Пространство-время. Хроники поиска во времени. Книга первая

– Эти звезды, – сонно произнёс он, – как думаешь, Бог тоже есть в этих звездах?

Я подумал об удивительных энергиях, которые видел пульсирующими в Космосе.

– Думаю, возможно, Бог есть во всём, – грустно ответил я. Мне больше нечего было сказать, и, казалось, это его успокоило, жизнь лейтенанта истекла.

Стук снаружи усилился, и я оглянулся, заметив, что отчим Жаклин зашевелился, потревоженный содрогавшейся дверью. Он со стоном открыл глаза. Его голова сбоку кровоточила, он ощупал повреждения, осматривая кровь на пальцах.

– Тупой ублюдок, – оцепенело произнёс Джеремия, – я пытался тебе помочь.

– Сомневаюсь, – огрызнулся я, всё ещё возмущенный смертью вокруг меня.

– Майор Доуз! – крикнул кто-то за дверью. – Что там происходит? С Вами всё в порядке?

– Не входить, или он убьет майора! – выкрикнул отчим Жаклин и сардонически подмигнул мне. Его жестокая наглость была исключительной.

Я смутно осознал, что шум за дверью затмевают крики на улице, и услышал далёкие выстрелы.

– Полковник! – крикнул кто-то ещё, – «серые спины» приближаются! Нам нужно убираться отсюда!

– Уходи! – прокричал тот в ответ, – встретимся на Калпс-Хилл.

Стрельба на улице в разы усилилась.

– Пора уходить, – сказал неповоротливый путешественник во времени, тяжело поднимаясь на ноги. Я тоже встал, отступив, и направил пистолет на него. Я боялся, что тот может быть пуст, но полковник не знал этого. По крайней мере, я надеялся, что не знал.

– Мне просто нужны документы, – сказал он, подходя к столу.

– А как насчёт Жаклин?» – саркастически спросил я.

– В Геттисберге был убит только один гражданский, – ухмыльнулся он, – и это не она. Дело в документах, за которыми я пришёл, и в тебе.

Джеремия сгрёб со стола кипу бумаг и сунул её в свой изысканный сюртук, не сводя с меня глаз и провоцируя остановить его.

– Ты – загадка, – сказал он, – но тебе придётся дождаться другого дня.

Он взял стул и направился с ним ко мне.

– С дороги! – произнёс путешественник во времени.

– Зачем это? – спросил я, завороженный его абсолютной уверенностью в себе.

– Вероятный путь к отступлению, – сказал он и небрежно швырнул стул в окно.

– Ауревар.

Его слова повисли в воздухе, как ухмылка чеширского кота, поглощённые гудением энергетического поля. Воздух вокруг Джеремии замерцал тонким переливчатым узором, и он исчез в тающей дымке сверкающего золота. Я ощутил сочувственный толчок моего Портала, как собака, которую потянули за поводок, но остался прочно закреплённым в пространстве-времени.

Долгие мгновенья я стоял ошеломлённый. Сквозь разбитое окно лениво плыли плотные слои порохового дыма. Крики в коридоре прекратились, дверная ручка осторожно повернулась, и дверь приоткрылась. В комнату заглянула Жаклин, её глаза расширились от ужаса. Она окинула взглядом кровавую бойню и оружие в моей руке. Побледнев, девушка открыла рот, но не издала ни звука, я поспешно выронил пистолет.

– Я этого не начинал, – глупо пробормотал я и посмотрел мимо неё в коридор.

Стрельба снаружи была теперь постоянной и звучала очень близко.

Я окаменел, но ощутил вспышку беспокойства, когда понял, что Жаклин прошла через этот хаос на улице.

– Что Вы здесь делаете? – сказал я с внезапной тревогой, – снаружи, похоже, опасно.

– Не так опасно, как здесь, – дрожащим голосом произнесла она. – Что Вы сотворили?

– Ваш отчим… Мой голос осёкся, и я сглотнул. – Он появился с какими-то людьми. Всё походило на то, что произошло в Вашем доме.

– Я подумала, что это может быть он, – сказала она срывающимся голосом. – Я видела, как его ополченцы, поджав хвосты, ускакали. А где он? Да ведь это офицеры-северяне… а это тот бедный лейтенант?

– Ваш отчим ушёл, – уныло произнёс я. – Один из его людей здесь. Они начали палить во всех: лейтенант защищался, а я застрелил того, кто убил лейтенанта.

