Дитя минувшего

Морозная стена сотряслась снопом искр и взревела сильнее, закружилась.

– Миша!

Марк что-то кричал, обернувшись ко мне.

За ним возвышался толстый ствол Древа. За мной раздавались звуки битвы со стихией. Все ревело, дымилось.

Марк дернул меня вперёд и показал куда-то в пустоту, под крону Векового Древа.

– РУБИ!

Я перехватила влажными ладонями рукоять с распростёртыми крыльями лебедя и полоснула по воздуху. Вещие птицы закричали, разрывая мои уши. Кровь потекла по щекам к подбородку. Я замахнулась еще раз и разрезала полотно Нави.

Сильный, ледяной ветер с хлопком втянул нас в разверзшуюся дыру. Закружил, вскинул куда-то вверх. Все побелело в глазах. Марк ухватился за мою лодыжку.

Меня замутило, но я прижимала к груди меч. Яростный ветер бил меня из стороны в сторону, расплел руки и меч со звоном куда-то улетел. Я закричала и зажмурилась, отсчитывая секунды в этом потоке.

Но время замедлилось. Я выдохлась. А может и вовсе умерла и мне только снился белый ветер.

Стоило так подумать, как все закончилось и меня выплюнуло в траву, куда-то в лес. Звуки окружили. Птицы, дыхание леса, стрекот кузнечиков.

Лес. Земля. Звёзды.

Я хотела позвать Марка. Но не могла.

Треск.

Не успела я обернуться, как острая боль вспышкой ударила по затылку и все исчезло.

***

Мир был полон тепла и цвета.

Он казался цельным, как отражение в зеленых глазах, что с любовью и нежностью смотрели на новорождённое дитя. В этом взгляде была безусловная забота. Материнская.

Яркая, как рассвет. Теплая, как жар натопленной печи. Надежная, как сама жизнь.

– Моя хвойная девочка, – прошептала женщина, нежно накрывая младенца ладонью. Пальцы её были тонкими, но сильными. Девчушка была живая, бойкая, всё пыталась вырваться и поцарапать себя.

В другой руке женщина держала второй свёрток. Когда дверь скрипнула и в комнату вошёл мужчина с серебристыми волосами, улыбка женщины стала шире, глаза ярче.

Он был одет, как обычный человек: растянутая футболка, джинсы. Только взгляд у него был особенным, в нём клубились тысячелетия и странная, несвойственная богу усталость отцовства.

Это был Коляда. Древний бог времени.

Но сейчас он предстал растерянным, почти нелепым отцом.

– Кто у нас тут такой маленький? – пробормотал он и опасливо протянул руки.

– А вот, – с гордостью ответила женщина и передала ему дитя. – Есть тут две малышки.

Из люльки захныкала вторая, и мать повернулась к ней приговаривая, поглаживая, убаюкивая.

– Да-да, моя хвойная девочка, кушать хочешь? Потерпи чутка…

В руках Коляды вторая девочка тоже зашевелилась и захныкала. Бог замер. Он качнулся, как будто земля ушла у него из-под ног. Его глаза – те, что видели круг солнца и ход времён, вдруг наполнились растерянностью.

– Она… ей не нравится со мной, – пробормотал он, и голос надломился.

– Не выдумывай, – с мягкой строгостью сказала женщина. Она успокоила вторую малышку и аккуратно уложила её рядом с сестрой, в соседнюю люльку. – Солнечная моя девочка, ты тоже спать хочешь?

Свет заходящего солнца заглянул в окна двухэтажного дома, окрашивая стены в янтарь. Всё здесь дышало покоем: люльки, ласка, невидимые духи, что не осмеливались войти внутрь, но с почтением склоняли головы. У порога дежурил мохнатый домовой, что на четырёх лапах, будто кот, охранял покой младенцев.

Но этот свет был короток, как лучина.

Солнце скрылось, и с его уходом замерцал золотой свет божественной крови. Он дрогнул. И оборвался.

Мир застыл в тревоге.

А затем взорвался.

Грохот сорвал двери с петель. Домовой кубарем покатился в сторону, завывая. Женщина бросилась наверх, где в люльках спали дети. Её взгляд метался между ними. Она подхватила одну, прижала к груди. Рука потянулась ко второй и застыла в воздухе. Из темноты донёсся хриплый, утробный рык.

На пороге комнаты появился волк. Огромный, белый, как иней. Его пасть была полна крови, в зубах свисало обмякшее тело домового.

Волк выплюнул его в сторону, облизнулся, не отрывая взгляда от младенца в руках.

– Не подходи! – крикнула женщина.

Она схватила вазу и метнула в зверя. Волк увернулся, припал к полу, готовясь к прыжку. Женщина, держа одну дочь, рванулась вбок, через боковую дверь. Волк рванулся за ней. Рык. Крик. Глухой удар.

В комнате осталась вторая девочка. Она открыла глазки. Мир её был разрушен, но она ещё не осознала этого.

Лишь где-то внизу гремели голоса.

– Лада, на улицу!

– Там Озарина! Спаси её!

Коляда, только что разорвавший несколько Навьих тварей, рванул к лестнице. Он спешил наверх, но что-то вспыхнуло и ослепило его.

Снаружи завыли волки. Их вой подхватил разгоревшееся пламя. Огонь взметнулся вверх, облизал дом, затрещал, захлёбываясь в воздухе.

Коляду отбросило на первый этаж. Его, бога времени, окружили слуги Мороза, что вторгся в дом.

Это была засада.

И Коляда знал, что за что расплачивался. За глупую смелость, с которой он влюбился в смертную. За то, что посмел забыть, кто он, и кем должен быть.

Пламя охватило стены, второй этаж оказался отрезан. Огонь ревел, как зверь. На улице женщина, вся в слезах, прижимала к себе дочь. Люди собрались вокруг и успокаивали.

– Спасите моё дитя! Моё дитя!

Малышка в люльке зарыдала. Тонко, отчаянно. Сердце её билось слишком быстро. Она осталась одна. Рядом стояла пустая люлька, сверху раздавался треск пылающих балок.

Крупные слезы катились по детскому, раскрасневшемуся лицу, как вдруг окно в комнате лопнуло. Стекло разлетелось и малышка вскричала вновь, давясь слезами.

Крик её был натужным.

Сливался с криком матери и сестры, что не могли пробиться с улицы.

Но вдруг свежий воздух скользнул в комнату и черное одеяло упало в люльку. Им оказался Ворон – вестник смерти, страж древнего рода, что вырвал дитя из огня.

Он тяжело взмахнул крыльями и вылетел через окно. Под ним пылал лес. Пламя пожирало всё, что было домом. А внизу кричала мать и волновалась толпа. Выли волки. Бог времени сражался в одиночку, прорываясь сквозь дым и судьбу.

Но поздно.

Малышка, спасённая Вороном, унеслась прочь.

Без матери. Без отца. Без имени.

***

Одним ударом плутающая во мраке душа вернулась в тело, и ноющая боль дала понять, что жизнь вернулась. Точно я сама стала синяком, всё пульсировало и билось вместе с кровью по вискам.

Рядом кто-то захрипел, и я разлепила глаза. Мрак плясал перед лицом пятнами, но между них проглядывала дымка зеленых глаз. Воронкой они тянули меня через время, завораживали. Глаза младенца, глаза из моих снов, глаза девушки в реке, что тонула и звала меня. Зеленые глаза.

Я схватилась за болезненно сжавшееся сердце, в попытке удержать его. Оно всё рвалось из тисков платья, а удушающие слезы развеяли тьму и наконец выступили очертания каменного потолка.

Все это время я лежала с раскрытыми глазами, но видела лишь зеленые леса, качающуюся, точно волны, траву, что отражалась в зеленых глазах.

Ледяное дыхание коснулось оголенного плеча.

Я проморгалась, сбрасывая оцепенение и наконец осознала кто я. Платье всё ещё сжимало тело, хоть и разорвалось в ногах, а от прекрасного жемчуга, свисавшего с плеч, остались только оборванные нити.

Черный, холодный потолок с острыми камнями угрожающе навис надо мной. Сталактиты, точно колы, стремились вниз, чтобы пронзить непрошенных гостей.

Пахло морозной свежестью и сырость сквозила вокруг.

Очередное дыхание опалило моё плечо, и я запрокинула голову, посмотрев по сторонам. У неровной стены пещеры стоял ледяной трон, а на нём расположился мужчина в красном полушубке и также наблюдал за мной. Глаза хищно сверкнули, заметив мой интерес.

Толчком я перевернулась, встав на корточки. Хотела подняться, но рычащая морда выплыла вперед.

На четвереньках я замерла перед волком, что также замер передо мной, пригвоздил черными глазами к каменному полу. Я хотела что-то сказать, но лишь прохрипела. Слова вышли как рычание, наполненное горечью и ненавистью:

– Только посмей.

Волк испытующе склонил морду, нахохлившись. Он искал что-то в глазах. Рыскал в поисках страха, что я испытывала ранее, в гостинице. И когда-то давно…

Но мой главный страх, лишиться дедушки, затмил всё остальное. Он сбылся и казалось, что после него я умру, но… я вступила в страх, потеряла дедушку и ничего кроме леденящей пустоты не ощутила. Боль и скорбь.

Прошлое восстало в кровожадном взгляде волка. Я встретилась лицом к своему страху.

И он исчез.

Волк заскулил, резко опустив голову и отступив.

Я следила за ним, все также стоя на коленях, точно дикий зверь, пока громкие хлопки вдруг не вернули меня в реальность.

Мужчина со сталью в голубых глазах аплодировал, сидя на своё ледяном троне. Белый мех лежал на его плечах дымкой, украшал красный полушубок.

– Оставь нашу гостью, Азиз, – с какой-то радостью произнес мужчина и поднялся.

Я тут же выпрямилась, встав с колен. Волосы спадали на лицо, и я убрала их, нащупав ветки и листья. Воспоминания о том, как мы с Марком бежали из Нави махнули на краю сознания пуховым платочком. Рукоять меча в виде крыльев лебедя словно вновь легла в руку. Я сжала ладонь, но поймала лишь воздух.

Даже не посмотрела вниз, стараясь не показать, что потеряло что-то важное. Но мужчина понял моё молчание по-своему.

Он сошел с ледяных ступеней, погладил по меху подошедшего волка и заискивающе протянул:

– Ты ищешь Марка?

Я промолчала, а мужчина продолжил.

– Не хочешь узнать, для начала, где сама находишься?

– В пещере.

– Очевидно, ты права, – на бледном, покрытом седой бородой, лице, спряталась ухмылка, – может ты знаешь, кто я?

Я оглянулась на темные, покатые стены пещеры, в углах вырывались камни, точно прорастая из земли вместо ветвей. Ледяная корка отблескивала там, где влажные стены покрывались испаринами. Потолок был укутан морозными вензелями, но я и без них знала, кто стоял напротив и изучал с нескрываемой усмешкой.

– Ты Мороз.

И вновь аплодисменты. Эхом они отразились от стен и ушли вглубь темного, сводчатого коридора.

Я поежилась, переведя взгляд с Бога на его волка, уснувшего у ледяного трона. А затем на темный коридор, распростершийся за моей спиной.

– Как я здесь оказалась?

– Я перенес.

– Зачем?

Мороз кивнул и ступил ко мне. Звонкий стук его острых сапог испытующе отражался от стен и уносился в коридор. Оттуда же веяло свежим воздухом, слегка продувал ветерок, рискнувший ненадолго заглянуть.

Я сжалась, но не сводила ожесточенного взгляда с Бога. С каждым его шагом, факелы у потолков зажигались, направляясь ко мне коридором.

