Носители. Начало. Книга первая

Игорь Чалич

Носители. Начало. Книга первая

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© Текст. Чалич И., 2025

⁂

Мир Верта. Город Биур

Ночью буйствовала стихия. Высоко вздымались пенящиеся волны, и казалось, они с каждым разом поднимались всё выше, стремясь перепрыгнуть стену города, что ютился на скалистом утёсе, омываемом со всех сторон морем. Хулиганил порывистый ветер над некогда величественными, простирающимися высоко вверх башнями Биура, верхушки которых высились над облаками.

Теперь над облаками высятся лишь пики трёх по-прежнему нетронутых скалообразных башен Кахона, парящих над городом. Ветер плавно и бесшумно скользил меж ними. Эти башни хранили в себе вековые знания множества миров, а вместе с тем и всю информацию мира Верта. Каждое событие. Каждый миг отпечатывался в стенах небесных гигантов.

Раскатисто громыхали свинцовые тучи, не то порицая, не то угрожая. Фиолетовые стрелы молний, похожие на сверкающие вены, рассекали нависшую над городом небесную чернь, через раз освещая полуразрушенные башни, близлежащие строения, улицы, проулки и безмолвные капли дождя, что старательно смывал с брусщатчатых улиц сиреневую кровь.

Эта ночь окутала город чередой несчастий, тысячей жертв, что упокоились под каменными руинами…

Город жертвенно пал под натиском беспощадной бойни между Носителями. Немногое уцелело в эту ночь. Вернее сказать, остались стоять полуразрушенными только башни Биура. Воздушные архитектурные ансамбли с арками, мосты и фонтаны со статуями – всё было разрушено. Окаймляющие крепость стены местами провалились внутрь. На первый взгляд в городе не осталось живых, и всё же среди руин что-то происходило. Что-то, что изменило ход истории мира Верты, который никогда не знал войн и не питал жажды крови. Мира гармонии и девственных нравов. Мира любви и порядка.

Шею склонившегося на одно колено Неймака Дармира Таунга, представителя зелёного цвета кожи, правителя Вацилии и наследника трона, обжигал ещё не остывший от фиолетового пламени массивный меч Колдона с серповидным лезвием.

Суровый взгляд фиолетовых глаз Колдона, направленный на Дармира из-под кустистых нахмуренных бровей, был беспощаден. Густая борода скрывала искривлённые злостью губы. Колдон был облачен в твёрдый, как камень, мышечный доспех фиолетового дракона Эрдогора, вьющегося высоко в небе. Из трещин на теле огромного существа билось фиолетовое свечение. Колдон, под стать своему дракону, имел бледно-фиолетовую кожу, а грудь его украшал ромбовидный медальон с рельефной гравировкой Эрдогора.

По левую руку от Колдона стояла Носитель Тариэль Нэй Рэй – повелительница Сатории и огня. Её кожа светилась кровавым румянцем. Как и Колдона, Тариэль уже нельзя было назвать молодой, но она по-прежнему была сильна и красива собой, несмотря на многочисленные морщинки, выдающие не первый век жизни. Пепельные волосы, до сих пор пылающие огнём, трепал порывистый ветер, швыряя хлесткие брызги в лицо. На Тариэль был надет доспех с мощными обсидиановыми связками, укрывающий ноги, плечи, лопатки, грудь и часть лица. А на предплечьях красовались наручи из красного обсидианового камня голема Горлока, что хрипел за её спиной. На доспехе, как и на томагавках, продолжали плясать языки пламени, а вокруг наручей кружили семь замысловатых красных печатей силы. Грудь воительницы ещё тяжело вздымалась после ожесточенной битвы.

Зелёные глаза Дармира были обращены к земле, на волевом подбородке, покрытом жёсткой щетиной, заметно играли желваки.

Вокруг предплечья правой руки витали восемь зелёных печатей силы. Правая половина тела Неймака была покрыта зелёным доспехом из чешуи дракона – Семпиры, когти которой служили наплечником. Вдоль позвоночника выпирали мощные костистые отростки. Доспех Семпиры сливался в симбиоз с доспехом Титана, грязно-жёлтые бинты которого не только покрывали другую часть тела, но и витали вокруг него, словно агрессивные змеи. Вокруг предплечья левой руки кружили ещё пять боевых печатей жёлтого цвета. Мощные бинты только казались эластичными, но на самом деле по прочности не уступали камню.

