Любовь включает звук

Я люблю слушать его рассказы про украшения для посуды, выброшенные на берег волной:

– Цените щедрость природы. Ведь даже обыкновенный обломок перламутра может стать драгоценностью в руках настоящего мастера своего дела.

Впервые слова про щедрость природы я услышала от дедушки во время своей первой с ним встречи после моего переезда в Китай. Мы говорили про галерею, про мои собственные желания сделать это место особенным для жителей и гостей Пекина. Я делилась своими противоречивыми чувствами:

– Меня завораживает культура Азии и сделанные без помощи чудес прогресса произведения искусства. Здорово иметь под рукой 3D-принтер и получить желаемое за пять минут. И меня восхищает разум создавших такую технику людей. Но про ручной труд мастеров прошлого я не могу говорить слово «восхищает». Искренне и совершенно без пафоса я могу заменить это слово на выражение «вызывает чувство глубокого уважения». Дед, ну мне правда хочется поклоняться всем этим людям из прошлого, которые с помощью самых примитивных инструментов, без знания математики, геометрии и даже грамоты делали своими собственными руками красоту. И спустя столетия мы всë стараемся понять, как, как они это сделали?

– Может быть, им любовь помогала? Может, они делали именно то, что любили, или для тех, кого любили? – уточнил дедушка и улыбнулся с грустью, как каждый раз, когда вспоминал жену.

Бабушки Хиен не стало, когда мне было восемь лет. Всегда бодрая, жизнерадостная, она начала вдруг жаловаться на слабость и через пару дней не вышла утром из комнаты. Врачи потом объясняли что-то про критические показатели нижнего давления, но разве важно бывает всë происходящее потом, когда любимого человека уже нет. С тех пор дедушка Нхат больше никогда не вступал в брак и не приводил в дом другую женщину, объясняя свои поступки близким:

– Я отдал всю свою любовь Хиен…

И сейчас, слушая про мои переживания, дедушка снова заговорил о любви:

– Лиен, не ищи сложное в простом. Открой свой разум для благодарности. Научись ценить щедрость природы! Всë, окружающее нас, – это самое настоящее чудо, в существование которого одни верят, а другие – нет. А ведь любое чудо совершенно и не нуждается в анализе или доработке. Как солнце, или молодая трава, или цветущее дерево золотого дождя. Как ты сама, Лиен! Ты – чудо, дитя, которое сотворили моя дочь с зятем. Знаешь, каждый раз, когда я думаю про судьбу нашей семьи, понимаю, как верно мы поступили с Хиен, подарив твоей маме имя Чау – жемчужина! Мы проявили уважение, отблагодарив природу за щедрый дар…

Разговор с дедушкой я вспоминаю каждый раз, когда слышу слова благодарности в свой адрес за организацию очередной выставки народных промыслов.

Порой я искренне верю, что родилась и живу не в свое время. Словно вращающий калейдоскоп человеческих судеб отвлекся ненадолго и позабыл про меня вовсе. И оказалась я случайно среди автомобильного шума городов со спешащими по неотложным делам в одинаковые дома людьми в одинаковой одежде, с одинаково звонящими мобильниками в руках…

Может быть, поэтому есть только два для меня места на огромной планете, где дышится легко и спокойно на душе, без суеты и многозадачности рабочего дня.

Администратор нашей галереи – двадцатипятилетняя китаянка Бо – постоянно говорит о важности планирования. Бо – типичный представитель городской китайской молодежи с распланированной поминутно жизнью на ближайшие сто лет. Бо частенько высмеивает мою любовь к русской провинции и к размеренному образу жизни во вьетнамских деревнях, рассматривая две фотографии на стене моего кабинета. Имя Бо означает «волна». Иногда я говорю Бо в шутку:

– Ты накрываешь меня своей волной и тянешь на дно… Дай отдышаться!

Бо хохочет, и смех ее похож на звук дверного колокольчика из латуни:

– Я не тяну тебя на дно, а хочу подтолкнуть к берегу! Иначе ты так и будешь бултыхаться в воде, полагаясь на ваш русский авось.

– Как же тебе объяснить, Бо, что я хочу доплыть до берега сама и поэтому не прошу помощи или совета? – честно стараюсь я быть деликатной и вежливой по отношению к сотруднику, который назначает клиентам встречи со мной всего с четырехминутным перерывом.

