(Не) чистая сила

Василиса Романова

(Не) чистая сила

Глава 1

Ада

Готический рок в наушнике, капюшон серого худи оверсайз надёжно укрывает от лишних глаз. Добежать до универа и ни с кем не перекинуться нежеланной парой фраз – вот мой план. Который с треском проваливается, когда я врезаюсь в чью-то широкую спину. Запах сандала и кедра приятно щекочет ноздри, но я чертовски зла. Нечего стоять на моём пути. Все это давно знают и не связываются со мной, предпочитая ходить другими тропами.

Не извинившись, обхожу парня в чёрном лонгсливе, так неудачно перегородившего мне дорогу. Мельком поднимаю на него глаза, и желание мстить тут же пропадает. Красивый.

Мотнув головой, делаю шаг. Не хватало ещё…

– Осторожнее, – прилетает мне в спину, но я, не оборачиваясь, показываю средний палец и иду дальше.

Сердце странно колотится, будто я сдавала зачёт по челночному бегу. Но злость так и не прошла. Уже на саму себя за ненужные реакции.

Мне вообще не нравятся примитивные человеческие эмоции, хотя иногда я тоже поддаюсь слабостям. В такие моменты я чувствую себя недоразвитой, простейшим организмом, находящимся на начальной ступени эволюции. Потому что на самом деле я совершенно другая, не обычный человек. Многие называют меня ведьмой, я с ними не спорю. Это они от страха перед необъяснимым развешивают ярлыки.

Я умею проникать в сознание человека и управлять им, заставляя действовать в моих интересах. И да, я пользуюсь своими необычными способностями в корыстных целях. А кто мне запретит?

Сегодня первый день учёбы на втором курсе юрфака. Я бегом поднимаюсь по ступенькам лекционной аудитории на самый верхний ряд и закидываю чёрный джинсовый шопер на парту, выуживая толстую тетрадь и письменные принадлежности. Аудитория почти пуста. Первая пара после каникул, студенты не торопятся возвращаться к выгрызанию знаний из гранита науки.

Широко разложив локти на поверхности стола, роняю на них голову, мысленно подпевая последним нотам заезженной мелодии в ухе.

– Свободно? – раздаётся над ухом знакомый бас, нарушая гармонию первого дня.

Я поднимаю глаза, и сталкиваюсь с насмешливым стальным взглядом, внимательно изучающим меня. Парень, чью спину я сегодня почти поцеловала, стоит, возвышаясь надо мной, как башенный кран.

– Тут почти везде свободно, – указываю рукой на множество пустых мест, ещё не занятых студентами.

– А конкретно здесь? – не унимается парень, стоя слишком близко ко мне и заполняя моё личное пространство своим пусть и приятным, но чужим ароматом.

– Конкретно здесь – не советую. – резко выплёвываю и отворачиваюсь. Не хочется применять свою силу в первый день на первом встречном.

– Очень дружелюбно. – продолжает этот идиот выводить меня на эмоции. Я не поведусь. Ни за что. Только не сегодня.

– Я в друзья не напрашивалась. – недовольно цежу в ответ, стараясь не глядеть на источник усиливающегося раздражения.

– Ты всегда такая?

– Даже не собираюсь выяснять, какая именно.

В этот момент в аудиторию вплывает, как белая лебедь, всеобщая любимица Рая. Она сразу освещает пространство просторной аудитории своим до рези в глазах ярким нимбом, привлекая внимание каждого. Я слежу за взглядом новенького, залипшего на ясных синих глазках и пшеничных кудряшках, и ядовито ухмыляюсь. И он туда же. Кто бы сомневался.

Уткнувшись в раскрытую пустую тетрадь, и посчитав, что разговор о месте под солнцем исчерпан, я принимаюсь выводить причудливые узоры на полях. Я всегда занимаюсь этим в свободное от написания конспектов время.

– Симпатично. – новенький беспардонно плюхается рядом со мной, нагло заглядывая мне через руку.

Я вздрагиваю от неожиданной дерзости совершенно незнакомого парня, по всей видимости, посчитавшего себя бессмертным. Инстинктивно отодвигаюсь, прихватив с собой тетрадь и ручку. Даже никак не комментирую его действия. Этот придурок не заслуживает, чтобы я тратила на него свои время и силу.

– Я Влад. – что и где у него прорвало, что он не может остановить словесный поток, явно осознавая, что с ним не намерены общаться? Или он настолько тупой?

