Дом злых ведьм с холма. Том II

Второй, средний брат, Аристарх Астраль обладал язвительной наружностью и крайне усталым взглядом. Он имел привычку делать продолжительные паузы, задумываясь и затем излагая собственные мысли с невероятно умным видом. Известно, что в столице он жил в собственном небольшом поместье вместе с женой и двумя сыновьями. Два его отпрыска закончили Высшую академию права и дипломатии и вступали в тот возраст, когда приличным юношам стоит задуматься о блестящей партии. Аристарх очень гордился своими детьми и безумно любил свою жену, и был крайне приличным семьянином, чего нельзя было сказать о старшем брате Астраль – Валете Астраль.

Валет Астраль был хитер и спокоен, безупречно уверен в собственных действиях и словах. У него был статный величественный вид аристократа, что происходит из старинной семьи. Его жена Лидия была жуткой модницей и любительницей балов, и по слухам муж всячески потакал ее капризам и прихотям. Под стать себе супруга воспитала обеих дочерей, которые только и делали, что тянули из отца деньги на разные наряды и украшения. И Валет, лишь бы отделаться от женской половины семейства, что, к сожалению, преобладала, всегда откупался от них деньгами.

Валет был уже в том возрасте, когда человек умный и богатый всего добился, и ему уже не нужно было ничего доказывать ни другим, ни себе. Его бизнес с братьями процветал, дочери и жена блистали умом и красотою в обществе, он ловко управлял поместьем. И во всей его безупречности крылся лишь один изъян – у него отсутствовал прямой наследник. И хотя дети Аристарха готовились в случае чего вступить в права владения бизнесом и позаботиться о семье Валета, это все же ущемляло его мужское достоинство.

Братья в равной степени управляли делами, и может быть они бы и стали делить бизнес, если бы у них не появился общий враг в лице их младшей сестренки Розмари, которой родители официально завещали семейное дело. Кстати произошло это благодаря моей чудесной тетушке – надеюсь, ни один из братьев не знает об этом.

Валет заметил мой взгляд и кивнул в знак приветствия, хотя вероятно смутно представлял кто я такой.

Пока что.

Вскоре мы познакомимся очень близко, господин Астраль.

Я поспешно кивнул в ответ.

– Боги, Милон! – неожиданно подлетел ко мне Натаниэль. Весь взъерошенный он торопился, суетился и старался не поддаваться панике, но у него это выходило из рук вон плохо. – Ты не видел Роберту?! Весь вечер не спускал с нее глаз, но плутовка все рано смогла улизнуть от меня! Нигде не могу ее найти!

– Э… – не понял я, – зачем она тебе?

– Я ее должен поймать, понимаешь?! – с безумным видом вцепился мне в плечи Романов, – сегодня или никогда!

– Нет… признаться, не совсем понимаю, – затруднялся я с ответом.

– Ай, ничего ты не понимаешь! – возмущенно воскликнул полицейский и убежал в неизвестном направлении.

– Но… – попытался уже в одиночестве возразить я, – я так и сказал…

– Что ж, господин Альдофин, – поравнялся со мной Иэн Иваницкий, при этом тяжко вздохнув. Он с тревогой глядел на братьев Астраль, – пойдемте, представлю вас чертям Астраль. Не терпится поглядеть, как вы будете договариваться с ними о Розмари.

– Как это радушно и по-джентельменски с вашей стороны, – съязвил я, совершенно не разделяя страхов своего собеседника, – пойдемте, раз вам не терпится.

Мы решительно направились к вышеупомянутым персонам. Чувствую, намечается невиданное здесь раньше веселье.

Занятно.

– Господа, прошу прощения, – вступил в разговор Иэн с весьма услужливым видом, что было ему вовсе не свойственно, – позвольте представить вам моего друга, нового члена Совета пригорода – господина Милона Альдофин.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что новые знакомые смотрят на меня крайне оценивающе, стараясь не упустить из виду ни одну деталь.

– Валет Астраль, глава клана Астраль, вероятно вы слышали обо мне, – надменно протянул мне руку Валет.

Какое тщеславие.

– Наслышан, – с улыбкой ответил я, пожимая ему руку.

– Это мои братья – Аристарх и Филиппиан, о которых вы тоже слышали, – представил мне свою группу поддержки Валет. Им я тоже пожал руки, – кажется вы тот самый господин Альдофин, что перевернул пригород с ног на голову своей пьесой?