– Вы, русские, странные и ленивые немного жители своей страны неожиданностей! Вам надо учиться трудиться у народа Китая, – говорит Бо тоном озвучивающего приговор судьи, смотрит на часы и, недовольно покачивая головой, торопливо покидает кабинет.

А я обычно подхожу к стене с фотографиями и, прикасаясь легонько пальцами, тихо шепчу:

Аст рахань…– Как же я скучаю по вам обеим, мои старушки Бау Чык и

Бывает, я даже плачу от тоски по тем местам и людям, которые от меня слишком далеко для того, чтобы можно было их навещать…

И если во Вьетнаме я бываю раз в два месяца, то в Астрахани – два раза в год. Весной стараюсь приехать на Радоницу и осенью в октябре. Родители родились с разницей в два дня – пятнадцатого и семнадцатого.

Этот год станет исключением – я побываю в России раньше, уже в этом месяце. Запланирована командировка в конце марта на целых две недели. Поэтому у меня будет возможность провести в Астрахани дней пять. Повидаюсь с одноклассниками и с Алиной – той самой девочкой, которая однажды подошла ко мне в хлебном магазине. Я увидела ее позднее на улице незадолго до отъезда в Санкт-Петербург и попросила поговорить со мной о случившемся у нас дома во время визита Громова. Мне нравится верить, что мы могли бы стать с Алиной близкими подругами, если бы я не уехала учиться в другой город. Дружеские отношения мы сохранили тем не менее и несколько раз даже встречались в России и во Вьетнаме. Алина – счастливая мама чудесного просто мальчишки, который сначала удивленно разглядывал меня в день знакомства, а потом серьезно спросил у Алины:

– Мам, Лиен такая же красивая, как и я. Мы случайно с ней не родственники?

Насмешил, в общем, нас ребенок, имеющий азиатские корни. Алина никогда не рассказывала об отце мальчика, а меня устраивает то, что удобно ей. Я не задаю лишних вопросов точно так же, как Алина не спрашивает у меня, почему я одна.

На планете Земля только четыре человека проявляют по отношению ко мне тактичность в вопросе об отсутствии на моей руке обручального кольца: дедушка Нхат, Алина, Лариса и Хосе. Они просто никогда этот самый вопрос мне не задают.

Может, только дедушка иногда тяжело вздыхает, глядя на играющую детвору во дворе соседей, и многозначительно, показывая глазами на детишек, говорит мне:

– Я старею…

Словно намекает, что пора бы уже порадовать его правнуками.

Сегодня, к примеру, нас с дедушкой соседи позвали на семейное торжество в честь дня рождения очередного наследника. Соседи наверняка пригласили для знакомства со мной какого-нибудь неженатого родственника, позабыв предупредить его о моем росте. Вечером ожидается очередной неловкий момент, когда высокую меня будут представлять низкорослому мужчине.

Рост достался мне от папы. Высокий мужчина любой национальности гарантированно привлекает внимание большинства представительниц прекрасной половины человечества. Высокая женщина с азиатским разрезом глаз может гарантированно привлекать внимание большинства представителей сильной половины человечества, если она востребована в модельном бизнесе с шестнадцати или восемнадцати лет. Мне в апреле исполнится тридцать два, и с ростом метр восемьдесят сантиметров я могу быть востребована только в качестве мерчендайзера супермаркета.

Личная жизнь не складывается не только из-за роста. В прошлом году, к примеру, я встречалась в Пекине с одним бизнесменом из Америки. Пол Джексон родился в состоятельной семье. Миловидное лицо, фигура баскетболиста, получил образование в Гарварде и легко мог стать мужчиной мечты любой, даже самой прихотливой женщины. Привлекательность гражданина США утратила для меня свое очарование во время совместного завтрака у него в гостях спустя неделю после знакомства. Пол просматривал в планшете разные варианты культурной программы на следующие выходные, а я предложила ему провести уикенд в Гуанчжоу:

– Можем заказать билеты на «Лебединое озеро». Ты уже бывал в оперном театре, построенном по проекту Захи Хадид? Я так плакала, когда сообщили о ее смерти. Сколько бы еще красоты могла создать эта женщина для украшения планеты!

