скачать книгу бесплатно
– Сочувствую. Начинаете новую жизнь?
– Да, у меня никого нет. Все мои друзья погибли.
Дейзи выдавила из себя слезу и всхлипнула весьма правдоподобно.
– Не вешайте нос. У Вас все еще впереди. Удачи Вам.
– Спасибо, – сказала Дейзи, взяла кредитную карточку и вышла из банка. Ее душил смех, но внезапно ей стало грустно. Ведь настоящая Энн Литтлвуд умерла. Какой она была? Кого любила? О чем мечтала? «Не буду об этом думать», – сказала себе Дейзи. Так с ума можно сойти. Энн мертва, но ей нужно жить дальше. И она выживет.
Вечером Дейзи переключала каналы в поисках местных новостей. На WorldTV она не надеялась, и правильно, – она еще не стала звездой мирового масштаба. Но на ABC сообщение о ее смерти все же передали.
«Сегодня днем в автомобильной катастрофе погибла известная певица и композитор Дейзи Миллан. Тело девушки сгорело заживо. Прах Дейзи будет захоронен послезавтра. О месте и времени похорон будет сообщено дополнительно».
После официальной части включили отрывок из клипа на «Песню тебе». В конце ведущая с грустью добавила от себя: «Дейзи была прелестной и очень талантливой. Каждый, кто слышал ее хоть раз, уже никогда не забудет ее прекрасного голоса. От имени всего нашего канала я выражаю глубокие соболезнования всем ее родным и близким и, прежде всего, ее мужу доктору Миллану. Дейзи навсегда останется для всех нас маленькой американской принцессой».
Последние слова были трогательными. Дейзи улыбнулась. После смерти ее, надо признать, оценили. Девушка чувствовала почти животное удовлетворение. Ее авантюра удалась! Она спустилась поужинать в ресторан мотеля и вскоре легла спать в прекрасном настроении.
Мать Дейзи узнала о смерти дочери только на следующий день. Ей позвонили из полиции Бостона и сказали, что экспертиза только что сделала окончательное заключение. Она не верила своим ушам. Она кричала в трубку, что ее дочь не может умереть, что это бред, что она никогда этому не поверит. Ее успокаивали, но настаивали на смерти Дейзи. Мать девушки сразу же заказала билет на ближайший рейс до Нью-Йорка, но тут пришло письмо, которое ее поразило. Сама Дейзи просила ее не приезжать на похороны! Мать девушки была в растерянности. Она позвонила Лайму и поняла, что он ничего не знает, кроме того, что его жена погибла. Он сообщил, когда будут похороны, и обещал перезвонить. Мать девушки была в недоумении. Она была уверена, что Дейзи жива, но где она? Что с ней? На штемпеле стояло «Олбани», а не «Бостон», следовательно, девушка уехала из дома. Что произошло между ней и Лаймом? Наверное, что-то ужасное. Они были такой идеальной парой. Мать Дейзи вспоминала, как радовалась их браку. Еще бы, такая великолепная партия – профессор из Гарварда, никогда не был женат, хорошо обеспечен, красивый, вдумчивый и, кажется, добрый. Он понравился матери Дейзи с первого взгляда. Неужели она ошиблась? Что же случилось? Он изменил ее девочке? Вряд ли. Скорее, он оказался связанным с мафией, или с какой-то сектой, или еще с чем-нибудь… Какой ужас! А Дейзи! Что она напридумывала! Подстроить собственную смерть! Дейзи всегда была немножко странной девочкой. Даже она, ее родная мать, ее лучшая подруга, не всегда знала, что у дочери на уме. Дейзи бывала очень упрямой и порой весьма эгоистичной. Она могла заниматься целыми днями, а когда у нее ничего не получалось, говорила: «Не расстраивайся, мама, зато я многому научилась». А когда она вбила себе в голову поехать в Америку, думала ли она о матери? Пыталась ли она себе представить, как беспокоятся о ней? Надо отдать должное Дейзи – она всегда звонила матери по телефону. Но сейчас девушка этого не сделала. Дейзи в опасности! Нужно срочно ехать искать ее. А вдруг от этого станет еще хуже? Мать Дейзи не знала, что и делать. Она не имеет права навредить родной дочери. Девушка запретила ей ехать в Америку. Что ж, тогда надо подождать, Дейзи должна скоро объявиться. Главное, что она жива.