Тяжело дыша, Дармир опирался на ещё пылающий зелёным огнем тёмно-зелёный молот с длинной титановой рукоятью, выполненной в виде спирали. На всех четырёх сторонах боевой части молота виднелись зелёные символы.

За его спиной стояли восемь Носителей. Все они, кроме Колдона, который, в свою очередь, был Неймаком и властителем межконтинентального трона, являлись не просто Носителями магии, но творцами мира и правителями своих народов. И создавали они их себе под стать.

Чей-то взгляд был осуждающим, чей-то – сочувственным. Все они, одержав победу над Дармиром, ожидали вердикта сильнейшего Неймака и правителя Верты, Колдона Бэйла.

– Ты нарушил закон, запрещающий смешивать кровь людей и пустолюдов. Мало того, ты убил одного из нас, – голос Колдона был подобен грому, раскатывающемуся в небе над разрушенным городом. – Ты принёс хаос в наш мир, устроив кровавую бойню. О чём ты думал? – Колдон надавил на меч сильнее, и из-под острия скользнула капля зелёной крови.

Каждое слово, в которое правитель вкладывал весь свой гнев, давалось ему непросто. О том говорили тяжёлая одышка и разочарование во взгляде: надежда на Дармира – будущего правителя Верты и его преемника, которого он вынужден был изгнать, – обратилась в пепел.

– Настанет время беспорядков. Носители не смогут править миром, если пустолюды решат, что могут нас заменить. Если сочтут, что более не нуждаются в нас. Будет уничтожено всё, что далось столь нелёгким трудом. Они слишком эгоистичны, самолюбивы и охочи до власти, если им позволить хотя бы на минуту задуматься об этом… – Колдон не стал договаривать мысль, поскольку всё и так было ясно. – Сегодня мы показали, что правление наше не абсолютно. Что можно проливать кровь и нарушать законы. Теперь пустолюды посмотрят на мир новым взглядом. После всего, что сегодня произошло, я, верховный Неймак Верты, Колдон Бэйл, лишаю тебя, Неймак Дармир Таунга, титула правителя вацилийского народа. Ты лишаешься права носить доспех, права на трон, а также права носить силу магического сердца.

– Мне больше нечего добавить, – с тем же спокойствием проговорил Дармир, одарив Колдона тяжёлым взглядом, в котором была видна нескрываемая обида. – Он по доброй воле передал мне сердце…

– Лжец! – рявкнул Колдон ровно в тот момент, когда очередная молния осветила его разъярённое, мокрое от дождя лицо. – Кровь Дарэя на твоих руках! Снимай доспехи! – приказал правитель.

Губы Дармира сжались в попытке сдержать нарастающую злость, а мускулистые руки до боли в пальцах сдавили рукоять молота. Все они за сотни лет стали друг для друга чем-то большим, чем просто товарищами. Чем-то, что было даже крепче уз родства. Единой силой, готовящейся противостоять общему врагу во благо цивилизации и спасения их рода. Но сейчас все они были настроены против него. Не так всё должно было закончиться, думал Дармир, не так.

Чуть помедлив, он поднялся на ноги и выпятил грудь, посмотрев правителю в глаза. Он ничуть не уступал в комплекции и росте Колдону, который был на порядок выше и крупнее остальных.

Молот, который Дармир держал в руке, тотчас же исчез. Следом сполз и чешуйчатый доспех, собираясь в пояс с бляхой, на которой была изображена голова Семпиры. И только потом жёлтые бинты собрались в лоскутный жилет.

Неймаков от Носителей отличало то, что они могли вобрать в себя до десяти магических сердец, что делало их особенно опасными. Но количество печатей силы всё же варьируется в зависимости от величия души.

Дармир снял пояс и жилет и швырнул их к ногам Колдона, оставшись в зелёных кожаных бинтах, которыми Носители частично обматывали тело, словно мумии.

Нехотя Дармир размотал на груди кожаный бинт, обнажив на правой части мускулистой груди шевелящуюся зелёную татуировку дракона – кляксы краски сливались в едва различимый образ Семпиры и расплывались вновь. На левой же части груди так же нечётко был изображен обмотанный жёлтыми бинтами Титан, нижняя часть лица которого скрывалась за каменной маской.

