скачать книгу бесплатно
– Б-буду ок-казывать вам па-помощь, ч-чем смогу.
Селена в который раз скромно поблагодарила любимого дядю.
Они вернулись за стол, обитатели которого уже давно разбились на группы по интересам и коротали вечер в пьяных остротах и ехидных откровениях. Молодежь, приехавшая с родителями, разбежалась по комнатам особняка. Кто-то отправился в бальный зал. Кто-то к ломберным столикам и бильярду.
– Можете не сомневаться, господа. Теперь, когда этот гаденыш О’Хиггинс убит, Ирландия вспыхнет вновь! – говорил, поглаживая седые усы грузный полковник с раскрасневшимися щеками, чьи серо-стальные глаза с легкой, почти вальяжной свирепостью поблескивали из-под мохнатых бровей. – Теперь республиканцев будут резать на каждом шагу и вешать на столбах. Они еще не знают, что такое настоящая гражданская война, но скоро узнают.
– Ну, в таком случае, друг мой, вам не о чем переживать, – осклабился поджарый, лысеющий, с лицом серым от щетины (несмотря на тщательную выбритость) коммерсант из Бирмингема.
Он поднял бокал, сверкнув рубиновым перстнем.
– За то, чтобы перезревший ирландский плод поскорее упал к вашим имперским сапогам!
– Да, будь моя воля, я бы не дожидался. Покончил бы в три дня с этим недогосударством! Н-нация ублюдков и дегенератов… – глубокомысленно и зло проскрипел полковник, глядя в мрачную бездну своих фантазий.
– Полковник Гиббс! – вспыхнула остроносая молодая дама, с торчащим из светлых, завитых волнами волос черным пером и столь же черными пятнами вокруг глаз. – Сколько можно просить вас держать это при себе! У нас интернациональное сообщество, а не милитаристский кружок угорелых патриотов! Вы сами прекрасно знаете: вы здесь в ином статусе!
– Да, старина, послушайте, что говорит наша прекрасная графиня, – густой бас сидевшего рядом толстяка обдал полковника коньячным перегаром. – Вы сами сейчас за-амечательно общаетесь с германцами, хоть они и не раз покушались на вашу жизнь. Ваш национализм до тошноты избирателен и непостоянен. Как ветреная женщина.
– Германцы не ничтожества, в отличие от… – хмуро пробурчал полковник.
– Кризис – вот, что сейчас важно, а не ваши наполеоновские пережитки прошлого! – донесся с другого конца стола резкий голос всклокоченного, сучащего под столешницей ногами коротышки – биржевого спекулянта без определенного гражданства и места жительства.
– Нет никакого кризиса, Берни, он тебе приснился! – усмехнулся коммерсант.
– Конечно! Завтра не будет грозы, потому что сегодня светит солнце. А вам напомнить, что на этот счет писал Мизес добрых двадцать лет назад? Он описал именно все то, что сейчас разворачивается прямо на глазах у толп изумленных недоумков. То, что взрывной рост в производственных отраслях, сегодня обеспечен только лишь искусственным снижением процентных ставок, вы, надеюсь, в курсе? Это же не может длиться вечно! Золотой стандарт, пусть даже ослабленный центральными банками, в конце концов, заставит задвинуть инфляционную политику. Знаете, что тогда будет? Какой из всего этого единственный выход? Я бы назвал это тоннель в конце света! Сейчас американцы пытаются отсрочить обвал…
Он подавился и впал в такой душераздирающий кашель, что его любовница и официант стали по очереди судорожно колотить его по спине.
– А, в сущности, что так мешает нам в это поверить? – сумрачно произнес епископ Атчерсон – седой, до женоподобности прилизанный и круглолицый, с юркими, вечно настороженными глазками и напряженным ртом. – Я понимаю, друзья, что, живя в эпоху аэропланов, радио и кинематографа, можно в какой-то момент безрассудно отдаться течению, забыв, что впереди пороги. Именно так все сейчас и живут. Но вы! Вы-ы… Как вы можете? Церковники пугают вас библейским концом – иные по слабоумию, иные, потому что боятся сформулировать, что в реальности несет для мира наибольшую опасность.
