Дом злых ведьм с холма. Том II

Что ж, далее играли братья Астраль, и все как один, они угадали. Вот так совпадение, правда? Ах, они еще пожалеют, что все это затеяли, как глупо и самонадеянно.

– Вновь моя очередь, что ж, – мягко, с милой улыбкой произнес Марк, словно делал неуверенный карточный ход в игре, которая была ему в новинку, – нечет.

Кости были брошены, и выпало, увы – три и один.

– Ах, жаль, – проговорил Ярузалевский, привлекая тревожное внимание каждого в комнате.

Он покрутил барабан и возвел курок. Поднеся дуло к виску, он немного помедлил, мешкая, но затем все же решился спустить крючок.

Все в нервном ожидании глядели на него – капельки пота стекали по его лбу. Прогремел выстрел, и кровь вперемешку с мозгами забрызгала стол, кости, а также попала на всех участников игры, впитываясь бурыми пятнами в нашу одежду.

Фелес подпрыгнул на месте, хватаясь в безмолвном ужасе за голову, Дезмонд, бледнея, вытаращил глаза, Натаниэль вскочил и, споткнувшись о ковер, тут же упал на пол, Иэн брезгливо шарахнулся в сторону, Габриэля начало тошнить под стол.

И лишь я, Валет, Аристарх и Филиппиан не двинулись с места, сохранив дьявольскую невозмутимость. Мертвый Марк с грохотом шлепнулся на стол, разбрызгав еще больше собственной крови вокруг.

Вся моя рубашка, галстук, лицо и даже волосы окрасились в кровавый оттенок. Смахнув с ресниц правого глаза остатки, я спокойно достал револьвер из мертвой сжатой руки Марка и как ни в чем не бывало продолжил игру.

– Нечет, как вы помните, – произнес я непоколебимым тоном, словно ничего не произошло. Все, кроме братьев Астраль в ужасе уставились на меня, пока я нерасторопно заряжал револьвер новым патроном.

– Ставки повышаются, господин Альдофин, – мерзко ухмыльнулся Валет, – вам разве не жаль беднягу?

– У меня с издателями особые отношения, – пожал я плечами чересчур равнодушно.

Мое хладнокровие и жестокость, кажется, произвели несказанное впечатление на всех членов Совета. Да, старички, вам это не ослабленных голодом демонов ловить.

Кости были брошены – два и два.

Удовлетворенная улыбка медленно расползлась по лицу Валета.

– Как же так, вам не повезло, выходит удача не всегда играет на вашей стороне? – злорадствовал он, видимо надеясь, что я последую вслед за издателем.

– Она мне и не нужна – я сам себе удача, – произнес я самоуверенно. Все по-прежнему замерли на своих местах, не находя в себе силы пошевелиться. Я возвел курок и поднес револьвер к горлу, задрав голову, – допустим, я выстрелю, и пуля размозжит мне мозг подобно господину Ярузалевскому, господин Астраль.

– Так вполне может произойти, – ответил он, не сводя с меня глаз – бирюзовые, холодные, как леденящее неизведанное дно океана, – или не может. Нам этого не узнать, пока не будет нажат спусковой крючок.

– Я сдохну, и мне-то будет уже все равно, но что вы тогда скажите моей тетушке, госпоже Альдофин? – дьявольски ухмыльнулся я, – ведь она души во мне не чает. Не опасаетесь ее гнева?

– Ничуть, – улыбнулся Валет, – у меня к женщинам особый подход.

– Интересно было бы поглядеть, – проговорил я, и вмиг сделавшись серьезным, выстрелил, и ничего не произошло, – удача все еще при мне, господин Астраль. Револьвер не стреляет дважды.

– Что ж, – проговорил Валет в неком разочаровании, – второй круг завершен, но счет 98, увы, господин Иваницкий, вам придется продолжить игру.

Валет уставился на Иэна, и тот мертвецки побледнев, на ватных ногах опустился обратно на стул.

– Ваша ставка? – спросил Астраль старший тоном, который так и говорил, что он не намерен делать поблажек.

– Нечет, – дрожащим, не своим голосом произнес Иэн и, взяв окровавленные кости, кинул их.

И – один на один.

О, черт…

Иваницкий в неописуемом страхе уставился на выпавшее число. Затем он поглядел на меня, словно ища во мне спасения. Его глаза горели огоньком отчаяния.

