скачать книгу бесплатно
– Скажи, а мы твою дачу сожжём, – скорчил рожу Леха. – И нам ничего не будет, мы несовершеннолетние. Поняла, корова?
– Да я тебя! – женщина шагнула к нахалам.
– Попробуй, – Васек щелкнул лезвием ножа-выкидухи.
Женщина попятилась.
– Вали отсюда, пока мы тебя не трахнули, – Леха показал неприличный жест.
– Шалава городская, – выдал Егор, – понаехали тут, пройти не дают.
Женщина взяла меня за плечо и молча повела по улице. Вслед нам летели насмешки и комья земли.
– Им правда ничего участковый не сделает, – виновато сказала женщина, старательно отводя взгляд. – Тут все местные, друг другу родня и половина сидевших. А мы чужие, нас не любят. Ты держись от них подальше.
– Спасибо, что помогли.
– Да не за что.
С тех пор я гулял один, стараясь не попадаться никому на глаза. Забрел к кирпичной ферме, где, окруженные джунглями из огромной лебеды, отражали солнце ласковые желтые лужи. Бродил по ним босиком, представляя, что иду вместе с Элли и Тотошкой по дороге из желтого кирпича в Изумрудный город, и на пути меня ждут встречи с настоящими друзьями: Страшилой мудрым, Железным дровосеком и Храбрым львом. Детство конечно, но так хотелось иметь друзей.
Деревенские ребята сюда не ходили, и я чувствовал себя спокойно. До того дня. Сегодня я представлял себя Эндимионом, неспешно ведущим баржу в задумчивых желтых водах Кэнса.
– Гля, Васек, – послышался ненавистный голос из густых зарослей лебеды, – чухлома лазит.
– Во чувырла городская, – над лебедой поднялась вихрастая голова Васьки – главного моего обидчика, – в ссули залез.
– Ничего это не ссули! – закричал я, рванувшись им навстречу.
– Еще и спорит, чорт, – Васек, Егор и Леха, гогоча, стояли на берегу лужи, – это коровы нассали.
– Сами вы нассали!..
Получив от Васьки сильный удар ногой в живот, согнулся.
– Пей, город! – ударом в коленку сбоку он свалил меня в лужу. – Это тебе не «Кока-Кола», москвич проклятый! – резиновый сапог опустился на голову, заталкивая в мочу.
Я колотил руками, захлебывался.
– Пей! – гулко неслось сверху.
Перед глазами потемнело, а затем возник желтый свет, будто в конце тоннеля. Я рванулся навстречу свету и замер. На меня смотрел худой мужчина в сером плаще с капюшоном. Глаза его были цвета расплавленного золота я ни разу не видел расплавленное золото, но именно такое сравнение пришло мне в голову в тот момент.
– Где я?! – вскочил и огляделся. Будто бы пещера какая-то. – Как я здесь очутился?
– Ты исполнил древний ритуал, и теперь ты здесь.
– Какой еще ритуал? Вы кто вообще?
– Я старший клоачник.
– Кто?!!
– Клоачник, – терпеливо повторил мужчина, – старший.
Я непонимающе посмотрел на него.
– Демон я, – вздохнул клоачник. – Часть той силы, что вечно жаждет зла и…
– Это прикол такой, да? – перебил я, оглядываясь и пытаясь понять, откуда за мной наблюдают деревенские мучители.
– Нет, это на самом деле, мой юный друг. Мы родились из попыток алхимиков получить Философский камень.
– Из мочи?
– В том числе…
– А что такое философский камень?
– О времена, о нравы, – вздохнул клоачник. – Философский камень, который разные знающие люди называли по разному: магистерий, ребис, жизненный эликсир, красная тинктура, великий эликсир.
– Эликсир?
– Такой реактив для превращения любых металлов в золото, и для создания эликсира жизни. Тогда не только ртуть варили и летучих мышей в порошок растирали, но и благородную урину пускали в дело.
– А я тут при чем?
– Ты искренне возлюбил мочу и отверз ей уста свои в поцелуе.
– Я?..
– Теперь ты избранный и я могу наделить тебя даром! – воздел руки, словно птица крылья.
– Каким? – против воли заинтересовался я. – Вы можете сделать меня бессмертным?
– Зачем бессмертие тому, кого все унижают?