– Не понимаю, – сказала Жаклин в замешательстве, – они стреляли в других офицеров Союза? В этом нет смысла.

– Ваш отчим хотел получить документы, которые лейтенант нашёл в Вашем доме. Другие офицеры Союза стали что-то подозревать, поэтому он и начал стрелять. Как много Вы на самом деле знаете о нём?

Её лицо потемнело. – Я многого о нём не знаю, – медленно проговорила она, – но и о Вас я многого не знаю.

– Что ж, думаю, у нас есть более срочные дела, о которых нужно беспокоиться, – сказал я. – Нужно убираться отсюда. Здесь будет жуткая битва.

– Там уже идёт ужасная битва, – ответила Жаклин, – но Вы правы: нам нужно отступать с солдатами Союза.

– Как бы поздновато уже, – раздался голос у неё за спиной. Там стоял Билли, взгляд которого источал жёсткость и холод. Позади были ещё несколько людей лейтенанта. Я понял, что их охранники, должно быть, сбежали. Билли протолкнулся мимо нас и опустился на колени у тела лейтенанта.

– Он ушёл, – коротко сказал Билли и принялся собирать оружие, разбросанное по полу. Он передал пистолеты своим спутникам. – Наши парни будут здесь с минуты на минуту, – сказал им Билли, а затем медленно обвёл взглядом комнату.

– Что здесь произошло? – резко спросил он.

– Более-менее то же самое, что и в доме Жак… мисс Джонсон, – неуверенно ответил я, – исключая то, что на этот раз её здесь не было. Появился её отчим, и все начали стрелять.

– И вот и Вы, опять без единой царапины, – язвительно проговорил Билли, – и мёртвый лейтенант.

– Он помог мне, – ответил я. – Если бы не он, я тоже мог бы быть мёртв.

В глазах Билли мелькнуло чуть больше человечности, но он оставался бдителен.

– Там внизу много синебрюхих, – заметил он, наблюдая за моей реакцией.

– Они обыскали лейтенанта и обнаружили, что тот забрал документы Союза, а также Конфедерации, в доме мисс Джонсон. Северяне что-то заподозрили, отчим мисс Джонсон и его человек стали стрелять.

– В своих? – резко спросил Билли.

– Да.

Он покачал головой и тихо присвистнул.

– Где бумаги сейчас?

– Он забрал их.

– В это окно?

– Да.

Больше мне нечего было сказать.

Злобный треск выстрелов теперь раздавался прямо у здания. Воздух наполнился запахом свежего пороха, послышались крики людей на улице и некоторых спутников Билли у входа.

Билли повернулся к Жаклин.

– Вас здесь не было во время стрельбы? – спросил он.

– Я только что вернулась из отеля, – заявила она. – Мне нужно было принять ванну и переодеться. Сожалею о вашем лейтенанте.

Билли задумался.

– Мне придётся передать Вас кому-то другому, – ответил он.

– Возмутительно, – рассердилась Жаклин. – Это город северян, вам здесь не место, и я ничего не знаю о ваших странных южных секретах! Разве недостаточно боёв на улице, чтобы удовлетворить Вас?

Билли выглядел немного подавленным.

– Ну, Вы уж точно не потеряли свой боевой дух, мэм. Но у меня нет выбора, иначе они станут охотиться за моей шкурой. По этому делу будет много вопросов.

Послышались хриплые голоса, и в вестибюль ввалилось ещё больше солдат Конфедерации. Разгорячённые боем, они увлеклись поиском ценностей или еды, которые можно было бы взять себе. Через минуту или две прибыл офицер. Он заговорил с Билли и ещё одним человеком лейтенанта, жёстко поглядывая на меня и Жаклин. Они договорились, и Билли подошёл к нам.

– Вас необходимо допросить, – сказал он, настороженно поглядывая на Жаклин. – Пока можете остаться здесь, но, позже вас, вероятно переведут.

– Категорически протестую, – сказала она. – Я, безусловно, выскажу следователю своё мнение.

Билли понизил голос:

– Думаю, Вам лучше быть осторожней, мисс Джонсон. Это серьезно.

Он провёл нас в вестибюль и заглянул в ту же маленькую комнату, которую занимали мы с лейтенантом.

– Полагаю, пока вы побудете здесь, – произнёс Билли, и Жаклин вошла туда, характерно вскинув голову. Немного успокоившись, я последовал за ней, всё ещё ошеломлённый шокирующей жестокостью перестрелки. С минуту мы сидели в тишине, пока Жаклин не повернулась ко мне.