– Не думал, что ты такая впечатлительная… Я допускаю переживания из-за утраты близких или родных, но плакать из-за смерти чужого человека – это слишком даже для русской сентиментальности! – возмутился Пол неожиданно, резко встал из-за стола, демонстративно отодвинул тарелку и, нервно покачивая рукой, зашагал по комнате в сторону окна. Меня это удивило, если не сказать, насторожило.

– Моя бывшая жена Шерон, – сказал он тихо, – да, я был женат, развелся в позапрошлом году. Точнее, жена со мной развелась. Так вот, моя бывшая жена Шерон тоже сентиментальна и рыдала ночи напролет, когда ее любимица-кошка убежала и не вернулась домой… Терпеть не могу животных…

– А кошка действительно убежала? – зачем-то уточнила я.

–…нет, – выдержав паузу, коротко ответил мне мужчина чьей-то мечты.

– Не звони мне, пожалуйста, больше… – уверенно попросила я и направилась к выходу. Мне вдруг захотелось быстро удалиться из квартиры, поразившей меня своей стерильной чистотой и обилием белого цвета в интерьере.

Мужчина чужой мечты уйти быстро мне не позволил:

– Куда это ты собралась? От меня никогда и никто не уходит без прощального подарка.

Пол догнал меня в два своих широченных шага, схватил за плечо, резким движением развернув к себе лицом, и ударил наотмашь по щеке:

– На память!

Выйдя на улицу, я позвонила боссу, как в шутку называла я Наталью Сергеевну, и напросилась в гости. Меня переполняла потребность быть среди своих – понятных в своем желании совершать добро даже по отношению к уличным животным, для которых открывают двери в свой дом. Мне захотелось увидеть друзей и наобниматься от души с двумя их беспородными питомцами – безногой кошкой Фридой и одноглазым котом Диего.

Отношения с начальством у меня сложились дружеские с первых дней работы в Пекине. Страстная поклонница живописи Фриды Кало в детстве с грехом пополам закончила художественную школу и мечтала прославиться своими собственными работами в стиле символизма. Рисовать у Натальи Сергеевны получалось не очень, и она маялась в поисках нового увлечения. Два года назад, в период очередной творческой паузы, уговорила меня вместе поехать в Бау Чык, где и увидела впервые в жизни гончара за работой в мастерской.

– Лиеночка, я узнала свое истинное предназначение! Лепка – мое всë! – призналась импульсивная творческая натура.

– Наталья Сергеевна, ваше всë – борщ с пампушками! Откройте перекусочную! – посмеивалась я, совершенно серьезно считающая напрасным отсутствие этого удобного слова в русском языке.

Дедушка Нхат полностью поддерживал мое предложение. Наталья Сергеевна во время нашего первого проведенного в доме дедушки совместного уикенда приготовила свой знаменитый борщ из петуха с пампушками, чем навсегда покорила сердце гончара.

С тех пор, покидая Вьетнам, я привожу для госпожи Чжан подарок от дедушки. Уже завтра я доставлю для Натальи Сергеевны очередное свидетельство восхищения одного мастера мастерством другого – миниатюрную тарелку для подачи ягод, похожую на плывущий по воде лист бамбука.

Про расставание с дедушкой думать не хочется. И про поход в гости к соседям тоже. Хочется думать, что однажды мечта дедушки дожить до рождения правнуков исполнится, и он услышит, как я пою своему ребенку вместо колыбельной:

– Ты да я, да мы с тобой… Ты да я, да мы с тобой…

Купленные ранее билеты на утренний рейс станут идеальной причиной для объяснений нашего с дедушкой преждевременного ухода с праздника, и мы сможем побыть перед расставанием вдвоем, без слов листая семейный фотоальбом.

Про фотоальбом, переполненный моими детскими снимками, я снова вспомнила на следующий день в самолете, слушая разговор сидевших позади девочек.

Дети говорили про драконов. Спорили на английском. Похожая на политую кремом булочку китаянка лет пяти с распущенными густыми волосами, перехваченными милой заколкой в розовых сердечках над веселыми лукавыми глазами, утверждала, что драконы были, есть и будут всегда.

Моя соотечественница – рыжая, конопатая, один в один обезьянка из мультика про тридцать восемь попугаев – настаивала, что драконов не было и нет.

– А в ковчеге у Ноя драконов не было. Это что же, по-твоему, получается, а? Что драконы еще до Бога жили, что ли, так? – сощурив большие голубые глаза с пушистыми рыжими ресницами, задала вопрос русская девочка.