Прости, Иэн, я не в силах тебе помочь, ты должен играть, ведь в любом деле нужно сохранять лицо. Враги повсюду и они смотрят, выжидают, что ты ошибешься или оступишься. И ты всегда должен делать вид, что все идет по плану, как задумано, пусть это и далеко не так.

Сохрани лицо.

Назло всем.

Иваницкий в ужасе прокрутил баран, возвел курок, и, обливаясь потом, поднес револьвер к виску.

Все глядят на него – его дыхание тяжелеет, глаза мутнеют…

Тишина и вот…

– Господин Дориан мертв! – с истошным криком ворвался в комнату Луи Хитрый, тем самым поднимая невероятную панику.

– Что?! – подорвался Дезмонд.

– Он там! Там! – кричал Луи, и все тут же засуетились, позабыв об игре.

Паника охватила господ, они выбежали в коридор, а Иэн дрожа, опустил револьвер – в обойме, из которой должен был совершен выстрел, притаился патрон.

Глава II «Но злодеи никогда не умирают».

1.

Он безвольно лежал посреди огромной кровати, заваленный бархатными подушками, рядом покоилось смятое покрывало. Его тело приобрело мертвецки бледный цвет, глаза закатились, лицо и вовсе сделалось серым – в нем едва ли можно было узнать прежнего веселого и цветущего Дориана Беднама.

Вокруг беспокойно горели свечи, тая и оплывая на глазах, окна были распахнуты настежь, но ни дуновения ветерка, ни малейшего сквозняка не ощущалось, словно природа благоговела перед силой и величием неминуемой смерти, что недавно побывала здесь.

Вокруг кровати с убитым топтались и суетились люди: члены Совета, что казались серьезней и задумчивей обычного, коридорные и горничные, что работали в отеле, и сегодня им не посчастливилось выйти на смену, а также братья Астраль, Луи с Софианом и Дезмонд Беднам, который, чуть завидев мертвое тело любимого племянника, впал в неистовство граничащее с истерикой. Он, то хватался за голову, то за сигареты, беспрестанно расхаживая по комнате большими шагами, и кажется, он совершенно не мог поверить в происходящее.

И паника совместно с хаосом уже приготовились поглотить каждого из присутствующих, как Натаниэль повелительно и громко приказал всем покинуть помещение до приезда полиции. Номер опустел, остались лишь Натаниэль, Дезмонд, Даниэль, Софиан и я. Луи убежал добывать важные сведения для нового расследования.

– Ох, черт, – выдохнул Романов, оглядывая Дориана. Парень был обнажен по пояс, отчего на его теле можно было отчетливо разглядеть следы от укусов. – Опять вампир постарался… и вокруг ведь ни капельки крови.

– Бессмыслица, – прошептал я в ответ тревожным голосом, – разве был он членом Совета?

– Нет, – печально пожал плечами Натаниэль.

– В таком случае выходит, что нападают не только на Совет? – сделал я очевидный вывод.

Романов хотел на это что-то ответить, но нас прервал господин Беднам старший, который был не в силах справиться с внезапным горем.

– Этого не может быть! Это какая-то злая провокация! Какая-то насмешка над нашим кланом! – запричитал Дезмонд все громче, глаза его были стеклянными и пустыми. Затем он схватил за воротник Натаниэля и с безумным видом зашептал, – ты же понимаешь, что этого не может быть? Скажи мне, Дориан и, правда, мертв?

Какая-то невообразимая надежда вперемешку с отчаянием заблестела в его пустых глазах. Он выглядел настолько жалким и слабым, что я невольно поморщился от отвращения.

– Боюсь, господин Беднам, ваш племянник и, правда мертв, – тихо и осторожно проговорил Романов, опасаясь, как бы чего не выкинул потрясенный глава клана. – Я прошу вас с Даниэлем покинуть место преступления.

Дезмонд сильно сжал плечо Романова, злость и гнев овладели им, но не успел он дать им волю, как с темной стороны комнаты раздался смешок.

Все обернулись и увидели Даниэля – он облокотился спиной об шкаф и ухмылялся, потешаясь сам с собою.

– Дядя, ты что не видишь, что Дориан и, правда, мертв? – Даниэль всем своим видом выказывал невероятное равнодушие к происходящему, он достал сигарету и, с наслаждением чиркнув спичкой, закурил. – Что толку злиться на Ната, если Дориана могла запросто съесть его же подружка? Пораскинь мозгами, зачем еще ему ночевать в этом отеле? Ответ прост – чтобы встретиться с Миланой.

