Любовь включает звук

– Хватит врать! Вы же только что извинились и пообещали не приставать! Как вам не стыдно? – удивляется красавица.

– Мне стыдно! Правда стыдно! Только, прошу вас, позвольте мне сделать всего пару-тройку звонков и, пожалуйста, предоставьте возможность реабилитироваться в ваших глазах! – прошу я и достаю из внутреннего кармана пиджака телефон, стоящий на бесшумном режиме.

От клиента пришло смс с извинениями и просьбой перенести встречу.

– Вот видите, как бывает, когда в пасмурный день знающий всë и про всех с небес фонариком дорогу подсвечивает одиноким путникам! Человек, которого я здесь ждал, поменял планы. Сам я здесь очень редко бываю. А сегодня, благодаря назначенной встрече, приехал и сейчас разговариваю с вами. Вы верите в судьбу? – спрашиваю я с довольной улыбкой от того, что со мной происходит. Нет, не так! От того, что с нами сейчас происходит.

– Это очень по-еврейски. Вся моя семья верит в мазаль. И я верила раньше… До тех пор, пока меня не решили свести с этим маменькиным сынком! – возмущается моя собеседница.

Я внимательно слушаю женщину, набираю знакомый номер, жду ответа и радуюсь жизни со словами «осим хаим» в моей голове:

– Мам, привет! У меня поменялись планы на вечер. Нет, ты не поняла! Я буду дома. Мама, послушай меня, пожалуйста, внимательно. Позвони сейчас Ханне Львовне и скажи, что мы вместе с Идой заедем за ней ровно в пять. Да, мы уже познакомились. И я тебя очень люблю, има (мама).

Женщина смотрит на меня во все глаза, покачивает головой и говорит с растерянной улыбкой:

– Зачем они мне сказали, что вы – прораб?

– Ида, меня больше интересует другое: с чего вы взяли, что я – ловелас?

Меня отвлекает телефонный звонок, и я отвечаю, улыбаясь Иде:

– Привет, Женя! Нет, сегодня меня на мальчишнике не будет. Прости. А вот завтра на свадьбу лучшего друга я приду с женщиной моей мечты. Женя, у меня неожиданно поменялись планы.

На вечер, на утро, на день и на всю оставшуюся жизнь.

Глава 4

Про мартини, пожарника и любовь

(Вадим и Марина)

Она

Людей в форме я не понимаю. Нет! Не так! Я терпеть не могу людей в форме за вранье про защиту народа. Ну вот какая защита может быть у гаишников например, а? Ой, простите, пожалуйста, у работников ГИБДД! Я вас умоляю!

Тоже мне – представители закона. Нашли, кого прав лишать за неделю до Нового года! И было бы за что! За фужер мартини! На целых три месяца! Из-за одного фужера мартини и из-за одного невозможно принципиального гаишника я превратилась в пешехода. Нет, ну хорошо, я работаю в двух шагах от дома! А как же остальная моя жизнь? Салоны красоты, торговые центры, спа, фитнес… А погулять в пятницу? Что? На такси, что ли, ездить? Это же прямо ужас ужасный без машины! Вот иду сейчас домой после работы. Пешком. Каблуки калечу только. Это не тротуарная дорожка, а козья тропа после обвала. Ужас какой-то!

– Ужас какой-то! Я же тебя не подниму, понимаешь? Вставай сама! – слышу я расстроенный детский голос и плач из-за можжевельника.

Подхожу ближе и понимаю, что домой я попаду не скоро. Придется возвращаться в клинику. Я ветеринар и пройти мимо раненого животного не смогу. Я буду спасать жизнь. Собачью, кошачью или жизнь обыкновенного хомяка.

Сейчас мне трудно решить, кто нуждается в моей помощи больше – испуганная заплаканная девочка лет восьми или дворняжка с большой открытой раной от ожога на боку. Девочка гладит собаку, низко наклоняется, чтобы заглянуть ей в глаза, и просит:

– Ты держись, ладно? Я сейчас позову кого-нибудь на помощь. Только не умирай.

– Не умрет твоя собака. Расскажи мне, что случилось? Как тебя зовут? И как зовут собаку? – спрашиваю я девочку, опускаюсь на колени рядом с ней.

Вздыхаю тяжело, прощаясь с новыми голубыми джинсами, испачканными уже грязным и подтаявшим снегом, поясняю:

– Я – врач, Марина Викторовна.

– А я – Настя. Настя Матвеева. Как собаку зовут, не знаю. Она не моя. Я за хлебом шла, услышала, скулит кто-то. И вот нашла ее. А как вы ее лечить будете? У вас что, перевязочные материалы с собой есть? – девочка отвечает мне как учительнице на уроке.

Хорошенькая такая домашняя девочка. Добрая, вежливая, искренняя. Шапка красная с помпоном натянута на лоб аж до самых глаз. Глаза серые в зеленых крапинках, говорящие. Глаза говорят, что сердце рвется на части у ребенка от жалости к животному.

– Этот на каком же уроке в школе про перевязочные материалы рассказывают? – уточняю я и набираю номер своей напарницы.

– Это не на уроке. Дома. Мама моя – хирургическая медсестра. Они с папой в командировке. А папа – вертолетчик. А я с бабушкой и с папиным братом. Только бабушка сейчас в больнице. У нее ковид. И я только с дядей. Он сейчас на дежурстве, а я – на хозяйстве. Она правда не умрет? – вызывает у меня еще большую симпатию девочка. Я в детстве тоже часто оставалась с бабушкой и тетей, пока родители вахтами работали на Севере.

– Успокойся, Настя, рана у собаки серьезная, но угрозы для жизни не несет. Моя напарница трубку не берет, занята. Перезвонит, когда освободится. А это может быть не скоро. Вот за этой пятиэтажкой находится наша ветеринарная клиника. Ты можешь дойти до нее и позвать на помощь? – спрашиваю я, не сомневаясь, что девочка согласится.

– Я могу! А вы можете сказать моему дяде, что я с вами? Я его сейчас наберу! Он мне не разрешает с посторонними разговаривать.

– А чего же ты со мной тогда разговариваешь, если тебе не разрешают, а? – любопытство во мне берет верх над удивлением послушностью ребенка.

– Какая же вы посторонняя? Вы же доктор! Мы же с вами собаку спасаем! И знаете, сколько здесь народу прошло, пока вы не остановились? А вы остановились! – Настя говорит со мной так серьезно, как будто маленькая девочка – это не она, а я.

– Ясно! Звони давай своему дяде! – улыбаюсь я девочке.

Только улыбка моя грустная. Моему ребенку тоже было бы сейчас восемь, если бы я не сделала то, чего мне делать не хотелось, почти девять лет назад. Хотелось мужчине моей мечты свободной, не обремененной детьми жизни. Хотелось пожить для себя. Я была младше на шесть лет и не понимала, как можно создавать семью и жить для себя? Как без детей-то? Зачем тогда о свадьбе мечтать?

А дело оказалось именно в том, что кроме меня в нашей паре никто о свадьбе не мечтал. Мой возлюбленный мечтал жить в гражданском браке. Жить в доставшейся мне от бабушки квартире в сталинке на тихой узкой улочке в старом квартале центра города. Еще мечтал водить машину, подаренную мне родителями в день защиты диплома. И отдыхать мечтал на лучших курортах мира.

Папа с первого дня своего знакомства с будущим зятем предупреждал меня о бесцельно потраченном времени. Но разве мы слушаем в юности родителей? Напрасно не слушаем! Родители просили оставить ребенка. Мужчина моей мечты просил не делать глупостей. И если бы я послушала родителей, уже восемь лет была бы счастливой мамой вот такого жалостливого сокровища в красной шапке.

– Алё, это я. Нет, дом не горит. И трубы не лопнули. И война не началась. Я не порезалась, Вадим! Я пошла за хлебом. Да, я помню, что звонить только в экстренных ситуациях. У нас здесь собака раненая. Щас трубку доктору дам, – красная шапка оказалась сдвинута для разговора, и розовое ушко с серебряной сережкой в виде кошки меня влюбило в этого ребенка на всю оставшуюся жизнь.

Я взяла теплый от детской ладошки телефон и едва не оглохла от вопля:

– Какой еще доктор, Настя? Быстро домой!

– Здравствуйте! Доктор – это я. Ветеринар Марина Викторовна Подольская. Ваша племянница обратилась за помощью для раненой собаки. Мы вместе с Настей спасаем собаке жизнь. Вы не переживайте, я из клиники провожу девочку домой. Клиника называется «Айболит», – отрапортовала я.

– Что Настя делает в клинике, я вас спрашиваю? Как она к вам попала? – проорал мне в ухо нервный дядя Вадим.

– Да мы еще в клинику не попали. Мы на улице рядом с раненой собакой. Напротив рыбного рынка в клумбе с можжевельником. Настя за хлебом шла и увидела собаку с ожогом. И меня на помощь позвала. Я уже вообще жалею, что мы вам позвонили, – сорвалась я на крик.

– Принято! Значит, так! Я рядом, за Покровским собором! Оставайтесь на месте, подъеду через пару минут. И еще! Скажите, Настя в шапке? – озадачил меня вопросом дядя Вадим.