– Не интересно. – не глядя на парня, бормочу я, ожидая, когда он задаст свой главный вопрос.

Пять. Четыре. Три. Два. Один…

– А это кто? – та-дам!

Такие моменты, периодически случаются на нашем курсе. Не со мной. Новенький ещё не в курсе, что я – что-то типа чёрной овцы в белом стаде. Иначе не подсел бы и не спросил именно у меня. А суть в том: кто и о чём бы не беседовал, в итоге разговор всегда сводился к её высочеству Раечке. В ста процентах случаев. К нашей самой белой из всех белых овец, лучшей на курсе, красавице, спортсменке и далее по списку.

– Спроси любого, тебе подробно объяснят. У меня нет ни времени, ни желания. – я наконец поворачиваю голову к Владу, и от его пристального взгляда по коже бежит лёгкий холодок, вызывая во мне что-то отдалённо напоминающее смущение.

А он продолжает смотреть в мои глаза не отрываясь, долго и внимательно, будто не веря, что такой цвет существует в реальности, а потом неожиданно выдыхает:

– Вау!

Я теряюсь. Но всего на долю секунды. Затем натягиваю на голову капюшон, и уставившись в тетрадь, произношу:

– Её зовут Рая. Староста нашего курса. Парня нет. Дальше – сам.

Внезапно чувствую, как тёплая ткань толстовки медленно сползает с моих волос. Сосед по парте совершенно бессовестно снял капюшон с моей головы, заставляя меня почувствовать себя почти обнажённой под его изучающим взором.

– У тебя опиумные глаза. Не нужно их скрывать. – звучит голос Влада слишком близко и с какой-то новой интонацией, вызвавшей приятные вибрации под кожей.

У меня получается взять себя в руки. Я умею не поддаваться на провокации, если не хочу развлечься. А именно сейчас – не хочу. Он мог показаться особенным, но вопрос о Рае перечеркнул всё. Он точно такой же, как все остальные. Белая овца. И явно хочет оставаться белым и дальше. Так пусть там и будет.

Повернувшись к Владу и наклонившись к нему ближе так, что наши глаза оказались на одном уровне, я уверенно шепчу фразу только для его ушей:

– Ты берёшь свои вещи и спускаешься на первый ряд к Рае. Со мной ты никогда не сидел.

Через секунду, Влад сгребает сумку и тетрадь, и молча идёт вниз к главной звезде нашего курса, больше ни разу на меня не посмотрев. Внутри что-то неприятно покалывает, но я прогоняю неправильное человеческое ощущение. Это – слабость. А я не такая.

После пар я гуляю по аллее, погруженная в свои мысли, пытаясь избавиться от сковавшего меня напряжения. Почему-то всё кажется фальшивым, весь этот грёбаный мир – фальшивка. Он только притворяется глубоким и чистым бриллиантом, а при ближайшем рассмотрении – дешёвая стекляшка. И каждая вещь в нём такая, каждая деталь – ненастоящая, разбивающаяся вдребезги от малейшего касания.

Мимо проезжавший велосипедист, не рассчитав расстояние, вдруг зацепляет меня коленом. Меня разворачивает, и я отлетаю в сторону, больно ударившись бедром о бетонную урну. А виновник, покрыв меня трёхэтажным матом, едет дальше как ни в чём не бывало. Поднявшись и потирая больное место, я смотрю вслед даже не извинившемуся уроду и злобно цежу:

– Сгинь!

Через мгновение он вместе со своим транспортным средством летит под колёса автобуса, резко затормозившего на перекрёстке. Шум, грохот, крики прохожих – так ему и надо! Ничего. Жить будет. А вот ездить на велосипеде – вряд ли.

Глава 2

Рая

Людям, которые во всём пытаются видеть прекрасное, живётся легче. Это мой девиз, и я всегда неукоснительно следовала ему. Хорошее можно найти в любой даже самой трудноразрешимой проблеме, взглянув на неё, как на урок. Ведь ничего случайного в нашей судьбе никогда не происходит.

Но я не только сама так жила, я пыталась открыть глаза окружающим, показать им, как изменится мир от позитивных мыслей.

Никто не подозревал, что у меня есть особенный дар, способность, доставшаяся от прапрабабушки Ольги из позапрошлого столетия: я умею проникать в сознание людей и менять его, настраивать, как непослушный музыкальный инструмент. Этот дар – нелёгкая ноша, накладывающая определенные обязательства на меня.

Я не имела права растрачивать его куда попало, использовать в личных целях. Это неправильно. Кое-кто так не считал, но Бог ей судья.

Утро второго сентября вызвало распирающее чувство предвкушения: сегодня я снова увижу однокурсников и друзей, с которыми расставались на целое лето. Друзей у меня было много, вообще люди ко мне тянулись, и я считала это заслуженным. Добро всегда порождает добро в ответ. Случайная чужая улыбка в хмурый день может не только изменить настроение, но и задать новый ритм всем последующим делам. Поэтому я всегда старалась улыбаться, и часто получала в ответ то же.

По пути на пары, заглянула в деканат узнать, есть ли какие-нибудь объявления и новости для второго курса юрфака. Я никогда не боялась брать на себя ответственность, поэтому без раздумий согласилась стать старостой целого потока из пяти групп. После первого года ни разу не возникло желания отказаться. Я со всем справлялась легко, с любыми вопросами и проблемами.

Все на нашем потоке относились ко мне доброжелательно, я привыкла к повышенному вниманию со стороны сокурсников. Ко мне всегда прислушивались, не ставя под сомнения мои доводы. Все, кроме одного человека. И мне иногда не верится, что в наших жилах течёт одна кровь.

Как только я вошла в аудиторию, меня тут же обступили студенты, разглядывая с восторгом моё новое платье, осыпая искренними комплиментами, на каждый из которых я так же по-доброму отвечала. Настроение было волшебным. Я по-настоящему была рада всех увидеть – отдохнувших, загорелых, готовых к новым подвигам. Кто-то сменил причёску, кто-то стиль одежды. Лишь одно осталось неизменным: серое худи на самом верхнем ряду с широким капюшоном, скрывающим поразительного цвета глаза.

Разместившись на первом ряду и подготовившись к лекции по новому предмету, я вздрогнула от неожиданности, когда рядом со мной приземлился парень. Новенький. Подняла на него глаза – и пропала. Сердце замерло на мгновение, а потом забилось с новой силой, несмело пробуя и принимая незнакомый ритм.

– Привет, я Влад. – он обезоруживающе улыбнулся и протянул мне руку.

– Привет. Рая. – коснулась его ладони, и от кончиков пальцев по всему телу разошлась тёплая волна.

– Что за предмет будет? – поинтересовался Влад, внимательно разглядывая меня.

– Философия права.

– Наверняка будет невыносимо интересно.

– Зависит от преподавателя. Самый занудный предмет можно преподнести так, что студентов за уши не оттащишь. Наоборот тоже работает. – уверенно заявила я.

В аудиторию вошёл пожилой профессор с книгами и журналами подмышкой, и студенты синхронно зашелестели тетрадями.

– Вот сейчас и проверим твою теорию. – подмигнул Влад.

Мне было приятно общество новенького, даже просто сидеть с ним рядом, заливаясь краской при каждом остроумном комментарии о преподавательских способностях мужчины за кафедрой. Это были совершенно новые ощущения для меня, волнующие и особенные.

На переменах мы общались с Владом на разные темы безо всякого стеснения и неловкости, будто знали друг друга давно. С ним было легко и как-то уютно. Мне нравилось, как он смотрит на меня – с теплотой и искренним интересом. Я безумно не хотела, чтобы пары заканчивались, оставив меня без этих удивительных эмоций, и парень, словно прочитав мои мысли, предложил сходить в парк недалеко от университета.

Когда поднимались из-за парты после окончания лекций, я заметила едва уловимую вспышку фиолетового света вокруг Влада, промелькнувшую и мгновенно растворившуюся в душном пространстве аудитории. В его сознание кто-то успел вмешаться, причём, совсем недавно. Насчет личности нарушителя чужих личных границ сомнений не было, а вот причины, побудившие сестрёнку это сделать, были весьма любопытны. Но она никогда не то что не признается, но и не заговорит со мной на эту тему.

В парке было шумно. Повсюду носились дети, радостно смеясь и повизгивая. Небольшие группы молодых людей что-то бурно обсуждали, эмоционально жестикулируя. Влюблённые пары неспешно брели по разогретому сентябрьским теплом асфальту, погружённые друг в друга, не замечая ничего вокруг. Солнце светило ещё совсем по-летнему, обдавая горячими волнами лица прохожих, ослепляя и заставляя щуриться. Лёгкий ветер разносил по открытому пространству ароматы цветов, пёстро украшающих парковые клумбы. Моя душа была наполнена умиротворением. Влад держал меня за руку, и это казалось абсолютно уместным и правильным. Мы шли по широкой дорожке мимо фонтанов, щедро осыпающих прохладными брызгами гостей парка, и без умолку говорили обо всём на свете. Мне было хорошо, как никогда раньше, и хотелось, чтобы это чувство длилось вечно.

