скачать книгу бесплатно
– Кстати, – говорю я, вставая, – давай я тебе сразу покажу, что в этом доме где. Это, как ты понял, гостиная, она же спальня. Теперь иди сюда – тут Антошкина комната. Вот здесь, смотри, в стенном шкафу – эти полки я для тебя расчистила, можешь положить вещи. Ну туалет, ванная. Там – кухня.
Он покорно бродит за мной по квартире. Возле кухни потянул носом:
– А чем так пахнет вкусно?
– Едой. Ты – голодный?
– Я… вообще, не…
– Сейчас будем ужинать. Извини, секунду. – Отправляю его в комнату – пусть немножко в себя придет, сама остаюсь на кухне.
Запахи, правда, гуляют дивные – мясо в духовке уже зарумянилось. Надо подержать еще немножко. Помидоры, зелень разложены живописно на тарелках. Оглядела еду – ничего. Нравится. И я себе нравлюсь пока: программу исполняю хорошо. И выгляжу неплохо: прическа, макияж, платье. Главное сейчас – посторонних мыслей не брать в голову.
Ужинаем в комнате, парадным образом, с салфетками в салфетницах. Кофе с мороженым на десерт.
– Ну, как?
– Изумительно.
– Каждый день я тебе, конечно, такого ужина не обещаю.
– Все равно – ты прекрасная хозяйка! Обычно женщины сейчас почему-то этого стыдятся, а почему? Женщина должна быть женщиной, и прекрасно, что ты это понимаешь, и это подарок судьбы, что я тебя встретил, именно такую. Настоящую русскую женщину, из тех, понимаешь, что и коня на скаку, и в избу, и в Сибирь за декабристами…
– Я не хочу в Сибирь, Вениамин. А просто, как женщина, я тебе нравлюсь?
– Зачем спрашиваешь? Давно, очень давно! Много лет! Да! Не удивляйся, я знаю тебя очень давно. Оказывается, это была ты! Хочешь, я прочту тебе еще один свой рассказ? Совсем короткий, и ты поймешь. Можно?
– Зачем спрашиваешь.
– Слушай. Он без названия. «Была трава, и была тропинка, и были ноги, которые шли по этой тропинке, шли, ступая мягко и бережно, словно ощупывая землю, и был край платья, широкого, как крылья большой белой птицы, от шагов крылья торопливо взмахивали, и казалось, что девушка плыла, тихо летела над тропинкой, – а шла она впереди меня, и я не видел ее лица…»
И опять, как в тот раз, я скоро перестала слышать слова и глядела на Вениамина. Потому что, когда он читал, он не видел моего взгляда, и можно было смотреть, не таясь. Видеть близорукие добрые глаза, смешной хохолок на затылке, неумело штопанные, беспризорные локти на свитере. Потом он повернул голову, и я снова услышала голос:
– И вот теперь я увидел ее лицо… Твое лицо. Спасибо тебе, что ты сбылась. Моя белая птица…
– Подожди, я сейчас, прости, – перебила я его.
Я выпорхнула в Антошкину комнату. Собственно, зачем?.. Ах да, так ведь и было задумано. Сняла парадное платье, переоделась в уютный халат, талию затянула поясом. Горят щеки, как у воришки… Но ведь я ничего не краду. Я – беру. Беру свое простое человеческое счастье. А может быть, и правда оно так начинается? И надо спокойно, как ни в чем не бывало, даже грациозно, выпорхнуть обратно в комнату.
Он стоит у полки, уткнув нос в раскрытую книжку, очки на лбу. Оглянулся:
– Какое красивое платье! Вечернее?
– Это вечернее платье называется домашний халат, – села я на тахту, поджав под себя ноги. – Теперь тебе придется видеть меня не только при параде. Привыкай! Садись сюда, я тебе еще что-то расскажу.
Вениамин с книжкой расстался, по-моему, с сожалением и сел, куда велели.
– Значит, жить мы с тобой будем так. Утром я буду тебя кормить и уходить на работу, а ты будешь работать дома над своей диссертацией. Для работы тебе нужен кабинет.
– Что ты! Я могу на кухне.
– На кухне будем я, телевизор и телефон, чтобы не мешали. А здесь будет твое царство. Купим тебе письменный стол, а для начала займем у Антошки.
– Я на любом могу. Кстати, – вспомнил он, – где же твой сын?
– Он… Он будет, но не сразу. Вы должны друг к другу привыкнуть.
– А я очень люблю детей, и они меня, потому что во мне, наверное, что-то есть еще детское. Это его фотография? Очень похож на тебя, значит, мы с ним наверняка подружимся. Он в каком классе?
– Он в саду, ему еще пятый годик.
– Я его читать научу. Хорошие книжки. Знаешь, как важно, чтобы ребенок начал именно с хороших книжек. А какие будут зимние долгие вечера – когда мы все вместе! У нас часто будут гости, да? И мы будем их вкусно кормить, разговаривать, спорить, да? Волшебная будет жизнь, – мечтательно произнес он и даже глаза закрыл.
– У меня тоже есть тост, – сказала я.
Вениамин, помня о своих мужских обязанностях, тотчас наполнил рюмки, и я взяла свою:
– Для меня очень важный.
– Да, – он повторил: – Да.
– Знаешь, если честно… Когда ты сказал, что мы только потом учимся любить, и уважать, и исполнять долг, а поначалу нужно просто поверить друг другу – мне это, извини, глупостью показалось. Но ведь и наоборот бывает: любишь, но уже не веришь. А тогда и любовь уходит, наверное? Значит, главное все-таки в том, что надо поверить?
– Конечно!
– Это и будет начало. Давай выпьем за завтрашнее утро!
Он поднял рюмку, но удивленно спросил:
– А почему за утро?
– Потому что утро – это будет уже продолжение. И потому что утро вечера мудренее. И потому что пора идти спать.
Мы выпили наш ликер, и я встала, а во взгляде Вениамина мне почудилась какая-то тревога.
– Вообще-то я совсем еще спать не хочу…
– Вставать рано. На Антошкиной тахте ты не поместишься, я тебе у него раскладушку поставлю.
Он говорит, как будто с облегчением:
– А я обожаю раскладушки! Я полжизни на раскладушке проспал, комната у нас с мамой, понимаешь, крохотная. Раскладушка, раскладушка, друг мой с детства дорогой! – прямо-таки запел он, когда я с грохотом вытащила скрипучую раскладушку, и радостно принялся помогать ее устанавливать. Принесла постельное белье, одеяло, заняла у Антошки подушку.
– Смешной ты… Ну ложись. Спокойной ночи.
Оставила Вениамина с его раскладушкой, постелила у себя и легла.
Он, слышу, поскрипел раскладушкой и затих.
И я лежу тихо, не шевельнусь, замерла. Часы тикают, сердце стучит…
И гробовая тишина в соседней комнате. Бесконечная. Умер он, что ли?
Лежу, лежу – не выдержала, встаю, запахиваю халат и иду к нему.
Смотрю с порога: сидит на незастеленной раскладушке одетый, курит, лицо какое-то смятенное. Увидел меня:
– Тебе тоже не спится?
Совсем нехорошее лицо. Я спрашиваю:
– Тебе плохо?
– Мне прекрасно… Что ты…
Я села напротив него на стул.
– Вениамин…
– Да?
– Тебе плохо? Что-нибудь не так? Скажи!
Он чуть покачивается, обхватив ладонями локти.
– Как тебе сказать… Понимаешь…
– Не понимаю. Ты скажи.
– Все так… Просто никак не осмыслю твое решение… Всю меру нашей общей ответственности. Ты ведь искренний человек и честный, да?
– Веня, ты о чем?
Он раскачивается все сильнее, и раскладушка под ним скрипит. Посмотрел на меня и произнес как-то жалобно:
– Скажи… Ты правда решила?
– Что?
– Вместе… Навсегда…
Я поднялась. Он, словно боясь, что не дослушаю, говорит торопливо:
– Прости. Я действительно должен побыть один, собраться, осмыслить. Так много всего в один вечер. Ты сама сказала: за завтрашнее утро..! Утро ведь вечера мудренее?
Я пожала плечами и ушла.
Легла. Опять долгая тишина. Шорохи. Снова тишина. Кажется, я даже задремала на секунду… И вдруг хлопнула дверь.
Вскакиваю – нет Вениамина. Испарился. И чемодана в прихожей нет, и зимнего пальто.
Стою посреди коридора и уже совершенно ничего не могу понять. Что-то ведь надо понять, совсем простое, а не могу. Голова какая-то дурная, чугунная, ликер в ней, что ли… Сунуть эту дурную голову под душ, и прически не жалко. Кому теперь нужна эта прическа…
Господи! Вот рожа-то глупая в зеркале!
И тут вдруг смех меня забирает, остановиться нет никакой возможности. Хожу по квартире и хохочу.
Валюсь на тахту, набираю Ларискин телефон.
– Лариска! Не спишь?
– Нет. А что ты ржешь? Алло! Чего ржешь, ненормальная? – И сама уже смеется. – Алло! Витамин был?
– Был. И весь вышел. Приходи, будем ликер допивать! – бросаю трубку – и хохочу…
Глава пятая
Бал королев
Все трое хохочем – утром в лифте. И мальчишки – тоже, неизвестно чему, за компанию.
– Ой, бабы, – вытирает слезы Лариска, – что-то много смеемся, не плакать бы потом.
– Да ну тебя! – возмущается Валюшка. – Если всю жизнь чего-то бояться, лучше не жить! Все – исключительно замечательно!
– Не все: автобуса сегодня не будет, Коля забастовал.
– Кирилл меня сожрет.
Выходим на улицу.
– Доберемся мы когда-нибудь до твоего Кирилла. Нельзя давать начальству садиться на голову.
– Да кто он такой? – Валюшка опять возмутилась. – Крысенок! Ты перед ним – королева! Ларис, правда Ольгунька – королева?
– Девчонки, мы все – королевы. Слушайте, давайте закатимся в ресторан?
– Сами?
– Ага!
– Ольгунь, на какие шиши?
– Много ли нам надо, толкнем что-нибудь! Я красную юбку давно не ношу. Ужасно захотелось в ресторан.
– Ой, и мне! – подхватила Валюшка.
А то вдруг – война, так и пожить по-настоящему не успеем!