Люблю тебя

Не знаю. Не знаю, но сердце щемит от его слов и выражения лица, лишенного уже привычной улыбки. Про маму так нельзя, но я… Я ведь совсем ничего о нем не знаю.

Моя мать – шлюха. Моя. Мать. Шлюха.

Неправильные, невозможные слова набатом звучат в голове. Как же он презирает эту женщину… Собственную маму. Маму.

– Своего первого ребёнка она родила в восемнадцать. – От глухого, сухого голоса мне не по себе. Это не его голос. – О её жизни тогда я ничего не знаю. Знаю, что моего папу она охмурила, когда брату было уже десять. Точнее… Она залетела мной. Развела на брак. Отец принял её первого ребёнка и признал меня. Когда мне было лет десять, она бросила всех нас ради очередного оленя с кошельком больше. После смерти отца она периодически кидает мне на счет бабки и присылает смс с поздравлениями на Новый год и День рождения. О папе…

Он прочищает горло, откашливается, и голос смягчается подобному тому, как смягчаются голоса больных ангиной после меда и молока.

– Отец умер, когда я учился в старшей школе. Сгорел от рака в пятьдесят семь. Он был архитектором. Суперкрутым архитектором, вообще-то, и суперкрутым мужиком. Знаешь, никогда не понимал, как такой, как он, мог купиться на мать. Он был трудоголиком, прожившим последние дни на работе, но вырастил меня и брата. – Смешок на миг прерывает рассказ. – Витя вообще стал его гордостью.

Кай замолкает. А я не шевелюсь. Нужно пару секунд, чтобы переварить услышанное. Витя. Значит, их двое… Здорово, наверное, иметь старшего брата. Защитника. Опору. Кого-то, кто тебя понимает и не осудит, чтобы ты не натворил.

– Спроси ещё что-нибудь, пожалуйста.

– Где брат сейчас?

– В Берлине. Он там живет и работает. А сюда приезжает в сентябре-октябре для подготовки выставки. Разбирает вопросы, которые копятся за год, и учит неразумного младшего братца уму-разуму. Потом опять сваливает.

– Давно вы в таком режиме живёте?

– Как я в универ поступил. Получается, уже пятый год пошел.

Стоп. Приезжает в сентябре-октябре. Для работы над выставкой. Я не ослышалась?

– Кай. Так он… Твой брат, значит?..

– Да. Он создатель и владелец той самой галереи. Так что, поверь, я точно знаю, что на него ты нарваться не могла. До его приезда ещё неделя. А на управляющего не обращай внимания, он у них странный.

С ума сойти. Я, конечно, артистка. Встречаюсь с братом того, кто построил Destruction. Жизнь иногда складывается интереснее любого кино.

Пока мы переживаем минуты откровения, серия мультика заканчивается. Загружается новая. И снова песенка, снова знакомые строчки и мелодия из детства, а мы так и сидим, прижавшись друг к другу.

– Не могу поверить, что я тебе это вывалил. Надеюсь, ты не сбежишь от меня. – Звук приглушенный, задушенный. А я только крепче обнимаю его. Конечно, я не сбегу. Не от него.

—–♡♡♡♡♡♡–

Дождь прекратился. На улице холодно и тихо. Гостиная, освещенная экраном включенного телевизора, медленно погружается в вечерние сумерки.

Теплая ладонь с плеч поднимается выше, пальцы путаются в моих распущенных высохших прядях волос. От ощущения легких касаний глаза сами закрываются. Пальцы подбираются к затылку, за ними следуют щекотные мурашки, и я незаметно улыбаюсь, когда его ладонь ложится на голову. Легко, даря невесомо-нежные прикосновения, от которых трепет рождается внизу живота.

Почти не меняя положения я слегка поднимаю голову, сталкиваюсь с внимательным прищуром голубых глаз. Сантиметры между нами, а он только смотрит.