Мать Дейзи сожгла письмо дочери, как та и просила. Когда позвонил Лайм, она сказала, что не сможет приехать на похороны, что у нее был сердечный приступ и врач не выпускает ее из дома. Ее зять пожелал ей здоровья и повесил трубку. Не надо этому темному человеку знать, что ее девочка жива. Так просто Дейзи бы от него не ушла, тем более, таким диким способом. Скорее бы она объявилась! Неужели она не доверяет родной матери? Что у нее за шутки! Все-таки Дейзи эгоистка, никогда не думает от других.
Дейзи думала, но ничего не могла изменить. Ей нельзя было никому звонить, тем более, матери. Девушка переживала, но держалась стоически.
В день своих «похорон» Дейзи снова ждала новостей на ABC. Как она узнала из какой-то музыкальной передачи, ее должны были хоронить на том же кладбище, где покоились мать и отец Лайма. Репортаж о Дейзи поставили в самый конец программы. Похороны производили гнетущее впечатление. Было пасмурно, царило молчание. Камера переходила с одних лиц на другие. Питер с женой, мистер Браун с матерью, Боб, Кейт, еще какие-то люди, кажется, имевшие отношение к съемкам и, наконец, Лайм. Матери Дейзи не было. Значит, она получила письмо. Слава Богу! Что-то она сейчас думает о дочери! Нет, это неважно, главное, она знает, что Дейзи жива.
Кейт плакала. Дейзи даже стало ее жалко. «Ну что ты плачешь, – так и хотелось ей сказать, – со мной же все в порядке. Это только игра». Кейт тоже была эггнисткой, как и остальные, но человек она неплохой.
Лайм был весь в черном, правда, без темных очков в отличие от других мужчин. Он не плакал, но на его лице застыло такое выражение скорби, что Дейзи стало страшно. Камера задержалась на нем, хотя он, казалось, не обращал на нее никакого внимания. В гробовой тишине неожиданно зазвучал его бередящий душу голос. Лайм читал стихотворение Кристины Россетти «Помни меня».
Помни меня, когда я уйду навек,
Уйду в далекий и безмолвный край,
Когда моя рука не будет более в твоей,
И я, остановившись, не вернусь к тебе…
Remember me when I am gone away,
Gone far away into the silent land;
When you can no more hold me by the hand,
Nor I half turn to go yet turning stay.
Remember me when no more day by day
You tell me of our future that you planned:
Only remember me; you understand
It will be late to counsel then or pray.
Yet if you should forget me for a while
And afterwards remember, do not grieve:
For if the darkness and corruption leave
A vestige of the thoughts that once I had,
Better by far you should forget and smile
Than that you should remember and be sad.[1 - Ты помни обо мне, когда уйду / в далекий бессловесный край разлуки, / где ты не сможешь удержать за руку, / а я причин остаться не найду, / нарушу дней привычных череду, / в которых замок рушится воздушный – / Меня запомни! Но, уже не нужно / молить, скорбеть и корчиться в бреду. / Но даже если буду я забыта, / то, вспомнив, не вини себя, мой друг, / когда развеет тлен и призраки уйдут, / открою сокровенную мечту: / что лучше позабыть, храня улыбку, / чем помнить, прикусив губу (пер. с англ.)]