Я промолчал, потупившись.
– Я дам тебе больше, чем бессмертие! Я дам тебе возможность управлять мочевыми пузырями!
– Вот же круто… А зачем?
– Ты совсем того, – расстроился клоачник, – ты же сможешь любого обидчика одним взглядом заставить обоссаться. Они же завтра от тебя шарахаться будут.
– Правда? – с внезапной надеждой спросил я.
– Истинная, – торжественно коснулся моего лба, будто король, касанием меча посвящающий в рыцари, и я пришел в себя.
Я лежал лицом вниз в луже, от обидчиков не было и следа. Выбрался, посмотрел на мокрую испачканную одежду, к которой пристали репейные колючки. Расстраивать бабушку не хотелось. Потащился к озеру. Прячась в кустах, снял одежду и начал стирать.
– Живой, – послышалось сзади.
Оглянулся. Проклятая троица была тут как тут.
– Живучий, – Васек плюнул в меня, – а давайте мы ему фанеру пробьем, а?
– Это тебе не мелочь по карманам тырить, – гнусно захихикал Леха. – Чур, я второй, ха-ха-ха.
– Заметано, – Васек шагнул вперед. – Готовься, мой сладкий сахер, сейчас я…
Договорить не успел, согнувшись и закричав от страшной боли. Рядом скорчились Егор и Леха. Я достирал одежду и ушел сушить туда, где не так были слышны стоны этих уродов. Васек умер по пути в районную больницу, Егор и Леха из больницы не вернулись.
Лишившись заводил, местные дети приняли меня в свои игры. Теперь и дети и взрослые относились с уважением. Попробуй не уважать того, при чьем приближении у тебя начинает екать мочевой пузырь, а то и возникают с трудом сдерживаемые позывы к мочеиспусканию. Я гулял, где хотел, загорал и купался, собирал грибы и ягоды, удил рыбу с деревенскими ребятами. И даже более того – несколько раз целовался с девчонками. И с нетерпением предвкушал встречу в сентябре со школьными обидчиками…
За это, самое счастливое в моей жизни лето, я загорел, окреп и лишился невинности с Катей. Завтра надо было уезжать в город. Я пришел попрощаться к желтым лужам, надеясь попрощаться с клоачником. Разулся, вошел в лужу, закрыл глаза. Прислушиваясь к внутренним ощущениям, неспешно брел в теплых ласковых волнах. Пещера клоачника возникла внезапно.
– Здравствуйте.
– Здравствуй, а я думал, ты нас забыл.
– Да нет, что вы, – смутился я. И правда, как-то нехорошо получается: пока все гнали – ходил сюда, а как приняли и стали бояться, так и носа не кажу, как сказала бы бабушка.
– Знаю, – кивнул, – все знаю. Ты попрощаться пришел?
– Да, уезжаю я. Спасибо вам за все… – замолчал, не зная, что еще сказать.
Мы молча смотрели друг на друга.
– Все? – спросил он.
– Наверно, – я пожал плечами.
– У меня есть к тебе одна просьба.
– Какая?
– Понимаешь, мы, клоачники, тоже ведь разные, как и вы, люди. Как и среди вас, среди нас есть хорошие и есть плохие. Понимаешь?
– Что тут непонятного? Понимаю.
– Мы живем, стараясь не вмешиваться в жизнь людей, но некоторые из нас – говнотики, которые считают, что люди должны им служить. В древности из-за этого случилась война между клоачниками. Мы, сторонники невмешательства, победили, но часть уцелевших говнотиков не смирилась… – замолчал.
– И? – не выдержал я.
– Сейчас они окопались в думе и принимают законы, нацеленные на порабощение людей, – он снова замолчал, а я крепко задумался.
Действительно, те недавние законы, про которые я слышал, вызывали странное ощущение. Деревенские даже рассуждали, что их пишут инопланетяне, а оказывается вот как на самом деле. А сосед даже рассказал стишок: Умным людям понятно давно – элита в нашей стране – говно!
– И что я должен делать?
– Ты помочь всем: и нам, и людям.
– Как?
– Ваш класс поведут на экскурсию в думу, а там все зависит только от тебя.
– А я смогу?
– Они так вжились в образ людей, что сможешь. Тебе главное начать, а там уже приду я со своим народом. По рукам?