– Да, каюсь, – улыбнулся я, – как раз на этой неделе состоится премьера спектакля, и я очень надеюсь, что вы сочтете за честь посетить наш скромный театр. Тем более ваша сестра, госпожа Розмари, играет главную роль.

– Неужели? – удивился Валет довольно поверхностно и по-светски, – вот маленькая шалунишка, она нам ничего не говорила.

– Ах, Розмари! – воскликнул Филиппиан, – у нашей крошки дар божий – она поет словно ангел! А вы, господин Альдофин, умеете разглядеть талант.

– Конечно, это моя работа – углядеть то, чего другие не замечают, – невинно улыбнулся я, – или утаивают. Я же писатель.

Скрытая угроза исходила от этих троих.

– Хм, обожаю театр, – вдруг высказался Аристарх с глубокомысленным видом и, приложив палец к губам, выдал следующее, – театр – это, словно дар богов, эйфория и феерия, который проносятся мимо тебя, оставляя неизгладимый след, навсегда изменив твою душу.

– Какие верные слова! – в восхищении воскликнул я, про себя недоумевая, – я забронирую для вас лучшие места, господа. Надеюсь, наше скромное представление придется вам по вкусу.

– А кто же, позвольте узнать, сыграет главную мужскую роль? – осведомился Валет как бы между делом. На самом деле, он с самого начала выжидал, чтобы задать этот вопрос.

– Боюсь, что это я, – скромно подал голос Иэн.

Я едва узнавал его – он растерял весь свой характер перед этими троими и выглядел совершенно непохожим на себя прежнего.

Неужели все настолько плачевно?

Может они ждут, что я тоже буду перед ними растекаться и млеть?

Как бы не так.

– Правда? – вздернул бровями Валет, при этом лицо его так и осталось невозмутимым, а в глазах так и читалась смесь из угрозы и неодобрения.

Отлично, выходит он ощущает опасность, что исходит от Иэна и не одобряет их отношения с Розмари.

– Ты, Иэн, прямо не отлипаешь от сестры! – деланно засмеявшись, выдал Филиппиан.

– Я надеюсь, ты присматриваешь за нашей Розмари? – осведомился елейным голосом Валет, в котором звучало некое предостережение, – вы так привязаны друг к другу.

– Да, я ее защищаю, – серьезно проговорил Иэн, – она мне дорога, словно сестра.

Ну что ж ты такое несешь!

– Что ж, господа, – решил я поспешно вмешаться, пока господин Иваницкий еще чего-нибудь тут эдакого не наговорил, – мы, к сожалению, вынуждены откланяться. Не будем вам мешать праздновать.

– Конечно, конечно, – согласился Валет, будто видя меня насквозь, – был рад знакомству.

– Взаимно, – улыбнулся я, и мы с Иэном поспешили удалиться.

– Да уж, – проговорил я, как только мы отошли на приличное расстояние, – принцессу и правда охраняет трехглавый дракон.

– А я что говорил, – буркнул Иэн, – у меня от них мурашки по коже. Нам с ними ни за что не справится, господин Альдофин!

– Еще посмотрим, – ухмыльнулся я, – будет интереснее, чем я предполагал.

В этот момент мимо нас с безумным видом пронесся господин Романов. Вот он – глава графства во всей своей красе.

Иэн окликнул его, на что в ответ получил:

– Мне некогда!

И с этими словами господин Натаниэль скрылся из виду.

Он еще долго плутал меж развернувшихся гуляний – глаза его ослепляли палящие костры, и сбивал с толку шепот и смех людей, которые веселились, словно в последний раз.

Натаниэль закрыл глаза и выдохнул. Это еще не конец.

Ночь еще в самом разгаре и у него полно времени.

Роберта ловко обманула его, но еще посмотрим кто кого.

Внезапно сердце его забилось чаще – он будто почувствовал ее присутствие, открыл глаза и побежал в нужную сторону, которая манила и приманивала скрытым зовом.

Знает ли она, что он ее поймает?

Убегает ли она намеренно или просто играет с ним?

Вокруг было очень много людей – все они танцевали, пели и держались за руки, тем самым затрудняя поиски. Меж светлых платьев он углядел край ее платья, тоже светлого, но спутать его с кем-то было для Натаниэля просто немыслимо. Он сегодня очень хорошо запомнил, во что она была одета.