– И что же это, по-вашему, святой отец? – кокетливо поинтересовалась графиня Хантингтон.
– Романтики, оптимисты, светлоголовые теоретики и подобная сволочь, которая в последние годы народилась, как грибы после дождя, – вздохнул епископ, ковыряясь в десерте. – Я помню мир сорок лет назад, все были гораздо… богобоязненней, как я, по идее, должен профессионально выразиться. А на самом деле просто мудрее и осторожнее. Никто не орал, что, если убить десятки миллионов человек, войны на земле прекратятся. На того, кто заявил бы, что свободный рынок – это божий перст, ведущий мир в светлое будущее, смотрели бы, как на умалишенного. Что такое биржа? Перманентная массовая истерика, сошедший с ума муравейник, движимый инстинктом, но рвущийся за штурвал человеческой цивилизации. У нас был «Титаник» – сверхсовременный плавучий город, погибший в первом же плавании. И какой урок извлекли из его гибели все, кто называл его непотопляемым? Они взялись строить дирижабли: все больше, все выше, все быстроходнее. Эти небесные «Титаники»… Политика, экономика, искусство, семья – везде одно и то же. У нас под боком за десять лет вырос гигантский красный монстр, заливший кровью собственный флаг. Живое доказательство того, что бывает, когда сладкие галлюцинации ненадолго вытесняют реальность из мозгов людей…
– Качели! – воскликнула пожилая писательница из Франции (в прошлом журналистка патриотического толка), тряхнув кудрявой копной рыжеватых волос.
Гости перевели взоры на эту сгорбленную пиранью пира, не так давно известную всей Европе. В годы Великой войны именно она создала миф, будто немцы на полях сражений используют зубчатые «живодерские» штыки для истязания пленных. Ее усилиями страх и ненависть к немцам среди французских солдат выросли в разы.
– Простите?
– Любая прекрасная идея подобна качелям: чем сильнее запустишь их ввысь, тем больнее получишь по лбу.
– Ф самая точку, старая ты ф-ветьма! – пьяно прохрюкал германский барон с усами-перышками, в чопорном белом мундире довоенного стиля.
– Держитесь за магию, как за материнскую юбку. Скоро она останется единственным прибежищем разума и логики в мире! – провозгласил смазливый двадцатилетний адвокат, вундеркинд, гений красноречия, недавно переехавший в Штаты, чтобы, вопреки закону, сделать там карьеру сенатора.
– За магию, черт ее дери! – рявкнул полковник, поднимаясь со стула.
– За то, что делает нас особенными!
– За нашу силу!
– За высшую благодать!
В который раз над столом увлеченно зазвенели, плескаясь, янтарные бокалы.
Сидевшие по правую руку от Коллингвуда Селена и ее бабушка безучастно наблюдали бьющий фонтан всеобщего самодовольства. Коллингвуд застенчиво, ни с кем не чокаясь, поднимал свой бокал. Помня о своих речевых язвах, он уже давно мудро устранился от застольных прений и бесед.
– А вот и наше черное золотце! – раздался чей-то хмельной возглас с дальнего края стола.
Троюродная сестра Селены, черноволосая Иоганна, чьи татуировки и гипнотические чары так впечатлили Мореля, сверкнув белоснежной улыбкой (ничем больше не походившей на жуткий змеиный оскал) опустилась за стол и изящным жестом потребовала себе шампанского.
Несмотря на огромный интерес среди мужской половины, никто не попытался завести с ней разговор. Все знали, что Иоганна не говорит. Точнее говорит, лишь когда это нужно ей, а не кому бы то ни было еще. В глазах гостей эта странная особенность добавляла ей сходства с Селеной. Пусть даже ее немота, в отличие от слепоты сестры, не имела природных причин.