– Конечно, до Бога! – уверенно ответила китайская красотка.

– Да что ты говоришь? Кто же их тогда сотворил, если Бога не было? – озадачила знаток религиоведения любителя драконов и, наверное, скорчила смешную рожицу, передразнивая растерявшуюся собеседницу…

Неожиданно послышался тихий плач. Я оглянулась, увидела заплаканное лицо китаянки и обратилась к девочке на ее родном языке:

– Не плачь, милая! Ведь каждый верит в то, что видит! Твоя вера в драконов означает главное – ты их видишь. И совсем необязательно видеть драконов в небесах, разбрызгивающих дождь или гуляющих по земле. Гораздо важнее уметь видеть драконов в окружающих тебя людях. Еще важнее научиться различать в людях драконов – сильных и слабых, добрых и порой не очень, красивых или иногда не очень… Можно даже научиться защищаться от сильных драконов и помогать тем драконам, кто слабее тебя… А еще можно нарисовать дракона, которого ты видишь в себе, и показать рисунок подружке. Вдруг и она тоже захочет разглядывать окружающих людей внимательнее и неожиданно увидит дракона в себе?

– Но я совсем не умею рисовать драконов… – пожаловалась девочка сквозь слезы.

– Так можно же научиться! Я помогу, и у тебя обязательно получится! – пообещала я и обратилась к сидящей рядом бабушке девочки: – Вы позволите мне поменяться с вами местами ненадолго?

Через пару минут я уже раскрывала свой блокнот рядом с недовольно покачивающим головой угрюмым мужчиной. Худощавый, с широкими плечами и длинными, мешающими сесть удобно ногами, он насмешливо наблюдал за моими приготовлениями. Мужчина показался мне знакомым, и в тот момент, когда я, делая вид, что поправляю манжет на рукаве рубашки, попробовала рассмотреть его внимательнее, услышала заданный на ужасном английском вопрос:

– Хотите и во мне дракона разглядеть?

– В этом нет необходимости, вы совершенно точно один из огнедышащих, – ответила я на русском, узнав в соседе соотечественника и намекая на его состояние похмелья.

Мужчина рассмеялся, запрокинув голову, похлопал легонько в ладоши:

– Один – один… Где вы научились так хорошо говорить по-русски?

– Родилась в России… прошу прощения, я обещала уделить внимание детям, – пояснила я.

Улыбнулась девочкам и предложила:

– Сейчас я стану рисовать дракона, живущего во мне. Это дракон-девочка. Пока я буду рисовать, вы попробуете понять, какая у меня профессия, увлечения, какие книги я люблю и в каких странах я люблю путешествовать. А потом я выдам вам по листку бумаги, карандаши и каждая из вас нарисует то, что сможет разглядеть в себе, договорились?

Девочки оживленно закивали, а переставший быть для меня незнакомцем мужчина уточнил с иронией:

– Вы художник?

– Художник у нас вы! – захотелось ответить мне, но я промолчала.

Евгений Шиловский – известный российский художник-портретист, работающий за рубежом чаще, чем на родине. Человек-загадка, заливающий свой талант горячительными напитками в период между выполнением заказов, и одновременно один из самых востребованных состоятельными людьми Европы и Азии портретистов, жертвующий гигантские суммы благотворительным фондам для пострадавших в результате терактов. Скрытный, не давший ни одного интервью о своем прошлом представителям прессы, грубиян, сумасброд и гуляка, каких свет не видывал, постоянный гость показов мод, много раз замеченный на популярных тропических курортах в окружении юных брюнеток – моделей азиатского происхождения. Любитель экзотики наш Евгений Ильич.

В закономерность случайностей я верю всегда. Может быть, именно поэтому часто встречаю за рубежом не только родившихся в разное время коренных астраханцев, а еще и живших когда-то в соседних домах. Ведь Евгений Шиловский до поступления в Санкт-Петербургскую академию художеств жил в одном доме с Алиной, по соседству с нами. Мама его до сих пор живет в Астрахани, а папа скончался, когда Женя уже учился в Санкт-Петербурге. Алина говорила что-то про осложнения после операции на сердце. Самое время вспомнить слова дедушки Нхата:

– Люди стали уделять слишком много внимания Вселенной, позабыв про важность заботиться о ставшей для них домом своей родной планете. А ведь Земля, крошечная и беззащитная перед могуществом космоса, словно песчинка перед океаном, заботится о живущих на ней нас… А мы о ней – нет…

– Интересно, – подумала я, – о ком сейчас из нас двоих, оказавшихся в соседних креслах, проявила заботу планета…

– Какая красивая шляпа у вашего дракона, как у китайца! – услышала я голос китайской девочки.