Знал ли он, что вся затея, основанная на умысле и примитивной симпатии, выльется в нечто большее? Минул месяц, и он уже сам не заметил, как обворожен прелестной красотой, умом и благородством навеки.

Роберта зигзагами уходила от него, пробираясь сквозь толпу, то растворяясь в ней, то появляясь вновь. Она словно порхала над землей – полы ее платья трепыхались в воздухе. Голову ее украшал венок из полевых цветов. Не прилагая усилий, она ускользала от него, как тогда, в тот роковой день, когда он узнал, что девушка теперь не ведьма вовсе, а вампир, и сердце ее для него навсегда остановилось.

Натаниэль ускорил шаг и стал проворнее пробираться сквозь празднества, с ловкостью минуя встречных людей. Он удивлялся про себя – как это она не использует ни одну ведьминскую уловку, не прибегнет ни к одному из своих фокусов?

Это настораживало, однако он решил затаиться, дабы она потеряла его из виду. И правда – девушка лишь обернулась и не смогла отыскать парня. Глаза ее забегали в растерянности и тревоге – неужели он сдался?

В это время Натаниэль ловко оказался подле нее – мгновение и он схватил ее, так быстро и так крепко, будто планировал не выпускать из рук никогда в этой жизни.

Они упали на траву, оставляя гуляния позади себя. Натаниэль склонился над Робертой и с улыбкой, глядя в ее улыбающиеся в ответ глаза, произнес:

– Вот ты и попалась, сладкая.

– Кто бы мог подумать, что вы поймаете меня, господин Натаниэль, ведь я так старательно убегала от вас, – почти что смеясь, проговорила Роберта.

– Что теперь скажешь – ты моя невеста. Будешь моей женой? – хитро улыбнувшись, спросил Натаниэль.

– Да, безусловно, да, – еще обворожительней улыбнулась Роберта и, обняв своего жениха, она с чувством поцеловала его в губы.

5.

Пригород был охвачен новым событием, которое распространялось подобно пожару – как же! Сам наследник графства Натаниэль Романов вознамерился жениться, и не на ком-то, а на самой Роберте Альфдоин – первой красавице пригорода и дочери Редьярда Больфис!

Слухи, словно чума распространялись по пригороду с невероятной скоростью – новость обсуждалась в каждой лавке, на площади, в каждом клубе и доме. Не было такого человека, который бы не вставил свое замечание по этому поводу и не выразил бы своих мыслей. Некоторые считали, что это блестящий союз и красивая пара, другие же твердили, что господин Натаниэль поступает весьма опрометчиво и глупо. Эта помолвка разбила не одно девичье сердце и своей значимостью даже затмила собой помолвку господина Русакова с госпожой Консеттой.

В любом случае, помолвка состоялась, свадьба была назначена на вторую половину июля и все мои домочадцы, как несложно догадаться, с восторгом и трепетом ожидали данное событие.

На следующее утро Натаниэль лично явился к госпоже Филиции, чтобы попросить руки ее дочери. Когда же госпожа Альдофин с лукавым видом задала вопрос, что же господин Романов не спросил благословения у отца невесты, на что Натаниэль хитро прищурившись, заверил, что разногласия с господином Больфис уже давно улажены и беспокоится тут не о чем.

Франческа пуще остальных кузин радовалась предстоящим переменам в семействе. Она хлопала в ладоши, что-то напевая, и кружилась, не забывая при этом пререкаться с Робертой. Словом, ее счастью не было предела.

Алессандра с озабоченным видом начала немедленно составлять меню праздника и подсчитывать запасы, Рири помогала ей, предлагая различные блюда, которые кажется, выдумывала на ходу от прилива вдохновения, которое охватило нас всех. У Скарлетт тут же возникли свои дела – она спешно пролистывала свой гримуар о чем-то серьезно задумавшись. Ей нужно было договориться с духами и домовыми, ибо по ее мнению отпускать сестру без какого-либо сопровождения в новый дом было просто немыслимо.

Филиппа помогала Роберте советами насчет подвенечного платья, которое надобно было уже начинать шить, чтобы поспеть к назначенной дате. Они раскидали огромное количество тканей по гостиной, достав все из своих закромов, и с крайне задумчивым видом расхаживали вокруг них, словно на базаре, щупая каждую и прикидывая, какую же все же лучше выбрать.

Мэри же вызвалась заняться украшением дома, и уже через минуту она притащила из своих покоев какую-то коробку, полную всяких лент, картин, вазочек и прочего. Руслан с интересом начал заглядывать в коробку – для племянника вообще подобная атмосфера предстоящей торжественности была в новинку, и он был несколько растерян. Он не понимал, почему все так счастливы, ведь Роберта, часть нашей семьи, переезжает от нас, оставляя родной дом навсегда. «Чему же здесь радоваться?» – недоумевал он.

Я же глядел на Роберту с некой заботой, сам того не ведая, и ощущал себя не менее счастливым, чем она. Я с гордостью воображал, как она станет первой леди пригорода и искренне считал, что она именно та девушка, которая достойна этого статуса. Кузины галдели и суетились и были настолько заразительно возбуждены, что я невольно начинал разделять их восторг, хотя находился здесь не так давно. Я не узнавал сам себя, это ранее незнакомое теплое чувство, что я испытывал в последнее время все чаще, словно растопило во мне что-то и теперь я в нем отчаянно нуждался, желая испытывать его снова и снова.

Под вечер того же дня до Франчески, наконец дошло, что после замужества Роберта тут же съедет и станет полноправной хозяйкой Кастонского поместья. Данное открытие несказанно поразило Франческу, и она стала реветь навзрыд, словно малое дитя, чем не на шутку перепугала маленького Руслана. Он тут же бросился к тете и стал ее обнимать, но она, поглядев на него, только еще сильнее зарыдала, прижимая мальчика к себе.

Роберта стала утешать сестру, обнимая ее и гладя по голове, но это отнюдь не помогало. Следом и у остальных кузин заскользили слезы по щекам: Мэри шмыгала прикрывшись платочком, у Филиппы был до боли трогательно-печальный вид и глаза ее блестели, как сапфиры под водой, Рири бесшумно заплакала, закрыв лицо руками, и даже Скарлетт, что обычно не демонстрировала своих истинных чувств, отвернулась к окну, словно что-то ее там заинтересовало – но я прекрасно видел, что щеки ее мокрые от слез.

В бессилии я старался утешить каждую из сестер, то поднося бокал воды, то протягивая платок. Я никогда не был в подобном эпицентре плача, и мне казалось, что посреди смерча находиться не так страшно, как тут.

– Неужели ты более не будешь здесь жить? – все повторяла, всхлипывая Франческа, утирая слезы ладонью, – оставишь свою спальню и не будешь более строчить на своей машинке в гостиной, перебирать ленты и кружева?

– Тихо, тихо, Франческа, я часто буду навещать вас, дабы не давать тебе расслабиться, – нашептывала Роберта пытаясь утешить сестру, что ревела громче всех.

Вечером, когда солнце почти спряталось за горизонт, а серость сумерек еще не окончательно растворилась в темноте, я вышел на балкон подышать свежим воздухом. Прохлада летнего вечера приятно освежала мысли, вокруг особняка кругами носились птицы, тревожно перекрикиваясь друг с другом. Внизу Мэри с Русланом совершали короткую прогулку перед сном. Она суетливо поправляла ему курточку, которая расстегнулась, а это, по мнению кузины, грозило чем-то смертельным.

Неожиданно на балкон ко мне вышла составить компанию Роберта. Она была столь цветущая, что я невольно залюбовался ею.

– Я счастлив за тебя, Роберта, – произнес я, наконец, пока ее румянец таял в последних сумерках.

– А раньше хотели избавиться от нас с сестрами, да поскорее, – усмехнулась Роберта, в задумчивости глядя вдаль.

– Да, каюсь, – не стал отрицать я, – но все признаться резко изменилось.

– Ах, Милон, мы так с вами похожи, – она облокотилась локтями о балконный парапет и заискивающе заглянула в мои глаза.

– Правда? Ты так думаешь? – чуть улыбнулся я, и грусть отразилась на моем лице. Кажется, я понимал, о чем она толкует.