– Вы дрожите, – сказала она.

– Никогда раньше ни в кого не стрелял, – признался я.

– Большинству мужчин, кажется, это вполне нравится, – с горечью проговорила она.

– Не там, откуда я.

Жаклин с любопытством посмотрела на меня.

– Откуда именно Вы прибыли?

– Из Лондона.

В её в глазах вспыхнул интерес:

– О, я бы с удовольствием посмотрела на Лондон.

В этот момент Жаклин сильно напомнила мне Алекс. Я и забыл, как она была красива, осознав вдруг, что девушка приняла ванну и переоделась в элегантное зеленое платье, которое делало её совершенно очаровательной. В ней было богатство стиля и представительность, очень отличающиеся от занятых женщин двадцать первого века, к которым я привык.

– Вы прекрасно выглядите в этом платье, – пробормотал я, мои слова звучали по-идиотски, даже то, как я произносил их.

Она весело усмехнулась, при этом слегка покраснев.

– У вас не так уж много опыта в том, чтобы делать комплименты дамам, не так ли, мистер Уолтон?

– Не много, – признался я.

Жаклин одарила меня одним из своих фирменных взглядов, слегка наклонив голову, а её глаза были насмешливыми и задумчивыми.

– У Вас встревоженный вид, – сказала она.

– Я не знаю, что задумал Ваш отчим. Помните, Билли сказал, что это серьезно.

– Вы действительно не знаете? – озадаченно спросила Жаклин.

– Нет, он такая же загадка для меня, как и я для него.

– Но Вы признаёте, что являетесь загадкой. Почему Вы пришли в мой дом, да ещё таким странным образом?

– Не могу объяснить. По крайней мере, не в данный момент: Вы подумаете, что я сумасшедший.

Она рассмеялась.

– Я уже думаю, что Вы сумасшедший, мистер Уолтон.

– Не могли бы Вы называть меня Ричардом?

Девушка задумчиво посмотрела на меня.

– Очень хорошо, Ричард, и Вы можете называть меня Жаклин, но это не значит, что я решила доверять Вам.

– Можете ли Вы доверять мне настолько, чтобы рассказать о своем отчиме?

– Что Вы хотите знать?

– Скажите, как он пришёл в Вашу жизнь?

– Он возник из ниоткуда, почти также, как Вы. Мой отец умер, когда мне было семнадцать. Мистер Джеремия Серрано появился несколько лет спустя: казалось, он свёл маму с ума.

Её слова прозвучали сердито.

– Где сейчас Ваша мама? – осторожно спросил я.

– Она умерла через год, уже почти восемь месяцев назад, – ответила Жаклин. – От лихорадки; мы точно не знали, что это было.

– Мне очень жаль, – сказал я. – А как насчёт Вашего отчима, как он относится к Вам?

Она посмотрела на меня.

– Вы что-то о нём знаете, не так ли?

Я медлил с ответом.

– Да, но не то, почему он связан с Вашей семьей.

– Скажите, что Вы знаете?

– Мне жаль, но я действительно не могу сказать, не сейчас. Но, может, он что-то получил, женившись на Вашей матери?

Жаклин пожала плечами.

– Только ферму и наследство моего дяди. Но половина этого достанется мне.

– Наследство Вашего дяди?

– О, он просто делал пистолеты. Дядя завещал компанию маме и мне. Или, по крайней мере, я буду владеть своей половиной, когда мне исполнится двадцать пять.

– А что с половиной Вашей матери?

Девушка надула губы.

– Теперь она принадлежит отчиму.

– А если с Вами что-то случится?

– Полагаю, моя половина тоже достанется ему.

Она уставилась на меня.

– Вы ведь не думаете, что…

– Не знаю, – ответил я, – эта компания стоит больших денег?

– Она не очень большая, хотя с войной связана большая часть бизнеса. Дядя всегда больше интересовался изобретением оружия, чем его продажей.

– Хм, – задумчиво произнёс я.

– Хм, и это всё?

Жаклин казалась раздраженной.

– Могу я спросить Вас ещё кое о чём?

– Полагаю, что да.

– Вы обычно носите с собой пистолет?

Она опустила взгляд.

– Это был подарок моего дяди. Ещё несколько месяцев назад я хранила его под замком. Мне не нравится мой отчим, но у меня никогда не было причин его бояться. Это всё те странные мужчины, которые приходят в дом. Они меня беспокоят.

– Много их там бывает?

– Нет, мой отчим в основном отсутствует, но когда появляется, обычно приходят и другие мужчины.