– Мама-а! Мама-а! – детский плач вывел меня из приятной неги.

Я оглянулась по сторонам. Рядом с фонтаном стоял мальчик лет пяти, совсем ещё малыш. Он испуганно озирался, вытаращив заплаканные глазёнки и размазывая кулаком слёзы по раскрасневшимся щекам. Сердце защемило от жалости. Я подошла к ребенку и опустилась перед ним на корточки.

– Привет. Что случилось, малыш? – тихо проговорила я, стараясь вызвать доверие у парнишки.

– Мама ушла-а, – всхлипывая, ответил мальчик. – Она пошла за морожены-ым, и потеряла-ась.

Вокруг собрались прохожие, громко задавая вопросы, кто-то отчаянно ругал маму, кто-то – мальчика, ещё больше пугая и без того трясущегося всем своим хрупким тельцем ребёнка. Я посмотрела в глаза каждому зеваке, заставляя замолчать. Наступила тишина.

– Как тебя зовут? – спросила я мальчика.

– Антоша.

– Подумай о маме, Антоша, и она сразу придёт. Ну же. Покажи мне маму. – прошептала я так, чтобы мои слова услышал только малыш.

Перед глазами возник образ светловолосой кареглазой женщины в серой полосатой футболке и тёмных брюках. Я уверенно взяла мальчика за руку и сказала:

– Пойдём искать маму.

Мы двинулись в сторону палатки с мороженым, но там и близко не было нужной мне женщины, хотя я чувствовала её в поле зрения. Оглядев весь парк, я уловила знакомые ощущения по другую сторону от фонтана, и рассмотрела за переливающимися на солнце каплями полосатую футболку. Крепче обхватив маленькую ладошку, я повела мальчика к маме.

– Вы не видели мальчика, маленького такого, худенького, в жёлтой футболке, синих шортах и оранжевой кепке? – спрашивала светловолосая женщина прохожих, взволнованно заламывая руки.

Я, не раздумывая, подошла к ней настолько близко, насколько позволяли нормы приличия, и передавая мальчика из рук в руки, прошептала:

– Ты не станешь ругать Антошу за то, что ослушался и убежал к фонтану. Ему просто захотелось посмотреть на брызги. Тебе не страшно, сын с тобой.

Потом наклонилась к мальчику, и глядя в глаза, сказала:

– Ты не отпустишь мамину руку без её согласия в людных местах. Тебе не страшно, мама рядом.

Через несколько секунд мальчик с мамой шли к палатке с мороженым как ни в чём не бывало, обсуждая что-то своё, а я, наконец, выдохнула.

– Ничего себе! – воскликнул Влад, глядя на меня с нескрываемым восхищением. – Да ты – спасительница маленьких мальчиков! Как ты так быстро нашла его непутёвую родительницу?

– Просто мне везёт на подобные ситуации, – смущённо улыбнулась я.

– Что это значит? Это не первый спасённый мальчик?

Влад сгрёб мою ладошку, запуская новый ритм пульса, и потянул меня в сторону лотка с сахарной ватой. Мои щёки раскраснелись ярче цветов на клумбах, выдавая девичьи эмоции с потрохами. Но это казалось неважным, весь мир теперь был неважен. В эту минуту значение для меня имели лишь взгляд серых глаз, тёплый, обволакивающий, бархатистый голос, пробирающий до мурашек, и рука, крепко зажатая в крупной мужской ладони.

Мы гуляли до позднего вечера по всем закоулкам парка, не расцепляя рук, словно пара влюбленных. После Влад проводил меня домой. Оказалось, мы живём на разных сторонах улицы, практически друг напротив руга. Это открытие вызвало новую волну приятных эмоций.

Прощаясь с парнем под кроной старой рябины, я не удержалась: поднялась на носочки, поцеловала его в щёку, и быстро забежала в подъезд, не успев оценить реакцию на мою вольность. Я мечтала об этом с того момента, как Влад сел рядом со мной на лекции. Безумно хотелось коснуться губами его кожи. И я сделала это, не задумываясь о последствиях. Сердце колотилось, как сумасшедшее, лицо пылало алым маком, а на губах сияла самая счастливая улыбка на свете. Кажется, я впервые по-настоящему влюбилась.