– Да, – грустно сказала она, – вы страдаете из-за своей невинной внешности, – я хотел было возразить, но она мне не дала, – не отрицайте, я знаю. – Роберта тяжело вздохнула, устремив взгляд на серовато-синее небо, – мне тоже приходиться несладко. В это сложно поверить, но красота обычно не приносит ничего хорошего ее обладательнице. Женщины глядят на тебя с завистью – кто-то этого не скрывает и считает, что тебе в жизни все достается легко лишь за красивые глазки, кто-то ненавидит глубоко в душе, не признаваясь в этой ненависти даже самой себе. Мужчины же… – она горько усмехнулась, – некоторых мужчин привлекает моя очаровательная внешность до тех пор, пока они не столкнуться с моим нравом и не поймут, что я вовсе не глупышка, какой бы им хотелось меня видеть. Иные же боятся нас, как огня, безвольно ощущая собственную слабость. Они считают, что раз боги не обделили меня красотой, то, стало быть, я ветреная и легкомысленная и разобью их несчастные сердца, не успеют они еще со мной заговорить. Вот и приходиться мне существовать, словно экспонат на ярмарке, на которой все лишь смотрят в восторге и трепете, но вот прикоснуться никто не желает.

Роберта окончила говорить в ночной тиши. Птицы завершили свой каждодневный обряд, спрятавшись по гнездам – их сменили сверчки со своим звонким стрекотом. Тьма сгущалась над холмом и даже Мэри с Русланом отправились в свои покои.

Глаза Роберты блестели тревожным блеском, а боль, что так нещадно терзала ее на протяжении всей юности, наконец, выплеснулась наружу. Я сразу вспомнил наш первый визит в Тихий дворец, где она стояла такая одинокая самая красивая и прекрасная девушка в зале без надежды на танец хотя бы с одним кавалером. Не репутации сестер Альдофин тогда боялись мужчины, а саму Роберту, ее дьявольскую красоту, что порой и правда играет совершенно не на руку своей обладательнице.

– Роберта, – мягко начал я, положив руку на ее хрупкое запястье, – разве не нашелся тот храбрец, что отвоевал право жениться на тебе?

– Да, но у него есть на то причины, – грустно прошептала Роберта.

Сердце мое содрогнулось.

– Нет, нет, я уверен он очень любит тебя, кузина, может, поначалу это и было баловством, но сейчас все иначе, – постарался я заверить ее, и эта была не ложь, ведь я сем верил в свои слова твердо и искренне.

– Я знаю, – спокойно ответила Роберта, – ведь у меня тоже имеются свои причины. И если бы я не разгадала мотивы своего будущего мужа, я никогда не дала бы ему своего согласия стать его женой. Так что я знаю, что делаю, кузен, не беспокойся.

– Как пожелаешь, в таком случае я доверюсь тебе, – настороженно и тревожно согласился я, – мне очень хочется, чтобы ты была счастлива – за себя и за свою матушку, от которой тебе досталось столь тяжелое бремя.

Я крепко сжал ее руки и поглядел в глаза.

– Благодарю, – она чуть не обронила слезу.

И кротко чмокнув меня в щеку, Роберта выбежала с балкона.

А я остался наедине с темнотой, что всю жизнь поглощала меня, но теперь словно коснувшись рассвета, она начинала немного рассеиваться.

6.

Премьера моего спектакля была назначена на четверг в день полнолуния. Она прошла с невероятным восторгом и грандиозностью в бальной зале Тихого дворца и произвела невероятный фурор на местную публику.

С утра пораньше вся театральная труппа готовилась к долгожданному событию – Роберта тщательно проверяла костюмы, Филиппа подлатывала декорации, Берти настраивал инструменты, актеры повторяли слова. Франческа, обладая звонким и пронзительным голосом, то и дело подгоняла всех в округе, тем самым наводя еще большую суету. Скарлетт прибирала в зале, ровно расставляя стулья, чтобы гостям было комфортно и уютно.

Консетта проводила последние репетиции танцев. И хотя Фелес старался всячески избегать свою новоиспеченную невесту, это не мешало девушке гонять его в танцевальных номерах пуще прежнего.

В воздухе царило непривычное волнение и трепет. Я же сходил с ума – сколько всего лежало на моих плечах! Но слава богиням я отлично наладил процессы в своей труппе, и они работали слажено, как отточенный механизм. И хотя репетиции и приготовления проходили в Тихом дворце, никто так и не вспомнил о его хозяине, который уехал с неделю назад в столицу и застрял там. Меня мало волновала судьба господина Тихого, так что я не особо переживал насчет его отсутствия. Мы прекрасно поняли друг друга, и господин Тихий любезно решился не мешаться мне под ногами.

Что действительно показалось мне странным – это Дориан, что ходил все утро угрюмый и мрачный, совершенно не радуясь ничему и никому.

– Я поругался с дядей, – с кислым видом поведал он мне, – он намерен женить меня на старшей дочери господина Валета Астраль, на Анне-Мари. А сам намеревается жениться на Мелоди Донниковой, таким образом, получив влияние сразу в двух кланах.

Вот оно что.

– А как же Даниэль с Габриэлем? – поинтересовался я.

– О них он не упоминал, – поджал губы Дориан, и его лицо стало точь-в-точь как у обиженного ребенка. – Я все пытался объяснить ему насчет меня и Миланы, но дядя даже слушать не стал…

– Сочувствую тебе, Дориан, – вздохнул я. Этого и следовало ожидать.

Чарующий зал потихоньку стал заполняться гостями, лунный свет и мерцающие звезды томились в тиши на небосводе, поглядывая на нас сквозь прозрачные стекла больших окон. Ветерок суетливо забегал в открытые прозрачные двери, словно в неком любопытстве стремился разузнать, что здесь за волшебство твориться. Франческа с Рири в нетерпении подглядывали через щелку между кулис, о чем-то перешептываясь и подхихикивая. Сюда сегодня пожаловали все знаменитые кланы и важные персоны пригорода. Не почтила нас своим визитом лишь госпожа Пай с внучками, что было на руку нашему Берти. Он хоть и держался бесстрашно, давая понять всем, что не боится порицания и гнева бабушки, все же попадаться с поличным он не желал.

Инструменты были настроены, реквизит подготовлен, актеры готовы к выходу на сцену. Я убедился, что братья Астраль явились на представление, заняв отведенные им места. Выступив с коротенькой воодушевляющей речью перед своей труппой и распалив в их душах искорки азарта и вдохновения, я отправил своих актеров в бой. Пора начинать!

Что ж, настало время шоу!

Розмари блистала на сцене, полностью погрузившись в роль, так что иногда я забывал, что это она, а не ее персонаж. Она в полной мере продемонстрировала свой вокальный талант, не щадя голосовых связок. Все это выглядело еще более завораживающе на фоне арки, которую оплетали живые красные розы. Из Иэна тоже вышел довольно симпатичный главный герой, а Натаниэль, как и задумывалось, веселил публику своими остротами и шутками. И даже Франческа смотрелась прилично, невзирая на ее переигрывания.

Рири кокетничала и наслаждалась ролью, Мэри и господин Хитрый сделались любимицами публики, а господин Русаков весьма умело и ловко справлялся со всеми танцевальными номерами, затмевая собой Айрис с Иви.

Мы выходили на несколько поклонов, а взволнованная публика все не хотела нас отпускать. Аплодисменты хором сыпались на нас параллельно с цветами – восторг, трепет и единение господствовали в бальной зале Тихого дворца. После спектакля я еще долго не мог поспешить за кулисы – я принимал и принимал поздравления и благодарности, комплементы и признания в любви. А так как теперь, моя персона получила в пригороде статус холостяка, то к моей особе было повышенное внимание со стороны юных леди из различных кланов и семей.

Я подумал, что это так легко сотворить из себя подобие бога перед толпою – в этом, наверное, и крылась тайна величия Холодного принца. Людям просто необходимо кого-то-то обожать, возвышая его над собой.

Когда с комплиментами было покончено и довольная и счастливая публика начала разъезжаться по домам – я поблагодарил всех моих замечательных актеров и работников труппы, без которых я, очевидно, не справился бы. Они были очень счастливы, охваченные моментом всеобщей любви и возвышенности. Наши гримерные комнаты были заполнены цветами, отчего здесь стоял невероятный аромат. Лампы усердно горели, пока мы прибирались и приводили себя в порядок.

– Не то чтобы она мне не нравилась, – с важным видом рассуждал Фелес, снимая сценическую рубашку, пока мы переодевались в мужской гримерной, – просто у меня от нее мороз по коже.

– Такое чувство и должна вызывать жена, – усмехнулся Луи с важным видом, будто ему это было известно. Он поправлял галстук, глядя на себя в зеркало, – вот отец мой говорил – раз боишься, значит, жена у тебя, что надо.

– Прекрасное наставление сыну, – язвительно ответил Русаков, собирая волосы в хвост.

– Да ладно тебе! – отмахнулся Даниэль, выказывая присущую ему беспечность в подобных делах, – Консетта как-никак не такой уж плохой вариант! Тем более ты уже ее опробовал в деле, – более тихо добавил он, подойдя к другу.