– Зачем? – холодно повторил Мороз моим голосом, и я вздрогнула. Он был так похож, точно это я спросила. – Чтобы помочь тебе, дитя минувшего. Ты заплутала в этом мире, бежала от судьбы, всеми брошенная, всеми вдруг возжеланная. Я хотел помочь тебе и остановить страдания.

– Остановить страдания? – спросила я завороженно.

– Вернуть равновесие и покой в твою душу. Объединить с семьей, как того желает мир, дитя минувшего.

И я резко обернулась, посмотрев в глаза Морозу. Он обходил меня со спины, изучая, и встретил мой взгляд жадно, точно ждал, когда же разбудит мой интерес.

– Ты можешь вернуть моего дедушку?!

Почти с мольбой спросила, и булавка боли кольнула и так израненное сердце. Слабая надежда опыляла спину.

– Это не в моих силах.

Я выдохнула, резко сжав пальцы. Возненавидела себя за очередную надежду, как вдруг Мороз встал ближе и шепнул на ухо:

– Не в моих, но в твоих.

– Что? Я могу спасти его?

Он сжал ледяными пальцами мою руку выше локтя и заглянул в ошарашенные глаза.

– Все зависит от тебя, дитя минувшего. Твоя семья уже близко.

– Да что за загадки? Что за дитя минувшего?! Меня зовут Миша.

Я запылала в руках Мороза, и он одернул руку, точно обжегся.

Отошел в сторону, наблюдая за напряженной мной. А я сжала ткань хрустящего платья между пальцами и от заскоблившей по сердцу надежды была готова кричать.

– О какой семье ты говоришь? Что ты от меня хочешь?

Я была неосмотрительна и растеряла все самообладание. Каялась и молила судьбу вернуть мне землю под ногами, хоть что-то объяснить.

Мороз сел на трон, подле которого вздохнул волк. Он приоткрыл один глаз и наслаждался моими истязаниями.

– Ты называешь себя именем, не данным при рождении. И это хорошо, – наконец отозвался Мороз. – Древняя сила заключена в именах, что вплели в твою судьбу, и злые люди могут использовать её, если узнают имя, данное при рождении. Потому скрывай его. Даже от меня.

Последнее он повторил тихо, но я услышала.

– Не понимаю. Дедушка с рождения называл меня Машей.

– Имя было дано тебе раньше, отцом.

– Колядой? – догадалась я и лицо бога всплыло в сознании. А вместе с ним вспышкой зеленые травы и моря.

– Да, тем, кто бросил тебя, а затем отказался помочь вернуть дедушку.

Я посмотрела исподлобья на Мороза. Он продолжил, будто не заметив:

– Коляда не знает наверняка судьбы людей и тем более своих детей. Он мог бы скинуть с себя личину бога и на мгновение вместо равновесия Яви и Нави, выбрать тебя. Вернуть тебе дедушку, раскрыть твои силы. Но он побоялся.

– А ты не боишься, – догадалась я и заметила довольную улыбку Мороза. – Почему же? Зачем тебе мне помогать?

– Всё просто. Меня предали также, как и тебя. Выбрали повиноваться судьбе, а не бороться ради семьи, – синие глаза покрылись белой изморозью и голос стал вьюгой, сквозящей откуда-то из прошлого. – Потому я хочу восстановить справедливость. С твоей помощью, дитя минувшего.

Воздух вокруг затрещал и белые снежинки зависли в пространстве.

Я удивленно посмотрела на них, но холод не кусал за кожу, не касался меня, обступив по приказу хозяина.

– Ты сказал, что я могу сама спасти дедушку. Как?

– Вернуться в прошлое и возвратить его в настоящее.

Сердце пропустило удар. Слова пророчества пронеслись в голове кровавой лентой, и я с опаской спросила:

– В пророчестве сказано, что для этого нужно две души.

Мороз оттаял, точно услышав то, что его наконец развеселило. Он свел пальцы меж собой и наклонился ближе. А я так и стояла бездвижным истуканом посреди огромной пещеры. Не верила ему, но проверяла, что мог рассказать Бог зимы.

– Ты знаешь о пророчестве. Что ж, так даже лучше. Твоя правда, дитя минувшего, для того чтобы разорвать полотно времени, нужно две души. Твоя, которой открыто прошлое, и вторая, перед которой не скрыто грядущее. Между вами должна быть нить, крепко связывающая судьбы.

По спине прошли мурашки, и я озвучила с надеждой свою догадку. Ведь только один человек, был связан со мной незримой нитью:

– Мы говорим про Марка?

Раздался громкий смех. Леденящий, коробящий кожу, царапающий своим холодом. Я отшатнулась, невольно обняв себя за плечи. Губы мои задрожали, но не от холода, а от подступающей злости.

Холод висел в воздухе, пропитывая каменные стены. Мороз сидел на троне, лениво облокотившись на него, похоже, этот разговор был для него лишь забавной игрой.

– Ты даже не представляешь, сколько тебе не рассказали, – сказал Мороз мягко, почти ласково, – У тебя есть сестра, Миша. Твоя родная кровь.

Я прищурилась:

– Ты лжёшь.

– Разве? – он ухмыльнулся. – Почему же тогда все дороги тянутся туда, где тебе быть не следует? Почему ты просыпаешься от снов, где в огне остается кто-то родной? Да-а, я вижу, ты помнишь свою сестру.

Я замерла на мгновение, но тут же тряхнула головой.

– Ты хочешь сбить меня с толку. Будь это правдой, Коляда бы сказал мне.

– Коляда боялся, что ты найдешь сестру и уничтожишь его. Погубишь также, как он тебя.

– О чем ты?

– Когда ваш дом горел, твоя мать вынесла только одну дочь. Она надеялась, что Коляда спасёт вторую… Но он решил, что ты угроза. Оставить тебя в огне было таким сложным и одновременно простым решением, ведь с твоей смертью разрушится и пророчество. А пророчество несет смерть и для Богов.

Я попятилась.

– Зачем ты говоришь мне это сейчас? Чего ты добиваешься?

Мороз усмехнулся.

– Ты слишком умна, чтобы просто поверить. Это хорошо. Но, может, ты поверишь в другое?

Он поднялся, не спеша подошёл ко мне, словно кошка, к затаившейся мышке.

– Твой дед… тот, кого ты пытаешься так отчаянно спасти, знаешь, кто его убил?

Я не ответила. Мои глаза сузились, но губы дрожали от напряжения. Он не мог быть мертв.

– Марк.

Я резко вскинула голову:

– Нет.

– Да. Твой дорогой друг. Тот, кто подобрался к твоему сердцу, подарил первый поцелуй, – Мороз склонился чуть ниже, заглядывая мне в глаза. – Я видел, как это было. Он должен был лишь выкрасть тебя, но Кикимора влезла раньше и Марку пришлось отгонять от тебя нечисть, но кровь Морока сделала свое дело. Волки, которые гнали тебя и Лешего в лес от горящего дома, они были сотканы из тьмы. Они же не последовали за тобой, вернулись к горящей избе, чтобы сразиться с Кикиморой. Но окружили лишь твоего деда, когда тот выбрался на воздух и… Бац!

Я закачала головой, пятясь назад.

– Ты врёшь, – прошипела. – Думаешь, если выставишь Марка убийцей, я поверю в твою сказку?

Мороз усмехнулся.

– Я не прошу тебя верить. Я просто сажаю семена. Они прорастут сами.

Я хотела что-то сказать, но вдруг осознала – он наслаждался этим. Мороз хотел, чтобы я запуталась, чтобы в душе зародилось сомнение.

Я сделала шаг назад, а затем развернулась и побежала прочь из пещеры, прочь от его ядовитых слов.