– Похоже, он замешан во всяких делах, – сказал я. – Может, Вам следует получить юридическую консультацию о том, как защитить себя и наследство?

– Думаю, я так и сделаю, – сказала Жаклин и вздрогнула. – Чувствую себя так, словно кто-то только что прошёлся по моей могиле.

– Просто мера предосторожности, вот и всё, – произнёс я, стараясь, чтобы голос звучал ободряюще. – Возможно, здесь не о чем беспокоиться. Есть ли у Вас в семье кто-то ещё, кто может помочь Вам?

– Нет, – ответила она со своей обычной гордостью. – Я сама о себе позабочусь.

– Если я смогу чем-то помочь, – помогу, – сказал я.

– Почему Вы должны помогать мне? – резко спросила она, и к ней вернулось подозрение. – И вообще, что бы Вы могли сделать?

– Ну, во-первых, потому что мне известно, каково это, когда в твою жизнь приходят проблемы, – защищаясь, ответил я. – Что касается помощи: вероятно, не так уж много. Я не знаю, где окажусь или что буду делать.

И тут меня снова ударило. Эта огромная пропасть времени и пространства, в которой я потерялся. Мне и в самом деле было неизвестно, что со мной произойдет. Я подумал об Алекс. «Я буду далеко отсюда», – говорила она. У меня закружилась голова. Это могло означать почти всё, что угодно, и грандиозность этого поиска, казалось, сокрушила меня.

– Вы выглядите грустным, – сказала Жаклин. – Мне очень жаль. Мы говорим о моих неприятностях, а не о Ваших.

– Не беспокойтесь о моих неприятностях: они другого рода…, – на мгновение я задумался. – По крайней мере, я так думаю.

Она косо покачала головой.

– Опять загадки: кажется, я никогда не встречала кого-то, похожего на Вас, мистер… Ричард.

– Надеюсь, это комплимент, – произнёс я с улыбкой, и Жаклин удивила меня своей.

– Просто наблюдение, – сказала она. – У меня тоже не много опыта в том, чтобы делать комплименты джентльменам, особенно таким загадочным и бесхитростным, как Вы.

Я смущенно улыбнулся.

– Могу я задать Вам последний вопрос?

– Ну, хорошо, – вздохнула она.

– Меня удивило, что Вы вернулись, учитывая эту заварушку на улице. Вас заставили солдаты Союза?

Жаклин раздумывала.

– Мы были в пути, когда увидели, что бой приближается. Солдаты хотели повернуть назад, но я настояла на том, чтобы идти. Не знаю, почему. Почему-то это казалось важным. Но, должна признаться, я не думала, что конфедераты зайдут так далеко в город.

Мы разделили наше самое дружеское молчание на сегодняшний день, в то время как звуки боя удалялись всё дальше. Всё звучало так, будто войска Союза прогоняли обратно через весь город. Это казалось совершенно нереальным, и я заставил себя подумать об этом рационально. Солдаты-южане, которые мне до сих пор встречались, вели себя достаточно прилично. Но не было никакой гарантии, что так будет всегда. Я надеялся, что мы с Жаклин окажемся в лучшем положении, когда компрометирующие документы исчезли. А также надеялся, что телефон и деньги в этой игре останутся незамеченными. Но я не мог быть уверен.

Я, конечно, не чувствовал, что могу положиться на Портал, чтобы выйти из этой ситуации. С завистью подумав о том, как отчим Жаклин исчез по своему желанию, я задался вопросом, смогу ли когда-нибудь добиться такого же контроля. Я размышлял о том, как мой Портал вызвал эффект замедления времени, который так улучшил мои показатели в перестрелке. Похоже, эффект усилился, когда мой коллега-путешественник во времени сделал то же самое, или, возможно, это была бессознательная реакция на опасность, я не был уверен, какая именно. Видимо, то же самое произошло и в доме Жаклин. Я по-прежнему смутно осознавал, что где-то на заднем плане нависает Мозговой Червь. И всё же я не приблизился к пониманию этого существа, так же как к достижению эффективной связи с Порталом. Мне показалось, что у Мозгового Червя была определенная антипатия к Жаклин, и, поразмыслив, я понял, что там, где дело касалось её отчима, она отсутствовала. Возможно, это являлось своего рода подсказкой, но было слишком много неопределенностей, чтобы быть в чём-то уверенным.

Мы с Жаклин немного дремали, когда дверь открылась, и появился Билли.

