скачать книгу бесплатно
Денис Коробкин, высокий плотный русый парнишка, очень любил быть в центре разборок и зачастую становился их зачинщиком. Сейчас, нависнув над противником своими мощными плечами, он свирепо сверлил его серо-зелёными глазами, стремясь, наконец, развязать желанный мордобой. Дрался Коробкин очумело, не зная пощады, но выбирал себе грушу для битья с умом – он предпочитал боевые ранения, но не проигрыш.
Сэро натуру своего дружбана давным-давно распознал и прекрасно сейчас понимал суть сыр-бора. Денис пристал к пацану от нечего делать, лишь бы покуражиться. И Сэро в этом балагане сегодня участвовать не собирался.
– Эй, Ден, браток, остынь! – цыган взял крепкой хваткой за плечи обоих парней и расцепил их. Чужак тут же отлетел к своим в окружение. Денис было дёрнулся в его сторону, но Ибрагимов, надёжно держа руку приятеля около локтя, остановил его.
– Товарищ просто отдыхает. Как и ты. Зачем портить такой прекрасный вечер друг другу?
– Я не позволю какому-то хлебососу с меня ржать!
– Никто с тебя не ржал, урод! Мы вообще своей компанией стояли, никого не трогали, когда этот козёл к нам подскочил! – пояснил пострадавший явно для Сэро, увидев в том дипломата-решалу.
– Слова подбирай, а то я тебе тоже зубы посчитаю! – остудил того Ибрагимов. – Пожмите друг другу руки и разойдитесь с миром.
– Пошёл ты, обрыган! Я тебе щас нахрен руку сломаю! – бросил Коробкин протянувшему было руку парнишке и, похлопав по плечу Сэро, шумно вдохнул грудью прохладный осенний воздух да пошёл прочь.
– Ты нормальный?! Какого лешего ты на рожон полез?! – кинулась к своему парню Ленка.
Денис отпихнул Ленку в сторону, сделал ещё пару шагов и остановился. Потом повернулся к шедшему чуть позади цыгану и по-дружески обнял его, похлопав по спине.
Лена вдруг восторженно завизжала и побежала здороваться к стайке дымевших девиц в мини-юбках.
– Вечер только начался и обещает быть весьма приятным. А ты уже с каким-то лохом свару устроил. Не поздоровавшись со мной. Вот как тебя, Ден, после этого называть?
– Ай, да брось, братан! Забудь! Пошли покурим, – Денис прикурил и смачно затянулся табачным дымом. – Ты уже накатил?
– Не собирался даже.
– А ты, Пахан?
– Неа.
– Трезвенники чёртовы! – Коробкин докурил и щелчком отправил непотушенный окурок в траву. – Пошли вовнутрь!
Внутри гремела и плескалась энергия танца и соблазна. Девчонки, на каблуках-шпильках, в обуви на высокой платформе, в мини-юбках, шортах под самые ягодицы, в коротких обтягивающих платьях, с оголенным упругим декольте, извивались в такт попсе, демонстрируя стоявшим у стен парням свои прелести.
Весь танцпол выглядел как товарная лавка: девки красовались, выставляя, так сказать, товар лицом; парни глазели и выбирали. Юноши постарше и молодые мужчины, сидящие за ресторанными столиками и барной стойкой, тоже приглядывали себе товар. Девочки-подростки это прекрасно знали и стремились изгибаться и вилять телом ещё больше. Там, за ресторанными столиками, можно было подцепить кавалера посолиднее: при машине и деньгах. Чтобы потом, смело глядя подружкам в лицо, хвастаться подарками или джипом, подъехавшим к воротам школы встречать тебя после уроков.
– Смотри, – толкнул локтем цыгана Денис. – Видишь вон ту, с красными волосами, в кофте с кошкой?.. Ничего так, да?.. Я б её трахнул!
На сцене, возле диджея, танцевало несколько девочек, желавших привлечь к себе максимум внимания. Туда, на возвышение, лезли самые уверенные: тебе видно весь зал, и тебя весь зал тоже видит.
Песня группы «Иванушки International» закончилась, и девчонка, с покрашенными в рубиновый цвет волосами, в белой футболке с изображением кошки и обтягивающих джинсах, спрыгнула со сцены и пошла к уборным – воды попить, скорее всего. Денис метнулся, распихивая толпу, к ней наперехват. Сэро наблюдал, как отвязный Коробкин встал у девчонки на пути, что-то сказал, а затем взял за шею и страстно, взасос, поцеловал.
Девчонка не сопротивлялась. Коробкин развернулся и пошёл назад, к Сэро.
– Говорит, у неё парень есть.
– Ты тоже встречаешься, не забыл?
– Ну и что? Я верным быть никому не обещал.
– Против такого весомого аргумента не попрёшь! – Ибрагимов, расхохотавшись, хлопнул Коробкина по плечу и пошёл в самую гущу толпы.
Диджей поставил песню Отпетых Мошенников «Люби меня, люби», и мальчики вдоль стен зашевелились. Все понравившиеся девочки тут же были разобраны на пары, невыбранным же пришлось уйти в сторону и, сложив крестом руки на груди, смотреть на прилепившихся друг к другу ребят. Кто-то, чтобы не чувствовать себя неловко, выскочил на время медляка покурить. Некоторые весельчаки – девушки и парни – ради смеха объединились для танца в однополые пары. К Сэро метнулись несколько девушек, но он им учтиво отказал, показав головой, что идёт в сторону туалета.
И так плотная толпа на танцполе увеличилась чуть ли не втрое. Люди в парах буквально тёрлись как друг об друга, так и о своих соседей по площадке. Это создавало некоторые неудобства. Хотя разгульную натуру Сэро это мало смущало: он во время танцевального угара специально заходил в самую гущу теснившейся, ошалелой от ора музыки разгорячённой толпы и аккуратно вытаскивал из карманов и сумок деньги и сигареты (последние он потом поштучно толкал за пару рублей в школьном туалете нуждавшимся в куреве).
Сэро медленно и незаметно протискивался через девушек и парней, погружённых в нежный мотив песни и в объятия, ловко и осторожно обчищая карманы и сумочки. Ему нравился этот криминальный экстрим: на красивом лице его не мелькало даже тени от заинтересованности кражей или суеты – взгляд был направлен в сторону туалета, а если жертва дёргалась, то цыган тут же изображал на обаятельном лице извинения и по-детски наивно, обезоруживающе улыбался. Чем снимал с себя абсолютно все подозрения.
Когда Ибрагимов, по окончании своего крестового похода, закрыл за собой дверь туалетной кабинки, то сразу начал оценивать награбленное: ненужная ерунда, типа помад и ключей, летела в унитаз или мусорку, а ценное пряталось в потайные карманы джинсов, подшитые изнутри. Он ещё ни разу не попадался, хотя парнишке уже очень хотелось оказаться в подобном переплёте: проверить себя и свои возможности – как он выкрутится из щекотливой ситуации. Шальная натура, уставшая от лёгких побед, просила больше драйва, больше экстрима, ещё больше всплесков адреналина.
Улов был весьма неплохой: в руках оказалась целая зарплата, презервативы, жвачка, немного конфет, пара золотых колец и несколько начатых пачек сигарет. Сэро предусмотрительно засунул все сигареты в одну – наиболее дешёвую пачку, и вышел вон.
Песня почти завершилась. Коробкин сладострастно тёрся о девку с рубиновыми волосами, которая пять минут назад заявляла, что несвободна. У стены стоял Паша – он редко кого приглашал на медляк. У Сэро было ощущение, что Павел ходил в «Торнадо» только потому, что он его с собой звал. Паша любил музыку, но к пьяно-угорелой толкотне относился с недоумением и лёгкой ноткой отвращения. Прям как Имир. Отшибленные книголюбы, блин! Сэро подхватил Пашу, и они оба нырнули в свежую осеннюю ночь.
Тут, на воздухе, было почти пусто. Щас грянет быстрый музон, и часть гостей бара выползет наружу. Мальчишки закурили от нечего делать, задумчиво глядя по сторонам. Их молчание нарушил вспотевший, разгорячённый Коробкин, державший за талию красноволосую партнёршу.
– Пацаны, знакомьтесь: это Наташа!
Наташа поздоровалась и без грамма стеснения уставилась сначала на Пашу, а затем на Сэро. Цыган задержал наглый взгляд на ней. Они будто друг друга прочитали: казалось, будто их роднило некое внутреннее бесстыдство.
– Мы с Наташей пойдём покурим, там, в тишине. Так сказать, познакомимся поближе! Вы, если что, нас не видели, – Коробкин подмигнул друзьям и потащил в полумрак, за угол забора, хихикавшую и оборачивавшуюся в сторону Сэро девушку.
– Чувствую, опять ругань будет, – вздохнул Паша. Цыган кивком согласился.
Не прошло и десяти минут, как к ним подлетела Ленка в сопровождении нескольких девушек. Она явно была вне себя: девчонку трясло, глаза выпучены, грудь от частого шумного дыхания вздымалась, не в силах успокоить свою хозяйку.
– Где этот козёл?!.. Ну?!.. Чего вы молчите?!.. Говорите же!!!.. Это так подло! Девочки видели, как он сосался с какой-то шмарой!!! Тискал эту тварь!!! Где?!
«Опять двадцать пять!» – пронеслось в Пашиных мыслях. Он смотрел на свою одноклассницу не мигая. Ему было стыдно и неудобно, как будто проступок Дениса совершил он, Павел Овчинников.
Ленка и Денис учились в одном классе с Пашей и встречались уже около года. Одноклассники называли их страстной парой, и эта самая несчастная страстность заключалась в постоянных стычках между Коробкиным и его девушкой. Они могли целоваться взасос посреди школы, у всех на виду, а через пять минут так же, у всех на виду, крыть друг друга отборным матом, а то и драться. А потом, на следующей перемене или через пару дней, опять пошло тереться друг об друга, изображая невиданную любовную любовь. Во время ссор Лена пыталась несколько раз использовать Пашу в качестве группы поддержки, и тому стоило немалых сил сохранить нейтралитет.
Сэро же разборки Дениса и Ленки развлекали. Ему нравилось наблюдать, как выкручивался Денис, и для этого повеса нередко специально выдавал Коробкина со всеми потрохами, себе на потеху. Цыган обставлял всё таким образом, что выглядел всегда совершенно не при чём, хоть Денис, почёсывая поцарапанную щёку или укушенное плечо, чувствовал, что без посторонних козней тут не обошлось.
– Слушай, мы действительно не знаем, где он, – уверенно отвечал Ибрагимов, и тут же, как ненароком, воровато дёрнул голову в сторону угла, за который убежали его легкомысленный друг с девицей.
Лена инстинктивно посмотрела в ту же сторону, затем с подозрением покосилась на брюнета. Ему этого было и надо – крючок она заглотила. Тогда, для пущей убедительности, он изобразил на лице мимолётный испуг и ещё раз опасливо кинул взгляд вбок.
Школьница побежала к повороту кирпичного забора, заглянула за угол – и исчезла из виду. Девки-приятельницы бросились по пятам.
Визг и маты не заставили себя долго ждать. Сэро растянулся в коварной ухмылке и быстрее пошёл к источнику шума, чтобы насладиться цирком самолично.
В полумраке, возле росших у забора деревьев, Ленка и Наталья, пыхтя и лягаясь ногами, таскали друг друга за волосы. Коробкин поднимался с земли и, обнаружив свои ладони и джинсы в чём-то мерзком, стал поспешно вытираться о кирпичи и стволы. На грызню уже сбегались отдыхавшие.
– Тыыыы!.. Ты – конченая, вонючая потаскуха! Шлюха! Мерзавка! Дешевая стерва! Что, уродина гнилая, никому ты нахрен не сдалась, да?! К чужим парням свою стрёмное сопло подбиваешь?! – задыхалась от ярости Ленка.
– Да пошла ты! – на голове красноволосой от укладки не осталось и следа, с губы текла кровь; девушка разъярённо крикнула обтирающему руки об забор Денису. – Кто эта корова?!
– Блин, я, кажется, в чьё-то гавно влез…
Ленка кинулась на шатена:
– Урод ты! Променять меня на эту мочалку?! Я тебе щас глаза выцарапаю!!!
Коробкин схватил испачканными руками запястья девушки и швырнул её вбок.
– Отвали, тварь! Я из-за тебя весь в дерьме!
Лена истерически расхохоталась.
– Так тебе, кобелю, и надо!.. Сволочь ты, поганая сволочь!!! Ненавижу! Всю жизнь мне испортил! Почему она с ногами висела на тебе?! Какого хрена ты сосался сейчас с ней и лапал её за сиськи?!.. Радуйся, курва! – обратилась она уже к сопернице. – Теперь этот кусок дерьма – твоя проблема!
Девушка развернулась и побежала в слезах вон из толпы.
Примчавшиеся на шум зеваки пытливо переговаривались, желая посмаковать подробности. Наталья отряхнулась от мусора (видимо, от внезапного налёта Ленки она упала в траву) и поправляла когда-то накрепко уложенные лаком волосы. Денис подошёл к ней и протянул руку, чтобы вытянуть из её волос сор. Наталья отстранилась и ударила наотмашь его по лицу.
– Катись, говноед! Мог бы предупредить, что припёрся со своей мартышкой! Не хочу тебя знать!
– Ну и проваливай, шлюха крашеная! Ты сама не лучше! Вали! Мне насрать! – орал обиженный Коробкин вслед ушедшей девушке.
