влад покорно ждал у подъезда, пока я соберусь с мыслями и, преисполненная смелостью, спущусь к нему. От волнения меня слегка потряхивало, но слова любимого: «Не переживай, я рядом» – ослабили напряжение, а мысль о том, что это серьёзный шаг для нас обоих, и вовсе вознесла до небес. Наконец-то всё по-взрослому.

Едва мы вошли в просторную дорого обставленную квартиру, меня окружили теплом и искренним гостеприимством, и я улыбалась, как счастливая дурочка, кивая невпопад в ответ на простые вопросы. А когда Макс, совсем не похожий на Влада, дернув брата за рукав громким шёпотом произнёс: «Она красивая», совсем растаяла, как уличный снег на моих ботинках.

– Ольга Дмитриевна, вам помочь? – Я робко заглянула на кухню, мысленно оценивая её масштабы и современное убранство.

– Спасибо, Раечка. Вообще-то всё уже готово, но, если тебя не затруднит, можешь порезать и отнести хлеб на стол. – Приветливый голос мамы Влада подействовал успокаивающе.

– Мне не сложно.

– Держи! – Ольга Дмитриевна протянула мне нож и разделочную доску. – Хлеб вон в том пакете.

– Как резать?

– Как привыкла – так и режь, – женщина ласково улыбнулась. – Это всего лишь хлеб.

Дрожащими руками я принялась отсекать тонкие ломтики, чувствуя на себе внимательный взгляд хозяйки, и не осмеливаясь поднять глаза. Не смотря на доброжелательное отношение, которое ощущалось в каждом слове, в каждом жесте родственников Влада, я чувствовала себя немного не в своей тарелке.

– Вы с Владиком учитесь вместе? – как бы между прочим задала вопрос Ольга Дмитриевна.

– Да, в одной группе.

– Он сказал, ты – отличница, и староста. Сложно, наверное, столько ответственности на себя брать.

– Нет, вовсе не сложно. Мне это в радость. Куда хлеб разложить?

– Вот в эти корзинки. – Женщина поставила передо мной две плетёные посудины. – А вы с Владиком давно встречаетесь?

– Ну… С начала учебного года. – От волнения я чуть не порезала палец. Не думала, что ответ на такой простой вопрос вызовет у меня затруднения.

А действительно, от какого дня нам вести отсчёт? В какую дату праздновать годовщины? Вероятно, стоило это обсудить в Владом до знакомства с родителями. Иначе, наши показания могут не совпасть, а попадать в неловкое положение в такой день не очень хотелось.

– Я очень рада за вас! – вдруг заявила Ольга Дмитриевна и погладила меня по руке. – И не волнуйся, теперь ты – практически член семьи. Никто тебя не обидит.

– Спасибо! – я благодарно посмотрела в зелёные глаза хозяйки и, обхватив двумя руками корзинку с хлебом, направилась в сторону зала.

Мы сели за щедро накрытый стол. Оглядев праздничное убранство и обилие блюд, я почувствовала себя принцессой, которую непременно хотели порадовать. Всё выглядело настолько аппетитно, что в животе призывно заурчало от одного вида разномастных кулинарных изысков.

Влад коротко сжал мою ладонь под столом в знак поддержки, и, приветливо улыбнувшись, положил мне в тарелку всего понемногу.

Через некоторое я время я почти расслабилась. Непринуждённо отвечала на вопросы о моих родителях, планах на жизнь и интересах помимо учёбы. Беседа размеренно катилась по заготовленной траектории, не сбиваясь и не спотыкаясь о препятствия, что меня вполне устраивало. Я чувствовала, что меня приняли, и это придавало таких сил, какие с лёгкостью могли бы противостоять всем угрозам, исходящим от даже таинственных охотников. Даже с Адой я готова была помириться. Не до дружбы, и не до той близости, что была между нами много лет назад. Но хотя бы для сохранения дара. Потому что теперь, после моего вхождения в семью Влада, для неё этот путь совершенно точно закрыт.

Единственное, что слегка выбивало из колеи – слишком уж пристальное внимание к нашей паре со стороны дяди Влада. Правда, назвать Артура дядей язык не поворачивался, и даже Макс так к нему не обращался. Но было в нём что-то настораживающее, что заставляло меня смущённо потупить взор при каждом его вопросе, заданном мне.

– Молодец, Рая. Это правильно – быть серьёзной даже в мелочах, – поддержал меня отец семейства после короткого рассказа о моём спокойном детстве. – А вот нашему парню ещё учиться.

– Спасибо, пап, – пробурчал Влад, мило краснея.

– А что? В детстве он ох как чудил! – не унимался родитель.

– Так это в детстве! – безуспешно пытался оправдаться Влад.

– Один раз, лет семь ему было, он спрятался в торговом центре в примерочной. Потому что мы ему машинку не купили. Мы тогда весь центр облазили с мамой, в каждый закоулок заглянули, уже и администрацию к поискам подключили. А он – уснул там, представляешь? Просто уснул!

Все дружно рассмеялись, а я переплела наши с Владом пальцы незаметно для окружающих. Хотя, всё звучало по-доброму и в шуточной форме, острое желание поддержать любимого, не оставило выбора.

В этот самый момент внезапно столкнулась с пристальным взглядом Артура, сидящего напротив, и по спине пробежал неприятный холодок. Почему его присутствие так напрягало меня, я не понимала. Ни словом, ни делом он не задел и не обидел. Но было в нём что-то опасное. Возможно, его богатство и статус, вызывали такой отклик.

– Я был маленьким, и не понимал последствий. – В голосе Влада не было ни намёка на обиду. – А вот Рая однажды помогла маленькому мальчику найти маму. В парке прямо на моих глазах! Вот это действительно было достойно восхищения!

– Правда? – оживился Артур. – Я бы с удовольствием услышал подробности.

– В самом деле, это очень хороший поступок! – согласилась Ольга Дмитриевна.

– А как нашла? – Макс подался вперёд и подпёр рукой подбородок. – Как в кино про сыщиков? Или как в передаче про экстрасенсов?

– Если Рая не против, я расскажу. – Влад вопросительно покосился на меня, и после смущённого кивка с моей стороны, продолжил: – Мальчишка мелкий, лет пяти, как его звали?

– Антоша…

– Вот, Антоша потерял маму и рыдал на весь парк. Его окружили зеваки, и Рая вышла вперёд…

– Как супергерой? – перебил Макс.

– Почти, – улыбнулся Влад. – Она поговорила с парнишкой, походила с ним за ручку по парку, и минут через пять тот уже обнимал свою мать. Всё так быстро произошло, я офигел просто!

– И все аплодировали Рае? – округлив глаза, уточнил Максим.

– Нет. Никто будто и не заметил. Да и неважно. Главное – результат. – Влад невесомо приобнял меня, и я почувствовала, что неудержимо краснею.

– Я восхищён! – Артур скользнул по мне заинтересованным взором, и у меня внутри всё сжалось. – А мне сможешь помочь найти одну знакомую?

– Не знаю… – пролепетала я, стараясь смотреть куда угодно, но не на дядю своего парня.

– Уверен, ты сможешь, – оживился Артур. – Бывшая одноклассница, зовут Марина, девичья фамилия была Соева, сейчас не знаю, какая. Но должна жить в этом городе. Было бы классно с ней встретиться через столько лет!

– Близкая знакомая? – подмигнул ему Влад.

– Ну, скажем, подруга – устроит? – продолжал сканировать меня взглядом Артур, не обращая внимания на племянника.

Мне впервые за вечер захотелось провалиться сквозь землю и слегка придушить Влада за его рассказ, но назад было уже не отмотать. Что сделано, то сделано.

– Я попробую, но не обещаю, – еле слышно согласилась я, желая перешагнуть уже эту тему и больше к ней не возвращаться.

– Ну и отлично! – довольно потёр ладони Артур. – А теперь обещанный сюрприз!

Он поднялся из-за стола и, пошарив рукой в кармане брюк, извлёк оттуда чёрный брелок с ключами. Все застыли в изумлении, а Макс ошарашенно подпрыгнул на стуле, выкрикнув восхищённое: «Ого! Мерс!».

– Я обещал, что без подарка тебя не оставлю! – глухо позвякивая ключами и откровенно радуясь произведённому эффекту, сообщил Артур. – Поэтому – держи, пользуйся! – он протянул брелок ошалевшему Владу, будто проглотившему язык и не смеющему выдавить из себя хотя бы слово благодарности.

– Оооо! – протянул отец. – Вот это ты даёшь! Ничего себе, подарок!

– Не рановато ли машину? – забеспокоилась мама.

– Самое время! Пора становиться самостоятельным и ответственным мужчиной. У Влада серьёзные отношения с такой замечательной девушкой, – Артур снова коснулся меня пронзительным взглядом карих глаз, и, подмигнув, добавил: – Рая заслуживает, чтобы её возили исключительно на дорогом авто.