Где и как жила и чем занималась Иоганна, в точности не знал никто. Имелись сведения, что она уже в третий раз, под новым именем вышла замуж за очередного богатея ни то в Бразилии, ни то в Аргентине. Теперь ее избранник, по всей видимости, должен был в скором времени застрелиться или попасть под авто, завещав все свое состояние горячо любимой жене. Как и предшественники.
Бабушка Селены гневно поджала тонкую нижнюю губу, испепеляя Иоганну взглядом: та до сих пор ни единым движением глаз не выказала внимания родственникам.
– Он скоро будет здесь, – отстраненно-сладко сообщила Иоганна, осушив бокал. – Я чувствую…
– К-ка-как?! – первым встрепенулся Коллингвуд.
По столу побежал ошарашенный ропот.
– Мы его не ждали!
– Я точно слышала, что он не сможет…
– О, дьявол, как можно было ничего не сказать!
– Мне нужно подготовиться! Я всегда морально готовлюсь к таким встречам.
– Во-во ск-к… – дрожа от волнения, начал Коллингвуд.
Кто-то, не вытерпев, перехватил у него вопрос.
– Во сколько он прибудет, Иоганна?
– О-о… – Иоганна глубокомысленно подняла глаза к громадной пылающей люстре, потом перевела взор на двери холла. – Сейчас.
– Как?!
– Прямо сейчас.
Часы забили полночь. Смолк невидимый оркестр.
– О боже! – воскликнула графиня Хантингтон. – Я тоже чувствую его приближение! Ах! Пять! Шесть! Семь!
Она, как помешанная, принялась вдруг отсчитывать удары.
На десятом, вверху что-то пронзительно щелкнуло, и всех присутствующих накрыл мгновенный, поначалу совершенно непроглядный мрак.
– Одиннадцать!
Тяжелые шаги в холле.
– Двенадцать!
Двери с треском распахнулись. Послышались испуганно пятящиеся шаги лакеев и глухой звук огромной ноги, опустившейся на ковер.
Любой из сидевших за столом в этот миг проклял бы знаменитое пристрастие визитера к коварным шуткам и страшным сюрпризам. Но полночный гость был уже слишком близко.
Полковник, первый овладев собой, не без труда отыскал в кармане коробок и зажег спичку.
Перед ними стояла четырехметровая, отдаленно похожая на человеческую фигура, укутанная в черный балахон с противоестественно длинными, напоминающими птичьи лапы когтистыми пальцами и страшно тлеющими во тьме капюшона голубоватыми огнями глаз.
У всех перехватило дыхание.
– Он никогда не являлся в таком виде, – едва слышно шепнул Себастьян кому-то на ухо. – Что-то не так…
Коллингвуд попытался выдавить слова приветствия, но в итоге бессильно проглотил их.
Одна из сидевших за столом женщин истерично вскрикнула и рухнула в обморок.
– Господи, да что происходит?! Зачем вы пугаете нас? – судорожно затараторил коротышка-спекулянт.
Темная фигура медленно и безмолвно подняла свою громадную костлявую кисть.
Зло без маски
В следующий миг вспыхнул свет. Рубище упало с плеч монстра, и он превратился в трех размалеванных клоунов, сидевших друг у друга на плечах. Нижний умудрялся при этом стоять на двухметровых ходулях с деревянным ступнями, средний сжимал в руках две длинные палки граблеобразных «рук», а верхний держал на уровне головы два голубых фонарика.
– Аха-ха!
– Хо-хо!
– Хи-хи!
Воскликнули они по очереди, улетая в акробатическое сальто.
Всю следующую минуту клоуны носились, кувыркались и давали друг-другу пинка на глазах у ошарашенной публики.
Первым зааплодировал неизвестно откуда взявшийся среди гостей пожилой сухопарый мужчина, с обветренным лицом, тонким, почти карикатурным орлиным носом и ледяными бесстрастно-насмешливыми глазами. Зачесанные назад гривой серебристые волосы и, несоответствующий торжественности вечера, пестрый наряд с клетчатой жилеткой и старомодным пышным галстуком довершали специфический образ.