Дезмонд вмиг выпустил Натаниэля, его глаза налились кровью, и он с остервенением набросился на Даниэля, теперь мертвой хваткой вцепившись в племянника.

– Ты что ж такое вякнул, мелкий поганец?! – закричал глава клана вне себя от ярости, – как ты смеешь ухмыляться?! Твой старший брат лежит здесь мертвый!

Софиан бросился оттаскивать и успокаивать Беднама старшего, но попытки его были тщетны – мужчина, когда зверел, становился и впрямь подобен зверю. С его недюжинной силой было трудно тягаться, а уж тем более пытаться усмирить ее.

– Если бы вы, дядя, не задавали глупых вопросов, я бы в свою очередь и не ухмылялся, – не изменяя спокойствию, произнес Даниэль, – уж так вы нас воспитали, ничего не поделаешь. Если вы так сильно любили Дориана, это не значит, что его любили все остальные. Нужно было выбирать подружку, которая в случае чего не смогла бы прикончить тебя за пару секунд.

– Заткнись! Закрой рот! Или я тебя прибью на этом самом месте! – чуть ли не с пеной у рта заорал вне себя Дезмонд.

Натаниэль поспешил на помощь своему преданному слуге, и они, наконец, смогли оттащить господина Беднама от племянника. Я же решил спокойно понаблюдать за разыгравшейся драмой со стороны, даже не помышляя о том, чтобы вмешаться, упасите богини.

– Не прибьете, дядя, – ухмыльнулся Даниэль, наблюдая, как его опекуна оттаскивают от него, – иначе вашим наследником станет Габриэль. Вы же не хотите этого? Так что вам следует беречь меня, как вашу последнюю надежду.

Дезмонд застыл – в глазах его промелькнуло неприятное осознание. Открытие, которое так любезно поведал для него Даниэль, оказало на Беднама старшего успокаивающий эффект, он вмиг присмирел и опустошенный и тихий молча удалился из номера.

Натаниэль и Софиан удивленно поглядели ему вслед.

Даниэль же подошел к кровати и, глядя на мертвого брата, с горечью произнес:

– Отец говорил, что мы, Беднамы, способны на многое, но, увы, всех нас ждет один конец – найдется какая-нибудь хорошенькая девица, что уничтожит каждого из нас.

И с этими словами, никого не удостоив взглядом, он удалился с тихо тлеющей сигаретой в устах.

В этот же момент в номер вбежал запыхавшийся Хитрый, который что есть сил перебирал своими короткими ножками.

– Босс! – задыхаясь, выпалил он, – консьерж подтвердил, что господин Дориан снял номер на ночь, они прибыли вместе с леди, которая представилась как Миланья Клойс. Очевидно, что это Милана, да!

– Да, – вздохнул Натаниэль, – гробовщик уже в пути, только он сможет нам сообщить что-нибудь полезное. Хотя тут и так понятно – это сделал вампир.

– Я бы не был столь уверен, – возразил я, еще раз оглядев укусы.

– Почему? – удивился Романов.

– Укусы более походят на русалочьи, нежели на вампирские, – всматриваясь хорошенько, объяснил я. – Видите ли, я отлично в этом разбираюсь – нам ни раз доводилось определять русалочьи укусы в академии.

– В самом деле? – прищурился Натаниль.

То ли недоверие к моим словам, то ли сомнение в целом промелькнули в его глазах.

– Но русалок всех до единой истребили в этих краях, – обдав меня скептическим взглядом, возразил Луи, – откуда же она могла взяться?

– Почем я знаю? – пожал я плечами, – приехала из Эльфляндии… но это дело зубов именно русалки. Я уверен.

– Хорошо, господин Альдофин, – внезапно холодно заговорил господин Романов, – я попрошу вас, как и всех свидетелей, проехать в полицейский участок для дачи показаний. Боги! – тут же спохватился он, – нам ведь еще разбираться с господином Ярузалевским!

– А что, издатель проиграл в ваших играх? – поморщился Хитрый, предчувствуя неладное.

– Боюсь, что да, – вздохнул Натаниэль обреченно – на его лице было написано, как ему это все надоело.

Мы вчетвером прошли вниз. Софиан сохранял вежливое молчание, которое соответствовало его статусу, Натаниэль был угрюм, а Хитрому, кажется, было лень разбираться во всем этом.

Ступая по одному из коридоров отеля, мы встретили Габриэля Беднама, что неспешно и непринужденно шел с привычной гаденькой улыбкой на лице.

– Габриэль, – обратился к нему Романов, – может, ты не знаешь, но там твоего брата Дориана убили.

– Знаю, – беспечно отозвался Беднам младший, – но мне абсолютно некогда, чего я там не видел!

Он помахал нам рукой и продолжил свой путь в противоположную сторону коридора.

– Мда, – буркнул Натаниэль, – семейка.

Мы вырвались на свежий ночной воздух, который дышал приятной и манящей прохладой. Я остановился возле парадного входа отеля, дабы вдохнуть поглубже и очистить свои мысли, что уже давно пылали жаром. Эта странная ночь, казалось, не кончиться никогда. Сегодня было полнолуние – навязчивый круг бледной луны глядел на меня, словно большой всевидящий глаз.

Я поежился.

Наконец подъехала мрачного вида карета с уставшими лошадьми, и мы отправились в полицейский участок. Настроение господина Романова совершенно мне не нравилось – он казался угрюмым и не к добру сосредоточенным. Чем им с Луи не угодило мое замечание относительно русалок, тем более это была чистейшая правда? Зачем мне врать?

Очевидно, они покрывают преступника, иначе, зачем же еще Натаниэль предостерег меня не влезать в расследование в тот день, когда я увидел комнату Совета в его поместье? Может, им было на руку истребление некоторых членов Совета, но сегодня все изменилось – убили Дориана, который не имел никакого отношения ни к пригороду, ни к Совету. К тому же замять это дельце не получиться – Беднам старший с него живого не слезет, да и ко всему прочему это теперь касается клана Пай, ведь убийство произошло в их образцовом отеле, в который нечисти запрещен вход. Скандал обеспечен.

Мы благополучно добрались до площади, на которой располагался полицейский участок. Фасад участка на пару с камешками, которыми были вымощены улочки, зловеще поблескивали в бледном свете луны. В моей душе зарождались нехорошие предчувствия – нервный ком подкатил к горлу, а руки от пальцев до локтей покрылись мурашками. Видите ли, я не жалую допросы и ощущаю себя на них весьма уязвимо. А настроение господина полицейского и вовсе не успокаивало меня, а наоборот вводило в еще большую тревогу.

– Итак, – властно начал Натаниэль, едва я уселся за стол в маленькой и тесной допросной, что более походила на чью-то посмертную обитель. – Вы с господином Дорианом Беднамом находились в дружеских отношениях, господин Альдофин?

– Скорее в приятельских, – растерялся я от подобного тона.

– Но вы часто общались, это могут подтвердить многие, – Натаниэль уселся на стул, поставив его спинкой вперед, с крайне самоуверенным и высокомерным видом, взгляд его был острее ножа, а лицо выражало подозрение.

– Да, – согласился я все же довольно-таки нехотя, – Дориан, признаю, привязался ко мне по неизвестным мне причинам. Я же не поощрял его никоим образом, но он упорно искал моего общества и старался уличить момент, чтобы излить душу.

– О чем он обычно говорил?

– Чаще о сплетнях, а еще чаще о своей любви к Милане, подруге Кая Мора. Он был уверен, что они с Миланой поженятся.

– Вот как? – вздернул бровями Романов, тем самым еще больше раздражая меня своим неуместно надменным поведением.

Какого черта?! Он же тоже там был, когда Дориан ссорился с Дезмондом из-за Миланы?! Он издевается надо мной что ли?!

– Да, все так, – процедил я сквозь зубы, теряя остатки терпения, – Дориан был весьма любвеобильным и крайне наивным человеком – а в нынешнем мире это весьма опасная смесь. Он будто жил в своем мечтательном мирке, и вот сегодня он споткнулся о собственные мечты и размазался об асфальт.

– Интересное замечание, – протянул Натаниэль, что-то записывая в листок с равнодушным видом, – вы все подмечаете, господин Альдофин.

– Уж таков я, – пожал я плечами, не понимая, к чему он клонит, – ведь это моя профессия разбираться в людях – я же писатель.

– Это я помню, – прищурился он, хитро улыбаясь. Его глаза блестели странным огоньком, что отличался от обычного. – Но меня, как представителя закона, начинает все больше интересовать ваша особа.

– Моя особа? – опешил я, – почему же, если не секрет? Я вроде ничего противозаконного не совершал.