Глава 3

Рая

На следующий день на лекции Влад снова сел рядом со мной, и всю первую пару не выпускал мою ладонь из своей под партой. Моё сердце трепетало от восторга, кожа горела от тайного соприкосновения наших пальцев, вызывая новые эмоции, которые мне безумно нравились. Меня по-настоящему интересовало всё, что было связано с Владом. Хотелось бесконечно любоваться им – красивым, статным, наполненным добротой и обаянием, идеальным для меня. Узнавать его, наслаждаться приятным тембром его голоса и мечтать о нас. Но пока это было непозволительной роскошью, делиться Владом мне не хотелось абсолютно ни с кем. И я тайком бросала короткие взгляды на парня, тая от таких же ответных действий с его стороны.

Перед второй парой из уст куратора неожиданно прозвучала новость, что преподаватель одной из дисциплин попал в аварию и получил серьёзные травмы, и до тех пор, пока ему не найдут замену, предмета в расписании не будет. Я тяжело вздохнула, отчетливо понимая, чьих рук это дело. Обернувшись, столкнулась с немигающим фиолетовым взором, надменно наблюдающим за происходящим с высоты последнего ряда. На протяжении всей пары я ощущала жжение в районе спины, оценив назойливое внимание сестрёнки к моей скромной персоне. Когда-нибудь она нарвётся на неприятности из-за своего невыносимого характера и беспечного отношения к дару. И я не протяну ей руку помощи. Аде нужен хороший урок.

Мы с этой темноволосой хрупкой девчушкой с необычными глазами цвета лесной фиалки раньше были самыми близкими людьми на этом свете. Ада – моя троюродная сестра. Но когда-то, кажется, в прошлой жизни, она была моей лучшей подругой, только с ней я могла, не задумываясь, поделиться самым сокровенным, ей единственной доверяла больше, чем самой себе. Но всё проходит рано или поздно. Вот и наша казавшаяся несокрушимой связь не устояла, рухнула, едва нам исполнилось тринадцать. Так получилось, что в наш день рождения мы получили нечто новое, незнакомое простым людям, очень ценное и ответственное – наш дар. Это оказалось тяжкой ношей, и в одно мгновение нас просто разделило, разрубило все нити между нами невидимым лезвием, острым и беспощадным. Будто незримый палач привёл в исполнение смертный приговор, убив нашу дружбу и наши сестринские чувства. Мы моментально превратились чуть ли не в заклятых врагов, не имевших возможности выносить общество друг друга.

Каждая пошла дальше своим путём, пользуясь даром так, как считала правильным. Ада начала маниакально тратить силу только на себя, закрывшись от остального мира за серой тканью безразмерного худи. Злоба, бесконечная и неуправляемая, заставляющая совершать необдуманные поступки, поглотила её. Такое поведение родственницы вызывало во мне бурю негодования, несколько попыток образумить дурёху не возымели эффекта. Наоборот, с каждым разом она заходила всё дальше в своём желании отвернуть от себя людей. И ей удалось. Месть, наказание виновных, назначенных таковыми без суда и следствия, стали единственными точками приложения дара, разрушая саму Аду изнутри. От беззаботной милой девочки с сияющим взглядом, доброй, отзывчивой и искренней не осталось ничего. Моё сердце по отношению к сестре теперь было наполнено одной лишь жалостью.

Пары закончились, мы уже дошли до моего подъезда, но расставаться с Владом не хотелось. И вместе с тем отчаянное желание, чтобы он испытывал то же, что и я, накрывало с головой. Я всеми способами пыталась тянуть время, задавала вопросы о его жизни, интересах, планах, только бы побыть с ним рядом лишнюю минутку. Заглядывала в серые озёра, обрамлённые пушистыми ресницами, в надежде получить ответ. А потом не выдержала:

– У тебя есть планы на вечер?

– Хотел спросить тебя о том же. – заулыбался Влад, и моё сердце едва не выпрыгнуло из груди.

– У меня нет, – тщетно силясь скрыть назойливую радость, воскликнула я.

Улыбка парня стала ещё шире, и бабочки в моём животе проворно зашевелили нежными крылышками.

– Тогда предлагаю сходить в кафе часов в шесть. Недалеко от нас летнее…

– Хорошо! – не дала я договорить, внутренне ликуя.

