Сибирский кокон

– Пришло твое время, дитя, – сказала она тихим, но твердым голосом. – Духи предков выбрали тебя. Синий камень "звездных странников" пробудился в твоих руках не случайно. Ты готова принять знания, которые веками передавались по нашему роду – знания не только о травах и оберегах, но и о силе духа, о песнях, что могут двигать камни и усмирять бури. Эти знания пришли к нам от тех, кто первым встретил "синих духов", и они научили нас, как говорить с их камнями, как пробуждать их силу.

– Но помни, внучка, – продолжала шаманка, ее голос стал строже, – сила камней духов – это не бездонный колодец. Она откликается на чистоту твоего сердца и силу твоего духа. Чем сильнее твои чувства – любовь, ярость, отчаяние, – тем ярче будет пламя. Но каждый такой всплеск истощает и тебя, и камень. Ты должна научиться чувствовать его предел, беречь его силу и свою собственную, иначе сгоришь сама, как свеча на ветру. И ты должна научиться управлять этой силой, направлять ее, а не позволять ей управлять тобой. Иначе она может обернуться не только против врагов, но и против своих.

В последующие дни, пока раненые приходили в себя под присмотром Людмилы Петровны, бабушка начала передавать Ане свои самые сокровенные знания. Это были не просто заклинания или ритуалы. Это было учение о том, как концентрировать свою внутреннюю энергию, свою волю, свою связь с природой и духами предков, и направлять ее через амулеты, через символы, через песню. Она учила Аню "видеть" потоки энергии, "слышать" голоса камней и деревьев, понимать язык Кокона не только как угрозу, но и как искаженную, больную энергию, которой можно противостоять другой, чистой силой. Она показывала ей древние символы повстанцев, объясняя их сакральный смысл и то, как они взаимодействуют с синими кристаллами.

И Аня, и Иван, и даже скептик Дмитрий, узнав о произошедшем, начинали понимать: древние шаманские практики, которые многие считали пережитком прошлого, в этой войне с бездушными технологиями рептилоидов могли оказаться неожиданно эффективным оружием. Это была еще одна, мистическая, но от этого не менее реальная линия обороны Колымажска. И Аня, наследница древних традиций, становилась ее ключевой фигурой.

Глава 38: Подземный ход Валеры

Ночь в больнице «Рассвет» была такой же холодной и безрадостной, как и все ночи под оранжевым куполом Кокона. Тусклые аварийные лампы, работавшие от старого генератора, который Валера с Николаем умудрялись кое-как поддерживать в рабочем состоянии, отбрасывали дрожащие тени на обшарпанные стены коридоров. Большинство пациентов, измученных болезнями, страхом и постоянным гулом Кокона, спали тревожным, поверхностным сном. Людмила Петровна, сделав вечерний обход, заперлась в своем кабинете, пытаясь выкроить несколько часов для отдыха.

Катя, единственная медсестра на все отделение, тихо шла по коридору, проверяя палаты. Ее шаги отдавались гулким эхом в пугающей тишине. Она направлялась на небольшой аптечный склад в дальнем крыле здания – у одного из раненых «Волков» снова поднялась температура, и Кате нужен был последний флакон жаропонижающего, если он еще остался. Она поежилась, плотнее запахивая свой старый, застиранный халат.

Внезапно она услышала тихий, скребущий звук, доносившийся из-за поворота. Не человеческий. Скорее, как будто кто-то или что-то царапало когтями по кафельному полу. Катя замерла, ее сердце тревожно екнуло. В последние дни по больнице поползли слухи, что в самых дальних, заброшенных коридорах и подвалах стали появляться странные, агрессивные крысы – неестественно крупные, с горящими красными глазами. Тихий, который пытался анализировать данные, собранные Гороховым, предположил, что это могут быть те самые "мелкие единицы для проникновения и саботажа", о которых говорил бывший участковый – результат экспериментов рептилоидов по адаптации местной фауны.

Осторожно выглянув из-за угла, Катя увидела их. Две твари, похожие на огромных, облезлых крыс, но размером с хорошую собаку. Их тела были покрыты редкой, свалявшейся шерстью, из-под которой проступали острые, как бритва, кристаллические наросты иссиня-черного цвета. Глаза светились в полумраке голодным, красным огнем. Они рылись в мусорном баке, оставленном в коридоре, но, почуяв Катю, одновременно подняли свои уродливые головы и издали низкий, вибрирующий рык.

Катя похолодела. Она знала, что это за твари – их уже несколько раз видели на окраинах города, и они были невероятно быстрыми и агрессивными. Она медленно начала пятиться, но было поздно. Одна из крыс-мутантов с невероятной скоростью метнулась к ней, перепрыгнув через опрокинутую каталку.

Катя вскрикнула и отскочила в сторону, едва увернувшись от острых, как иглы, зубов. Она оказалась в ловушке – позади была глухая стена, а впереди – две разъяренные твари, отрезавшие ей путь к отступлению. Она выхватила из кармана халата скальпель – единственное оружие, которое у нее было, – но понимала, что против этих монстров он бесполезен. Вторая крыса, обойдя ее с другой стороны, приготовилась к прыжку.

В тот самый момент, когда Катя уже зажмурилась, ожидая неизбежного, из темноты коридора вылетела грузная фигура. Это был Валера. Санитар, бывший заключенный, обычно молчаливый и угрюмый, сейчас двигался с яростью берсерка. В руках он сжимал тяжелую металлическую швабру, которой только что мыл полы в операционной.

– А ну, пошли прочь, паскуды! – прорычал он, обрушивая свой импровизированный дрын на ближайшую тварь.

Удар был такой силы, что крыса-мутант с визгом отлетела к стене, ее кристаллические наросты заскрежетали по кафелю. Вторая тварь бросилась на Валеру, но он, развернувшись с неожиданной для его телосложения ловкостью, встретил ее новым ударом. В его глазах горел холодный, беспощадный огонь – огонь человека, который уже видел смерть слишком близко и которому больше нечего было терять. Он двигался с неожиданной для его телосложения точностью и жесткостью, каждый его удар был выверен и смертоносен – годы, проведенные за решеткой, где приходилось драться за жизнь каждый день, не прошли даром.

Короткая, яростная схватка закончилась быстро. Одна из тварей, с проломленным черепом, затихла на полу, вторая, поджав хвост и скуля, скрылась в темноте коридора.

Валера тяжело дышал, опираясь на свою швабру. Его лицо было бледным, но глаза горели решимостью. Он подошел к Кате, которая все еще стояла, прижавшись к стене, ее била нервная дрожь.

– Ты как? Цела? – хрипло спросил он, осматривая ее. На ее руке виднелась глубокая царапина от когтей мутанта, из которой сочилась кровь.

– Кажется… да… Спасибо, Валера… ты… ты спас меня.

– Ерунда, – буркнул он. – Но здесь оставаться нельзя. Эти твари могут вернуться. И их может быть больше. Или те, кто их послал.

Он на мгновение задумался, потом его взгляд стал еще более решительным.

– Пойдем, Катюха. Я знаю одно место… тут, в подвале… Давно хотел проверить, да все случая не было, да и боязно было одному соваться. Сердце Валеры тревожно екнуло. Он знал этот тоннель… он мог быть не только путем к спасению, но и лазейкой для чего-то очень нехорошего. Он вспомнил тюремные "крысиные тропы" – тайные ходы, которые зэки использовали для своих темных дел. Инстинкт, отточенный годами выживания в зоне, подсказывал ему, что сейчас происходит нечто подобное, только враг куда страшнее.

Он взял ее за руку и повел вглубь больницы, к старым, заброшенным подвальным помещениям, куда уже много лет никто не заглядывал. Они спустились по скрипучей лестнице, освещая себе путь тусклым фонариком, который Валера всегда носил с собой. В одном из самых дальних и заваленных всяким хламом отсеков подвала, за грудой старых матрасов и сломанной мебели, он указал на неприметную, ржавую металлическую дверь, почти вросшую в стену.

– Вот, – сказал он. – Я тут… когда на зоне был… слышал байки от старых сидельцев, которые тут на «химии» работали еще в семидесятых, когда эту больницу строили. Говорили, ее специально возводили для геологов из проекта «Метеор», и что отсюда, из подвала, шел подземный ход прямо к их заброшенным шахтам за городом. Для экстренной эвакуации начальства или… для тайной транспортировки каких-то "особо ценных образцов", которые не должны были видеть посторонние глаза. Я всегда думал, брехня это все, зэковские сказки… а вот, похоже, и нет.

С трудом им удалось сдвинуть заржавевшие засовы. За дверью оказалась не стена, а узкий, темный проход, уходящий в неизвестность. Из него тянуло сыростью и затхлым, но каким-то другим, не подвальным воздухом. Скрежет повторился, громче, настойчивее, но уже из глубины тоннеля. К нему добавилось какое-то мерзкое, высокое повизгивание, не похожее на писк обычных крыс, и слабый, но отчетливый запах озона и чего-то гнилостно-металлического – такой же, какой исходил от больших биороботов.

Валера посветил фонариком вглубь. Тоннель был явно искусственного происхождения, стены выложены старым, потрескавшимся кирпичом, сводчатый потолок. Местами виднелись обвалы, но в целом он выглядел проходимым. Вдоль стен тянулись остатки каких-то кабелей, а на полу кое-где виднелись ржавые рельсы узкоколейки – похоже, когда-то здесь действительно что-то перевозили.

– Ну что, рискнем? – спросил Валера, глядя на Катю.

Она, несмотря на пережитый ужас и боль от раны, кивнула. Любопытство и надежда на спасение пересилили страх.

Они сделали несколько шагов по тоннелю. Под ногами хрустели мелкие камни. Впереди, в непроглядной тьме, казалось, виднелся какой-то слабый отсвет, и оттуда тянуло едва уловимым сквозняком, пахнущим землей и… чем-то еще, незнакомым.

– Куда он ведет? – прошептала Катя.

– Если верить байкам – к старым штольням «Метеора», – ответил Валера. – А это уже за городом, в тайге. Может, там безопаснее. Или, по крайней мере, есть шанс уйти из этого ада. А еще… я слышал от одного старого геолога, с которым сидел, что в тех шахтах "Метеор" не только уран искал. Что там были какие-то "особые камеры", где они изучали "небесные камни". Может, там мы найдем что-то, что поможет нам против этих тварей.

Они понимали, что этот тоннель – не только потенциальный путь к отступлению из больницы в случае серьезной атаки, но и, возможно, прямой доступ к заброшенным шахтам проекта «Метеор». А там могли быть скрыты важные ресурсы, информация, или даже другие, более надежные укрытия.

Но в то же время, этот подземный ход мог стать и путем проникновения для других, более крупных мутантов или даже для разведчиков рептилоидов, если они знали о его существовании. Каждый шаг в неизвестность нес в себе как надежду, так и новую, еще большую угрозу.

Глава 39: Голос из прошлого

После того, как голограмма погасла, оставив Морозова и Волкова наедине с гулкой тишиной древней пещеры и леденящим душу знанием о «восьми тридцати двух», они еще долго не могли прийти в себя. Холод, казалось, проникал не только под их изношенную одежду, но и в самые кости, смешиваясь с первобытным ужасом перед неведомым. Оранжевый отсвет Кокона, едва пробивавшийся снаружи сквозь узкий лаз, которым они сюда попали, казался здесь, в глубине земли, отблеском адского пламени.

Собравшись с силами, они продолжили исследование пещеры. Она оказалась гораздо больше, чем они предполагали… В одном из самых дальних и, как ни странно, лучше всего сохранившихся залов… они обнаружили то, что сразу приковало их внимание. В центре зала, на небольшом каменном возвышении, покоился огромный, идеально ограненный синий кристалл, размером с человеческую голову. Он ярко пульсировал внутренним светом, даже без видимого источника питания, освещая стены, покрытые сложными фресками, изображающими синекожих гуманоидов, космические корабли и битвы с тенями, вооруженными кристаллическим оружием. Вокруг кристалла была смонтирована сложная система из тонких металлических спиралей, похожих на антенны, и волноводов из того же синеватого металла…

– Это… это должно быть оно, – выдохнул Волков… – Тот передатчик, о котором говорила голограмма. Или, по крайней мере, его ядро. Судя по фрескам, они использовали его для связи со своими… или для предупреждения.

Он начал внимательно осматривать устройство…

– Так… – бормотал Волков себе под нос… – Этот большой синий кристалл – явно основной резонатор… А эти спирали вокруг… они как… фокусирующие антенны… Они должны преобразовывать энергию… в направленную волну определенной частоты… Частота, скорее всего, та самая – 77.7 МГц… А символы на постаменте… и на стенах… это не просто украшение, это же схема коммутации! Или… инструкция по фазировке!

Он снова посмотрел на кристалл Морозова.

– Полковник, ваш кристалл, – сказал он. – Попробуем его сюда. Только осторожно…

Волков, сверяясь с символами, выгравированными на постаменте и на стенах вокруг, а также с записями из шифр-блокнота Морозова-старшего, где упоминались "последовательности активации древних устройств" и "резонансные частоты синих камней", пробовал разные комбинации…

Может, нужна определенная частота? – предположил Морозов… – Отец писал, что они пытались связаться с "синими огнями" на частоте семьдесят семь и семь… И тот сигнал, что мы перехватили от них из Колымажска, тоже был на этой частоте!

Волков замер. "Точно! На самой плите-активаторе были символы, похожие на обозначение частотного диапазона! Если это устройство универсально… и если мы сможем подать на него сигнал на этой частоте, используя наш синий кристалл как ключ-модулятор…" Он снова принялся за работу… Морозов, следуя его инструкциям, прикладывал свой синий кристалл к различным точкам на пульте, пытаясь найти "точку входа" или "резонансный узел".

И наконец, после очередной попытки, когда он, следуя какой-то своей инженерной интуиции и ориентируясь на один из сложных спиральных символов на стене, повернул один из волноводов под определенным углом и одновременно приложил кристалл Морозова к центральному гнезду, которое вдруг слабо засветилось в ответ, произошло чудо.

Большой кристалл в центре зала вспыхнул ярким, пульсирующим синим светом… Металлические спирали вокруг него задрожали и начали тихо, мелодично гудеть… Воздух наполнился запахом озона. Их старенькая армейская рация Р-105М, которую Волков оставил включенной на частоте 77.7 МГц, шипя и потрескивая, ожила. Сквозь оглушительные помехи… начал пробиваться слабый, почти неразборчивый, но явно осмысленный сигнал.

"…прием… слыш… кто… на… частоте… Земля? Это… невероятно… Сигнал… ваш сигнал… он прошел… сквозь Пелену Тьмы (Кокон)! Мы… Наследие Звездного Ветра… последние… Наша станция "Тихая Пристань"… на дальней орбите… Мы думали… все потеряно…"

Волков бросился к рации…

– Это база "Сокол"! Полковник Морозов и капитан Волков! Мы вас слышим! Кто вы? Ответьте!

Голос на том конце ответил, и теперь в нем звучала тревога:

– …Кокон… это их стандартная процедура… изоляция и терраформация под себя, подготовка к поглощению… Но если… если есть сопротивление… или если операция проваливается… Империя… она не прощает… Они пришлют… "Очиститель" – флот возмездия, протокол "Выжженная Земля".

– "Очиститель"? – переспросил Волков. – Когда?! Когда они прибудут?!

– …Не знаем… скоро… Их разведзонды ("небесные иглы") уже там… их агенты трансформации активны… Ищите их знаки… Остерегайтесь… предателей… они всегда… используют… слабых… Мы… попытаемся… помочь… чем сможем… Код деактивации Кокона… он в символах Найнача… ключ… восемь… три… два… Повторяю… восемь-три-два… это не просто цифры… это… алгоритм… критическая частота коллапса… Ищите… путь к звездам… через… Наследие… оно… еще… живо… (сигнал обрывается окончательно).

Морозов и Волков смотрели друг на друга, ошеломленные. Они не одни. Есть союзники, там, в космосе. Но над Колымажском… нависла новая, еще более страшная угроза – "Очиститель" Империи. И таинственное "восемь три два" снова прозвучало, как ключ к чему-то жизненно важному. Это была не просто надежда – это была конкретная, пусть и почти невыполнимая, задача.

Их миссия – выжить, выбраться из этой тайги и передать это жуткое предупреждение и бесценную информацию тем, кто остался в городе, – стала еще более острой и почти невыполнимой. Но теперь они знали, что борьба имеет смысл. И что где-то там, среди холодных звезд, еще теплится синий свет надежды, а в их руках – пусть и обрывочный, но план спасения.

Глава 40: Первая победа и цена

Работающая школа Колымажска, одно из немногих зданий, где еще теплилась жизнь и хрупкая надежда, превратилась в осажденную крепость. После предупреждения, с трудом переданного Морозовым и Волковым по чудом заработавшей на короткое время рации Тихого (или после того, как Аня и Искра, расшифровывая "Книгу Теней" и соотнося ее с видениями бабушки, предсказали скорое нападение "теней с неба"), в ее промозглых, едва отапливаемых классах и коридорах, где изо рта у каждого валил пар, укрывались не только бойцы объединенной группы Ивана и Ани, но и несколько десятков гражданских – в основном женщины, старики и дети. Среди детей были и те, кто особенно сильно страдал от «синдрома зеркального слуха», их испуганные глаза отражали не только ужас происходящего, но и хаос чужих мыслей.

Атмосфера была наэлектризована до предела. Еды не хватало, медикаменты были на исходе, а ледяной холод Кокона выматывал последние силы. Низкий гул Кокона, казалось, стал громче, а оранжевое небо – еще более давящим. По городу то и дело проносились те самые "небесные иглы" – разведзонды рептилоидов, словно выбирая цели для удара.

– Движение! – голос Лиса, одного из дозорных «Волков», прозвучал резко и тревожно. Он только что вернулся с обхода внешнего периметра, его лицо было бледным, а глаза лихорадочно блестели. – Их много… очень много. Идут со стороны старого кладбища. Не как обычно, поодиночке или мелкими группами. Это… это похоже на скоординированную атаку.

Иван и Аня быстро переглянулись. Их худшие опасения сбывались.

– Всем по местам! – голос Ивана прозвучал жестко, не оставляя места панике. – Баррикадируйте окна на первом этаже! «Коктейли» – наготове! Аня, твои лучники – на крышу, если удастся. Бейте по глазам, по суставам, если сможете!

Началась суматошная, но организованная подготовка. Остатки парт, шкафы, мешки с мусором – все шло на укрепление входов и окон. Женщины уводили плачущих детей в самый дальний и защищенный класс в глубине здания. Дмитрий "Химик" и Искра, используя последние запасы угля и несколько синих кристаллов, которые они научились "активировать" с помощью символов повстанцев и ритуальных напевов, лихорадочно чертили на стенах и полу защитные символы… Эти символы, вспыхивая голубоватым светом при приближении биороботов, создавали кратковременные энергетические барьеры, которые сбивали тварей с толку и замедляли их продвижение.

Атака началась внезапно, с оглушительным ревом и скрежетом. Из серой мглы, окутывавшей город, хлынула волна биороботов. Это были не только уже знакомые им мутировавшие волки или крысы. Среди них были и более крупные, бронированные твари, похожие на изуродованных людей, с кристаллическими лезвиями вместо рук, и даже несколько насекомоподобных существ, быстро карабкавшихся по стенам школы, пытаясь проникнуть через верхние этажи. А в арьергарде, направляя атаку, двигались две высокие, закутанные в темные плащи фигуры с горящими желтыми глазами – командиры рептилоидов.

– Огонь! – закричал Иван.

Первые «коктейли Молотова», брошенные из окон, огненными шарами врезались в ряды наступающих, заставляя их на мгновение отшатнуться. Стрелы Орлана и других лучников «Теней» свистели в морозном воздухе, находя уязвимые места в броне некоторых тварей. Редкие выстрелы из самопалов и старых охотничьих ружей добавляли хаоса в ряды нападавших.

Аня, стоявшая на одной из баррикад рядом с Иваном, в самый критический момент, когда несколько биороботов почти прорвались через завал из парт, выхватила свой амулет. Она вспомнила слова бабушки о "чистоте сердца" и "силе духа". Сконцентрировав всю свою волю, всю свою ярость и любовь к тем, кто был за ее спиной, она направила поток энергии через синий кристалл на амулете. Короткая, ослепительная вспышка чистого ультрамаринового света заставила тварей на несколько секунд замереть в дезориентации… Но Аня тут же пошатнулась… синий кристаллический осколок на ее амулете заметно потускнел, и на его поверхности появились новые, более глубокие трещины.

Бой шел с переменным успехом. Защитники дрались яростно, понимая, что отступать некуда. Но врагов было слишком много, их ярость – безгранична, а их тела, усиленные инопланетными технологиями, казались почти неуязвимыми.

Несмотря на отчаянное сопротивление, биороботам удалось найти слабое место в обороне. С оглушительным треском обрушилась часть старой кирпичной стены в одном из боковых крыльев школы, там, где когда-то был спортзал. Через пролом хлынули самые быстрые и мелкие из мутантов – те самые крысоподобные твари с кристаллическими наростами.

– Прорвались! Они в спортзале! – закричал кто-то.

Паника охватила гражданских, укрывавшихся в классах, ближайших к спортзалу. Дети заплакали, их крики смешивались с рычанием тварей и командами бойцов. Елена Матвеевна и старый директор школы, Аркадий Степанович, пытались успокоить их и организовать эвакуацию в более безопасное, центральное крыло здания, но путь был отрезан прорвавшимися мутантами.

Пролом в стене спортзала стал адом. Биороботы волнами рвались внутрь. Иван, с перекошенным от ярости лицом, палил из своего обреза почти в упор, но тварей было слишком много. Аня, немного пришедшая в себя после первого использования амулета, но все еще чувствуя ледяную слабость в конечностях и пульсирующую боль в висках, видела, как кольцо вокруг них сжимается.

Костястый, самый молодой и задиристый из «Волков», который всегда пытался доказать свою крутость, но чаще всего попадал впросак, оказался как раз в том коридоре, куда вырвались крысы-мутанты. Он видел, как они устремляются к двери класса, за которой слышался детский плач. Он вспомнил своего младшего брата, погибшего от голода и холода в первые дни после катастрофы на Чернобыльской АЭС, когда их семью эвакуировали из Припяти. Тогда он, Костястый, был еще ребенком и ничего не мог сделать. Сейчас он был "Волком". И он мог. В его обычно нагловатых глазах на мгновение мелькнул не страх, а какая-то отчаянная, взрослая решимость.

Он был вооружен лишь самодельным тесаком и одним-единственным, последним «коктейлем Молотова», который он берег «на крайний случай». Этот случай настал.

– Эй, вы, уроды! Сюда идите! – закричал он, бросаясь наперерез тварям.

Несколько крыс-мутантов тут же развернулись и кинулись на него. Костястый отбивался тесаком, но силы были неравны. Одна из тварей вцепилась ему в ногу, другая полоснула когтями по руке. Но он не отступал.

Когда последняя группа детей… скрылась за поворотом коридора, Костястый, истекая кровью, но с кривой усмешкой на губах, поджег фитиль своего "коктейля". "Ну что, твари, – прохрипел он, глядя в горящие желтые глаза надвигающихся мутантов. – Потанцуем?" Он швырнул бутылку… Яркая вспышка озарила коридор. Огонь мгновенно охватил Костястого и нескольких ближайших мутантов. Его последний крик потонул в реве пламени и визге горящих тварей. Но проход был заблокирован огненной стеной, дав детям и Елене Матвеевне драгоценные минуты, чтобы укрыться.

Иван, подбежавший к месту схватки, успел увидеть лишь догорающие останки и обугленные тела мутантов. Поступок Костястого… спас детей. Ценой его собственной жизни.

Героическая смерть Костястого… вызвала у них не страх, а всплеск ярости. Они дрались с удвоенной, отчаянной силой, мстя за павшего товарища и понимая, что отступать некуда – за их спинами были беззащитные дети и старики.

Аня, немного пришедшая в себя после использования амулета, снова была в первых рядах…

Иван, видя, как биороботы отшатнулись от вспышки амулета Ани, и вспомнив, как огонь подействовал на мутировавших волков, закричал: "Огня! Больше огня! Жгите этих тварей!" Защитники, подхватив его призыв, начали швырять в проломы и окна все, что могло гореть… Несколько "коктейлей Молотова", в которые Дмитрий добавил порошок измельченных синих кристаллов (по его теории, это должно было усилить эффект), взрывались особенно яростно, и пламя от них, имевшее странный синеватый оттенок, заставляло биороботов визжать и отступать с еще большей паникой.

Биороботы, понеся значительные потери, не выдержали такого отпора и ярости огня. Их атака захлебнулась. Оставшиеся в живых твари начали поспешно отступать…