Грудь Дармира вспыхнула зелёным и жёлтым светом, а лицо исказила гримаса боли. Тело напряглось и затряслось в судороге, а на лице вздулись вены. Он еле сдерживал крик – ощущение было такое, словно перемешивались внутренности. От груди потянулись лучи, закручиваясь в вихрь и концентрируясь в воздухе, постепенно обретая вид двух магических сердец размером с кулак. Печати силы, кружившие вокруг рук Дармира, растворились, а тело его, приняв на себя резкий удар всех прожитых лет, одрябло, исхудало и рухнуло от бессилия, ударившись о камень коленями.

Сердца продолжали висеть в воздухе.

По лезвию меча Колдона пробежали разряды фиолетовых молний, когда он занёс его над головой и, вложив в удар все силы, рубанул по зелёному сердцу. Осколки звонко осыпались на землю перед Дармиром мириадами потухших звёзд.

С его ресниц соскользнула слеза и, словно ещё одно магическое сердце, разбилась о камень, затерявшись в мутной дождевой луже. В одночасье он потерял всё. Он был уверен, что действия Колдона несправедливы и он не заслуживает столь унизительного наказания. Но перечить не было более никакого смысла, поскольку всё равно никто ему не верил, когда он пытался доказать свою невиновность как минимум в смерти Носителя Дарэя. Дармиру показалось, что все стоящие за его спиной Носители улыбались. Он этого не видел. Он просто знал. И впервые почувствовал ненависть к тем, кого любил, с кем через многое прошёл. Он и не подозревал, что их сердца полны яда.

– Ты отправишься в заточение, в тёмный мир, всем известный как чертог Кайгора, – вновь прогремел низкий голос Колдона, пока Дармир дрожащими руками собирал в пузырящихся дождевых лужах куски безжизненного серого стекла. – Без права вернуться! Там тебе самое место.

Правитель взялся обеими руками за рукоять меча, направив его лезвие вниз, и в ту же секунду вокруг его предплечий вспыхнули десять фиолетовых печатей силы – такое количество говорило о его превосходстве над остальными – а следом три печати силы вспыхнули и на лезвии меча.

Колдон вонзил остриё в землю, пробив каменную брусчатку, и от меча в сторону Дармира побежали разряды фиолетовых молний. Собравшись вокруг него, молнии стали кружить всё быстрее и быстрее, образуя вихрь из электричества и мелких камней. Спустя несколько мгновений вихрь поглотил тело Дармира.

Колдон отпустил меч и скрестил перед собой руки. Все печати слились воедино и растворились в воздухе, оставив после себя в небе огромное небесное кольцо. Вознеся руку над головой, правитель с криком отправил поток электрического разряда, наполняя небесное кольцо энергией. Оно становилось всё ярче, пока не выплеснуло накопленную энергию молнией, ударившей в самый центр вихря. Присутствующих ослепило яркой вспышкой. Когда свет рассеялся, Дармира уже не было. Вихрь постепенно успокоился, побросав на землю камни, а небесное кольцо растворилось, будто его и не было.

Повисшая тишина отозвалась в воздухе чем-то непоправимым, во что с трудом удавалось поверить. Чем-то, что дождь оплакивал, не переставая. Пустота на миг поглотила сознание Носителей глубокой и беспросветной пропастью, откуда нет возврата. Словно они переступили черту дозволенного. Будто мир треснул и развалился на несколько частей, которые, как осколки уничтоженного магического сердца, было не собрать.

Этот миг длился недолго. Вскоре все оживились, словно убедив себя, что всё свершилось во благо, а потому можно теперь выдохнуть с лёгкостью и, как ни в чём не бывало, вернуться к привычному порядку вещей. По крайней мере, некоторые из Носителей именно так и считали, ведь без их участия было не суждено претвориться в жизнь многочисленным планам.

– Правитель, – произнесла Ирида Лембоу, правительница Диваспии с тёмными кудрявыми волосами и большими карими глазами, Носитель плодов и корней.

Она сделала шаг вперёд, взволнованно глядя на Колдона. Половину её лица и головы скрывала маска из корней. Затылок, шею и плечи покрывали продолговатые листья, торчащие, словно замысловатые клинки. Спускаясь вниз по линии позвоночника, они постепенно сходили на нет.

Коричневая кожа Ириды была покрыта переплетением корней формирующих защитный панцирь и ещё не раскрывшихся бутонов белой ситиции. Открытыми оставались лишь центр живота и декольте. На талии красовался сплетённый косичкой пояс из корней, от которых к щиколоткам спускались большие листья ситиции, частично скрывающие стройные бедра, заметные лишь в разрезах. За спиной ещё виднелись трепещущие листвой древесные крылья.

Предплечье правой руки украшали пять коричневых печатей силы, но в тот же момент по велению одной лишь мысли печати силы погасли, после чего крылья собрались в доспех, а с лица неспешно сошла маска, формируясь в деревянном ожерелье, занимающем треть грудной зоны. Покровителем доспеха был древесный ястреб Гордо. Именно его образ виднелся в центре ожерелья. Именно он издавал пронзительные крики в небе.

– Полагаю, нужно обозначить нового наследника, – Ирида бросила взгляд на Лонго – правителя Вордании и Носителя льда. За спиной раздавалось тяжёлое дыхание снежного человека, под ногами которого лужи покрывались льдом и изморозью. Ирида чуть заметно улыбнулась ему. Он откликнулся такой же улыбкой.

– Мы больше не будем править этим миром, – на секунду в голосе Колдона мелькнула грусть. На лицах Носителей, которые ожидали совсем не этого, показалось разочарование вперемешку с раздражением.

– Порядок рано или поздно будет восстановлен, но уже не нами. Мы не достойны править этим миром, и потому впредь это будут делать наши избранники. Каждый из вас должен даровать доспех достойнейшему из пустолюдов своего народа и отправиться в мир, который населяют идентичные нам люди. Единственный мир, к которому не подступились ландалинцы. Пока не подступились, – подчеркнул Колдон. – Задача каждого – избрать ребёнка, ещё пребывающего в утробе матери, и, дождавшись его рождения, передать сердце. Исполнив свой долг, вы отправитесь в мир воспоминаний, дабы стереть проявление магии с лица Верты. Эти дети придут на смену нам, когда пробьёт их час. В день, когда миру будет угрожать опасность.

Эти слова отозвались в сердцах Носителей колкой болью. Дыхание спёрло тисками неотвратимого отчаяния, в сердце поселилась колючая пустота.

Только Тариэль была всё так же невозмутима, словно уже знала о предстоящем решении Колдона и была полностью с ним согласна. Тариэль отличалась не только красотой, но и мудростью. С ней нередко советовался и сам Колдон. Будь она Неймаком, а энергия её души – сильнее, вероятно, трон унаследовала бы именно она. Правда, она не любила повелевать, как и быть ответственной за тех, кого создала. Ей милее была чистая совесть. Судя по всему, это и отличало её от остальных.

– Но, Колдон, – не успокаивалась встревоженная Ирида, – мы преисполнены решимости не дать первородному греху завладеть разумом пустолюдов! Уверена, мы сможем удержать равновесие мира! Мы многое пережили, разве наши последователи не должны знать истинного порядка вещей? Разве мы не должны делиться с ними знаниями, чтобы они могли продолжать строить и развивать цивилизации? – Ирида бросала взгляды на соратников, ожидая не то поддержки, не то одобрения.

– Последователи не должны попасть под наше влияние, – возразил Колдон, – они напишут новую главу этого мира. Разговор окончен, отправляйтесь немедля.

– И с ландалинцами сражаться будут тоже они? – раздался вполне резонный вопрос, который озвучил Лонго. – Разве мы не для этого сюда пришли?

– Больше нет. Мы долгие годы ждали их появления. Это лишь вопрос времени. Они знают нашу магию. Уверен, они ищут именно её проявление и, пока мир обесточен, они не сунутся сюда. Но одно знаю наверняка: они не успокоятся, пока не истребят всех Носителей до последнего. Мир будет под защитой магического купола. Это даст преемникам преимущество. В худшем случае мир падёт. Это больше не наша битва.

Носители сочли решение Колдона слишком жестоким и, возможно, опрометчивым. Но перечить воле верховного Неймака никто не посмел – так или иначе он своего добьётся, так пусть уж это будет по доброй воле.