– Я зайду за тобой. До вечера. – Влад напоследок крепко сжал мою ладонь и, развернувшись, пошагал в сторону дома. А я долго провожала его взглядом, мечтательно рисуя перед глазами картинки предстоящего вечера.

Дома, быстро скинув босоножки, поставила сумку на пуф и направилась в кухню. Отодвинув прозрачный тюль выглянула в окно. Мне всегда нравилась высота. Такая недоступная и манящая, завораживающая своей непостижимой мощью и безграничной свободой, захватывающая дух. Я могла часами любоваться ею, разглядывать соседние здания и далёкие городские пейзажи, невидимые с земли. Отсюда – с двенадцатого этажа – всё казалось игрушечным и таким близким, протяни руку – и вот она, недосягаемая красота.

– Раюш, подойди, – послышался из соседней комнаты голос бабули.

– Иду, ба. – мельком глянув на чернеющее у самого горизонта небо, отозвалась я.

Завернув в просторную комнату, обставленную старой потёртой мебелью, выцветшей от времени, которую прабабушка – Лидия Семёновна – наотрез отказалась менять на новую более современную и удобную, я обнаружила пожилую родственницу в кресле с очками, затерявшимися в седых локонах, и газетой в руках. Догадка о необходимости моего присутствия вызвала снисходительную улыбку на моём лице. Бабуля вечно теряла свои вторые «глаза», и регулярно – на своей же голове.

– Раечка, присядь. – морщинистая рука похлопала по подлокотнику соседнего кресла.

Я удивлённо уставилась на бабушку, но просьбу выполнила.

– Вы с Адочкой так и не общаетесь до сих пор? – неожиданный вопрос застал врасплох.

– Бабуль, она сама…

– Очень плохо, что не общаетесь, – не дала договорить женщина. – Позови ко мне Аду. Пусть придёт. Давно я её не видела.

– Но, ба…

– Позови, это важно! – скрипучий голос бабушки приобрёл металлические нотки. – На неделе пусть заглянет навестить старушку.

– Ладно, передам её высочеству, – недовольно пробурчала я.

– Вот и хорошо.

– Ещё нужно что-нибудь? – я мазнула взглядом по циферблату настенных часов, намекающему, что скоро нужно собираться на свидание.

– Да, очки опять потеряла…

Мои руки потянулись к седым волосам бабули и выудили пропажу из пышной причёски.

– Вот они, – с любовью чмокнув тёплую мягкую щёку, я передала находку любительнице газетных статей. – Я побегу, у меня дела.

– Ой! – рассмеялась бабушка. – Спасибо, дочка. Беги, беги.

Наряд для похода в кафе выбирался долго и мучительно. Очень хотелось быть для Влада красивой, неповторимой, особенной. Чтобы от одного взгляда на меня его сердце замирало. Но ни одна вещь в моём гардеробе до столь высоких критериев не дотягивала. В итоге, после часовой войны с самой собой, я натянула лёгкий голубой сарафан, короткую джинсовку, белые кеды, и по-дурацки улыбаясь, выпорхнула на улицу.

Влад уже ждал меня у подъезда с букетом белых хризантем, и ему пришлось ещё подождать, пока я отнесу цветы в квартиру и поставлю в вазу. Жалко было тащить такую красоту в кафе и заставлять её меркнуть в духоте.

До летнего кафе мы шли пешком, держась за руки, что казалось мне уже привычным и естественным, и мило беседуя обо всём на свете.

Уютный столик на двоих, простая, но необычайно вкусная еда, живая музыка и человек, в обществе которого я расцветала, сделали вечер незабываемым. Я слушала Влада, и не могла наслушаться, глядела – и не могла наглядеться, затаив дыхание и с раскрытым ртом. Он казался особенным, сказочным принцем, сошедшим с глянцевых книжных страниц. И мои чувства к нему росли и крепли с каждой секундой.

– Кажется, погода портится, – Влад посмотрел на стремительно чернеющее небо.

– Да, точно, а я даже зонтик не взяла. – сказала с напускной тревогой, про себя радуясь, что можно подольше посидеть здесь, пока будем пережидать ненастье.

– Не страшно, вызовем такси. – спустил меня парень с небес на землю. – Мне через сорок минут нужно быть дома.

Я грустно вздохнула, чувствуя, как горло сковало неприятной горечью. И стараясь не выдать истинных чувств произнесла с искусственным оптимизмом: