Дитя минувшего

Свой выбор я сделала еще в горящей избе.

Я обняла себя за плечи и также спустилась со ступенек. Ноги потонули в охлаждающей траве, какая-то букашка пробежалась по лодыжке. Ветерок подул в лицо, и я распахнула глаза. Уставилась на Касима, вдруг вспомнив:

– А где Вихрь?!

Касим молчал и я было подумала, что он вновь будет скрывать от меня правду, чтобы сберечь, но он заговорил через минуту. Скорбно и виновато.

– Вихря больше нет.

– Ч-что это значит?

– Вихрь осколок неправильно погибшей души. Молодой души, Миша.

– К чему ты клонишь?

– Я считаю, что Вихрь был осколком души Алины, но так как её вернули, он исчез. Рассеялся с ветром.

Я уставилась на Алину, что внимательно слушала Долю и с интересом наблюдала за небом. Как Вихрь, что стремился жить и просто наслаждался лучами и природой.

– Помнишь, как клубок не отпустил Марка, когда он хотел уйти?

Я уставилась на Касима, вспоминая ту ночь. Красные нити засияли и обвились вокруг парня, не позволили покинуть поляну.

– После битвы с Полуденницей я был занят и не сразу понял, почему нас повело не просто в лес, а прямиком к Марку.

– Почему?

– Кто взял клубок, что бросить его на тропу?

Я задумалась и воспоминание мягко коснулись сознания.

– Его достал Вихрь.

– Вот-вот, – согласно каркнул Касим, – клубок считал желание своего нового владельца – Вихря, и повел его к тому, чего он больше всего желал. К семье.

– И если Вихрь осколок души Алины…

– …нас вывело к брату Алины, и пока клубок не взяла ты, тот отказывался отпустить Марка.

Пазлы сошлись и я по-новому посмотрела на Алину. Наши взгляды встретились, но как бы я не искала, не нашла ничего от моего друга. Во взгляде Алины застыли льдинки, и жажда жизни пропала.

А может я боялась не увидеть в ней Вихря и признать, что прощаться мне придется не только с дедушкой, но и с верным другом. И я подняла взгляд на голубое небо, вновь обняла себя за плечи и позволила ветру унести мою печаль, убаюкать её и усыпить глубоко в сердце.

Только ветер теперь мог осушить слезы и понять мою боль. Он был также волен и при этом одинок, как и я.

Без дома.

Без планов.

Пару дней я жила так, как несло течение деревенской жизни. В небольшой избе одинокой знахарки, что почти не появлялась, было мало места, но Доля создала уют. Каждое утро она уходила куда-то и возвращалась с парным молоком, с корзиной овощей и яиц. Я догадывалась, что она брала это у соседей, но чем платила, не могла даже представить.

Всё время я проводила на пригорке, покрытым морем травы. Вид оттуда как раз выходил на лес, где мы совершали ритуал. В окружении ветра и природы, я прощалась со своими иллюзиями.

С Марком.

С Вихрем.

И, наконец, с дедушкой.

– Будь счастлив, – все шептала я и слова уносило пение птиц, – я отпускаю тебя, мой самый родной человек.

Слезы слизал ветер, осушив, а теплая рука, что подняла меня из горящей избы, погладила по спине. Я дернулась, обернувшись, но увидела лишь перекошенный дом на краю опушки.

Показалось.

Ветер качнул траву и проводил меня звездной ночью к дому.

Дождавшись утра, я собрала пару тряпок и хлеб в сумму и подошла к двери, но она открылась раньше. На пороге стояла Доля, смотрела с тоской, но улыбалась. Повисла тишина, нарушаемая только старым хрипом дома.

– Ты уходишь.

Не спросила, а поняла она. Я лишь кивнула.

– Ты могла бы пойти со мной, наша мама, она такая удивительная, она бы приняла нас.

Я молчала, и Доля вновь сказала:

– Ты всё равно уйдешь.

– Я должна.

Сестра будто понимала, но незримая нить больно натягивалась и не хотела отпускать. Я также чувствовала это, будто покидала родной дом, но не могла поступить иначе.

– Это из-за пророчества?

– В том числе. Пока мы вместе, Боги захотят использовать нас и разрушить мир. А в нем столько прекрасных существ, столько жизни, – сердце сжалось навзрыд, но я продолжила, – мы не должны позволить Морозу уничтожить всё живое. Ты понимаешь?

На глазах Доли появились слезы, но она упрямо кивнула:

– Понимаю.

Сердце сжалось еще больнее, и я шагнула вперед. Заключила сестру в объятия, и волна тепла накрыла нас, треща искрами под потолком. Точно аромат чая, запах свежескошенной травы, пение птиц по утрам. Она была домом, который я всегда искала. И я вновь покидала его, чтобы не разрушить.

Уже на пороге Доля обернулась и спросила:

– Куда ты пойдешь?

Я задумалась, но ответ пришел ко мне еще на опушке, под тихое пение птиц.

– Я хочу найти других полубогов и защитить их. Создать такое место, где они будут в безопасности. Хочу, чтобы они обрели семью.

А про себя добавила, на зло Коляде и его словам о родстве дедушки:

«Семья, она не по крови, она по духу».

– Ты позаботишься об Алине? Мороз возможно будет её искать.

Доля кивнула, прижав руки к сердцу. Провела меня до выхода, попрощалась с Касимом, что молча сел мне на плечо. Понял всё без слов. Её благословление унес ветер, сопровождая нас вдоль опушки. Солнце мягко грело, освещая дорогу, ведущую вдаль.

– Ты мог остаться, – заметила я Касиму, поднимаясь на пригорок.

– Не мог. Ведь ты пошла дальше. А я там, где ты, дурная девчонка, – по-доброму сказал он и прижался к моему виску своей белой головой, точно в объятиях.

И мы вновь отправлялись в путь.

Вновь в неизвестность.

***

Холод сопровождал своего хозяина, потрескивая от удовольствия. Мороз шел вперед, гуляя в окружении волков, и предвкушая то, что должно было произойти.

Ледяные скульптуры, что стояли в саду, покрытом инеем и снежными узорами, выглядели как живые. На каждом шагу стояли звери, закованные в лед, и люди, что протягивали руки в мольбе о спасении.

Мороз остановился у одной скульптуры и коснулся её ладонью, ласково и с благодарностью погладив по седой голове, как ребенка.

– Постой еще какое-то время. Ты ведь не злишься? Скоро твоя внучка восстановит справедливость. Ей нужно лишь больше практики…

На заледенелом лице старого человека, что блестело как зеркало, отразилась злобная усмешка Мороза и он довольно выпрямился, зашагав дальше по саду.

Эпилог

Приятная музыка витала у потолка, лилась вместе с приглушенным светом ламп. Маленькие столики проглядывали из тьмы, что так уютно обняла собравшихся. Под мягкие разговоры Баба Яга отодвинула стакан хмельного и заигрывающее посмотрела косым взглядом на бородатого мужчину с проплешиной. Да, не первой свежести, но под тысячу лет выбирать не приходилось.

– Ну что, соколик, счет? – спросила она, поведя костлявым плечом, а то предательски заскрипело, точно руль её ласточки.

– Конечно, – кивнул мужчина и махнул официанту. Потом посмотрел лукаво на спутницу и мягко протянул, – мы ведь пополам?

Хмельной напиток встал поперек горло. Мужчина не заметил и продолжил:

– А потом ко мне. Или… к тебе?

Гаркнув, точно злой кот, Баба Яга выпрямилась и посмотрела на мужика исподлобья, изучая его рост и ширину.

– Ко мне, косатик, – протянула она и ласково склонилась ближе, – прямиком в печь. Пополам так пополам, только ноги не забудь прижать, а то не поместишься.