Сибирский кокон

Иван, отстреливаясь из обреза, прикрывал Аню и Следопыта, которые пытались найти укрытие за широким стволом поваленного дерева. Чир, несмотря на явный страх в глазах, действовал на удивление ловко, уворачиваясь от атак и помогая Лысому отбиваться от наседавших тварей.

Стычка была короткой, но яростной. Через несколько минут, потеряв значительную часть своего роя, насекомые так же внезапно отступили, растворившись в густых кронах.

Отряд тяжело дышал. У Лысого была искусана рука, у Грозы – щека. Иван стряхнул с одежды несколько раздавленных, воняющих озоном тварей.

– Какая гадость, – прохрипела Гроза, вытирая кровь с щеки. – Здесь что, все живое с ума сошло?

– Похоже на то, – мрачно ответил Иван. – Идем дальше. И смотреть в оба.

Напряжение не отпускало. Каждый шорох, каждый треск ветки заставлял их вздрагивать. К вечеру, когда оранжевый свет Кокона стал гуще и зловещее, Следопыт остановился, указывая на снег.

– Волки, – коротко сказал он.

Следы были свежими, крупными. И в них отчетливо виднелись отпечатки чего-то острого, не похожего на обычные когти. Иван присел, внимательно рассматривая отпечатки. В нескольких из них тускло блеснули крошечные кристаллические осколки.

– Мутанты, – подтвердил он догадку Следопыта. – Те самые, с кристаллическими клыками. И их тут целая стая прошла, совсем недавно.

Ночь застала их в небольшой, заснеженной низине, окруженной густым ельником. Решили сделать короткий привал. Развели маленький, почти бездымный костер, больше для того, чтобы отогнать мрак и холод, чем для тепла. Ели вполголоса, экономя скудные припасы.

Иван и Аня сидели чуть в стороне, обсуждая дальнейший маршрут.

– Если Морозов идет на северо-восток, он должен был пересечь эту низину, – говорил Иван, водя пальцем по самодельной карте, которую они набросали по памяти. – Но волки… они могли пойти по его следу.

– Могли, – согласилась Аня. – Но Морозов – опытный военный. Он должен был это предвидеть.

Их разговор прервал тихий, но настойчивый рык, донесшийся из темноты ельника. А потом еще один, и еще. Волки. Они окружили их.

– К оружию! – шепотом скомандовал Иван.

Из темноты, одна за другой, начали выходить тени. Пять, шесть… семь волков. Огромные, поджарые, с горящими во тьме желтыми глазами. Из их оскаленных пастей торчали длинные, острые клыки, которые в свете костра тускло отсвечивали синеватым кристаллическим блеском.

Первый волк, самый крупный, вожак, прыгнул. Лысый, успевший выставить перед собой свою дубину, принял удар на себя. Раздался глухой стук, и волк, взвизгнув, отлетел в сторону, но тут же снова приготовился к атаке.

Завязался ожесточенный бой. Гроза, с отчаянием загнанного зверя, металась между нападающими, ее ножи мелькали, оставляя кровавые росчерки на шкурах мутантов. Она дралась не только за свою жизнь, но и за память о брате, погибшем в такой же стычке. Орлан и Иван, заняв позиции за деревьями, вели прицельный огонь, стараясь экономить последние патроны.

Аня, стоя в центре небольшого круга, который образовали защитники, держала перед собой свой амулет. Он слабо светился, но его энергия, казалось, на мгновение дезориентировала волков, заставляя их колебаться перед атакой. Она тихо напевала древнюю песню защиты, и ее голос, низкий и сильный, придавал сил остальным.

Один из волков, обойдя Лысого, бросился на Чира. Молодой эвенк успел выставить перед собой короткое копье, но зверь был слишком силен. Клыки сомкнулись на его плече. Чир вскрикнул от боли и упал.

– Чир! – Аня бросилась к нему, но Иван перехватил ее.

– Стой! Я сам!

Он выстрелил почти в упор, и волк, дернувшись, замер.

Бой продолжался еще несколько мучительных минут. Наконец, потеряв троих из стаи и получив серьезные раны, волки отступили, растворившись в ночной тьме так же внезапно, как и появились.

На снегу остались лежать три мертвых зверя. И раненый Чир.

Чир стонал от боли. Плечо было сильно разодрано, кровь быстро пропитывала его одежду. Аня, отбросив усталость, вместе с Иваном обрабатывала рану, используя последние капли перекиси и остатки бинтов, которые дала Катя. Рана была глубокой, но, к счастью, не задела артерию.

– Нужно уходить отсюда, – сказал Иван, осматривая лагерь. – Волки могут вернуться. Или придут другие твари, на запах крови.

Отряд был измотан до предела. Патронов почти не осталось. У Лысого была разорвана рука дубиной в схватке, у Грозы – несколько глубоких царапин на ноге. Даже Орлан, обычно невозмутимый, тяжело дышал.

После короткого, тревожного совещания решили идти дальше. Возвращаться сейчас, с раненым, через кишащую мутантами тайгу было бы еще опаснее. Тем более, что знаки Морозова вели их вперед.

Утро встретило их все тем же мертвенно-оранжевым светом. Чира поддерживали с двух сторон, он шел, стиснув зубы от боли. Каждый шаг давался с трудом.

Следопыт, несмотря на общую подавленность, не терял бдительности. И его упорство было вознаграждено. У пересохшего русла ручья, под вывороченным корнем старой лиственницы, он нашел то, что заставило их сердца забиться чаще. Это была пустая консервная банка из-под армейской тушенки. А на ее внутренней стороне грубо, но четко было выцарапано несколько слов: «Группа М. Живы. Идем С-В. Встретимся у Старой Базы. Осторожно. Зона Х». Внизу была нарисована грубая стрелка.

– Старая База… – прошептал Иван. – Это одна из заброшенных геологических баз «Метеора». Мы проходили недалеко от нее, когда…

Он не договорил. Воспоминания о крушении вертолета были еще слишком свежи.

– Значит, они живы! – выдохнул Лысый, и на его измазанном лице появилась слабая улыбка.

Эта находка, этот короткий, отчаянный сигнал из неизвестности, вдохнул в них новые силы. Морозов и Волков были где-то рядом. Они тоже боролись, тоже выживали в этом аду. И они ждали их.

– Зона Х… – задумчиво произнесла Аня. – Это, наверное, предупреждение об особо опасном участке.

Отряд, собрав последние силы, двинулся по направлению, указанному стрелкой. Они шли вперед, вглубь ледяной, враждебной тайги, ведомые хрупкой надеждой. Что ждало их впереди, у Старой Базы, в этой таинственной Зоне Х, не знал никто. Но теперь они знали, что не одни. И это придавало им сил. Экспедиция в неизвестность продолжалась.

Глава 57: Лаборатория под СТО: Прорыв Химика и Искры

Пока основной отряд Ивана и Ани, преодолевая ледяное дыхание измененной тайги, двигался на север, в глубине убежища под СТО Николая, в самом дальнем и холодном его отсеке, время, казалось, застыло. Тусклая, одинокая лампочка, подключенная к вечно кашляющему генератору, бросала дрожащий свет на стены, покрытые инеем. Воздух здесь был особенно тяжелым: к привычным запахам сырости, машинного масла и пыли примешивался острый, металлический привкус озона от каких-то самодельных приборов Дмитрия «Химика» Соколова и терпкий, сухой аромат трав, которые Искра развесила для просушки. Единственным звуком, нарушавшим мертвую тишину подземелья, был едва уловимый, давящий гул Кокона, просачивающийся даже сквозь толщу бетона и мерзлой земли.

Дмитрий, ссутулившись над грубо сколоченным столом, напоминавшим верстак, был полностью поглощен работой. Перед ним лежали разрозненные листы: пожелтевшие страницы из папок Горохова с неразборчивыми схемами и отчетами «Метеора», несколько чудом уцелевших, оплавленных, но сохранивших внутреннюю структуру обломков технологий повстанцев, и его собственные, исписанные мелким, убористым почерком тетради с формулами и расчетами. Его пальцы, синие от холода, то и дело замирали над очередной диаграммой энергетических всплесков, зафиксированных геологами десятки лет назад. Он пытался сопоставить их с характеристиками синих кристаллов, которые реагировали на присутствие людей, на эмоции, на шаманские ритуалы, но закономерность ускользала, как вода сквозь пальцы.

«Должна быть связь! – стучало у него в висках. – Эти всплески… они не случайны. И кристаллы реагируют… но как? Какая частота? Какой катализатор?» Усталость и холод притупляли мысли, но он упрямо продолжал, подгоняемый отчаянием и чувством вины перед теми, кто сейчас рисковал жизнями там, наверху, в ледяной тайге.

Напротив него, на старом ящике, укрывшись дырявым армейским одеялом, сидела Искра. Перед ней на куске оленьей кожи были разложены хрупкие, истлевшие по краям страницы «Книги Теней». Она медленно, почти благоговейно, водила кончиком пальца по древним, выцветшим символам, ее губы беззвучно шевелились, повторяя забытые слова. Иногда она закрывала глаза, ее дыхание становилось ровным и глубоким, и Дмитрию казалось, что она впадает в легкий транс, пытаясь уловить «голос» кристаллов или услышать шепот древних шаманов, чьи знания были запечатаны в этих письменах.

«Духи говорят о ‘небесном огне, запертом в камне’, – тихо произнесла она, не открывая глаз, словно отвечая на его невысказанные мысли. – Но как его освободить, не обжегшись? Как заставить служить живым, а не мертвым?»

Время в подземелье текло иначе – тягучее, почти осязаемое. Дмитрий уже в сотый раз перебирал свои записи, когда Искра вдруг резко выпрямилась, ее глаза широко раскрылись, в них плескался странный, возбужденный блеск.

– Смотри! – она протянула ему одну из страниц «Книги Теней», указывая на сложный, витиеватый символ: спираль, из центра которой исходили три коротких, но четких луча, заканчивающихся маленькими точками. – «Зов Трех Звезд пробуждает Спящий Камень». Наши предки верили, что этот ритуал может усилить силу оберегов или даже… – она понизила голос, – ‘открыть врата между мирами’, если сила будет велика. И если зовущие будут чисты сердцем.

Дмитрий, оторвавшись от своих расчетов, внимательно посмотрел на символ. Что-то знакомое, почти забытое, шевельнулось в его памяти. Он быстро перебрал обломки технологий повстанцев, пока не нашел то, что искал – небольшой, плоский кристаллический блок, на поверхности которого была выгравирована схема. Треугольное расположение каких-то эмиттеров вокруг центрального элемента. И тут же вспомнился отчет Горохова – тот самый, где упоминались «три аномальных источника высокочастотного излучения», зафиксированных оборудованием «Метеора» в районе падения первого НЛО, корабля повстанцев.

– Три звезды… три источника… спираль… – бормотал он, его мозг лихорадочно работал, сопоставляя обрывки информации. – Это же… это же похоже на… фокусирующую линзу для энергии! Или… резонансную камеру!

Он начал быстро, сбивчиво объяснять Искре свои догадки. О том, что «три звезды» – это не буквальное указание на небесные тела, а, возможно, метафора для трех синхронизированных источников энергии, которые, воздействуя на центральный кристалл, могут вызвать в нем резонанс, «разбудить» его скрытую силу.

Искра слушала, затаив дыхание. Научные термины были ей чужды, но суть она уловила.

– Число «три» священно для нашего народа, – сказала она. – Оно символизирует единство трех миров – нижнего, среднего и верхнего. И для пробуждения силы нужен правильный «напев» … – она на мгновение задумалась, – …правильная вибрация. Чтобы камень услышал.

– Вибрация… частота! – подхватил Дмитрий. Его глаза горели. – Если мы сможем подобрать правильную частоту для этих трех «эмиттеров» и сфокусировать их на центральном кристалле… возможно, мы сможем не просто усилить его, а… понять сам принцип его работы! Или даже… – он не решался договорить мысль, которая казалась слишком смелой, – …найти способ противодействовать технологиям Империи.

Решение пришло само собой. Риск был огромен, но и потенциальная награда – несоизмеримо больше. Они должны были попробовать.

В центре их маленькой лаборатории, на куске старого брезента, Искра тщательно вывела мелом (найденным в ящике с инструментами Николая) защитные символы из «Книги Теней». По краям круга она расставила небольшие пучки сухих трав – полыни, можжевельника, багульника. Зажженные, они начали медленно тлеть, наполняя промозглый воздух терпким, очищающим ароматом. В самый центр круга она осторожно положила самый крупный и чистый синий кристалл повстанцев, который у них был – тот самый, что так ярко реагировал на их эмоции.

Дмитрий, тем временем, лихорадочно работал руками. Из последних остатков проводов, нескольких конденсаторов, выпаянных из старой, разбитой рации, и трех небольших, но все еще «живых» осколков синих кристаллов он быстро соорудил некое подобие установки. Три кристаллических осколка он расположил вокруг центрального кристалла, строго следуя схеме повстанцев и символу «Трех Звезд». К каждому осколку он подвел тонкие провода, соединив их с несколькими последовательно соединенными батареями от фонариков. Это был примитивный, но, как он надеялся, управляемый источник энергии.

Когда все было готово, они переглянулись. В их глазах смешались надежда, страх и отчаянная решимость.

Искра опустилась на колени у края ритуального круга. Закрыв глаза, она сделала глубокий вдох, и из ее груди полился тихий, низкий напев. Гортанные, вибрирующие звуки, казалось, шли из самой глубины веков, от ее далеких предков-шаманов. По мере того, как песня набирала силу, ее голос становился все увереннее, заполняя собой все пространство подземелья, отгоняя холод и мрак.

Дмитрий, затаив дыхание, следил за показаниями самодельного вольтметра, подключенного к его установке. Он медленно, очень осторожно, повернул рычажок реостата, подавая напряжение на три вспомогательных кристалла.

В тот момент, когда напев Искры достиг своего пика, а Дмитрий, стиснув зубы, замкнул последнюю цепь в своей установке, произошло невероятное. Центральный кристалл, лежавший в центре мелового круга, вспыхнул ослепительно-ярким, пульсиющим синим светом. Три вспомогательных кристалла, расположенные вокруг него, начали вибрировать с такой силой, что издавали высокий, почти неслышимый, но ощутимый всем телом звук. Воздух в лаборатории загустел, затрещал от статического электричества. Волосы на их головах встали дыбом. Одинокая лампочка над их головами несколько раз отчаянно мигнула и с тихим хлопком погасла, погружая их в полумрак, пронзаемый лишь неземным сиянием пробужденного кристалла.

Именно в этот момент на экране старенького, чудом работающего осциллографа, который Дмитрий сумел приспособить для своих нужд, появилась четкая, устойчивая синусоида – ответный импульс, словно кто-то или что-то невидимое откликнулось на их воздействие. Одновременно с этим они оба – и Искра, и Дмитрий – почувствовали, как на несколько мгновений ослабел, почти исчез, давящий, монотонный гул Кокона. Тишина, наступившая в эти секунды, была оглушительной.

Искра вскрикнула и схватилась за голову. Перед ее внутренним взором, как наяву, пронеслось короткое, но невероятно яркое видение: гигантская, пульсирующая темной энергией машина, скрытая где-то глубоко под землей или высоко в небе, – один из генераторов Кокона. И в этой машине, в самом ее сердце, она увидела слабое, уязвимое место, которое вибрировало, резонировало в такт их эксперименту, словно отвечало на их зов.

– Есть! – почти беззвучно выдохнул Дмитрий, не отрывая взгляда от экрана осциллографа. Он лихорадочно записывал параметры ответного импульса – частоту, амплитуду, форму волны. – Я понял! Их генераторы… они работают на определенной резонансной частоте! И у них есть… своего рода ‘слепое пятно’! Ахиллесова пята! Если воздействовать на этой частоте достаточно мощным, сфокусированным импульсом… можно вызвать перегрузку! Или, по крайней

мере, временный сбой!

Сияние центрального кристалла становилось почти нестерпимым, от него исходил ощутимый жар.

– Выключай! – крикнула Искра, чувствуя, что еще немного, и они потеряют контроль.

Дмитрий с трудом, почти наощупь, разомкнул цепь. Сияние кристаллов медленно, неохотно пошло на убыль, и лаборатория снова погрузилась в привычный полумрак, нарушаемый лишь слабым светом от тлеющих трав.

Они тяжело дышали, пот градом катился по их лицам. Они сделали это. Они нашли ключ.

Прошло несколько минут, прежде чем они смогли прийти в себя. Измотанные, но с лихорадочно горящими глазами, они смотрели друг на друга. Молчание было наполнено осознанием того, что только что произошло.

– Это… это невероятно, – наконец прошептал Дмитрий, его голос дрожал. Он быстро, сбивчиво начал объяснять Искре технические детали своего открытия – как, зная резонансную частоту и уязвимые точки генераторов, можно создать направленное устройство, способное локально подавлять поле Кокона или даже вывести из строя один из его столпов.

Искра, в свою очередь, рассказала о своем видении – о машине и ее слабом месте. Ее мистическое прозрение удивительным образом совпало с научными выводами Дмитрия, подтверждая их правоту с двух, казалось бы, противоположных сторон.

– Мы дали им… зуб, – тихо сказала Искра, ее глаза блестели в полумраке. – Маленький, но очень острый.

Дмитрий кивнул. Да, это был еще не клык, способный перегрызть горло врагу, но это был первый, реальный шанс нанести ответный удар, ослабить мертвую хватку Империи, сжимавшую их город.

Он тут же, не теряя ни минуты, схватил свою тетрадь и карандаш и начал набрасывать схемы нового устройства – более мощного, более стабильного, предназначенного для полевых условий. Он уже видел его – комбинация технологий повстанцев, усиленная и направленная знаниями, полученными сегодня.

Искра сидела рядом, склонившись над «Книгой Теней». Теперь она искала не ответы, а помощь – древние символы и ритуалы, которые могли бы усилить действие будущего устройства или защитить тех, кто будет его использовать.

– Теперь нужно превратить этот зуб в клык, – пробормотал Дмитрий, не отрываясь от своих чертежей. – И успеть… успеть, пока Иван и Аня не вернулись… или пока не стало слишком поздно для всех нас.

В этот момент из коридора донеслись приближающиеся шаги и приглушенные голоса. Кто-то из своих. Нужно было сообщить им. Рассказать о том, что здесь, в этом холодном, промозглом подземелье, на стыке древней магии и отчаянной науки, родилась новая надежда. Хрупкая, как первый осенний лед, но такая важная, такая необходимая для выживания. Впереди – еще больше работы, еще больше опасностей. Но теперь у них было направление. И это меняло все.