– Прощай, Дейзи, – произнес Лайм. – Ты любила это стихотворение…
На ее могилу дождем посыпались алые розы…
Дейзи нервным движением выключила телевизор и бросилась на кровать лицом вниз. Она захлебывалась рыданиями, и ей чуть не стало плохо. Девушка старалась не кричать, чтобы не будить соседей. Лишь усилием воли она заставила себя немного успокоиться. Дейзи изо всех сил обхватила подушку руками и уткнулась в нее лицом. Она чувствовала себя маленькой девочкой, заблудившейся в большом и очень страшном мире.
Дейзи села и, продолжая всхлипывать, взяла в руки телефонную трубку. Лайм не будет больше страдать. Она сейчас позвонит ему, будет просить прощения, говорить, что такое никогда больше не повторится… Нет, так нельзя! Нельзя сейчас проявить малодушие! Что же будет дальше, это же только начало! А Дейзи уже в истерике. Может, миссия оказалась ей не по плечу? Тогда надо было сгореть вместе с машиной или вернуться к маме и устроиться в школу учительницей музыки! Такая перспектива сразу отрезвила Дейзи. Она любит Лайма, и теперь она точно знает, что и он ее любит. Что ж, это неудивительно. Но он не должен знать, что Дейзи жива, во всяком случае, пока… Она вытащит его из эггнистской клоаки, она его спасет, разумеется, если он сам этого захочет.
Дейзи вытерла слезы, смешно размазав тушь по всему лицу. Нельзя так себя растравлять. Ей очень хотелось пожалеть себя, но язык не поворачивался назвать себя «бедной-несчастной». Ведь Дейзи сама начала эту игру. И она должна победить.
Когда произошла авария, Лайм был на экзаменах. Какой-то человек вошел прямо в аудиторию и произнес:
– Ваша жена, доктор Миллан…
В первый момент Лайм подумал, что Дейзи прислала документы на развод…
То, что последовало дальше, было похоже на кошмар. Его попросили опознать полностью выгоревшую машину. Лайм подтвердил, что это автомобиль Дейзи. Ему стали говорить, что на дороге долгое время никого не было, первая машина проехала минут через сорок после аварии, к месту происшествия было не подойти. Лайм ничего не понимал. Происходящее не укладывалось у него в голове.
– Дейзи, где она, что с ней? – повторял он, как безумный.
– Она погибла, она сгорела заживо, она не смогла выбраться из машины, удар был слишком сильным, а в салоне находился газовый баллон.
Лайм не верил, не желал верить. Он не бился в истерике, но он спорил, возражал, а когда случившееся дошло до него, он как будто окаменел. Весь день в его доме была полиция, его все время о чем-то спрашивали, Лайм отвечал, что ничего не знает, что он уехал на работу рано утром, а Дейзи собиралась на студию. Последнее подтвердил и Питер. Лайм ни словом не обмолвился о своем последнем разговоре с женой. Это было не их дело. Насчет аварии он тоже не мог сказать ничего определенного:
– Она всегда водила машину очень хорошо. Не представляю, как такое могло случиться. Может, она задумалась за рулем. Она выглядела усталой, у нее недавно закончились съемки. Это какая-то нелепая случайность.
Но сам Лайм подозревал, что авария не была случайностью. Скорее всего, Дейзи специально пустила машину под откос. Это было самоубийство. Как он мог оставить ее одну в таком состоянии, в каком она была вечером? Лайм решил, что Дейзи успокоится и сама примет решение, или о разводе, или о примирении. Она приняла решение, но другое… Если бы он только мог себе такое представить, он бы не поехал ни на какие экзамены, он бы сам отвез ее на студию! Лайм этого не сделал, и теперь чувствовал себя так, как будто это он убил Дейзи.
В первый день телефон трещал от звонков. Все были в шоке. На следующий день позвонила мать Дейзи.
– Я не знал, как Вам сказать такое… – начал было Лайм. Теща перебивала его, они пытались друг друга успокоить, и он побыстрее закончил разговор.
По электронной почте поступило несколько писем от фанатов Дейзи. Лайм и не знал, что таковые уже появились. Письма были трогательными, и все предназначались ему.