Я никогда не целовала его первой. Кай дает шанс попробовать.

Опираюсь о его плечо ладонью, другой всё ещё придерживая края пледа у груди. Чуть-чуть отодвигаюсь и разворачиваюсь к нему. Обнимаю за шею, притягивая к себе, – он ведь поддаётся так легко.

Прислушиваюсь к себе – страха нет.

Закрыть глаза. Коснуться уголка сомкнутых губ, не размыкая своих. Это даже не поцелуй, нет. Совсем легкое скольжение. Губы к губам.

Сама себе напоминаю жмущегося к хозяину котёнка. Кай, кажется, дышать перестал. А я, наоборот, дышу не воздухом, дышу им. Теплом чужого тела и сладким запахом туалетной воды. Выдыхая, обхватываю его нижнюю губу, медленно провожу языком, и в ушах шум собственной крови… На губах – головокружительный вкус его кожи.

Кай отвечает на поцелуй трогательно, мягко и нежно. Не торопясь и почти невинно.

– Ты теперь такая же сладкая, как мёд. – Прямо в губы, так, что его улыбку можно почувствовать.

И что-то внутри меня переворачивается. Кувырком, с ног на голову. Так сильно сжимаю его плечо, чтобы только не отпускать. Прижимаюсь всем телом, вырывая глухой стон из его горла. И вместе с этим звуком он оживает, выходит из транса. Пальцы на моем бедре впиваются в кожу, а невинно-легкий поцелуй превращается в настоящий. Настойчивый. Такой, от которого мурашки по спине, от которого и прекрасно, и страшно одновременно. И жарко, и холодно.

Холодно.

Потому что прямо сейчас он отрывается от губ. Покрывая поцелуями шею, наваливается всем телом, укладывает меня спину, устраиваясь сверху. Пледа между нашими телами больше нет. Прохладный воздух касается обнаженной кожи ног.

Руки на моем теле. Ладонь на голой коленке. Толкает ногу в сторону.

– Эй, не надо пока. – Шёпот совсем не слышен за его сбившимся шумным дыханием, уже опаляющим ключицы. – Ну все, хватит.

Рука, давящее на колено сильнее.

Мой личный гребаный финиш.

Красная черта, за которую ни тело, ни мозг не способны перейти.

Все. Снова. Повторяется.

Мне страшно. Страх кричит, вопит, раздирает глотку.

Останови-останови-останови его! Это ты виновата, ты-ты-ты-ты! Сама! Сама спровоцировала, сама-сама-сама!

– Я сказала нет! – Резко дергаю ногой, сбрасывая его руку и толкаю в грудь со всей силы.

Холодная волна воздуха прокатывается по распаленному телу. За долю секунды Кай оказывается на другом конце дивана, словно его отбросило от меня.

Что я наделала?

—–♡♡♡♡♡♡–

Румянец на светлых скулах, встрепанные белоснежные волосы и потерянный, расфокусированный взгляд, мечущийся от моих ног к лицу и обратно.

– Бля… Я… Вась, прости! – Он сильно жмурится. – Пожалуйста!

– Ты тоже прости. – Вышло ужасно. Сухо, хрипло и безэмоционально, словно мне плевать.

Кай все еще сидит в паре метров от меня. Откидывается на спинку. Сгибает ноги в коленях, упираясь пятками в край дивана. Руки расслабленно лежат на коленях, а он выравнивает сбившееся дыхание.

– Ты не должна извиняться, просто знаешь, – шумно вздыхает, – думал, это проще.

Облизываю все еще пропитанные вкусом поцелуя губы. Бросаю взгляд на валяющийся плед, но черт с ним. Подползаю ближе, кладу ладонь на еще щеку, заставляя повернуться ко мне. И решаюсь.

– Ты мне нравишься, Кай. Очень нравишься. И то, что произошло сейчас мне тоже понравилось, просто…

– Просто ты девственница, да? Как ты умудрилась до двадцати одного-то?

Мое ошарашенное лицо Кай, видимо, трактует по-своему.

– По тебе видно, Вась. Слушай, хочешь честно? Я не знаю, как вести с себя с такими, как ты. Я никогда не встречался с… ну, типа хорошими девочками. Мой первый раз был в шестнадцать в клубе с танцовщицей. Вся моя жизнь – это тусы, музыка и гонки. Ты не вписываешься в сложившуюся картину, но мне безумно это нравится. Дашь еще один шанс? Обещаю быть нежнее. – Кай вскидывает руки в жесте пойманного преступника и криво улыбается.

Какая же ты лживая дрянь, Никольская. Бесхребетная лживая дрянь. Ну, что, свалишь? Или расскажешь, как это вышло, а? Почему такая примерная девочка шарахается от мужчин?!

– М-мне надо домой, – только он хватает мою ладонь и крепко сжимает. Смотрит прямо в глаза.

– Не уезжай.

Я до сих пор ненавижу себя за то, что случилось несколько лет назад. Иногда мне мерзко от себя настолько, что скребу жесткой губкой по телу до красноты, чищу зубы по два раза, заливаюсь духами, чтобы избавить себя от фантомного приклеившегося запаха чужого тела.

Я никогда не отправлю своего ребенка в летний лагерь. Никогда.

– Я серьезно, оставайся.

Кай совсем не похож на призрака прошлого. Абсолютно противоположен. Прочищаю горло, и тихо предупреждаю:

– Только я не буду спать с тобой. Ну, то есть в одной кровати.

Кай впервые за этот вечер становится сам собой: по-настоящему улыбается, а в глазах снова пляшет веселье. За это он мне и нравится: он светлый, как луч солнца. Дарящий тепло и уют, в котором я так нуждаюсь. Словно он точно знает, что мне нужно. И дает это.

– Весь дом в вашем распоряжении, мисс! А если серьезно, можешь лечь у меня. А я тут. Телеки, кухня, можешь даже воспользоваться джакузи.

Мисс.

Я уже слышала сегодня это слово, но с совершенно другой интонацией. От человека с пронзительными серыми глазами и замашками коронованного придурка, яркий образ которого моментально всплывает в голове. Мужчина в черном с хищной белозубой улыбкой, от которой веет не теплом, а угрозой.

– А что на счет ужина? – Решаю сменить тему, выбросить из головы события долгого и утомительного дня. Смотрю поверх его плеча в сторону кухонной зоны. Прекрасной, светлой, блестящей, нетронутой кухни. Кай отступает и забавно морщит нос.

– Я обычно не ем дома. Мы с другом вечерами ужинаем в каком-нибудь из его баров.

– Ясно, мистер, – немного кривляюсь, и напряжение от произошедшего окончательно тает в наших взаимных переглядках. – Ну, хоть что-то же должно быть в твоём холодильнике?

– Вась… лучше не надо. – Кай перехватывает взгляд, тоже оборачиваясь. Румянец снова возвращается на его скулы, но теперь это точно румянец стыда. А ко мне возвращается игривое настроение.

– Почему? Там чей-то труп? – Все же направляюсь в сторону кухни, к холодильнику. Кай идет следом.

– Хуже.

Открываю дверцу под очень подозрительное молчание. Так, тут есть сковородка с чем-то…

– Фу, блин! Кай! —Мой визг слышат, наверное, все соседи, а стены дома чудом не трясутся, когда я размашисто хлопаю дверцей холодильника.

В холодильнике Кая не труп. Неизвестная науке форма жизни завелась в сковородке с чем-то, что уже никогда и никто не сможет идентифицировать как пищу.

—–♡♡♡♡♡♡–

Мы ужинаем пиццей, которую привозят к восьми. К десяти Кай засыпает перед телевизором в гостиной, а я решаю, что завтра, когда он проснётся, его будет ждать сюрприз. Доставка продуктов ещё работает, так что заказать нужное – дело пяти минут.

Сюрприз будет приятным, готовить люблю, спать совсем не хочется. Так почему нет?

Глава 8

Василиса

Ароматно пахнет куриный бульон.

Наушник-капелька валяется на глянцевой поверхности разделочного стола.

Сердце отбивает рваный ритм.

В метре от меня стоит Виктор Бестужев. Это он, а не охранник или управляющий.

Столкновения с этим человеком похожи на падение в Черное море. В детстве на одном из диких пляжей мы делали так… Солдатиком срывались с отвеса на невысокой горе. Полет. Падение. Вода поглощает тебя. Сначала мне было страшно. Потом – интересно. А потом втянулась так, что каждое лето бегала тайком от родителей на тот пляж. Но я больше не бесстрашный глупый сорванец, начисто лишенный чувства самосохранения. Теперь я – сплошной комок нервов и страхов. Сегодня и близко не подошла бы к обрыву.

Взгляд хаотично мечется по фигуре, сливающейся с сумраком комнаты. И всё как днем, в галерее. Все те же сложенные на груди руки, широкий разворот плеч и надменное выражение лица, ясно дающее понять, что мне здесь не рады.

Нет, не море. Море так не пугает даже в шторм. Это океан. Никто в здраво уме не сиганет в океан.

Мне настолько, черт возьми, стыдно, что щеки, шея, не прикрытые ничем ноги, каждый миллиметр кожи горят адским огнём. Словно под кожей движутся слои магмы из этого чувства. Как это вообще возможно?! Он даже ничего не сказал.

Просто прожигает немигающим взглядом невозможно долгую минуту, а может и две.

Давайте уже, скажите что-нибудь!

И мужчина словно слышит мой мысленный крик.

– Где Кай, Василиса? – Голос звучит ровно, но вибрирующее в нём напряжение заряжает воздух электричеством. Пристальный взгляд вкупе со сдерживаемой странной эмоцией, похожей на раздражение, заставляет наконец-то выдохнуть, отпустить футболку и расправить плечи. И сердце возвращается в строй.

Я не сделала ничего такого, за что он мог бы смотреть на меня с этим-своим-дурацким презрением. Мне нечего стыдиться.

Виктор

Даже немного жаль. Я ведь успел поверить в сказки из резюме и сопроводительного письма. В красивую легенду о том, что девочка из небольшого провинциального города, без технического бэкграунда, не студентка какого-нибудь профильного ВУЗа сама прошла отбор.

Браво, Василиса! По вам плачет ГИТИС!

Такие девицы часто вертятся вокруг Кая, а он и рад подыгрывать, но в этот раз заигрался. Ради очередного перепихона сунул нос в галерею. В процесс подготовки флагманской выставки.

Как я на это повелся? Вместе с Сашей рекомендации полчаса читал. Разочарование неприятно растекается горечью в горле. Разочарование в себе, в ней. Нахрена я вообще время на нее тратил? Мало видел подобных девиц?

Что ж. Кто во что горазд, да, милая?

Еще раз пробегаюсь по девчонке взглядом. Стоит между барной стойкой и разделочным столом, хлопает глазами и хватается за футболку. Ну, в самом деле, я не маньяк, чтобы вот так реагировать.

– Где Кай, Василиса?

Ты же явно узнала меня, я – тебя. И мы точно друг другу не нравимся, так что давай без никому не нужной нервотрепки и разговоров.

Василиса вздрагивает. Быстро облизывает губы, наконец-то отпускает край футболки и смотрит прямо.

– Он… – Прочищает горло и, наконец-то берет себя в руки. – Кай спит на диване в гостиной. Если вы на пару минут выйдете, я могу…

Василиса

Конечно, он даже не соизволил дослушать. Несколько широких шагов – и мужчина у раковины. Достает стакан. Набирает воду.

– Я могу разбудить сама, – произношу немного тверже и громче. Молчит. Все равно что со стенкой разговаривать.

Закрывает кран и обходит стойку, держа в руках стакан, а я догадываюсь, что лощёный индюк собирается сделать. Чувствую, как злость буквально жжется в кончиках пальцев, отчего хочется сжать кулаки. Нельзя же быть козлом до такой степени.

– Варварский способ, – подхожу к краю стойки, не решаясь выйти за пределы своего уголка,– Виктор. Но вам, видимо, другие незнакомы.

Субъект успевает сделать только два шага в сторону гостиной. Плечи едва заметно вздрагивают, словно от смешка, и он оборачивается. Смотрит на меня как на кусок дерьма. По-другому, увы, не скажешь, только не понимаю, почему? Чем я так сильно ему не угодила?

Шаг.

Два.

Только Бог знает, сколько сил прямо сейчас приходится прикладывать, чтобы не отойти.

Виктор тоже подходит вплотную к стойке. Ставит стакан с водой, складывает руки на столе, а я снова оказываюсь под гипнозом стальных глаз.

– Способ вполне соотносится с характеристикой напыщенного индюка и идиота, не находите?

Теперь, когда нас разделяет широкая барная стойка, а свет над ней позволяет рассмотреть хозяина дома лучше, в глаза бросается полное отсутствие какого-либо сходства между братьями.

Широкая линия челюсти и темная щетина добавляют возраста к его… На сколько он там старше брата? Глаза прожигают насквозь. Считывают мысли, страхи, желания, как ребенок читает детскую книжку.

– Вы можете выйти на пять минут? Я разбужу его и переоденусь.

– Разбудишь Кая за пять минут? Ты? – Лениво вскинутая бровь, самодовольный насмешливый голос и развязное «ты» заставляет вспомнить все слова из матерного лексикона Кая.

Ну не ты же.

Только переставшие пылать от стыда щеки снова начинают гореть. Так выводить людей из себя парой фраз – очередной его талант? Как можно из простого вопроса создать целую задачку со звездочкой?

– Да. – Уверенно киваю.

– Вперед. – Царским жестом приглашает выйти из своего укрытия, уже не сдерживая расплывающуюся ухмылку.

– А вы не?..

Не хотите свалить из собственного дома?

– Нет. Не имею привычки отказывать себе в удовольствии наблюдать за самонадеянными людьми в момент их глубочайшего фиаско.

Это я здесь самонадеянная? Я?!

Оттолкнувшись от барки, разворачиваюсь и быстро, пока не передумала, выхожу из кухонной зоны, направляясь к злополучному дивану.

Засуньте свою ухмылку себе в задницу.

Виктор

Удивительно, но у брата обнаружились зачатки чувства прекрасного. Хоть что-то унаследовал от отца, кроме полуальбиноской внешности.

Если не думать о том, что из себя представляет эта девица, то в целом… Подперев стол задницей, исподлобья наблюдаю за открывшейся картиной.

Забавно. Как в ней умещается столько злости? Задрав нос, шагает к дивану. Длинные волосы скручены в мягкий пучок, гордо расправленные плечи и вскинутый вверх подбородок – вот это видел днем. Но сейчас…

Сейчас бежевая футболка и тёплый свет кухни подсвечивают золотистую загорелую кожу, а стройный пропорциональный силуэт тела дает понять, что передо мной молодая девушка. Хорошенькая молодая девушка.

Но все это ничего не значит. Профессиональный интерес. Привычная оценка. Ничего более.

Словно почувствовав мой взгляд, девчонка останавливается у дивана и прикусывает губу.

Какой дешевый, потрепанно-пошлый трюк, Василиса.

Разочарование перекрывает собой и аппетит, и желание разгрести почту. Хочу быстрее покончить с этим вечером и завалиться спать.

Василиса

Пожалуйста, Кай. Давай ты проснёшься и сам поговоришь со своим придурком-братом?

Если бы только Бестужев-старший хоть на пару секунд отвернулся! Но он стоит, облокотившись спиной о барную стойку. Попивает воду из того самого стакана и явно наслаждается представлением.

Брюки – вот они. Валяются на кресле на расстоянии вытянутой руки.

Ладно, Вась. Представь, что ты на пляже.

– Я, конечно, заметил, что вам нравится созерцать, и разделяю ваше пристрастие, – тихий глубокий голос звучит так, будто он делится со мной великой тайной, – но, поверьте моему опыту, от простого взгляда мужчина не проснётся.

Господи, у тебя что, обострение какое-то к ночи? Мне уже пора сматываться?

– Действуйте, Василиса.

«Действуйте, Василиса», – мысленно передразниваю его дурацкую манеру растягивать гласные.

– Кай. – Парень лежит на животе, обняв подушку, и на мой голос вообще не реагирует. – Эй, Кай. – Зато реагирует фырканьем его родственничек.

Проклинаю весь белый свет, когда, придерживая футболку, аккуратно опускаюсь на колени перед диваном. Не было бы тут постороннего, запустила пальцы в белоснежные волосы, поцеловала бы.

– Как ваше самочувствие?

– Лучше, спасибо, – отвечаю на автомате, даже не задумываясь. Аккуратно тормошу Кая за плечо.

– Хороший секс помогает при простуде, да?

Не знаю, какое выражение приобрело мое лицо в этот момент, но на пару секунд дышать точно перестала.

Господи, что он несёт?

– Хотя на счет хорошего я, вероятно, погорячился. – Виктор салютует стаканом и делает глоток. Меня же передёргивает от отвращения, злости и откровенно склизких фразочек.

– Кай! – Не кричу, но уже произношу весьма громко, тормоша его за плечо. И Кай реагирует! Переворачивается на спину.

Да проснись ты!

– Мм… – сонное мычание в ответ и все.

– О, конечно. Вас слово «секс» смутило? Вернее было бы назвать это занятием любовью, да?

– Кай, вставай!

– Угу. – Переворачивается на бок, спиной к мне.

– Вы с Каем недавно, верно? Рискну предположить, что это впервые, когда вы спите вместе. И я сейчас не про секс, а про сон. Так что приношу извинения, но любовью тут, по-моему, даже не пахнет.

– Это не ваше дело, – чеканю, стараясь вложить в слова как можно больше равнодушия, хотя внутри все бурлит. И на кого из братьев злюсь больше, сама уже не понимаю.

Невозможно же так спать!

И быть таким придурком невозможно. Но вон же он – стоит! Выливает на меня свою желчь. Только я – не сточная яма для сбрасывания эмоциональных отходов.

Никогда еще реальность не расходилась с ожиданиями настолько сильно. Настолько, насколько прекрасна была галерея и его собственные периодически выставляющиеся инсталляции, настолько же ужасным оказался его характер.

– Еще предположу, что ты здесь впервые. Это так?

Интересно, он замечает свои перескакивания с «вы» на «ты» и обратно?

– Просыпайся!

От крика Кай прячет голову под подушку. Это какой-то прикол что ли?

– Кай с четырнадцати мог засыпать под «Синистера» и «Демонов Эмили Роуз», Василиса. – Виктор отлипает от стойки.

Медленно, словно правда старается не испугать, направляется в мою сторону со стаканом в руках.

– О чём вы? – Придерживая футболку встаю.

В уголках его глаз можно заметить мелкие неглубокие морщинки. Презрительный прищур, видимо, частый гость на его лице.

– Он вырубается под фильмы про демонов и экзорцизм. Может закрыться в ванной комнате на шумной вечеринке и спокойно уснуть. Кай был диджеем и, представь себе, Василиса, в подсобке клуба мог спокойно спать после ночной смены. Парой ласковых фраз и поглаживанием по плечу ты никогда не заставишь его проснуться, но тебе, должно быть, ничего из этого неизвестно.

В голосе Виктора неприкрытое обвинение и презрение. Насмешка. Снова проклятая насмешка.

– Только не расстраивайся. Смею предположить, что на этой неделе у вас не было времени, чтобы узнать друг друга лучше. Вы, наверняка, были заняты подготовкой твоего душещипательного сопроводительного.

Так вот оно что.

Только сейчас понимаю, как выгляжу в его глазах.

Девушка, совсем недавно познакомившаяся с Каем Бестужевым, в первую же волну собеседований проходит отбор. А потом он застает её у себя дома в одной мужской футболке. И знакома она с Каем всего ничего.

Но это же не так, не правда, я честно прошла все этапы отбора.

– Не знаю, зачем тебе это, Василиса, но раз прошла конкурс, давай договоримся: просто не мешай команде в процессе работы.

Одно легкое движение руки. Вода выплескивается из стакана. Кай быстро переворачивается на спину и подскакивает.

– Что за черт? – неразработанным, глухим после сна голосом бурчит парень.

На подушке расползается мокрое пятно.

– Доброе утро, Белоснежка. – Кай вскидывает голову.

Миг – Кай подхватывается с дивана.

Два – Виктор молча разворачивается и уходит в сторону лестницы.

– Посиди пока тут. – Кай уже торопится за братом, но бросает на ходу: – Я быстро, Вась.

Три. Я остаюсь в комнате одна.

—–♡♡♡♡♡♡–

Никогда еще не одевалась так быстро. Брюки, футболка, и, для уверенности, толстовка Кая.

Так, почему бы не объясниться?

Виктор, вы не так поняли увиденное. Кай не помогал мне. Он не просил за меня, он вообще узнал про Distruction только после того, как я отправила заявку на конкурс.

А! Еще вы – законченный хам. Но это так, субъективное мнение. И ни с кем я не спала!

Ну, как-то так. По ходу сориентируюсь.

Нет, Никольская. Плохая идея. Знаешь, когда люди уходят поговорить наедине? Когда не хотят, чтобы их слышали!

Вопреки здравому смыслу поднимаюсь и иду к лестнице, ведущей на второй этаж.

Ты же понимаешь, что можешь услышать что-то, что слышать не должна?

Да. Поэтому иду быстрее. Всего пар ступенек. И стою между этажами. Первое, что слышу, – уже совсем не сонный голос Кая.

– …не так, как в тот раз…

Ты подслушиваешь, Василиса.

– Да что ты? По-твоему, кувыркаться на диване в гостиной в первые дни знакомства – серьезные отношения?

– Не начинай, а? Она переночует и утром уедет.

– Я просил, Кай! Сколько раз просил по-хорошему?! Всего месяц в году не устраивать тут бордель! – Кажется, у Виктора сорвало тормоза. Судя по звуку, что-то обо что-то ударилось.

О, черт. Это неприятно. Нет, я понимаю, что Кай не ждал меня всю жизнь, но не думала, что между нами такая огромная пропасть в плане опыта и представления об отношениях.

– Какого черта ты ее именно на эту выставку пропихнул?! Мы будем демонстрировать интегрированную дополненную реальность для онлайн-трансляций, будем показывать новинки в техническом продакшене, новые голографические сетки и…

– Да что ты так взъелся? Она такая же, как и все твои сопливые волонтёры! Не хуже, не лучше! Бля, да она сто процентов не самая тупая из них!

Не самая тупая. Вот спасибо, Кай.

– Ты сам приперся на неделю раньше! Ты даже не соизволил написать! Почему нельзя было хотя бы предупредить? Откуда мне?..

Кай даже… Не пытается донести до брата правду? Не могу поверить в то, как сильно Кай за дверь отличается от того Кая, которого видела я.