– Это шляпа называется Нон ла, и родом она из Вьетнама… Девочки, дорога у нас долгая, давайте познакомимся! Меня зовут Лиен. А вас? – улыбнулась я своим собеседницам.

– Меня – Евгений, приятно познакомиться! – весело представился попутчик.

– Взаимно… – не оборачиваясь, ответила я, в надежде, что Евгений все-таки угомонится.

Девочки назвали свои имена – Даша и Джу, а Евгений не унимался:

– Я могу проводить вас после посадки домой.

– Вы меня отвлекаете, уважаемый! Перестаньте, пожалуйста! – попросила я, стараясь не рассмеяться.

Меня веселила сложившаяся в салоне самолета ситуация, когда вместо флирта со знаменитостью я увлеклась уроком рисования с детьми, изо всех сил изображая равнодушие к ловеласу. Именно изображая! Мне давно нравился этот при всей своей эпатажности застенчивый человек. Нравился еще с той поры, когда дворовые мальчишки называли его смешным прозвищем Шило, а он в ответ делал быстрые трогательные зарисовки карандашом окружающей себя детворы. Уже подростком Женя умел замечать в людях главное – добро или зло, щедрость или жадность…

На последнем курсе обучения в академии была организована его персональная выставка при помощи влиятельных родителей санкт-петербургского друга-однокурсника. Я мечтала тогда посмотреть на его работы, но оказалась в больнице с бронхитом. Подружки из училища рассказывали, что во время открытия произошла какая-то неприятная ситуация и выставку закрыли. Шиловский ушел из академии в шаге от получения диплома.

Вернулся в Астрахань, неожиданно женился, вместе с женой перебрался в столицу и через одиннадцать месяцев развелся. Перебрался в Грузию, потом в Стамбул на какое-то время, и осел в Европе, курсируя между Германией и Францией, перебиваясь заказами до тех пор, пока не оказался в Англии по приглашению потомков семьи, герб которой создавался еще в начале X века. Заказали портрет младших членов семьи – мальчиков пяти и девяти лет. Публикация фотографии выполненного заказа в прессе вызвала неожиданную шумиху и обеспечила художника работой на десятилетия вперед. Отказываясь от услуг секретарей и помощников, Шиловский собственноручно вел запись желающих увековечить себя на холсте в окружении близких.

Журналисты частенько посмеивались над его видавшими виды записными книжками и еще над фразой, которая звучала в ответ на настойчивые просьбы нарисовать портрет в кратчайшие сроки:

– Друзья мои, я обыкновенный человек, а не машина. Я точно так же, как и вы, хочу побыть с мамой.

Однажды я наблюдала за встречей Евгения с мамой в астраханском аэропорту. Не ожидая увидеть маму, взрослый высоченный мужчина обнял ее с теплотой и сказал, смущаясь, как маленький мальчик:

– Мам, я бы сам добрался… ну что ты, мам… у тебя же давление, мама…

– У меня сын – единственный и любимый. И возможность встретить тебя, дорогой, полезнее всех лекарств на свете… – ответила не юная уже, но стройная дама с трогательной косыночкой на шее.

Долго потом я смотрела им вслед, поймав себя на мысли, как до отчаяния сильно я хочу лет через сорок оказаться вот такой вот заботливой мамой с игривой косыночкой на шее, встречающей из поездки сына-красавца.

Сейчас сидящий рядом Евгений на красавца похож не был. Видимо, удачно отметил накануне выполнение масштабного заказа. Он рисовал в Пекине групповой портрет семьи в интерьере одного известного китайского промышленного магната и получил предсказуемо щедрый гонорар.

Сама я тем временем закончила рисовать дракона и задала детям загадку:

– Девочки, каждая из вас, разглядывая рисунок, может отвечать по очереди на мои вопросы: откуда я родом, кто по профессии, где живу, что люблю…

– Кого вы любите… – продолжил за меня Евгений, а я продолжала игнорировать его реплики.