«Я видел Дейзи на концерте в Колумбийском. Это было так здорово! Не могу поверить, что ее больше нет…»
«Я была на Пасхальном концерте в Ратуше. Там выступала миссис Миллан. Я была потрясена! А сегодня в новостях я узнала, что она погибла. Этого не может быть…»
Были письма от людей, которые и не слышали Дейзи на сцене.
«Совсем недавно я видела на MTV клип. Он назывался „Песня тебе“. Я записала его на видео и показала своей маленькой дочери. Она долго расспрашивала меня о принцессе. Я узнала, что ее играет Дейзи Миллан. Я не была на концерте Дейзи, но должна сказать, что у нее незабываемый голос. Она любимая певица моей дочери. Не могу говорить о Дейзи в прошедшем времени. Невероятно, что она умерла…»
Все хором умоляли Лайма не падать духом. «Держитесь, доктор Миллан», – неслось отовсюду. В университете ему предложили отпуск. Он отказался. Он исправно ходил на работу.
Лайм жил как в тумане. Его удивил отказ матери Дейзи приехать на похороны, но он поверил ее объяснениям. В первые дня два Лайм еще надеялся, что девушка вернется, что она каким-то образом выбралась из машины, но она не появлялась, и надежда улетучилась. Он старался не находиться дома, рано уезжал в Гарвард и возвращался поздно вечером. Выходные его пугали.
Лайм все больше и больше осознавал бессмысленность своего существования. Он все глубже погружался во тьму. Мысль, что Дейзи умерла по его вине, не выходила у него из головы. Она его так и не простила. Только в эти дни Лайм понял, что должен был сам сказать ей правду. Дейзи была максималисткой, она не смогла пережить его лжи.
Субботний вечер был особенно темным. Лайм курил, сидя в своем кабинете. При свете настольной лампы он рассматривал свадебную фотографию. Юная, беззаботная Дейзи… Скоро они встретятся… В том, ином мире, в который Лайм верил, несмотря ни на что, он найдет ее, он будет просить у нее прощения, и они будут любить друг друга и сольются в Одно. Ему стало удивительно спокойно. Лайм поставил фотографию на место, выключил лампу, докурил сигарету, прошелся по комнате, плотнее задернул шторы. Затем он вернулся к письменному столу, вынул из ящика пистолет и собирался было приставить его к виску, как вдруг чья-то до боли знакомая рука легла на его запястье.
– Не надо!
– Дейзи!!!
Пистолет упал на пол.
– Дейзи, это ты?
Она зажгла свет.
– Да, это я.
Он с трудом узнал ее в этом ужасном черном парике и с таким ярким макияжем на лице. Она балансировала на грани вульгарности, и лишь полное отсутствие разврата не позволяло ее так назвать.
– Дейзи, ты жива!
– Как видишь.
Дейзи села на стул. Она была в черной футболке и черных джинсах. Лайм смотрел на нее, не в силах выдавить ни звука. Совсем не так представлял он их встречу… Неожиданно его прорвало:
– Прости меня, Дейзи, прости меня, пожалуйста. Скажи, что прощаешь меня, я так больше не могу…
Он собирался было броситься перед ней на колени, но девушка остановила его:
– Перестань, Лайм. Не надо разыгрывать мелодраму, я устала от них смертельно. Сядь, и давай поговорим спокойно.
Лайм повиновался. Дейзи внимательно смотрела на него. Ее глаза были грустными. Разговор не клеился.
– Дейзи, я все еще не верю, что это ты.
– Это я, Лайм. Но не называй меня больше «Дейзи». Меня зовут Энн Литтлвуд, я родилась в Олбани пятого декабря 2022 года. Я воспитывалась в детском доме, потом училась…
– Хватит! Я не желаю этого слушать. Что за игру ты затеяла, Дейзи?
– Зови меня Энн. У меня не было выбора.
– Дейзи, я хочу знать, что произошло на дороге.