Мороз усмехнулся в спину:

– Беги, Миша. От правды, как и судьбы, не убежать.

Сама пурга пульсировала в моей крови. Холод хлестнул в спину, и пустота обрушилась на меня, точно я потеряла веру. Стоило выбежать из огромной пещерной залы и оказаться в узком коридоре, как каменные стены начали сжиматься, точно петля на хрупкой шее.

Пришлось широко раскрыть рот, схватить им воздух как рыба. Идти через силу. Мягкая шуба коснулась моего бедра, и я вздрогнула, опустив взгляд на огромного, белого волка. Тот вильнул хвостом, подталкивая, и прошел вперед, будто вел пленницу, кем я и являлась.

Какое-то время наши шаги эхом расходились по коридору, но не могли перебить голос Мороза в моей голове.

Ему нет доверять, одно только присутствие Мороза царапало льдом кожу, а взгляд замораживал сердце.

Я сжалась, обняв себя за плечи. Из рта вышло облачко пара и белая шуба волка, что была так близка, оказалась чертовски манящей. Точно ощутив мое внимание, волк остановился и развернулся боком. Зубы его блеснули во мраке коридора и рычание разрушило тишину.

– Что ты хочешь? – злобно ответила я на рычание, на что волк хлестнул меня хвостом по бедру. Подтолкнул.

В стене оказалась дыра. Блеклый свет очертил стальную решетку, за которой держали пленников.

– Мне туда? – догадалась я, и очередной хлыст ударил по бедру. Я сжала кулаки. – Если я не хочу?

Рычание отскочило от стен и по каменному полу заскоблили когти. Ответ был ясен, и я вошла в клетку спиной, не сводя ненавистного взгляда со зверя.

– Когда я выберусь, то надену твою шкуру как куртку.

Волк боком толкнул решетчатые двери, пока те не захлопнулись. Посмотрел на меня с прищуром, точно с вызовом, и тихий рык послужил мне ответом. Выполнив задание, верный страж вернулся к хозяину.

Схватившись оледеневшими руками за ржавую, покосившуюся решетку, я прижалась к ней лбом. Мысли уже невозможно было распутать, только злобная пустота клубилась в сердце, а то всё пульсировало, жалобно трепыхаясь.

Мороз не мог быть прав, он лишь играл.

Жаль, что эта игра была по его правилам.

За спиной кто-то тихо, почти беззвучно вздохнул. Мои задубевшие пальцы разжали решетку. Спина покрылась мурашками, и я медленно обернулась. Во тьме, у края темницы, лежал человек. Промелькнула мысль, что это был Марк, но воздух вибрировал по-другому.

Очередной вздох.

На согнутых ногах я прошла во тьму, к телу на каменном полу. С каждым шагом воздух заряжался и маленькие искры с треском освещали вспышками пространство. Будто кто-то чиркал огнивом то там, то тут. У самого носа.

Я встала над телом.

Треск.

Воздух загудел и резко покинул меня. Желудок вдруг скрутило, точно из него вырвалась невидимая нить и вывернула органы наизнанку. С очередной вспышкой из тьмы выскользнуло бледное девичье лицо без сознания.

Я захрипела и упала на колени перед девушкой. От боли сводило пальцы и темнело в глазах. Яркая искра вновь осветила пространство, пока я сгорбленно сидела над и ловила наши переплетенные вдохи.

Через пару вспышек боль отступила, незримая нить натянулась между нами. Наконец бледное, бесчувственное лицо вновь всплыло перед глазами. Знакомое, но чужое. Руки сами потянулись к девушке, накрыли голову и плечо.

Девушка вздрогнула. Со стоном распахнула глаза. Зеленые.

И эта зелень воронкой вернула меня в прошлое, затянула. Зеленые глаза мелькали вспышками, и я проваливалась в их глубины. Младенец. Ребенок. Подросток. Вокруг глаз залегли морщинки, а время всё проглатывало меня, пока наконец не пережевало и не выплюнуло на пол темницы.

Холод смешался с запахом гари, и я по-новому уставилась на девушку, что лежала в моих руках. Осознание наконец отрезвило и ответ повис на губах, но девушка произнесла раньше:

– Сестра?

И очередная вспышка под потолком осветила наши лица.

18 Глава, где переплетаются дороги судеб

Хриплое дыхание нарушило тишину. Его подхватил ветер и мягко покачивая рассеял средь деревьев. Точно пепел.

У Марка загорелась кожа и легкие, стоило ему поднять голову и громко вдохнуть лесной воздух. К щеке прилипли ветви и клочок влажной земли.

Марк распластался там, куда его бросил северный ветер. Как и в прошлый раз, когда Марк упустил Мишу из-за быстрого такси Бабы-Яги, северный ветер облепил липким, влажным снегом и выплюнул на опушке. Он опять лежал промокший, продрогший и тело его не слушалось.

– Р-р-р-аар…

Марк вскинул голову и наткнулся на знакомый взгляд белых, пустых глаз.

– Азиз, – протянул Марк, а волк тут же подошел ближе и склонился. За его шкуру у самой холки зацепились негнущиеся от холода пальцы, и волк выпрямился, подняв за собой Марка.

– Спасибо, опять выручил.

Марк сел на земле и отряхнулся от прилипших веток. Футболка также липла к телу, влажная и хрустящая от звенящего вокруг холода.

Марк осмотрелся.

Еще недавно летний хвойный лес цвел, в его ветвях селились птицы и раскосые зайцы бегали по земле. Сейчас же всё застыло от холода, только блеклое и ледяное нечто касалось сердца леса.

– Где Миша? – поежившись спросил Марк.

– Р-р…

Марк понимающе кивнул и отвернулся от Азиза, белого волка и верного слуги отца – Морока. Еще недавно Марк только учился трансформировать свои чары в темную плоть с зубастой пастью. По примеру отца, он смог создать стаю волков, сотканных из тьмы. Они появлялись по его свисту. Клубящиеся из тьмы, созданные в ночи, они нападали и разрывали то, на что Марк направлял свои эмоции. Он еще не умел приказывать через мысли и проникать в сознание своих тварей, для этого нужно больше опыта. А потому его волки нападали на того, к кому Марк испытывал злость и ненависть.

Сильные чувства.

– Р-р-ра?

– Встаю, – подтвердил Марк и шерстяная спина волка стала ему опорой.

Было странно, что лес замер и не издавал звуков. Даже ветки под ногами ломались бесшумно, точно всё зависло в страхе выдать себя. Нарушить чужие планы и навлечь беду.

Хвойные ветви низко спустились к земляному ковру и тревожно замерли, даже тень не откидывали в этот полуденный час. Всё казалось серым и туманным, будто Марк и вовсе не покинул Навь, и та вилась вслед за ним.

Потому громкий звон, пиликнувший в кармане Марка, разрезал пространство резко и мощно. Ветви взволновано закачались, отрываясь от земли.

Азиз, что шел рядом, уткнулся влажным носом в ладонь Марка. Тот похлопал по карманам и в удивлении достал телефон раскладушку. Красную, работающую. Стоило открыть, как на экране появился значок сообщения и Марк замер под елью.

Азиз недовольно махнул хвостом, но остался незамеченным. Заскоблил лапами, раскидывая ветки и шишки.

– Дай мне минуту, – опомнился Марк и прижал к груди телефон. Проследил за недовольно отдалившимся волком.

Пальцы свело от свежести и морозного воздуха, а потому телефон чуть не выпал. Марк сжал его крепче и открыл письмо. Оно было от матери и наконец дошло до получателя.

Вчитываясь в теплые строки, губы Марка невольно расплылись в улыбке. Радость и предвкушение от скорого воссоединения с семьей оказались минутной слабостью, но её хватило, что Марк прижался к рыхлому стволу ели, и написал ответное письмо: