Носители. Начало. Книга первая

Наёмник, словно ужаленный, подскочил на ноги и тут же скорчился от множественных жгучих ранений.

– Всё кончилось, – усталым голосом проговорил Пархонто и отправился на поиски погасших факелов туда, где побросали их. Отыскав, он заменил ветошь, осмолил и поджёг.

Тэбальт подковылял к братьям и сочувственно положил Вернуту руку на плечо.

– Кем был ваш отец?

Вернут поднял голову и, посмотрев из-под бровей на исполосованного ранами товарища, ответил:

– Он был легионером. Одним из лучших.

– Ну ничего себе, нам такой в отряде не помешал бы, – Тэбальт попытался рассмеяться, но получилось что-то больше похожее на стон.

– Приходите в себя, – буркнул Пархонто, раздавая факелы, – нам ещё нужно выбираться отсюда.

– И как, интересно? – Тэбальт обвёл рукой пустое закрытое помещение. – Нас заманили в ловушку и явно не рассчитывали, что мы выживем.

– Он говорил, что мы пробудили какое-то зло, – поднялся на ноги Конрад. – О чём это он?

– Пёс его знает, – нехотя ответил Пархонто. Он хотел ещё что-то сказать, но вдруг замолчал, когда помещение сотряс увесистый толчок, а затем раздался скрежет, заставивший наёмников вздрогнуть. Все уставились на противоположную стену. Её не было видно, зато было отчетливо слышно её движение.

– Это когда-нибудь закончится? – застонал Конрад.

– Думаю, сейчас и закончится… – обречённо выдохнул Тэбальт, понимая, что на спасение нет ни времени, ни сил.

Стена неумолимо приближалась. Бежать было некуда. С каждой секундой смерть становилась ближе, и, надо признать, не самая завидная. Единственное, что пришло на ум Тэбальту, – попытаться остановить стену голыми руками.

– Народ, – крикнул он и проковылял к движущейся стене, уперевшись ладонями между шипами. – Нужно попытаться остановить её.

Как бы абсурдно ни звучало предложение, единственную имеющуюся идею поддержали все и сразу. Наёмники тут же выстроились вдоль стены, уперев в неё руки, и Тэбальт скомандовал:

– Навались!

Все разом принялись толкать, превозмогая боль, и стена замедлилась, но как бы они ни старались остановить её, сделать это не удалось. Она продолжала двигаться, прижимая наёмников к противоположной стене.

Бросив эту затею, Тэбальт принялся расхаживать в поисках возможного спасения, но, глядя на трупы, начинал понимать, что его нет. Вернут пытался подсунуть мечи или часть доспеха погибших солдат под плиту, чтобы остановить её, но и его старания были безуспешными. Теперь ко всему прочему уши резал пронзительный скрежет застрявшего металла о каменный пол. Но тут, когда плита подобралась уже совсем близко, неожиданно для себя Конрад отыскал надежду на спасение.

– Эй! – завопил он, и к нему тут же подскочили все. – Смотрите!

Несколькими метрами левее от отряда Лерама Конраду удалось отыскать выход – его рука была наполовину в стене, словно стена была ненастоящей. Он поводил ею внутри иллюзорной стены и вынул. Тэбальт вытянул руку, и она так же прошла сквозь шипы и стену, которая отзывалась лёгкой рябью.

– Тёмного затея! Похоже, это всё было иллюзией. Все эти несуществующие коридоры и комнаты. Нужно было просто следовать карте. Пархонто, в карте указано, где здесь должен быть проход?

Старик развернул карту и спустя несколько секунд ответил.

– Здесь и должен быть.

Тэбальт выставил руки и спустя пару шагов скрылся за каменной рябью. Следом отправились Конрад и Вернут, и только когда стена была уже в шаге от него, Пархонто присоединился к отряду.

Наёмники готовились к смерти, но судьба подарила им очередной шанс или возможность, за которую Вернут поблагодарил брата, крепко прижав его к себе:

– Ты только что спас нас всех! Мы были на волоске от смерти.

– Точно, – подтвердил Тэбальт и тоже обнял друга в знак признательности. Ещё минуту назад они готовились умирать, и, по всей вероятности, так бы и произошло, если бы не Конрад. Он умел находить приключения на голову в самых неожиданных местах. Благо в этот раз его умения отыскали выход.

– Да ладно вам, – заскромничал герой, – это была всего лишь случайность.

– Благодаря которой мы живы, – уточнил Тэбальт. – Жаль, отряду Лерама не посчастливилось, а ведь они были так близки к спасению.

И только Пархонто, наблюдая за ними с недовольным лицом, буквально выдавил из себя слова:

– Распустили нюни – смотреть тошно, – и сплюнул.

По пустым коридорам и просторным комнатам, куда они теперь заходили с опаской, эхом разлетались, казалось бы, тихие шаги. Под ногами хрустели мелкие камни, а бойцы нутром чуяли тяготеющий над ними дух смерти. Выдыхаемый воздух среди ледяных влажных стен поднимался холодным паром. Отовсюду доносился дробный стук капель. Казалось, худшее осталось позади, но беспокойство успокаивало лишь кольцо, которое сейчас никак себя не проявляло. Конрад и Вернут, пока Пархонто шёл впереди, с двух сторон зажали Тэбальта, восторженным шёпотом рекламируя свои кольца. Но поток восторгов Тэбальт быстро пресёк:

– Тихо! Хотите, чтобы Пархонто услышал? – Парни тут же осеклись. – Разберёмся во всем, когда выберемся отсюда. А пока не привлекайте внимания.

Они, конечно, послушали Тэбальта, ведь он был прав в отношении колец, да и, собственно, всего. Но этот шквал бурных эмоций пробивал пределы всякой сдержанности. Конечно, когда Пархонто поинтересовался причиной их возбуждённого состояния, истинную причину они не озвучили, но радость свою скрывать не могли. А может, и не хотели.

Миновав извилистый путь в пустоте скалы через трескучие, полуобвалившиеся мосты и шаткие, ведущие вниз лестницы, они нырнули вглубь помещения, куда вёл один из множества коридоров.

Коридор внезапно оборвался – верх его потерялся во тьме, а перед отрядом в слабом свете факелов вырисовывалась архаичная арочная галерея, покрытая странными символами, которые они уже встречали ранее в городе. Исполинских размеров каменная арка вела вглубь просторного зала, который освещался светом, проникавшим через большую дыру в стене. В центре стоял трон, высеченный из скалы вперемешку с белонитом. Предвкушая богатства, притихнув от ошеломительного восторга, наёмники шагнули внутрь вслед за Пархонто.

Стены, разрушение которых не коснулось, украшали картины из узорной лепнины с образами Носителей. А на своде куполообразного потолка, который подпирали колонны, запрокинув голову, можно было увидеть написанную магией картину.

До той ночи картина была неизменной: каждый Носитель имел свой цвет кожи, их лица сияли улыбкой и добротой, а руки были протянуты к народу с благодатными дарами. Мир был наполнен спокойствием и взаимопониманием. Тому примером служили Носители, а кахонские маги служили источником их могущества. А также магия позволяла узнать уровень их силы без ненужных споров и сражений, ведь независимо от того, какой магией владел Носитель, уровень её могущества зависел напрямую от величия его души. Той самой, которой пустолюды были лишены в силу своего несовершенства.

Теперь же лица Носителей были печальны и виноваты, и только лицо Колдона было гневным – он указывал пальцем куда-то в сторону, как если бы учитель выгонял двоечника из класса, указывая на дверь. Многое в ту ночь изменилось, и магия запечатлела переломное событие, канувшее в небытие минувших лет. Вот только теперь отыскать истинные знания сделалось невозможным – всё подлинное и сокровенное хранилось в башнях Кахона, которые когда-то парили над городом. Теперь же они странным образом куда-то исчезли. А те события и знания, что хранились в читальнях каждого города, были написаны на свитках рукой пустолюдов, и ценность их была весьма сомнительной.

К колоннам по периметру зала спинами прижимались шесть высокорослых статуй. Пархонто – единственный, кто знал историю и мог разглядеть больше остальных, но даже он не сразу определил, кому они принадлежат. По его предположениям, когда он внимательно их осмотрел, это были великаны, но намного больше тех, чьи останки ему доводилось находить ранее. На их лицах были жуткие маски, а в руках – щиты и дубины, истыканные остроконечной арматурой.

На троне величественно располагалась статуя Колдона Бэйла. Вот только теперь он был не в боевом обличии, и оружия в его руках тоже не было.

Наёмники с восхищением рассматривали статуи. В зале не было излишеств и ничто не указывало на богатства, о которых твердил Пархонто. Можно было бы сказать, что из ценного в этом зале были только их жизни, но жизнь наёмников старик не сильно-то и ценил.

– Интересно… – протянул Пархонто.

– И что же тут интересного? – повернулся к нему Конрад.

– Эти статуи. Я думал, великаны вымерли прежде, чем Носители явились в этот мир. Эти статуи говорят о том, что они жили в одно время с Носителями, и о том, что писания ложны и эта часть правды просто стёрта из истории.

– Может, это они великанов… ну… того, – Конрад провёл пальцем по горлу и высунул язык, имитируя мертвеца.

Пархонто покосился на него недовольно, мол, что ты такое несёшь? А потом перевёл взгляд на Тэбальта, словно издалека почувствовав его негодование.

Тэбальт, полный разочарования, пнул ногой лежащий поблизости камень, который с грохотом ударился об ногу одной из статуй и отскочил во мрак. Этот шум заставил наёмников вздрогнуть и уставиться на Тэбальта.

– И где же богатства, ради которых мы рисковали жизнью? Ради которых погиб Бэзил? – вспылил лидер, говоря в никуда, но так, чтобы его услышали все, включая Пархонто. – Что-то я не вижу ни одного драгоценного камня или металла. Ничего, кроме этих грёбаных камней! – он пнул очередной камень, который улетел в дыру в стене.

– Не кипятись, – невозмутимо отозвался Пархонто, внимательно осматривая зал на предмет тайных помещений. – Возможно, искать нужно в другом месте, – он подцепил рукой лежавшую на полу плетёную толстую цепь. – Полагаю, как и многие, они всё хранили в специальных пещерах. И можете быть уверены – мы не уйдём отсюда с пустыми руками. Я, как и вы, пришёл сюда не статуями любоваться. Хотя порой мне кажется иначе… – Он оторвал взгляд от цепи, которая показалась ему бесполезной безделушкой, и сунул её в рюкзак. Потом достал карту, поводил по ней пальцем, свернул и сунул обратно в нагрудный карман. – Ну что, вы готовы окунуться в глубину истории? Прошу за мной!

Пархонто повёл наёмников туда, куда указала ему карта, – в небольшой проход, что располагался сразу за троном. Вновь отряд погрузился в беспросветный мрак, который рассеивался только вокруг факелов. Они шли вниз по тоннелю, который постоянно петлял и разветвлялся. Какие-то ответвления уводили вниз, какие-то – вверх, порой поочерёдно, но главное, что миражи больше не появлялись. В таком лабиринте коридоров и без того легко заблудиться, если нет карты или знающего эти места проводника, но у Пархонто всё было схвачено.

Старик привёл отряд в очередное просторное помещение, в котором в свете факелов под сводом потолка можно было разглядеть балконные выступы и чернеющие пятна множества проёмов, ведущих в какие-то помещения. А на противоположной стороне зала еле просматривался выход, откуда доносился чей-то голос. Наёмники замерли, прислушиваясь. Они были убеждены, что, кроме них, во всём городе не было никого, но эти слова на непонятном языке говорили об обратном. Отряд планировал двигаться дальше, но, не разузнав подробностей, уходить было нельзя. Столько раз за это путешествие рисковав жизнью, потеряв друга, наёмники не могли себе позволить оставить за спиной возможно опасного таинственного обладателя голоса.

Соблюдая осторожность, они подошли к выходу из зала и начали тихо спускаться по обнаруженной лестнице. Каково же было их удивление, когда лестница в конце концов оказалась затопленной кристально чистой водой, но голос доносился снизу ясно, несмотря на толщу воды.

Пархонто ступил в воду одной ногой и замер. Затем потрогал воду рукой и приблизил факел. Нога, как и рука, были сухими. Вода при прикосновении не издавала звуков, да и вовсе не ощущалась, будто существовала только для глаз.

– Очередной мираж, – негромко сказал Пархонто. Он не знал ни единого признанного правителем Вацилии отряда, намеревавшегося отправиться в Биур. А значит, то были голоса разнокожих, и с ними Пархонто точно не был намерен делить богатства, – они были единственными, кто мог позволить себе ограбить того, кого охраняют, или же украсть то, что охраняют. Поэтому старик уже хотел было обнажить меч, но Тэбальт тут же остановил его натиск, догадавшись, о чём тот подумал, и добавил: «Мастера маскировки не станут так явно себя выдавать».

– Да они просто не знали, что мы объявимся, вот и фривольничают, как у себя дома, – с полной уверенностью, что кроме них в городе никого быть не может, заскрипел зубами Пархонто.

– Ты ведь не думаешь, что они вдруг овладели магией, – кивнул Тэбальт в сторону воды. – Кто бы там ни был, нам не стоит врываться и выдавать себя. Или мало того, что мы чудом уцелели?

Эти слова заставили Пархонто оставить меч в покое, а после, по здравому разумению, и потушить факелы. Оставив рюкзаки у выхода, они, стараясь не шуметь, стали спускаться дальше, вглубь беспроглядной тьмы, в которой не видно рук, даже если поднести их к глазам. Только предупредительно мерцали кольца, которые наёмники старательно прятали в карманы.

Присутствие воды не ощущалось, и дышалось так же легко. Не каждый решился бы пойти в воду, но только не Пархонто. Всё ранее увиденное лишь подтверждало, что магия не дремлет и они столкнулись с ней лично.

Остановившись где-то на полпути, наёмники замерли, глядя на чей-то силуэт в гуще клубящихся туч, внизу тёмного помещения, время от времени подсвечивающийся мерцающими молниями. Незнакомец провёл над тучами рукой, и в мгновение их словно сдуло ветром. Остались только молнии, которые он, замысловато сплетя руки, собрал воедино – в маленький, размером со сверчка, еле видимый серебряный огонёк, который, казалось, тьма вот-вот поглотит. Силуэт был несколько расплывчат, как если бы всё это и в самом деле происходило под водой.

Пархонто и наёмники оцепенели, боясь пошевелиться. Они наблюдали то, во что многие годы никто не верил. То, что все называли байками. Ведь те, кто мог творить подобное, вымерли тысячу лет назад.

Всё было как во сне, проще внушить себе, что это галлюцинация. Но нет – им не привиделось. Боялись все. Больше от непонимания и того, что воочию видят ожившую легенду – кахонского мага. В свете этой искорки он казался жутким – укутанный в сиреневую мантию, как те скелеты снаружи.

– Это же маг! Так вот этот засранец, кто испытывал нас всё это время?! – гневно прошипел Конрад, но тут же получил от кого-то толчок в бок и прикусил язык.

Искорка словно взорвалась, превратившись в уверенный и большой круглый шар, по которому хаотично бегали маленькие энергетические разряды и десяток замысловатых символов. С каждой новой фразой, произнесённой стариком, чьё лицо скрывал в тени капюшон, шар становился больше, побеждая тьму и освещая длинную, заплетённую в косичку, тянущуюся к поясу седую бороду мага. А в тени капюшона были видны глаза – в них бился тот же огонь.

Маг размахивал руками как одержимый, словно разгонял докучливый рой мошкары. Ходил кругами. Что-то приговаривал на давно утраченном языке.

– Энджио Масс Соферендо… Энджио Масс Соферендо… – после этих слов старик выставил руки перед собой, целясь в шар сведёнными в судорогах кривыми пальцами, из которых вылетели грозовые стрелы. Затем зажглись пять белонитовых сталагмитов, расположенных по периметру пещеры, и принялись вбирать в себя энергию шара, перенаправляя её в тело старика.

Вспышки молний заставили наёмников отступить на несколько шагов в тень, чтобы остаться незамеченными.

Маг то ли хрипел, то ли пытался сдержать крик, крепко стискивая зубы, но, очевидно, он держался из последних сил. Все белонитовые прожилки, которыми были испещрены башни и стены Биура, неожиданно стали светиться. Стены начали сужаться и расходиться, как если бы пещера начала дышать, по ним побежала дрожь. Белонитовые трещины испускали статические разряды.

Раздался истошный вопль мага, отразившийся от стен. Он вобрал в себя всю силу шара, вплоть до последней искорки, и вновь пещеру поглотила тьма. Стены перестали двигаться и светиться, пока тело старика не вспыхнуло, словно факел. Из него, пылая серебряным пламенем, рвалось некое существо, вокруг которого кружил один большой ромбовидный символ. Всю энергию, что питало его тело, маг сконцентрировал в области сердца, и существо наконец вырвалось из его груди и сформировалось в нечто похожее на сердце. Спустя секунду обессиленный старик упал на колени и запрокинул голову. Капюшон соскользнул с его головы, и в тот самый миг его седая борода и волосы опали. Старческие морщины, следы не первого века бренной жизни, стали ещё глубже, как если бы из него кто-то высосал жизнь. Всё закончилось, когда он ударился коленями о пол. Парящее над его головой светило погасло, и пещера утонула во тьме.

Тут же наёмников посетила единственно верная мысль – нужно бежать. Мечи здесь явно были бессильны, а магию боялись все. В секундной неразберихе они навалились друг на друга и выдали себя звуками возни и скрипом песка под ногами. Из кромешной темноты на них уставились расплывчатые, сиреневые огоньки глаз. Существо их заметило. Какое-то время глаза смотрели, не моргая, а затем опустились к полу и змеёй поползли в их сторону.

– Бежим! – уже не скрываясь, крикнул Пархонто, и все как один, толкаясь, бросились бежать, отыскивая выход на ощупь. В ту же секунду вода сделалась настоящей, и наёмники погрузились под воду, даже не успев вобрать в лёгкие воздух. Они барахтались, цепляясь друг за друга, совершенно позабыв о дружбе и взаимовыручке. Каждый, беспокоясь о своей шкуре, в стремлении вырваться из ловушки неосознанно пинался, бил и толкал. Они лишь мешали друг другу, не чувствуя под ногами ступеней, не видя во тьме выхода, задыхаясь от нехватки кислорода.

Неожиданное появление воды застало их врасплох, и всё же охваченным паникой наёмникам гурьбой удалось вывалиться из ловушки. Изрядно нахлебавшись воды, они продолжали попытки подняться и цеплялись за всё, что попадалось под руку, то есть за ближайшего товарища, тем самым роняя его обратно в воду, навстречу опасности, которая, казалось, дышит им в пятки.

Быстро убедившись, что всем удалось выбраться, они бросились бежать дальше, прихватив свои рюкзаки. Напуганные и промокшие, они неслись в темноте сломя голову, ориентируясь на голос Пархонто, выставив перед собой руки, чтобы не врезаться в неожиданно возникшую стену. Петляли по коридорам подозрительно долго, и только тогда, когда наконец остановились, чтобы поджечь факелы, Пархонто понял, что они заблудились. Он принялся судорожно шарить по карманам в поисках карты, но так и не нашёл её – по-видимому, выпала во время бешеного забега во тьме. Да и вряд ли она помогла бы, ведь он не имел представления, где они находятся. Эта нерадостная весть заставила нервничать всех, и в особенности самого Пархонто, ведь теперь им опять придётся идти наугад и уже вовсе не за сокровищами, а на выход и подальше от города, как заявил Тэбальт. Никому из отряда не хотелось сталкиваться с магией вновь.

Когда они зажгли факелы, по испуганным лицам забрезжили тёплые краски пламени. Лица наёмников были перекошены от страха и боли от вновь напомнивших о себе ранах. Очередной пережитый ужас не сулил ничего хорошего, ведь наверняка так просто всё не закончится. Об этом говорили всё ещё мерцающие кольца. Не успели они войти в город, как он принялся испытывать их на прочность, начиная с надводного хребта и заканчивая странной чередой глухих ударов, которые становились всё громче, всё ближе. Они двигались волной сверху вниз. Удары звучали в стенах и потолке уже в пугающей близости. Наёмников окатила волна прохладного воздуха. Огни факелов затрепетали, сжимаясь, и в образовавшейся паузе молчания раздался голос Тэбальта:

– Бежим!

Пол под ногами начал ходить ходуном. Стены вдогонку затрещали. Казалось, всё вот-вот рухнет.

Наёмники неслись без оглядки. Раскатистые удары промчались над их головами, последний, особенно громкий, удар отозвался где-то позади, и потолок, настигая отряд, стал рушиться. Несколько ярусов одновременно обрушились на наёмников каменной волной. Большой многотонной грудой скальных камней завалило коридор, оставив лишь небольшую щель в дыре потолка. Благо наёмникам удалось свернуть в коридор, но в ту же секунду все резко остановились, услышав позади надрывистый вопль Конрада:

– Стой!

Голос его отозвался глухо, словно уши заложило. Оглядевшись, Тэбальт понял, что одного недостаёт. В панике о ближнем никто не думал. Никто не думал, кто бежит первым, а кто – последним, каждый рассчитывал только на свои силы. Как всегда. И только сейчас, когда одного из них не стало, они задумались. Но ему уже не помочь. Конрад видел его глаза в тот последний миг – в них были и страх, и желание жить, и желание проститься. Этот короткий миг оставил в сердце Конрада глубочайшую вину за смерть брата, которому он не протянул руку в момент, когда это было возможно. Лишь мгновение – и его тело скрылось под каменной толщей.

Конрад тут же кинулся к обвалившейся куче, крича:

– Вернут! Вернут!

Но ответом было молчание. Подсвечивая факелом, он принялся разгонять поднявшиеся в воздух клубы пыли и откидывать камни, продолжая повторять имя брата, пока не наткнулся на торчащую из-под завала руку.

– Я вспорю ему брюхо! – закричал он во всё горло, проклиная мага, и в порыве гнева принялся взбираться по куче, намереваясь перебраться на ту сторону, чтобы отомстить. Вряд ли он сознавал мелочность своих стараний и возможностей, но поддавшееся гневу сердце готово было свернуть горы, лишь бы поквитаться с убийцей брата.

Что бы он не намеревался сделать, рука друга вернула его назад – Тэбальт стащил его с кучи, но Конрад и слышать ничего не желал. Он откинул руку Тэбальта и вновь, раскрасневшийся от тщетных усилий, принялся взбираться на кучу. Тэбальту ничего не оставалось, кроме как схватить Конрада за ногу и дёрнуть так, что тот шлёпнулся о камни и покатился вниз.

Это действие немного отрезвило Конрада, но не избавило от горькой боли. Боль не от удара о камни – её он практически и не почувствовал. Горечь потери медленно поедала изнутри ту часть сознания, что ещё надеялась спасти Вернута и отказывалась верить в случившееся.

Истерика Конрада была не к месту, Пархонто показывал это всем видом, нервно расхаживая из стороны в сторону: что угодно может приключиться в следующую секунду, а он тут развалился.

– Тоже мне, наёмник, – ворчал негромко старик.

Тэбальт и сам понимал это, но и Конрада он понимал как никто. Он знал, что значит терять близких, к тому же единственного брата. Чуть раньше, на мосту, он и сам потерял друга, который был ему ближе всех оставшихся в живых. Но в таком состоянии Конрад отправится за братом раньше, чем уготовила ему судьба, и Пархонто не зря возмущался, зная, что по вине одного могут пострадать все. И всё же в безразличии ему не было равных. Его жестокость и хладнокровие пугали. Он даже слов сожаления не выразил тому, кто ради него рискует жизнью. А если бы не Тэбальт, так он ещё бы и отчитал Конрада за смерть Вернута. А если бы совсем поехала крыша, так и Вернута отчитал бы посмертно.

Отыскав в рюкзаке флягу, Тэбальт быстро привёл парня в сознание, плеснув в лицо водой и добавив пару пощёчин. Конрад корчился от боли сердечной, от раздаваемых пощёчин и всё равно пребывал где-то в другом месте. Там, где самобичевание осталось единственным чувством.

– Не время для мести, которая нам не по плечу, – заговорил Тэбальт. – Никому из нас не одолеть мага. И если мы не поторопимся, битва с твоим отцом покажется тебе сказкой. – Тэбальт ощутимо тряхнул Конрада за плечо. – Ну же, возьми себя в руки. Мы ничем ему уже не поможем.

Конрад слышал слова, но не понимал их. Он лежал, словно побитый, изнемогая от ран, опрометчиво желая отправиться следом за Вернутом, и витал мыслями далеко в прошлом. В днях своего юношества, когда мечты имели очертания. Когда у них были надежды. Одни на двоих. Когда они жили завтрашним днём. Как никогда хотелось вернуться в те дни. Несмотря на свою замкнутость, Вернут всегда поддерживал и защищал брата, даже тогда, когда тот мог постоять за себя сам. И Конрада сейчас мучила вина за то, что он не сделал для него того же. Слёзы, которых он не замечал, бежали по щекам в тщетной мольбе вернуть брата, но сердце отзывалось колкой болью понимания, что этому не бывать.

Колоссальным усилием Конрад всё же взял себя в руки. Он приподнялся и вытер рукавом слёзы, ударив по каменной стене, пытаясь выплеснуть хотя бы немного клокочущую в груди нестерпимую злость.

– Он всегда оберегал меня. Боялся, что я попаду в передрягу и пострадаю, – ухмыльнулся сквозь слёзы Конрад, не отрывая глаз от его кольца, которое сейчас, как и у Конрада с Тэбальтом, не светилось. – Он бы ни за что не позволил случиться такому со мной. Что я за брат такой?