скачать книгу бесплатно
– Послал?
– Не просто так же ты вдруг о родственнике вспомнил, – усмехнулся, окидывая меня взглядом, внезапно ставшим очень цепким. – Были тут до тебя. Крепкие ребята с автоматами. Послушали, посмотрели, не поверили, и пошли в лес. Больше мы их не видели. Одна машина от них осталась. За сараями стоит. Ваши были?
– Нет, моих тут точно не было, – прикидывая как буду выбираться из этого Хичкоковского кошмара, взял ружье и стал внимательно его осматривать. – Клюйстеры, мать их куриную за ногу. Я тут сам по себе. Соскучился просто, – вспоминая слова: «Не можем мы своих туда послать, нет пока причины», ответил я.
– Ну, ну.
– У меня консервы есть, колбаса и рыба сушеная. В сумке, – внезапно вспомнил я и, положив на кровать ружье, стал выгружать на стол прихваченное съестное.
Дядя жадно выхватил пакет, рванул шуршащие края и шумно вдохнул рыбный дух.
– Спасибо, сынок, – то ли повело от водки почти натощак, то ли действительно пробило на благодарность.
Машина… Он сказал, что здесь есть машина?!
Через полчаса дядя заснул прямо на столе, положив «винтарь» под голову. Раскуроченные ошмётки еды дополняли картину. Интересно, а почему меня не тронули? – положив посапывающего дядю на кровать и на всякий случай разрядив винтовку, принялся за обыск, неспешно двигаясь по часовой стрелке от входа. Паспорт, еще советские деньги, ваучер… А вот это уже интереснее: развернул тряпку, вдохнув аромат ружейного масла. ТТ, довоенный еще, но как новенький. Дядя запаслив, как умудренный жизнью хомяк. Вынул обойму – полная, выщелкнул патрон, понюхал. Передернул затвор, нажал курок. Работает. Зарядил ствол и сунул сзади за ремень. Приятная тяжесть придавала уверенности. Дальнейший обыск ничего интересного кроме пятка медалей и Георгиевского креста не принес. Ничего себе, интересно, откуда он у дяди? Снова взял паспорт и посмотрел дату рождения. Дядя то старше, чем я думал, но не настолько. А вот что паспорт до сих пор гражданина СССР гораздо бОльший вопрос. Вернув находки по местам, решил прогуляться и пошёл во двор, минуя две скрипучие двери. По пути подхватил висящий на гвозде в сенях рюкзак. Неизвестно, что на самом деле происходит. Мало ли что выдумал спившийся старик.
На улице было по-весеннему солнечно, а зелень пробивалась даже между досками крыльца. Видимо, дальше него дядя выходил редко. Хмыкнул, заметив на речной гальке в бочке следы царапин. Неглубокие, иногда всего лишь с точку, будто кто-то, пытаясь расписать ручку, тыкал ей куда ни попадя.
Опять тишина…
Решив, что в случае опасности отсижусь в одном из заброшенных домов, двинулся вперёд. Было странно признаться даже себе в том, что мной двигало. Любопытство? Или для нормального человека отсиживаться, ожидая неизвестно чего, было страшнее? Но это не всегда так, даже если посмотреть на дядю. Но камни же как-то он натаскал в бочку… Или не он?
Пробирался по пустующей деревне, приминая некошеную траву. Избы снисходительно посматривали пустыми окнами, но некоторые были с закрытыми ставнями. Интересно, где там остались люди? С такими мыслями я наткнулся на неё.
Женщина в синем платке несла вязанку хвороста, закинув на натруженную спину в красной кофте.
– Эй! – прокричал, привлекая внимание. Старуха распрямилась, ойкнула и, скинув поклажу, понеслась от меня. Ну, понестись ей мешала лёгкая хромота, поэтому я без труда догнал её, по дороге подцепив связку хвороста.
– Ваше? – учтиво протянул связку. Старуха покосилась по сторонам и прошамкала:
– Ты… чегой-то? Чего, а?
– Обронили, говорю. Помочь донести?
Старуха недоверчиво оглянулась.
– А энтот… Откуда ты взялся? Лицо знакомое, но не припомню тебя?
– К Семену Михайловичу… Проездом.
Старуха вздрогнула и льстиво защебетала:
– Ой, давай вязаночку, сама донесу!
И тут до меня дошло. Хворост. Вряд ли она собирала его в деревне.
– А грибочки хорошие в этом году, не знаете?
Старуха расплылась в понимающей улыбке.
– Дома уже сушатся, но ещё и свежие есть. Так грибочков тебе отсыпать? Ты Семену Михалычу только скажи, что с собой принёс, а не от меня, – засуетилась.
– А отчего же? Неужто не оценит вашу помощь? Хворост же, как я понимаю, не в деревне собирали… И грибочки оттуда же… Свежие.
– Так как вы ходите в лес?
Старуха вздохнула. Потянулась за вязанкой. И нехотя поделилась:
– Слушаю я их. Вот и пускают. Иногда.
– А где вы их… слушаете?
Машина оказалась небронированным чёрным внедорожником. Унесли ключи с собой? А вдруг вернется кто-то один? Положив ружье на капот, пошарил в переднем бампере. Пусто. Обошел машину, проверил задний бампер. Бинго. Вот и связочка. Лег на землю, внимательно осматривая днище – мало ли какие сюрпризы могут оказаться? Отошел за угол ближайшей избы, нажал кнопку на брелоке. Машина приветливо пискнула, взрыва не последовало. И то благо. В салоне едко воняло свежей «ёлочкой». В баке осталось достаточно бензина… отложил ружье на соседнее сиденье, обитое чёрным дерматином, повернул ключ, машина легко завелась. То, что она стояла не тронутой, наводило на определённые мысли. Во-первых, довольно бессмысленно удирать на ней от птиц – и это понимал не только я. Во-вторых, те, кто остался, возможно, и не хотел удирать.
Вспомнил о спутниковом телефоне. Нажать единицу – всё в порядке, и поехать отсюда. Благо, транспорт есть. Вечно себе какую-то ерунду придумывают, особенно полковник. Проверить разве что напоследок место, о котором сказала старуха. Просто ради интереса, чтобы убедиться до конца в богатой фантазии моих нанимателей. Что же, понятно, почему полковник ничего не рассказал – я не из легковерных и его бы на смех поднял. Так и сделаю при встрече. А пока заглушил мотор, вынул ключи из замка зажигания и опустил в карман.
Открыл бардачок. Стопка одноразовых стаканчиков, пачка влажных салфеток, дорожный атлас. Негусто… Хотя, а чего я ожидал? Что профессионалы что-то оставят в машине? Глупо. Беглый осмотр салона ничего не дал. А вот в багажнике поджидал сюрприз. Воровато оглянулся, не видит ли кто? Засунул в рюкзак. Рюкзак оставил у колеса.
Вернулся в салон. Без документов ехать на чужой машине – верный шанс нарваться. Да и прав у меня нет. Можно, конечно, проехать через лес и бросить машину возле трассы, а там попутками, но рискованно. И сваливать, не разобравшись, как-то неохота.
На капот уселся крупный черный ворон и, повернув голову, уставился на меня правым глазом. Я постучал пальцем по лобовухе. Сделав два мелких шажка, птица приблизилась к стеклу и постучала клювом в ответ. Волосы медленно встали дыбом – я явственно различил в стуке: «Союз нерушимый республик свободных». Перестав стучать гимн, ворон снова уставился на меня, хитро подмигивая. А что тут удивительного? Вороны вида Corvus moneduloides, обитающие в Новой Каледонии, справляются с заданиями на сообразительность, предназначенными для пятилетних детей. Я помотал головой, стряхивая наваждение, и пригладил волосы. Решительно распахнув дверь, вылез. Голова ворона повернулась, словно антенна радара.
– Я в гости приехал, – миролюбиво разводя руками, сказал я.
– Кар-р-р-л, – ответил ворон.
– Вася, – вырвалось само собой.
Ворон солидно закивал головой, мол, очень приятно, а потом сделал что-то вроде «ку» в «Кен-дза-дза». Я оглянулся. На крыше джипа в ряд стояли вороны. Как только крышу не продавили? Таких крупных я сроду не встречал – крупнее бройлеров и клювы чуть ли не по полметра. Я невольно поморщился, представляя, как эти клювы будут терзать мою плоть. Деревья были словно в траурных лентах: покрыты телами напряженно наблюдающих за мной птиц. Понятно, что мне со всей пернатой оравой не сдюжить. Надо договариваться. Положил ружье в салон, закрыл дверцу, подхватил с травы рюкзак.
– Куда идти? – посмотрел на Карла.
Ворон взлетел и не спеша полетел, планируя в теплых потоках. Я, усмехнувшись, двинулся за ним. Следом с крыши снялась почетная свита. Заросшее кладбище, потом болото, на краю которого почему-то оказалась сваренная из арматуры, покрашенная в зеленый кладбищенская ограда. На ней важно восседал он. Я сразу понял, что это Он и есть. от вспушенного комка перьев так и веяло самомнением. Он сидел на ограде, внимательно наблюдая за мной, и сосредоточенно жевал. Именно это жевание меня и насторожило. Насколько я помню, птицы жевать не могут. Они пищу в зобе перетирают. А этот сидел и жевал. Причем во взгляде явственно виделось презрение ко мне – двуногой твари, лишенной дара полета. Тезис о том, что «человек – царь Природы» явно не был для него веским аргументом. Хотя, в такой глуши и для меня этот тезис потерял своё значение.