– Настя в шапке. В красной, – растерянно ответила я.

– Передайте ей, пожалуйста, что она молодец! – почему-то весело сказал мужчина, и неожиданно перед короткими гудками я услышала знакомую интонацию в его голосе, сразу же о ней позабыв.

– Настя, дядя просил тебе передать, что ты молодец! – протянула я телефон ребенку.

Лицо девочки покрылось румянцем то ли от смущения, то ли от гордости:

– Это из-за шапки. Я обещала не ходить без шапки.

Я обняла девочку за плечи и честно сказала:

– Это не из-за шапки! Ты – молодец и добрый, неравнодушный человек. Хоть и маленький, но очень отважный. Ты – молодец!

Он

Настя – молодец! Такая добрая, неравнодушная маленькая девочка и такой большой человек. Она свой будильник ставит на полчаса раньше, чем мой. Для нее важно поступать, как старшие женщины в семье. Завтраком меня кормит и провожает на работу. И в окно машет. И вот это вот окно и ладошка Настина совершенно неожиданно навели меня на мысли о жене и ребенке.

Никогда раньше мне эта мысль о женитьбе не приходила в голову. Не потому, что я обязательств боюсь или прям такой отпетый гуляка. Просто я не встретил еще женщину для семейной жизни со мной. Встречаются какие-то легкомысленные особы с караоке в голове. А семья – это не развлекательная программа вечером в пятницу. Это – труд и ответственность, как у Насти нашей, утром, днем и вечером.

Современницы же мои всё больше о правах своих заботятся. И предъявляют свои права, где надо и не надо. Кстати, о правах.

Пару недель назад случайно оказался на посту, где стажер пьяную девицу уму-разуму учил. Ну не то чтобы пьяную – подшофе. Пришлось даже вмешаться.

Нет! Не так! Кого я обманываю? Мне понравилась девица эта. Очень. Красивая, стройная и вежливая. Вежливость – редкость сегодня. Особенно в разговоре с сотрудниками ГИБДД. Нарушители сразу становятся исключительными интеллектуалами и острословами с пренебрежительным отношением к людям в форме. Эта девица держалась достойно. Вежливо и настойчиво противостояла обвинениям стажера. Стажер, росточка невысокого, юный совсем, начал сдавать позиции больше перед женской красотой, чем перед аргументами. И я вмешался. С одной целью – познакомиться и взять номер телефона. Очень красивая потому что.

Только я ей не понравился. Совсем. Не знаю почему. Может, на бывшего похож? Она с такой откровенной злостью на меня смотрела, пока я представлялся, документы проверял и телефоном между делом интересовался. И когда я был уже готов закрыть глаза на ее несчастный фужер мартини и предложить выпить по чашке кофе, она сквозь зубы сказала:

– Платить не буду, не старайтесь! Лишайте по вашему закону.

Я лишил на три месяца. И расстроился. Захотел даже позвонить и просто поговорить по-человечески. Передумал и упустил момент. Струсил. Жалею теперь. Очень красивая. Густые светло-русые волосы заплетены в косу чуть ниже плеч и глаза чистого зеленого цвета. Она на сноху мою похожа Валентину – Настину маму. Такая же высокая, стройная и красивая той самой красотой, что делает женщину именно милой и желанной. Настоящая потому что она, без манерности, без продуманных поз и без отрепетированных перед зеркалом гримас. На стажера смотрела с сочувствием и пониманием его смущения. Только она не упивалась своей властью над парнем, а словно поддержать хотела вежливым обращением. Может, взять и позвонить? Может, я и ни при чем вовсе? Может, еще получится познакомиться?

Я припарковался, вышел из машины и направился к мелькнувшей в можжевельниках красной шапке. Настя громким от волнения голосом обещала стоящей рядом женщине:

– Вам с ним только познакомиться надо – и сразу поймете, что он у нас очень хороший и добрый!

Женщина со спины производила впечатление юной фигуристой особы в почему-то грязных джинсах и в дутой белой короткой куртке с капюшоном на голове.

Первой меня увидела Настя. Сначала улыбнулась, подняла руку помахать, потом посмотрела вниз, видимо на собаку, расстроилась, шагнула к женщине, уткнулась в нее лицом и громко расплакалась.

Женщина мгновенно наклонилась и крепко обняла мою племянницу. Капюшон куртки вдруг свалился с ее головы, и я узнал заплетенную в сложный узор косу на светло-русых волосах. Всё, что я мог сказать, потрясенный неожиданной и такой долгожданной встречей, это:

– Здравия желаю!

Она

Голос я узнала сразу. Приятный низкий голос уверенного в себе мужчины еще ночью на дороге никак не укладывался в моей голове с образом человека в полицейской форме. Он мне тогда понравился очень, этот мужчина. И я разозлилась на себя за желание наступать на старые грабли. Хватит! Видали мы уже одного деятеля с погонами в прошлой жизни.

Этот же мужчина спокойно и корректно со мной говорил. В какой-то момент мне даже показалось, что он меня на кофе собирается пригласить. И меня понесло, как Остапа. Наговорила ему гадостей. Обидела человека. Переживала потом. Стыдно до сих пор. Хорошо, ребенок выручает:

– Вадь, как хорошо, что ты приехал! Ты тоже нас не бросил, как Марина Викторовна. Все мимо прошли, а она нам на помощь пришла. Познакомьтесь, Вадь! Марина Викторовна, это мой дядя Вадим Евгеньевич.

– Мы знакомы, Настя, – не глядя в мою сторону, отвечает девочке мужчина. Приседает рядом с собакой и начинает осторожно гладить животное по голове широкой ладонью.

Я стою и, как завороженная, смотрю на движение его руки. Никогда и никто, кроме родителей, не гладил меня по голове с такой нежностью, с которой этот человек успокаивает собаку. Собаку! Собаку, на месте которой мне сейчас так отчаянно захотелось оказаться.

Как странно устроена человеческая жизнь! Одни мечтают увидеть Париж и умереть, а другие мечтают лишь на мгновение стать центром Вселенной для одного-единственного человека. Чтоб любимый примчался с другого конца планеты или с соседней улицы и сказал:

– Держись! Я с тобой! Я рядом!

И по голове чтобы обязательно погладил с нежностью, успокаивая. Так, наверное, одинокие женщины и сходят с ума, когда начинают завидовать бродячей собаке.

Мужчина резко поворачивается ко мне с неожиданным вопросом:

– Сможете спасти?

– Да, угрозы для жизни нет, – машинально отвечаю я.

– Значит, так! Сейчас я принесу из машины брезент. Настя, ты идешь и садишься на переднее пассажирское сиденье, пристегнись только. Я вместе с собакой на руках – на заднее. Марина Викторовна, вы – за руль! – тихо пояснил Вадим.

– Я не сяду за руль. Меня прав лишили! – напоминаю я о нашей первой встрече.

Вадим уже прошел мимо, остановился, обернулся и как-то хмуро, сурово посмотрел мне в глаза. Словно всё очень серьезно, а я вдруг решила подурачиться.

Как будто всё и так всем ясно, а я одна задаю глупые вопросы.

Словно я отказываюсь понимать главное – не нужно ни о чем беспокоиться. Мне больше не нужно ни о чем беспокоиться в своей жизни рядом с этим человеком. Потому что моей жизни вот прямо с этого момента, с этого самого взгляда больше нет. И меня больше нет. И Вадима самого тоже нет!

Есть только мы – я и Вадим. И есть только одна жизнь – наша!

– Я не отказываюсь! Просто напоминаю! – зачем-то говорю я растерянно.

– Вы – за руль! – повторяет Вадим и неожиданно улыбается такой искренней и какой-то легкой, очень довольной улыбкой. Так улыбаются, когда задачу решают, или груз доставляют, или жизнь спасают.

Мы ведь и спасаем жизнь собаки от смерти. И вместе с собачьей еще и нашу собственную жизнь от одиночества.

И я вдруг начинаю плакать. Ничего не могу с собой поделать. Слезы катятся из глаз ручьем. Я плачу и улыбаюсь от счастья, что всё решилось так просто, всё встало на свои места. И Новый год я теперь снова начну любить, и Рождество. За шум и беготню вокруг ёлки, за детский смех и за взгляд близкого человека под бой курантов. Я снова начну любить жизнь за жизнь!

Вадим делает шаг и, слегка обняв меня за плечи, успокаивает:

– Не плачь, Марин! Держись, милая, всё будет хорошо. Не расстраивайся так, всё наладится.

– Я не из-за собаки… – объясняю я.

– Да я понял, Марина, понял…

Они

Вадим оставил девочку с собакой в клинике. Расцеловал племянницу на прощанье, обнял меня, пообещал позвонить через час и уехал на работу.

Беспокоиться я начала только спустя три часа, когда за окном стемнело и девочка предложила мне проводить ее домой. Я попросила Настю продиктовать номер дяди и позвонила сама. Телефон Вадима оказался отключен.

– Вадим никогда телефон не отключает! Даже на совещаниях! – объяснила мне Настя.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.