Когда Носители разошлись, Тариэль Нэй Рэй ещё какое-то время стояла под дождём, глядя на то место, где ещё несколько минут назад стоял Дармир. Теперь на том месте было лишь воспоминание. Её сердце разъедала скорбь. Это была огромная потеря для всего мира, и где-то глубоко в душе Тариэль считала, что они совершили убийство родного им человека.

Колдон медленно подошёл к Тариэль и, взяв её руки в свои, сменил суровый взгляд на более мягкий и учтивый. Черты лица сделались более гладкими, а голос – менее резким и суровым. В его наполненных болью и отчаянием глазах Тариэль увидела все пережитые страдания и мучения, которые ещё в Холисарде обрушились на них несметной ордой небесных властителей – ландалинцев. Боль от смертей и падения целой цивилизации была такой яркой, будто это случилось вчера.

– Ты же знаешь, – тихо проговорил Колдон, – это единственное верное решение. Если всё оставить как есть, нам придётся сделать с ними то же, что когда-то сделали с нами ландалинцы.

– Да, – прошептала Тариэль, – я знаю.

– Я позабочусь о том, чтобы в мир не проникла ни чёрная, ни любая другая магия.

Спустя несколько мгновений Колдон отпустил руки Тариэль и оставил её в одиночестве. Правитель ушёл в центральную башню Биура, в которой располагался его трон. Оказавшись в пустотах её, он приблизился к белонитовому камню, схожему с алмазным минералом. Именно здесь, на месте этого города, находились обильные залежи белонитового минерала, который служил проводником и усилителем магии. Но ещё его использовали для перемещения. Именно так Колдон оказался на одном из множества переплетающихся мостов, где располагалось белонитовое сердце Биура, спрятанное внутри спиралевидного обелиска. Именно оно, наполненное магией десяти сердец, питало земли волшебством. Но, даже разрушив зелёное сердце, оно по-прежнему освещало башню переливающимся магическим светом девяти сердец.

Он протянул руку, и над раскрытой ладонью образовалось жёлтое свечение, превращаясь в сердце. Как только оно закончило превращение, тут же устремилось вглубь белонита, присоединившись к световому шоу.

Глаза Колдона вспыхнули, на запястьях обеих рук возникло по пять фиолетовых печатей силы. Скрестив руки, он соединил их в единую большую печать, исполосованную продольными и поперечными линиями.

– Самуа та ин дерит да иттера аста. Самуа та ин дерит да иттера аста, – начал нараспев повторять правитель.

На кольцах, в центре которых располагалось сердце, вспыхнули магические символы Кахона, каждый из которых кружился по своей траектории, всё быстрее и быстрее заряжая сердце магией. Вдруг символы резко подпрыгнули вверх и выстроились перевёрнутой пирамидой, продолжая крутиться над обелиском с той же скоростью. В руке Колдона появился меч, правитель направил его остриё в сторону светящихся символов, и в ту же секунду меч стал вбирать в себя энергию девяти сердец. Когда меч впитал всё до последней капли, Колдон перенаправил остриё меча вверх. Вспышка озарила округу, после чего фиолетовые разряды молний устремились в небо, пробивая в стенах башни дыры. Молнии расползлись паучьей сетью, обозначив на некоторое время защитную магическую печать над землями Биура.

По небесам поползла пелена, очерчивая огромный купол. В считанные минуты мир окутал магический щит, сквозь который не сможет пробиться никакая магия. От ландалинцев, конечно же, он не спасет, но уберечь от незваных гостей сумеет.

В ту ночь, когда сердце Биура погасло, Носители вручили свои доспехи пустолюдам, достойным хранить их до прихода новой жизни и новых богов, передавая эти дары из поколения в поколение.

С той поры, как старые боги покинули Биур, пустолюды принялись строить свой мир так, как считали нужным. Жизнь перестала быть прежней, и народам пришлось изучать новые умения. Прошла эпоха магии – настало время меча и топора.

Пустолюды стали замечать в себе множество различных качеств, которых ранее были лишены. Первой и, наверное, главной возникшей перед ними проблемой стало выживание: теперь и продукты брать неоткуда было, и безопасность оказалась под угрозой. С уходом магии живительные источники перестали быть живительными. Пустолюды столкнулись с тем, о чём никогда и думать не приходилось. Долголетие сменилось чередой смертей от всевозможных напастей.

Когда пустолюды научились добывать пропитание, убивая животных, они открыли в себе первобытную жестокость. Звери стали пугливы. Хищники стали злыми, агрессивными. Но среди обитателей леса были такие хищники, которые обладали интеллектом не меньшим, чем пустолюды. Не все умели говорить, но в ответ и они стали охотиться, причём не только на пустолюдов, но и на себе подобных.

Со временем оружие менялось, становилось острее и опаснее, а владение им – всё более искусным. С тех пор как леса стали небезопасны, пустолюдам приходилось передвигаться группами, в которых назначался главный. Спустя много лет главных стало немыслимое количество, и было принято решение выбрать главного над всеми сразу. Когда под командованием выбранного народом правителя какие-то из городов начали процветать, а воины их окрепли, начались ожесточённые схватки за земли и минералы, плоды и травы. Сердца пустолюдов обуяла страсть к самодержавию и всевластию. Бесконечные битвы расползлись по континентам Верты, меж городов шныряли лазутчики, разведывающие обстановку.

Но победителей среди городов не оказалось. Постепенно менялось стратегическое и политическое мышление народов. Те, кто в этом преуспел больше, стали заключать мирные договоры – отправляли делегации, делились, обменивались. Те, кто не сумел найти себе союзников, по-прежнему проливали кровь.

Мир стал жесток и коварен, и всё же некое подобие равновесия было достигнуто, позиции большинства городов закрепились и сформировалась определённая картина мира. Но в тени каждого города параллельно развивался иной, подпольный конгломерат.

Глава 1. За пределами прошлого

Мир Верта. Город Биур. Тысячу лет спустя

Путники двигались через мёртвый лес в город Биур. В город, история которого началась ещё до эпохи Носителей – создателей мира Верты. В город, который пустует уже многие столетия. Жители других земель рассказывают о жутких странностях, случившихся с отрядом, пропавшем в этом городе. Слухи о его загадочной гибели быстро разлетелись по континенту. Поговаривают, нечистая магия по сей день забирает жизни всех, кто нарушит покой мёртвого города, – мол, жуткие существа, заточённые в нем, убивают непрошеных гостей. Даже правители, жадные до земель и богатств, не осмеливались смотреть в его сторону.

Пугающая неизвестность по сей день хранила свои тёмные секреты, но Пархонто не побоялся отправиться ей навстречу. Именно он отважно заявил Распорядительному совету города Вацилии, столицы вацилийских земель, что намерен наведаться в Биур. Его миссия была дополнена приказом разведать всё возможное о магии. Официальная задача его вполне устроила, ведь в Биуре, по его предположениям, хранились немыслимые богатства, о которых он забыл упомянуть Совету, ну или просто не захотел. Ведь тогда придётся делиться, а уж правительство постарается отхватить ломоть пожирнее! Нет, такого допустить он никак не мог.

Жизнь в самой дальней западной части континента словно исчезла в ту роковую ночь, тысячу лет назад, когда произошла жестокая битва между Носителями, в пылу которой были уничтожены кахонские маги, а вместе с ними и магия. Именно они являлись источником магии, а люди были лишь Носителями магических сердец. Но сердца те имели невероятную мощь, которую только Носители в состоянии были обуздать и превратить в смертоносное оружие благодаря своей душе, которая сама по себе являлась магическим элементом и которой обладали исключительно люди.

С той ночи никто ни Носителей, ни магов больше не видел. Магия, питавшая своими красками и силой эти земли, магия, от которой искрился воздух, перестала быть частью этого мира. Как и магические существа, что оберегали леса. Везде их называли по-разному: например, в западной части континента зеленокожие жители Вацилии называли их лесными духами. На востоке, в землях Сатории, которые населяли краснокожие пустолюды, именовали призраками мира воспоминаний. Точно так же их называли и соседи саторийских земель – Аридан, с желтолицым населением, и Патугад, народ которого отличался оранжевым цветом кожи. На дальнем востоке темнокожие жители Диваспии называли их хранителями, а жители северного континента, что располагался по ту сторону моря, – просто феями.