– Хорошие новости, мисс Джонсон, – радостно произнёс он, – можете вернуться в свой отель и спокойно переночевать. Двое парней проследят за Вами и сопроводят, когда люди из Бюро Информации будут готовы принять Вас. Мистер Уолтон сейчас поедет с нами, и примерно через день мы все опять встретимся.

Жаклин неуверенно посмотрела на меня, а затем кивнула.

– Очень хорошо, – сказала она, – скоро увидимся… Ричард.

Жаклин ушла с сопровождением, а мы с Билли вышли к лошадям, стоящим неподалеку. Нас ждала пара всадников из первоначального отряда лейтенанта. Улица была заполнена торжествующими солдатами Конфедерации, а также брошенным снаряжением и окровавленными телами представителей обеих армий. Мёртвые в гротескных позах лежали на обочине дороги, где они упали или куда их оттащили. Мы с Билли вскочили в сёдла, и все четверо медленно двинулись сквозь ликующую толпу. Повсюду царила почти ярмарочная атмосфера. Безразличие к мёртвым казалось странным, но я предположил, что для этих людей смерть стала довольно обыденным явлением.

Мы выехали из Геттисберга и выдвинулись на северо-запад, где в промышленных масштабах происходило управление огромным количеством людей и снаряжения. Это было море организованной неразберихи. Большие группы солдат маршировали или отдыхали под деревьями со своими рюкзаками и оружием. Рядом в мрачной какофонии скрипящих колес упряжки ржущих лошадей тащили грохочущие фургоны и пушки с повозками боеприпасов. Казалось, надо всем нависло тяжёлое чувство предопределённости, и я зачарованно изучал пёструю мозаику лиц. Было удивительно видеть их безмолвное погружение в драму, разворачивающуюся вокруг.

Это напомнило мне о душевном состоянии, которое овладело мной в коттедже Чарльза и ещё раз в съёмной комнате, о человеческой расе, как армии муравьёв, слепо идущей к своей коллективной гибели. Тонкая вибрация резонировала внутри меня, и я почувствовал энергетический заряд вокруг себя. У меня было мало времени, чтобы удивляться этому. Пульсация в теле стала более интенсивной, и мое самоощущение усилилось, охватывая все эпические картины в новой мантии сознания. Я чувствовал себя почти подвешенным в воздухе, в то время как темп жизни замедлился до глубокого и важного настоящего.

Это видение говорило о вечном терпении и отрешённости, но мрачный военный карнавал вызывал печальную внутреннюю остроту. Люди, до абсурда молодые и наивные, удерживаемые в плену силами, превосходящими их знания и понимание. Невыросшие дети, попавшие в ловушку фаталистического смирения перед лотереей войны, укрывающиеся от жестокой реальности в товариществе своих спутников. В этом море личностей плавало разнообразие воодушевления, но это было примитивное, племенное явление: заученное восприятие других. Казалось невероятным, что люди убивают друг друга в таких масштабах.

Суровое откровение отступило, и я в замешательстве наблюдал за его уходом. Как будто какое-то более глубокое, первобытное «я» заглядывало в мою жизнь. Или, конечно же, то, что я схожу с ума. А, может, Мозговой Червь играл со мной злую шутку. После таких переживаний меня мучил водоворот неопределенностей, но не в тот момент, когда они происходили. Их воздействие несло своё кредо, но казалось диковинным перед лицом рационального осмысления.

Оглядываясь назад, я удивляюсь, что вообще справился. И всё же мне удалось не сломиться перед лицом безжалостно пугающих и умопомрачительных событий. Человеческий ум, похоже, закрывается от неудобных или противоречивых истин в интересах самосохранения. Мне нельзя было потворствовать сомнениям в себе или паранойе. Я был слишком занят, уворачиваясь от более конкретных угроз. Тогда мне оставалось только предположить, что эти странные переживания были как-то связаны с экзотическими измерениями, открывшимися Порталом. Я знал, что это опасно, и рисковал затеряться в таинственных и неизвестных реальностях, но как только очнулся в мире Алекс, меня сожгло, как мотылька пламенем.

Постепенно я вернулся в обычный мир и начал замечать более приземлённые детали жизни вокруг. Разнообразие униформы в армии Конфедерации удивило меня не только стилем и дизайном, но и качеством и состоянием. Многие люди выглядели немногим лучше бродяг в поношенных, не соответствующих друг другу куртках и штанах. Их ботинки и сапоги находились в ужасном состоянии. Некоторые были босиком. Тем не менее, другие подразделения казались лучше оснащёнными, а некоторые офицеры, что удивительно, просто сошли со сцены в самых изысканных одеждах, которые мог предложить костюмерный отдел.

Мы прибыли к большому скоплению палаток и спешились, дождавшись, пока часовой доложит о нашем прибытии. Нас с Билли проводили в большую широкую палатку с завязанными сзади боками. Очевидно, это был командный центр. Несколько офицеров разного ранга сидели вокруг широкого грубого деревянного стола, заваленного картами и блокнотами. Самый старший из присутствующих выглядел на удивление молодым, но отличался стальным взглядом и уважением окружающих. Он поднял глаза и на мгновение пристально посмотрел на меня.

– Добрый вечер, мистер Уолтон, – сказал он. – Полковник Тайлер Беннетт, 14-й полк Северной Каролины. Я так понимаю, что Вы вовлеклись в некоторые неприятные события, касающиеся безопасности Южных штатов.

– Да, думаю, это правда, – ответил я, – но это было неосознанно и без намерения.

– Кроме того, Вы англичанин.

Я удержался от того, чтобы закатить глаза, и вместо этого попытался выглядеть безвредным.

– Мне сообщили, – сказал полковник, явно не впечатленный моей безвредностью, – что лейтенант Боуэн обнаружил военные документы Конфедерации на встрече между южанами-изменниками и агентами Севера.

– Это я понимаю, – произнёс я.

– …на встрече, на которой Вы также присутствовали.

– Я стал жертвой обстоятельств, – сказал я, для пущей убедительности добавив «сэр». – Моё присутствие было случайным и никоим образом не связано с этой встречей.

– Вы меня простите, но мне трудно это принять.

– Понимаю, – признался я, неловко сглотнув.

– Вам известно содержание этих документов?

– Нет, я их не просматривал.

– Полагаю, Вы утверждаете, что отчим мисс Джонсон забрал документы у солдат Союза во время сегодняшней перестрелки?

– Да, именно так и было.

– Зачем ему это делать, если он шпионил в пользу Севера?

– Похоже, была задействована военная информация с обеих сторон, – сказал я, чувствуя, что моё положение становится всё более сложным. – Когда офицер Союза – майор, выявил это, отчим мисс Джонсон начал стрелять.

Полковник пристально посмотрел на меня.

– Что Вы делали в доме этого человека?

– Я, э-э, просил о помощи, – произнёс я, внутренне съежившись. – Полагаю, что меня, возможно, ограбили: ударили по голове. Не могу вспомнить, что произошло.

– Мне сказали, у Вас даже лошади не было, – сказал полковник с явным нетерпением. – Вы жили у мисс Джонсон и её отчима?

– Нет, я тогда только что прибыл.

– Пешком? – иронически осведомился он.

– Да, – коротко ответил я.

Несколько секунд офицер молча смотрел на меня. – Значит, Вы утверждаете, что не знаете их?

– Я их не знаю, – настаивал я. – Что ж, я немного узнал мисс Джонсон, но едва знаком с её отчимом. Он кажется жестоким и беспринципным человеком. У меня сложилось впечатление, что мисс Джонсон не доверяет ему и не понимает его интересов или мотивов.

– Хм, – сказал полковник, заканчивая беседу. – Я попрошу капитана Дэниелса подробно расспросить Вас о событиях последних нескольких дней, и приму решение, когда получу его отчёт.

Нас отпустили и отвели в палатку поменьше, назначив Билли и его товарищей для моей охраны. Вскоре после этого появился серьёзный Капитан и начал тщательно перепроверять мои недавние приключения. Вечер был теплым, и я позавидовал Билли и его друзьям, слыша, как они тихо разговаривали на свежем воздухе. Капитан строчил обильные заметки, и я постоянно рассказывал и пересказывал отдельные части истории, чтобы объяснить действия разных людей.

Моё таинственное появление в доме Жаклин и предыдущие передвижения не заняли много времени, став главным камнем преткновения. Это было то, о чем я не мог дать никакого отчёта. Я просто недостаточно знал о времени или месте, чтобы построить что-то похожее на связную историю и даже обратился за помощью к Порталу, в надежде, что он сможет извлечь что-нибудь из моей памяти. Одна или две яркие реконструкции соответствующих исторических событий действительно начали формироваться перед моим мысленным взором. Но это было бесполезно, когда речь шла о сложном маршруте долгого сухопутного и морского путешествия; не говоря уже о вымышленной личности, пункте назначения и цели.