– Можно я начну! Я просто тоже очень люблю кошек, а у вас котенок как будто из-за плеча выглядывает. Это означает, что у вас питомца пока нет, да? – спросила Даша.

– Да! – призналась я.

– А муж у вас есть? – уточнил любопытный сосед, присоединяясь к обсуждению рисунка.

Даша удивленно посмотрела на мужчину и ответила за меня:

– Конечно же, нет! Вы посмотрите, на лапках у дракона ни одного колечка!

– Говорите на английском! Я ничего не понимаю! – громко крикнула Джу.

Нахмурилась и затараторила на китайском, наверное, от волнения:

– Вы работаете художником, у вас из сумочки торчат кисточки и краски. А еще вы любите шоколадки «Баунти», у вас из верхнего кармашка уголок фантика выглядывает…

– Вы родом из Вьетнама, потому что на драконе шляпа Нон ла, про которую вы сказали, что она вьетнамская! – перебила Даша Джу.

– Наверное, у вас мама вьетнамка, а папа – русский, Лиен, я прав? – Евгений взял меня осторожно за локоть, я отдернула руку, не удержавшись, рассмеялась и громко объявила:

– Правы все участники! Девочки, вы – молодцы! Вот держите блокноты и карандаши! У вас есть один час для того, чтобы каждая могла нарисовать своего дракона.

Девочки разобрали из моих рук карандаши и блокноты, которые я всегда брала с собой в дорогу для работы.

– Вы не поверите, но я тоже люблю по старинке рисовать. Вот эти вот все гаджеты новомодные не для меня. То ли дело карандаш и лист бумаги. Да вот сами посудите! – Евгений протянул мне сложенный пополам листок.

Я обернулась, удобно устраиваясь в кресле и понимая, что игнорировать соседа дальше уже просто невежливо. Молча взяла из его протянутой руки лист бумаги, раскрыла и увидела… свой портрет.

Как там пишут в женских романах? Вся жизнь пронеслась у нее перед глазами, ее сердце остановилось, дыхание ее покинуло, небеса разверзлись, тучи закрыли солнце… Вот это всë словесное пустословие не имело никакого отношения к переживаемым мной чувствам. Я разглядывала на бумаге рисунок, который хотелось назвать стремительным. Словно рисовавший его мастер понимал, что умрет через пару минут. Словно было у покидающего земную жизнь художника последнее желание – нарисовать женщину на берегу океана в ветреный день… меня нарисовать.

Художник спрятал мое лицо, закрывая растрепавшимися на ветру прядями волос, и оставил открытыми только прищуренные глаза и плотно сомкнутые губы. Глаза и губы при этом улыбались. Я улыбалась с иронией и… с любовью одновременно рисующему меня человеку.

– Даже голос океана слышно и крики чаек… – прошептала я, изо всех сил стараясь не расплакаться, осторожно прикоснулась к своим губам на рисунке.

– Разбираетесь в живописи, да? А я было подумал, что только драконов умеете мазюкать… – грубовато пошутил автор рисунка.

– Не паясничайте! – попросила я серьезно. – Вы ведь и сами понимаете, что эскиз прекрасен… Я слышу шум океана, чувствую ветер в волосах и песок на губах… и еще я вижу выходящее из-за туч солнце… Вы – Мастер, настоящий, от Бога…

– А почему это вы вдруг решили, что позади вас именно океан, а не море? – уже серьезно спросил Евгений, а потом вдруг опять пошутил: – Ответите правильно, и я на вас женюсь, честное слово!

– Ультиматум дурацкий. Спросите детей, и они дадут одинаковый со мной ответ на ваш вопрос.

Евгений посмотрел на меня недоверчиво, снова улыбнулся уже своим мыслям и, по-прежнему ужасно коверкая слова, обратился к увлеченным рисованием девочкам на английском:

– Милые леди, посмотрите внимательно на этот рисунок и скажите, что я нарисовал за спиной у Лиен?

– Тихий океаааан! – в один голос громко сказали дети.

– А почему вы так решили?

Даша удивленно посмотрела сначала на мой портрет, а потом – на Евгения, и от удивления даже перешла на русский:

– Да вы сами посмотрите! Какой ветер сильный! Он же прям завладел Лиен! И волны, волны какие громадные! – потом спохватилась и повторила для Джу свои слова на английском.