– По рукам, – я особо не терзался выбором. Раньше меня обижали, и я мечтал стать супергероем: Бэтменом или Человеком-Пауком, чтобы защищать слабых. А вышло вот так… Защитить слабых людей и заодно помочь тем, кто помог мне – что уж тут думать? – я согласен!
Первые
Мы первыми встречаем гостей с европейского направления. «Нет, ну первыми конечно пограничники», – возразите вы, – «потом таможенник, а вот потом…»
– Но мы говорим о гостях столицы, – уточню я.
«Ты опять не прав», – не унимаются завзятые спорщики, – «первыми гостей встречает полиция на досмотре и таксисты».
Хорошо, согласен. Но после того как гости прошли рамку и поймали сумки, протянутые сквозь досмотровый агрегат, счастливо избежали цепких щупалец «бомбил», они попадают к нам. Ведь первое впечатление о столице очень важно, особенно для впервые приехавшего в нее человека, особенно для человека, приехавшего из-за границы и уж, тем более, из нашей извечной соперницы Европы. И мы не только в Москве. Например, возле «12 апостолов» в Йошкар-Оле наши детей тренируют. Откуда знаю? Была у меня одна, Лиля, с Йошкар-Олы – далеко залетела…. Впрочем, вернемся к нашим гостям. Выходят из вокзала, вдыхая воздух столицы, смягченный свежестью фонтана и смотрят на нас. А тут есть на кого посмотреть!
Вот Вася – тихий побирушка: вымогает у гостей конфеты, семечки и сигареты. Не знаю, зачем ему сигареты, ведь он не курит, но, тем не менее, подходит к гостям и смотрит так умоляюще, что способен смягчить даже камень. Если что-то дадут, то цепко хватает и убегает, и больше в этот день его у фонтана вы не встретите. Злые языки говорят, что Вася носит добычу местным патрульным сержантам, что ошиваются поблизости: рязанцу Ване и татарину Ринату, но мало ли чего не скажут злые языки?
Вот Петрович. Петрович у нас звезда. Туристы от него просто в восторге. Он всегда отмачивает корки, выкидывает номера. Вы, кстати, не подумайте, что я сильно мудрено выражаюсь – была у меня одна, Светка с улицы Чехова, что теперь Малой Дмитровкой зовется. Впрочем, то дело давнее, быльем поросло, вернемся к нашим баранам. Вот и теперь Петрович не удержался от проказы: вскочил в фонтан, растопырил пальцы ног, промывая. Стоит, колеблется в водном потоке, струится, будто волнолом. Туристы и рады-радехоньки: стоят, улыбаются друг другу и Петровичу, ахают, хохочут, тычут пальцами и фотокамерами. В общем, ведут себя как обезьяны. А Петрович молодчик: стоит важно, чисто твой генерал на параде.
– Петрович, смотри, яички намочишь, – завистливо кричит Степанович.
Степанович видно приревновал Петровича к успеху у почтеннейшей публики. Степанович и сам звезда. Стоит, позы важные принимает, позирует что твоя рок-звезда на отдыхе. Приезжие и рады: телефоны и фотоаппараты навели и снимают, чисто твои папарацци. А Степанович то одну позу примет, то бочком станет, то в объектив взглянет выразительно, то полубоком. Вот и сейчас повернулся к какой-то то ли шведке то ли эстонке и снова крикнул товарищу:
– Чего молчишь, Петрович?!
А Петрович и в ус не дут. Шагнул влево, присел как в «Кин-дза-дза» спиной к зрителям, будто «ку» сделал и снова замер, ни гу-гу. Просто кремень! Как сказал классик: «Гвозди бы делать из этих людей!». Жалко только, что из Петровича гвоздь не получится – мы же не люди. Мы голуби с площади Европы.
Братья по разуму
Рассказ написан на II тур Девятого Чемпионата Прозаиков ЛитКульта
Был опубликован в №9 за 2019 год журнала «Испытание рассказом»
Наступал ранний вечер. Грузный мужчина преклонных лет и парень в бейсболке шагали по коридору к лифту.
– Оно ведь как, Юрьевич, – Гена смотрел жалобно, как приговоренный к кастрации кот, – пятница сегодня.
– Ну? – Юрьевич поправил очки с толстыми стеклами.
– Выпить бы… святое же дело…