– Хорошо, я скажу тебе. Я ехала на студию, и мне было настолько паршиво, что я готова была броситься в пропасть. Но затем я решила, что это ничего не изменит, и отправила туда машину. Дейзи Миллан погибла, Лайм, а Энн Литтлвуд днем раньше попала в аварию и умерла практически в то же время, что и Дейзи, то есть, я. Я взяла ее имя.
– Дейзи, ты затеяла опасную игру.
– Знаю. Но вообще-то я пришла по делу. Я пришла не как твоя жена, Лайм. Я пришла предложить тебе сотрудничество.
– О Господи! Ну ладно, я тебя слушаю.
– Лайм, за последние полгода я очень многое узнала об эггнизме. Я хочу знать все. Я хочу их разоблачить. Не делай большие глаза. Ты состоишь в куполе, и ты знаешь то, чего никто не знает. Я прошу тебя стать, ну, вроде как моим информатором. Шпионом. Я прошу тебя вернуться в купол, поглубже войти в эггнистские дела под предлогом того, что хочешь забыться после моей смерти. Постарайся изобразить настоящее горе… Я ведь видела свои похороны…
Ее голос дрогнул. Но Дейзи собралась с силами и продолжала:
– Потом ты выйдешь из купола, если, конечно, захочешь. Я постараюсь пробиться на телевидение и рассказать об эггнизме правду. Таков мой план. Ты согласен, Лайм?
– А что мне остается делать. Но это очень опасно.
– Я это уже слышала.
– Кстати, твоя мать знает, что ты жива?
– Да, раз она не приехала на мои похороны. Я же сама ее об этом попросила.
– Ах, вот оно что. А я еще удивлялся, почему она сначала взяла билет на самолет, а потом пожаловалась на сердце. Я как-то не обратил тогда на это внимания, но сейчас мне стало все понятно.
– Неужели ты думаешь, что моя мама не приехала бы в Америку, если бы со мной и впрямь что-нибудь случилось?
– Я не думал об этом.
– Лайм, ты никому не должен говорить о том, что я жива. Надеюсь, ты не выдашь меня.
Дейзи видела, что он обиделся.
– Ты, вероятно, считаешь меня совсем конченым человеком, – произнес Лайм. – Можешь на меня положиться.
– Прости. Как-то вырвалось. Забавно: ты причинил мне такую боль, и все же из всех людей на свете я могла пойти только к тебе…
Некоторое время они молчали. Дейзи встала, прошлась взад-вперед, чужая, новая Дейзи…
– Лайм, нам нужно о чем-то договориться, – произнесла она.
– Я же сказал, что согласен на все твои условия.
– Я рада. Иначе я бы ушла, и ты бы меня больше не увидел. Нам необходимо обговорить, как мы будем держать связь.
– Дейзи, я тебя такой не знал. Никогда бы не подумал, что ты на такое способна.
– Лайм, прошу тебя, называй меня «Энн». Иначе все пропало.
– Хорошо, Энн. Так что мы решим насчет связи?
– Некоторое время я буду обустраиваться на новом месте. Я сейчас живу в мотеле в Детройте. Я позвоню тебе во вторник в семь вечера в автомат на углу и сообщу номер своего автомата. Когда я, наконец, найду квартиру, я сообщу тебе номер другого автомата. Но не ищи меня и не звони мне домой.
Лайм попытался улыбнуться.
– У тебя изобретательный ум, Энн. Тебе бы в разведке работать. У тебя отец, часом, не шпион?
– Точно не знаю. Но прошу тебя, отнесись к моим словам со всей серьезностью. Игра опаснее, чем ты думаешь. Один неверный ход – и Бог весть, что может случиться. Мы должны быть осторожными. И еще – никакого насилия. Выброси из дома все оружие, оно и так чуть не довело тебя до греха. И не кури. Вредно для легких. Кстати, закрывай на ночь входную дверь.
Дейзи встала и поправила волосы.