– Жив? – вволю насмеявшийся про себя Сэро вышел из тени, чтобы изобразить заботливого друга. Денис поднял глаза и с недоверием уставился на цыгана и Пашу.
– Как Лена меня нашла?..
– Понятия не имею, – рассеянно дёрнул плечами цыган. – Мы с Паханом были могилой… Мля, Денисыч, от тебя воняет!..
***
Ибрагимов неторопливо шёл по дороге к себе домой со стороны школы №4. Она была не меньше его седьмой школы, но находилась не рядом с центром, а на одной из окраин станицы, прямо возле кладбища. Паша говорил, что во многих кабинетах окна с видом на могилы, и он иногда вечером видел зеленоватое свечение прямо над свежими захоронениями. Наврал, как пить дать…
Цыган после любовных разборок не стал оставаться в «Торнадо», а проводил вместе с Пашей испачканного Коробкина домой – Денис жил за школой. Коробкин был злой, как чёрт: проклинал обеих девушек на чём свет стоит.
– С Наташкой был такой шанс потрахаться! Она б и отсосала, отвечаю! – сетовал Денис. – А Ленка, курва, всё испортила! И ладно б сама безотказно давала, так нет же! Выпендривается вечно, миньет выпрашивать надо! За неделю пару раз мне подрочила, и на этом всё! Шлюхи чёртовы!
Сэро и Паша молчали. Такие грязные речи были не в духе Дениса – он просто очень злился, и мальчики это понимали, хоть их и не впечатляло слушать этот поток словесных помоев.
Когда оба приятеля уже попали к себе домой, Сэро выдохнул. Наконец-то остался один! Ему было не стыдно за свои козни. Денис Ленку не любил, а Ленка не любила Дениса. Чего их жалеть?
До улицы Шевченко было топать от четвёртой школы очень далеко. Но цыган не напрягался, ему нравилась эта ночная прогулка. Было уже за полночь. Светила полная луна. Станица спала. Ленивый ветерок освежал усталую голову.
– Сэро! Подожди! – девичий голос вдруг позвал цыгана.
Из ворот тёмного, спавшего дома к нему быстрым шагом шла укутанная в халат Ленка.
– Я сидела на лавочке за забором, думала о сегодняшнем… Тут вы втроём прошли… Решила подождать, когда ты назад пойдёшь, домой…
– Зачем? – цыган прекрасно знал ответ на вопрос, но всё же его задал.
– Знаешь, Сэро, Денис как бы классный… Он весёлый, симпатичный, бешеный… Но я не особо его люблю, наверно…
– Тоже мне открытие! Ты думаешь, это никому не видно?
Девушка смутилась.
– Да ладно, не заморачивайся, всем всё равно. Скоро помиритесь. Пока!
– Ой, стой, не уходи!…
«Да я и не собирался. Ну давай уже, доигрывай до конца», – цыган давно догадывался, чего девчонке от него надо, но решил не помогать ей. Пусть говорит и делает всё сама. И тут же состроил непонимающее лицо.
– Это звучит не очень, но я стала с ним встречаться, потому что хотела быть ближе к тебе… Ты мне очень нравишься, – Лена обвила руками шею мальчика и потянулась за поцелуем.
«Во врёт! Ты, зайка, клеилась к Имиру, но он с тобой даже разговаривать не стал – мой братец очень разборчивый. А Ден понял, что с тобой можно быстро договориться, и ты это прекрасно знала. Ты думала, что можешь управлять Коробкиным, а он думал, что ты от него без ума. А сейчас ты врёшь себе», – рассудив про девушкины мотивы, брюнет отстранился.
– Лена, ты сейчас зла на Дениса, но я использовать себя для мести не дам. Спокойной ночи.
Сэро, прислушиваясь, быстрым шагом пошёл прочь; сзади раздались шлепки тапок об асфальт – Лена побежала следом. Ибрагимов на это и рассчитывал. Он повернулся, якобы нехотя дал повиснуть на себе.
Ленка начала его целовать, говоря, что ей от него ничего не нужно, и она не ждёт от него отношений. Она его уже давно безответно любит. Хочет побыть с ним хотя бы раз. Только здесь и сейчас.
Они ушли с дороги в темную, высокую траву. Сэро, уворачиваясь от поцелуев, упал на спину, Ленка села сверху, захлебываясь желанием, задрала свитер, бешено стала целовать его грудь. Цыган расстегнул пряжку ремня и ширинку, а затем принудительно толкнул голову Лены к своему паху. Девушка повиновалась. Сдёрнула его трусы и приласкала ртом.
«Учись, Коробкин, девушек уговаривать», – усмехнулся Сэро и застонал от удовольствия.
***
Солнечный переулок, где был Любин дом, брал своё начало от широкой улицы Таманской – одной из центральных улиц станицы, покрытой асфальтом. Въезд в переулок с Таманской был совершенно незаметным: с асфальта, в густоту деревьев резко шёл вбок завиток гравийной узкой дороги, спускавшейся в низину.
Извилистая дорога переулка была сплошь в мелких впадинах и крупных выбоинах. После дождя проезжая часть представляла собой сборище луж, втекавших друг в друга и вытекавших обратно, с крошечными сухими островками между собой. По этим безводным кочкам житель переулка или его гость, петляя, наивно старался сохранить незаляпанными одежду и обувь. Переулок вился так, что пешеход мог узреть только близлежащие дома, но с каждым изгибом дороги ему открывался новый вид.
По обеим сторонам переулка высились добротные дома то из красного, то из белого кирпича. Впереди каждого жилища – приусадебный участок, организованный хозяевами под личные нужды: там пестрели и благоухали огромные клумбы, у других – лужайки со склонившимися от тяжести плодовыми деревьями, кто-то вырастил тополя, а некоторые засаживали участок сезонными корнеплодами или зеленью. Но и, разумеется, были, по меркам переулочников, нерачительные хозяева, у которых перед домом просто росла трава. А самые нерадивые вообще её не косили, чем оскорбляли взор культурных соседей – любителей побелённых деревьев и разноцветных клумб.
На весь переулок было три двухэтажных дома. Один принадлежал состоятельным пасечникам. Другой – красный, слишком простоватый и некрасивый, с требовавшим покраски забором, – семье мотоболистов. Третий двухэтажный дом, тоже простой и некрасивый, только белый, был в самом конце переулка, в его тупике, и будто прятался за маленькой ржавой калиткой и обвисшим проволочным забором. Там жил странный худощавый лысый мужик с тяжёлым взглядом на суровом лице. Люба всего пару раз видела этого мужика , въезжавшего и выезжавшего из вечно открытых ворот дома на своём бежевом, повидавшем жизнь, жигули. Потом мужик пропал, и дом пугающе опустел.
Остальные дома были просторными одноэтажными строениями квадратов в сто – сто пятьдесят, с треугольными низкими крышами и прятавшимися под самыми их коньками крошечными чердачными окнами. Крыши украшали жестяные водосточные системы с резными узорами.
В больших соседских окнах можно было разглядеть кружевной тюль и расшитые портьеры, на подоконниках – помпезные статуэтки и живые разросшиеся цветы в горшках. Окна – лицо дома. И лица соседских домов не изволили смотреть на прохожих грязными кружевами, измятой и перекрученной портьерной тканью – примета нерях и раздолбаев. Каждая складка занавески была разглажена, и хозяйки выходили из дома намеренно, дабы посмотреть – не виднеется в убранстве окон какой-нибудь неопрятный подвох, незаметный изнутри.
Любин дом красовался почти при въезде в переулок, вслед за угловым крошечным домиком бабы Клары и её огромным огородом. Любино жилье будто выныривало из-за угла чужой огородной сетки. Дом бабы Клары по нумерации относился к Таманской, но её земля выходила в переулок.
Придомовой участок Поспеловых был самым большим в переулке. На нем родители задолго до рождения дочери посадили двенадцать деревьев, их стволы и ветви зимой и летом прятали дом от взглядов посторонних и одновременно притягивали их.
Дело в том, что дом номер 27 (нумерация шла от тупика, всего строений было 28) полностью отличался от остальных зданий переулка. Он больше всех утопал в зелени и деревьях за счёт мини-сада перед фасадом. Крыша дома была не треугольная, как у всех остальных соседей без исключения, а трапециевидная. Выдаваясь в ширину и в высоту, в глазах прохожих №27 выглядел целым замком на два этажа. На самом деле, второго этажа не было. Там, под массивной крышей с большими проёмами, скрывался необъятный чердак. Окна чердака были замаскированы тюлевыми занавесками под жилые, и прохожие, не догадываясь об обмане, изумлялись, почему на втором этаже никогда не горит свет.
Солнечный переулок был маленьким, зелёным, цветущим, петляющим и невероятно уютным. Особенно когда распускались плодовые деревья. Вся улица тогда покрывалась благоухающими бело-розовыми лепестками.
К концу сентября вся густая зелень переулка только начинала желтеть, признавая приход осени.