– Верно, оттого и вызываете еще больше подозрений, – облизнулся Натаниэль, – вот например, сегодня вы сказали, господин Альдофин, что господина Дориана могла убить русалка, ведь вам хорошо известно, как выглядят их укусы. На наши вопросы, откуда вам это известно, вы вновь прикрылись учебой в эльфлянской академии, в которой якобы обучались.

– Но… – обескураженный попытался возразить я.

– Не перебивайте, – мягко, но строго попросил он, – если бы вы, господин Альдофин, обучались в академии в Эльфляндии, то знали бы, что там уже очень давно отлавливают русалок и помещают в отдельные озера, которые отгорожены от простого населения и строго охраняются. Потому что русалки в Эльфляндии по закону признаны особо опасной нечистью. К ним не то, что студентов – к ним ученых не подпускают, ведь любая русалка за пару секунд может приманить человека и жестоко убить его. И вот из этого возникает вопрос, откуда вы могли узнать об укусах русалок, а главное где вам удалось их увидеть?

Взгляд мой посуровел – я откинулся на спинку стула и с вызовом глядел на полицейского.

– Что, уже не такие невинные? – усмехнулся Романов, – я, конечно, может и имею репутацию легкомысленного балагура, но я все еще детектив, господин Альдофин, и к вашему сожалению не хуже вас подмечаю все детали.

– И что же вы хотите от меня, господин Романов? – холодно осведомился я, – я не убивал ни Дориана, ни членов Совета, вы и сами видели, что я находился все это время с вами на игре. В остальных случаях я еще даже не прибыл в пригород и ничего не знал о происшествиях.

– Я хочу понять, кто вы, черт возьми, такой, господин Альдофин? – пристально глядя мне в глаза, тихо проговорил полицейский, – я ясно вижу перед собой милого юношу недотепу, который боится всего на свете и миг! Он уже справляется со стаей голодных демонов в лесу, не прилагая усилий, выбрасывает одного из самых сильных вампиров с балкона, и на игре, на которой человек рядом с ним пускает по воле случая пулю себе в лоб, да так, что все мозги оказались у него на лице, он улыбается лишь, как ни в чем не бывало продолжая игру, собираясь стрелять себе в висок из того же револьвера!

– Хм, любопытно, – усмехнулся я, скрестив руки у себя на груди, – но почему я должен вам что-либо объяснять, когда мне самому не до конца понятно, кто вы такой, господин Романов? Вы изображаете здесь из себя обвинителя, этакого борца за правду и справедливость в то время, когда сами мне постоянно лжете. – Я наклонился вперед, – ничего, что я знаю, что вы ищете клинок Холодного принца и прочие магические артефакты не для того, чтобы улучшить свое якобы плачевное финансовое состояние, а для кого-то, кто вам покровительствует и защищает вас, в том числе от Редьярда Больфис?

Глаза Натаниэля широко распахнулись – он никак не ожидал, что ситуация обернется не в его пользу.

– Ты шпионил за мной? – прищурился он, вмиг совладав с собой.

– Отчасти, – признался я, – что-то слышал, о чем-то и сам догадался. Вам ведь жизненно необходим этот чертов клинок Холодного принца, верно? Иначе ваш покровитель расправится с вами? – злорадство против воли проступило на моем лице, – но вы его вряд ли получите, господин Натаниэль. Так что позаботьтесь лучше о собственной безопасности, нежели искать скрытый смысл в моих мотивах.

– Ты знаешь, где он, – прошептал Натаниэль – осознание постепенно приходило к нему. – Ах ты, паршивец, я так и думал.

Я лишь усмехнулся в ответ.

– Точнее не где он, а у кого он, – я с наслаждением добавил, – вы не получите его, даже не стоит метать.

Я откинулся на спинку стула с торжествующим видом.

– Ладно, – протянул Натаниэль, будь по-твоему, – он достал из ящика стола какую-то черную папку и манерным движением раскрыл ее, – а что ты скажешь на то, что из столицы до меня дошли слухи об одном очень интересном деле. И дело это об обедневшем наследнике именитого клана – об Оскаре Альдофин.

Я напрягся.

– И? какое еще дело? Мой отец помер от бесконечных попоек и пирушек.

– Не совсем так, – с напускной значимостью проговорил Натаниэль и стал зачитывать с листа из папки, – Оскар Альдофин, сорок лет отроду, родился в пригороде Кастонии графства Ром-Анов. Умер от остановки сердца во время круиза по южной части Эльфляндии в городе Ризуасуо. – Полицейский оторвался от листка и поглядел на меня, – все указывает на невинную остановку сердца. Ваш отец действительно часто пил и кутил в борделях, поэтому при подобном образе жизни отказ сердца в таком возрасте не вызывает подозрений. Однако вскрытие показало, что в крови его обнаружили русалочью кровь. Как известно, она смертельна опасна. – Он перевел дух и продолжил, пока я сидел чернее тучи, – но что более любопытно, помимо того, что русалочья кровь запрещена во всех странах мира, да и еще достать ее практически невозможно, это то, почему ваш отец, который не пропускал ни одного повода, чтобы посетить бордель или снять девицу легкого поведения, остановился в городе-базаре Ризуасуо, когда в Эльфляндии полно городов с борделями – тот же Сатан или Йантэм? Я проследил его путь передвижений и выяснил, что он остановился там даже не в гостинице, а снял комнату у одних фермеров-исмексов, что торговали на базаре. Зачем ему это было нужно?

– Я не знаю, – гробовым голосом отрезал я, – мой отец не общался ни со мной, ни с матушкой. Я видел его урывками и то в детстве! Мать любила его и всегда от этого страдала, хотя и старалась не показывать этого мне! О его путешествиях мне ничего неизвестно, мне сообщили уже после, как и то, что он куда-то разбазарил все деньги и фамильные драгоценности нашего клана!

– Ваш отец жил именно в этом городе, – продолжил Натаниэль, не обращая внимания на мои слова, – потому что он от кого-то скрывался. Все указывает на это и самая веская улика – он жил под другим именем.

– Ну и что? – воскликнул я, подпрыгивая на месте, – мне все равно был убит он или умер сам! Мне нет до него никакого дела. Я еще раз повторюсь – я с ним не общался.

Романов внимательно всмотрелся в мое лицо, анализируя и изучая мою реакцию. Но тут и лгать не пришлось – я и, правда не жаловал своего отца и не хотел иметь с ним никаких дел, даже посмертно. Его поведение и образ жизни вызывали лишь стыд, и ни одному достойному джентльмену не захотелось бы упоминать такого родителя в приличном обществе. Тут нечем хвалиться.

– Ну, хорошо, господин Альдофин, – сдался Натаниэль, – что-нибудь еще вы можете сообщить о Дориане Беднаме?

– Нет, я все сказал, – отрезал я, прибывая в крайне растерянном состоянии от столь резкой перемены в поведении полицейского.

– Тогда вы можете быть свободны.

– Благодарю.

Я вышел из участка со скверным чувством на душе. Я до сих пор не мог поверить, что господин Романов объявил мне войну и на этот раз в открытую. А мы ведь с ним уже не просто друзья – мы почти что родственники!

Ну что ж. Это он зря.

2.

Злость и ярость наперебой бушевали в моей опаленной груди, словно в самый сокрушительный шторм, словно в самую ненастную бурю.

Черт! Черт! Черт!!! Как же так внезапно все обернулось? Как так вышло, что в один короткий миг я стал столь уязвим и благодаря кому – моему отцу! Он и тут умудрился мне все испортить и теперь не видать мне штиля, ведь господин Романов ни за что не оставит своих гнусных подозрений!

А я? Что я могу? Очевидно, что мне конец.

Конец никогда не настигает тебя внезапно, нет. Даже если, кажется, что крах произошел неожиданно, если вглядеться в предшествующую череду событий, можно понять некую закономерность и прийти к выводу, что у конца всегда есть начало.

И вот личина моего.

Карета доставила меня домой – ночь неминуемо приближалась к рассвету и мгла потихоньку таяла. Серая дымка и прохлада летнего утра немного взбодрили меня, когда я вылез из душного транспортного средства. Я порядком утомился в дороге – кости ныли от тряски на кочках, а голова гудела от насыщенности событий последних суток.

К завтраку я спустился, никак не показывая, что не спал всю ночь. Остаток утра я вообще проторчал в своей комнате, беспрестанно расхаживая из угла в угол.

За завтраком я молчал, а кузины на редкость трапезничали чинно и благородно, не вступая друг с другом в привычные перепалки. Алессандра разливала кофе.

– Как ваша вчерашняя игра? – ласково осведомилась Филиция. Ее глаза были хваткими и хитрыми, что говорило об одном – тетушке все известно.

– Все прошло чудесно, – отозвался я не без доли сарказма, который служил мне в этом доме незаменимым оружием, – за исключением того, что господин Марк Ярузалевский пустил себе пулю в лоб.