Господин резко встал из-за стола и, балетно пританцовывая, подлетел к беснующимся клоунам, смеясь и продолжая хлопать.
– Шедеврально! Бесподобно сыграно, ребятки! Вы всех тут поставили на волосы! Браво!
За столом понемногу начинали приходить в себя. Кто-то облегченно смеялся, кто-то вытирал со лба испарину, кто-то, вставая на ослабших ногах, кричал: «Рейнеке! Мы рады вам!»
Клоуны, разом повалившись на спины, также одновременно подпрыгнули, завершив свой номер долгим неподвижным стоянием в разных позах.
– Это достойно самой щедрой платы! – заявил тот, кого называли Рейнеке.
Он вынул из кармана горсть драгоценных камней.
– Как и обещал, я дам вам их столько, сколько вы сможете сожрать! Шарль – ты первый!
Клоун послушно раскрыл рот, по собачьи высунув язык.
Седой господин аккуратно скормил ему награду.
– Андре, давай ну! Сделай пте-енчика!
Второй клоун открыл рот, и следующая порция драгоценностей отправилась ему в глотку.
– Рафаэль!
Третий клоун заглотил аж полторы горсти камней, перед этим притворно прожевав их.
– Классные ребята! – вздохнул Рейнеке. – Познакомился с ними в Бельгии. Бродячие циркачи… Ах, пардон! Комические артисты.
Он махнул троице рукой.
– Вас доставят домой. На границе не задержат. Валите!
Клоуны, тотчас поклонившись, встали на руки и на них же друг за другом промаршировали в холл.
Весь зал самозабвенно аплодировал. Весь, кроме Селены и ее бабушки.
– Только не говорите, что это была плохая идея!
Рейнеке, широко осклабившись, хлопнул в сухие ладони. Черные щели зловеще пролегли в уголках его рта.
– Пошло и мерзко, – холодно отчеканила бабушка Селены.
– Леди Бернгардт, вы, как всегда, беспощадны к любым проблескам юмора! Ваша веселая пра-пра-пра-прародительница фея Моргана сочла бы это проявлением запредельного снобизма вашей натуры. Если бы знала такое слово.
По столу пробежала волна смешков. В иной раз никто не посмел бы смеяться над баронессой Корделией Люцией Мореллой Бернгардт, но сейчас был подан отчетливый сигнал к действию.
Тот, кого здесь называли Рейнеке в честь его любимого литературного героя Рейнеке-лиса, не имел ни имени, ни фамилии. У него был ряд прозвищ, вторым по известности из которых был Песочный человек (позаимствованный из главного кошмара Гофмана).
Рейнеке был сильнейшим волшебником в мире и мог бы считаться старейшим из людей. Если бы был человеком. Родившись еще в шестнадцатом веке, он, по слухам, заключил сделку с самим дьяволом (которого предпочитал именовать то родителем, то матерью, то даже частью самого себя), был казнен, восстал из мертвых и обрел потрясающие разум способности, имевшие место, разве что, в древних сказаниях у таких глыб, как Мерлин, Джеди и Абэ-но Сэймэй.
Существовала, впрочем, и более жуткая версия. Многие всерьез полагали, что Рейнеке пришел в мир не из материнской утробы, и был в реальности ничем иным, как прямой эманацией дьявола, разгуливающей по земле в человеческом обличии. Сам Рейнеке предпочитал не давать внятного ответа и часто рассказывал взаимоисключающие истории о своем прошлом (благо, ловить его на лжи не смел никто). О нем ходили чудовищные слухи, однако в добрых компаниях он вдруг представал совершенно обычным праздным кутилой, веселым демагогом и отвязным остряком.
Темные маги испытывали к нему будоражащую смесь восхищения, страха, почтения и брезгливости, как к ожившей плотоядной рептилии из Мезозойской эры. Но, все же, считали Рейнеке скорее первым из людей. Светлые фанатично ненавидели и боялись его, решительно веря в его адскую природу. Правительства и деловые круги всех стран знали о его существовании и порой в глубочайшей тайне заключали с ним договоры.
